. Впрочем, судя по уверенным взглядам, отточенным движениям и хорошо подогнанным доспехам, вассалы д’Молта знали, что такое война, не понаслышке.
Сотник Арзай пришел к тому же выводу. Так как, оглядев коротенький, но ровный строй, удовлетворенно хмыкнул:
– Ветераны…
– Да. Но их немного, – угрюмо буркнул Неддар. Потом подозвал к себе барона Генора и поинтересовался: – Это все?
– Да, ваше высочество… – подтвердил д’Молт. – Большая часть моих вассалов отправилась с вами в Алат. А это – почти все оставшиеся.
Принц отметил интонацию, которой барон выделил слово «почти», подергал себя за ус и вопросительно приподнял бровь:
– Орден Вседержителя?
Барон зло оскалился. Потом хрустнул суставами пальцев и добавил:
– Он самый! А ведь пять лиственей назад все выглядело иначе…
– Что значит «выглядело»?
– Я присутствовал на самой первой аудиенции, данной вашим отцом посланнику главы Ордена Вседержителя, и хорошо помню, о чем там говорилось…
Неддар склонил голову на плечо:
– А если без общих слов?
– Посланник брата Ансельма утверждал, что вера в Бога-Отца делает народ более управляемым. Что в государстве, население которого соблюдает заповеди, записанные в Изумрудную скрижаль пророком Аллаяром Светоносным, никогда не будет бунтов. И что при прочих равных условиях в нем можно собирать чуть ли не в два раза больше налогов.
– Хо-о-орошая наживка, – скрипнул зубами принц. – Вот отец и клюнул…
– Да, – сокрушенно вздохнул барон. – И предоставил Ордену полную свободу действий.
Латирдан подергал себя за ус и задумчиво пробормотал:
– М-да… Всего несколько лиственей – а какой результат?!
Генор д’Молт угрюмо кивнул:
– Теперь нам надо выбивать дурь из целого поколения, выросшего на этих заповедях.
– И чем быстрее, тем лучше, – продолжил мысль сотник Арзай. Потом повернул голову на полночь и невидящим взглядом уставился в темноту: – Кстати, барон, а что вы слышали об обстановке в Авероне?
Хозяин лена Молт собрался с мыслями и усмехнулся:
– Многое…
Судя по рассказу барона, граф Иор Варлан оказался весьма самоуверенной личностью: вместо того чтобы сначала захватить столицу, а уже потом разбираться с теми, кто ему не покорится, он решил покрыть сразу двух кобылиц. И разделил армию пополам.
Первая половина отправилась в Аверон, а вторая, разбившись на сравнительно небольшие отряды, разъехалась по дорогам королевства, чтобы перехватывать отряды дворян, мчащиеся на помощь королю, до их появления под стенами столицы. И заодно захватывать штурмом стратегически важно расположенные замки.
Последнее получалось сравнительно неплохо: по слухам, младший брат графа Иора, командующий второй половиной, захватывал лен за леном, почти не встречая сопротивления. А вот самопровозглашенному королю, пытавшемуся наложить лапу на столицу с половиной армии, солдат не хватило. Поэтому контролировал он только королевский дворец и его окрестности, южную и восточную части города, а также участки стен, примыкающие к Северным и Западным воротам.
Весь остальной город превратился в одно сплошное поле битвы: население Черной слободы чуть ли не в полном составе ринулось повышать свое благосостояние в более зажиточные районы и, сбившись в стаи, рвало всех встречных и поперечных. Жители Ремесленной слободы, объединив силы, противостояли желающим поживиться за их счет и не впускали на свою территорию ни вассалов графа Иора, ни группы мародеров. Жители Купеческой слободы, не успевшие покинуть Аверон в первые часы после мятежа, пытались перекупать друг у друга охранников, но все равно теряли дома, товары и жизни.
Белой слободе пришлось хуже всех.
– Графы Голон, Фьорн и Энейр со своими вассалами и домочадцами перебрались в особняк д’Ож и третьи сутки отбивают штурм за штурмом… – сияя, как начищенное копье, рассказывал барон д’Молт. – Кстати, говорят, что самозванец предлагал им должности при своем дворе и освобождение от налогов на десять лет.
– Кому, Упрямцу? – расхохотался Неддар. – Представляю себе его ответ.
Барон Генор усмехнулся в усы:
– Граф Комес предложил Варлану место при своем дворе. И собственноручно скинул со стены плату за будущую десятину.
– Что за работа? – поинтересовался Арзай.
– Золотарем…
– А почему только за десятину?
– Упрямец счел, что после возвращения его высочества Иору будет не до работы.
Прослышав о возвращении наследника престола, граф Варлан попытался запугать население столицы неоправданной жестокостью. И приказал патрулям вешать лиц, вызывающих подозрение, без суда и следствия. А тем, кто сообщит властям о местонахождении хотя бы одного «бунтовщика», вручать по золотому.
Сработало. Но совсем не так, как ожидалось: первые несколько часов после оглашения «королевского» указа дорвавшиеся до полной свободы солдаты вели себя так, как будто взяли город на копье. То есть вешали мужчин, насиловали женщин и набивали себе кошели тем, что плохо лежит. А потом начали умирать: озверевшие горожане, забыв про междоусобицы, принялись охотиться на вассалов графа Варлана, как на диких зверей.
За какие-то сутки число сторонников самопровозглашенного короля уменьшилось чуть ли не на четверть. И самые осторожные или дальновидные, перепуганные перспективой получить стрелу в горло или затылок, начали дезертировать.
Вседержитель смотрел далеко не на каждого. И те, кому не удавалось найти способ выбраться из города, заканчивали жизнь либо в какой-нибудь канаве, либо на Лобной площади, на которой лютовали палачи Иора Блистательного…
– В общем, сторонники графа Варлана уже деморализованы. И панически боятся нашей армии, – подчеркнув интонацией слово «нашей», подытожил барон.
«Армии?» – мысленно скривился принц, оглядев жалкий десяток костров, вокруг которых сидели его вассалы. Потом вспомнил Карс и гордо вскинул подбородок: бояться действительно стоило. Ибо в половину меньшая горстка храбрецов под его командованием с легкостью взяла приступом один из самых неприступных городов Горгота!
– Ну, и самая важная новость, ваше высочество! Вчера днем мои лазутчики наткнулись на одного из воинов графа д’Ожа, посланного вам навстречу. По его словам, Упрямец готов открыть нам Северные ворота.
– Замечательно, – улыбнулся принц. – Нисколько в нем не сомневался.
Меры предосторожности, принимаемые сотником Арзаем каждую ночь, оказались нелишними: через пару часов после отбоя в единственный шатер, разбитый в центре лагеря, тихой сапой вползли двое «ополченцев». И набросились на мирно спящее под одеялом бревно.
Бревно не сопротивлялось и стоически выдержало по хорошо поставленному удару кинжалом. А потом в дело вступили часовые, несущие службу у шатра – выполняя полученные инструкции, дернули за дожидавшуюся своего часа веревку, обрушили центральный столб и без особого труда скрутили запутавшихся в складках ткани убийц.
Молчали «ополченцы» недолго. До знакомства с инструментами десятника Ерванда, являющегося крупным специалистом по развязыванию языков.
Увы, об обстановке в столице несостоявшиеся убийцы не знали практически ничего. Ибо служили в отряде, отправленном в Энейр для захвата родового замка барона Ильвидара, и получили приказ убить принца от своего командира.
Выяснив все интересующие его подробности штурма замка Ильвидара, Неддар приказал Ерванду отправить их в Небытие. А потом, подумав, приказал сотнику Арзаю поднимать солдат, и без того разбуженных воплями «ополченцев».
Участок Южного тракта от въезда в Харрарский лес и до опушки перед Авероном преодолели часа за три. А потом разделились: барон Молт и его вассалы, не особо скрываясь, принялись разбивать лагерь напротив Южных ворот, а Неддар с хейсарами двинулся в обход городских стен.
Напротив Западных ворот отряд разделился еще раз – восемь десятков воинов под командованием Арзая продолжили движение, а Неддар и двадцать самых лучших мечников углубились в чащу, добрались до низины, поросшей кустами ежевики, разошлись в разные стороны и принялись тыкать кинжалами в землю.
Найти место, где начинался подземный ход, ведущий в королевский дворец, удалось с большим трудом: за годы, которые прошли с того времени, когда юного принца заставляли изучать дворцовые подземелья и городские окрестности, часть валунов, служивших ориентирами, заросла мхом, часть – ушла в почву. А единственное деревце, росшее в низине, вообще превратилось в трухлявый пень.
Впрочем, упорные поиски дали результат, и вскоре клинок одного из воинов, пробив дерн, воткнулся в крышку люка.
Подземный ход строили на совесть. И так же на совесть защитили от вторжения. Поэтому на то, чтобы разобраться со всеми ловушками, ожидающими незваного гостя на пути из низины и до дворцовых подземелий, у Неддара ушло больше двух часов. И еще час, чтобы пройти участок пути от кольцевого коридора, лежащего под дворцовыми стенами, до королевских покоев. Поэтому прежде, чем открывать проход в опочивальню покойного отца, он опустился на корточки, прислонился спиной к стене, закрыл глаза и постарался выбросить из головы заученные в детстве последовательности действий в подземельях.
Выбросил. Потом мысленно пообещал Бастарзу принести ему в жертву лучшую кобылицу из дворцовых конюшен и вскинул над головой кулак…
Бог-Воин отвел взгляд в сторону. Видимо, вспомнив об обещанных ему баранах – в спальне не оказалось ни графа Иора, ни его людей! И принц, выхватив из ножен кинжал, виновато полоснул себя по предплечью левой руки:
– Кровь от крови твоей, Барс! Я сделаю все, что обещал. И даже больше. Только разберусь с убийцей моего отца.
Услышав его шепот, воины склонили головы в знак уважения к Богу-Воину и обету, данному их сюзереном. А Вага повторил слова клятвы, принимая на себя половину долга своего побратима.
Неддар благодарно посмотрел на него, на мгновение прикрыл глаза, чтобы продемонстрировать свое уважение, и кивком подозвал к себе братьев Шеола и Шеила из рода Максудов.
Близнецы, похожие друг на друга, как две стрелы одного мастера, мгновенно перетекли поближе и вопросительно уставились на принца.
– Мне нужен голос.
– Будет, ашер, – еле слышно прошептали они и выскользнули за дверь.
Подтверждение клятвы и пролитая во славу Бастарза кровь сделали свое дело – в руки братьев Максудов попал не какой-нибудь полотер, свечник или водонос, а сам Даран Скопец, главный хранитель опочивальни трех поколений Латирданов. И сопровождавший его солдат.
Увидев перед собой принца Неддара, Скопец расплылся в улыбке. Отчего из раны на его щеке потекла струйка крови.
Его радость была такой искренней, что принц, оглядев изможденное и покрытое синяками лицо старика, жестом приказал близнецам вытащить кляп и отпустить придворного.
Почувствовав, что его никто не держит, Даран сложился в поясном поклоне, выпрямился и, осторожно шевельнув челюстью, прошептал:
– Ваше высочество! Наконец-то!!!
Выслушивать славословия в свой адрес было некогда, поэтому Неддар жестом приказал старику умолкнуть и поинтересовался:
– Где ночует Варлан, знаешь?
– В покоях Орлиного Пера, ваше высочество! – тут же ответил Скопец. – В коридоре перед входом в гостиную – четыре мечника. Еще по два – за дверями в покои Полуденного Дождя и Двойной Радуги. В самой гостиной – четверо воинов, вооруженных до зубов, а в опочивальне его светлости – трое телохранителей… и ее милость баронесса Лиания Геррен.
– Ей же то ли одиннадцать, то ли двенадцать лиственей от роду!!! – поморщился принц.
– Одиннадцать, ваше высочество, – вздохнул старик. – Но выглядит она на все четырнадцать. Поэтому его светлость счел ее достойной скрасить ему ночь.
– Ублюдок! – прошипел Неддар. Потом посмотрел на бледное, как полотно, лицо оранжевого и щелкнул пальцами: – Этот мне не нужен.
Плита, открывающая проход в опочивальню покоев Орлиного Пера, ушла в стену за считаные мгновения и совершенно бесшумно. Поэтому телохранители графа Иора, увлеченные разглядыванием не прикрытого одеялом бедра юной баронессы, среагировали на появление в комнате посторонних с небольшим запозданием. И по-разному: рыжеволосый воин, стоявший в шаге от прохода спиной к нему – хрипом и бульканьем из перехваченного горла; здоровяк, сидевший в кресле рядом с подоконником и получивший нож в глазницу, – коротким стоном. А невысокий, но очень широкоплечий обоерукий мечник, подпиравший стену рядом с входной дверью, – смещением в сторону от летящего в горло клинка, шелестом выхватываемых из ножен мечей и скрипом зубов.
«Правильно, – мысленно усмехнулся Неддар, поймавший его затравленный взгляд. – Ты быстр, умел, но… нас больше!»
В это время Иор Варлан открыл глаза. И, переменившись в лице, шлепнул ладонью по изголовью.
Десница, вцепившаяся в рукоять меча, стряхнула с него ножны. А левая рука потянулась к шее лежащей рядом баронессы. И… встретила вместо нее пустоту: Гвар Волчий Хвост, метнувшийся к кровати, успел сдернуть девочку на пол.
Граф взвыл, вцепился в подушку, метнул ее в Гвара и, перекатившись на другую сторону кровати, вскочил на ноги. Оказавшись за спиной у обоерукого, метнувшегося к нему на помощь.
Неддар жестом отправил четверку хейсаров к заходившей ходуном входной двери и оскалился:
– Смирения, ваше «величество»!
Варлан полоснул мечом по ткани, свисающей с балдахина, и, не тратя время на разговоры, намотал оторванный кусок на левое предплечье…
– Хотите умереть в бою?! – усмехнулся принц. И отрицательно покачал головой: – Не получится! Перед смертью вас ждут долгие и увлекательные беседы в пыточных подвалах МОЕГО дворца.
Граф закусил губу, сделал шаг вперед и удивленно замер, услышав звон упавшего меча. Потом повернул голову к обоерукому, вытаращил глаза… и, выронив клинок, вцепился руками себе в горло. Пытаясь остановить бьющую фонтаном кровь!
– Тварь!!! – заорал Неддар, прыгнул вперед, но было уже поздно: убедившись, что удар получился, телохранитель Варлана ехидно усмехнулся и… перерезал горло самому себе.
