Глава 5
Пробуждение больше походило на пытку. Огонь, полыхавший где-то внутри, проникал в каждую клетку; глухие, тяжелые удары сердца гнали по телу волну пульсирующей боли, и эта волна доходила до самых кончиков пальцев. Хотелось открыть глаза, но сил на это не было.
Черити знала, что привело ее в такое состояние.
До того, как вспышка шокового оружия погасила последний лучик сознания, происходившее оставило след где-то в памяти.
Теперь силы постепенно возвращались, сознание становилось ясным. И хотелось разобраться: что более всего поразило – вид этих двух существ или то, что они напали на беглецов? Решить было трудно.
Через несколько минут Черити смогла открыть глаза. Она лежала на низкой металлической койке, стоявшей в крохотной и совершенно пустой бетонной коморке. Под потолком висела обыкновенная стеклянная лампочка, защищенная стальной сеткой. По левую сторону от кровати была такая же, как в тоннеле, проржавевшая дверь. Между нею и ложем Черити оставалось так мало места, что дверь полностью не открывалась – комнатка действительно была очень мала.
Один из серебристых великанов, так поразивших Черити, расположился на стене в ногах кровати. Теперь то, что сначала показалось чудовищем, имело иную форму: висело складками, словно баллон, из которого выпустили воздух. Серебристая кожа оказалась защитным покрытием старомодного противоатомного скафандра, единственный глаз был всего-навсего визиром в шлеме. На левом рукаве костюма виднелась маленькая синяя нашивка с изображением черно-красно-золотого флага и надписью: «Лейтенант Фельс».
Черити пришлось немного порыться в памяти. Конечно же! Она вспомнила, что это были цвета объединенной республики Германии. Все понятно. Убегая из Парижа, они забрались дальше, чем предполагали.
За стальной дверью послышались шаги. В замке звякнул ключ, отодвинулся, по-видимому, очень тугой засов, и дверь приоткрылась, стукнувшись о металлическую отделку кровати. Почувствовав острую боль в затылке, Черити поморщилась и попыталась сесть.
Из коридора в комнату проникал резкий неоновый свет, так что фигура, появившаяся в дверном проеме, в первый момент показалась большой плоской тенью. Когда глаза наконец привыкли, Черити обнаружила, что на пороге стоит довольно молодой мужчина высокого роста, с каштановыми волосами и открытым лицом, которое, пожалуй, могло бы считаться даже симпатичным, если бы не связывалось в сознании с жутким состоянием, последовавшим после выстрела из шокового пистолета. Вошедший был одет в хорошо пригнанную повседневную униформу темно-оливкового цвета, имевшую когда-то хождение в войсках НАТО. На правом плече у незнакомца была такая же эмблема, как на защитном скафандре, но без именной надписи.
Лейтенант, видимо, совершенно не ожидавший найти Черити в полном сознании, некоторое время удивленно смотрел на нее снизу вверх, потом протиснулся своим богатырским телом в узкую щель и затворил дверь.
– Очнулись? – спросил он из вежливости. По-английски мужчина говорил со странным акцентом, мешавшим определить, где же именно очутились беглецы.
– Как видите.
Хотелось, чтобы это прозвучало раздраженно или хотя бы насмешливо, но голос внезапно сделался усталым и слабым, будто принадлежал совсем не ей, а какой-то старой больной женщине.
Молодой лейтенант молча посмотрел на незнакомку, пожал плечами, потом сунул руку во внутренний карман рубашки, достал узкий кожаный футляр и, раскрыв, присел на край кровати.
– Знаю, что спрашивать об этом глупо, – начал мужчина, – и все же: как вы себя чувствуете?
– Великолепно, – ответила Черити, пытаясь приподняться.
На этот раз ей удалось придать голосу оттенок горькой иронии. Лейтенант снова взглянул на пленницу, в его глазах мелькнула улыбка. Черити увидела лежащий в раскрытом футляре шприц.
– Что вы собираетесь делать? – с опаской спросила она. Потом быстро села, подтянув к себе колени.
– Вам станет легче, – ответил военный, поднимая шприц к свету. Прищурил левый глаз и нажал на поршень. На кончик иглы выкатилась одна-единственная блестящая капелька. – Причин для беспокойства, конечно, нет, – заметил незнакомец, – но ведь у вас ужасно болит голова.
– А может, мне нравится, когда болит голова! – резко возразила Черити.
Молодой офицер опустил шприц и, нахмурившись, посмотрел на женщину.
Черити добавила:
– И уберите эту штуку!
Он немного помедлил. Черити совсем не удивилась бы, если б лейтенант сделал инъекцию насильно, но он только пожал плечами, положил шприц в футляр и захлопнул коробочку.
– Ваше дело, – сказал незнакомец. – Кому что нравится, верно?
Черити смерила его сердитым взглядом.
– Где я? – поинтересовалась она. – И почему вы в нас стреляли?
– Так было нужно, – произнес лейтенант. В его голосе звучало искреннее сожаление. – Все остальное, капитан Лейрд, вам при встрече объяснит лейтенант Гартман.
Только ценой огромных усилий Черити удалось скрыть, насколько она удивлена.
– Кто такой этот Гартман? – спокойно спросила она.
Долю секунды лейтенант с недоумением смотрел на незнакомку, потом повернул голову, показал на висевший па стене скафандр и кивнул. На губах мужчины мелькнула улыбка.
– Наш ТДИ.
– ТДИ?
– Наш ТруДоИдиот, – с улыбкой пояснил Фельс. – Настоящий дуб. Вдобавок, мой начальник, а сейчас и командир нашего пункта.
– Так отведите меня к нему! – потребовала Черити.
– Прямо сейчас?
– Конечно.
Фельс уже собрался уходить, но обернулся и посмотрел на девушку.
– Вам точно больше ничего не нужно? – поинтересовался он. – У вас ведь очень болит голова, и я могу дать хотя бы таблетку, если уж вам так не нравятся уколы.
Черити сердито покачала головой, от этого тихое постукивание молоточков в висках переросло в стаккато грохочущих литавр, и негромко ответила:
– Да.
Лейтенант залился ровным добродушным смехом, потом сунул руку в правый карман рубашки.
– Гордость – вещь хорошая, – резюмировал он. – Но от головной боли не помогает.
Черити одарила остряка сердитым взглядом, подождала, пока незнакомец открыл небольшой пенал с таблетками и вытряхнул на ее протянутую руку две пилюли, положила их в рот и тут же, не запивая, проглотила. Потом закашлялась; однако, когда Фельс поднял руку и вопросительно посмотрел в глаза, желая постучать по спине, от подобной услуги отказалась.
– Не стоит, – с напряжением выдавила Лейрд. – Все в порядке.
Для человека, который всего два часа назад сразил ее выстрелом из шокового пистолета, этот лейтенант вел себя слишком легкомысленно: выходя в коридор, он повернулся к ней спиной, даже не потрудившись застегнуть кобуру пистолета у себя на поясе. Возможно, он просто недооценивает своего поднадзорного? Ведь Черити всего-навсего женщина?
– Что здесь такое? – поинтересовалась она, шествуя рядом с Фельсом по длинному низкому проходу с голыми бетонными стенами, напоминавшему серые тюремные коридоры.
Под потолком множеством нитей тянулась электропроводка, какие-то кабели, местами лишенные изоляции. Видно было, что сети прокладывали или в страшной спешке, или не имея под рукой нужного материала. Не было, кажется, ни одной металлической детали, которая бы не проржавела. И, несмотря на это, конструкция функционировала.
Каждая вторая неоновая лампа под потолком не горела. На стенах на определенном расстоянии друг от друга размещались видеокамеры, беззвучно вращаясь, следившие за движениями людей.
– Лейтенант Гартман все вам объяснит, – дружелюбно пообещал Фельс. – Ну вот, мы почти пришли, – он показал на дверь впереди. Теперь Черити смотрела на своего проводника иначе. Но вопросов по-прежнему задавать не решалась. Наверное, это видеокамеры и встроенные в них микрофоны сделали лейтенанта таким сдержанным.
* * *
– Ну что?
В иное время, в нормальной обстановке, Штерн бы очень удивился тому, что голос Гартмана прозвучал совершенно спокойно и даже дружелюбно. Но то, что происходило, назвать нормальным было нельзя, а потому техник с нарастающей тревогой следил за компьютерными мониторами, индикаторами и счетчиками, расположенными на пульте.
– Боюсь, что ничего уже нельзя исправить, – произнес он немного погодя и глянул на Гартмана с откровенно испуганным видом. Но командир только озабоченно хмурил лоб и буравил взглядом какую-то воображаемую точку между Штерном и стеной позади.
– Силовой барьер включен? – наконец спросил он. Штерн едва заметно покачал головой.
– Слишком поздно. Я сделал все возможное. Но компьютеры засекли противника уже в мертвой зоне. Ничего не изменишь. Мы целый час находимся в режиме боевой готовности номер два.
Техник немного помолчал, потом, ободряемый необыкновенным спокойствием и сдержанностью Гартмана, набрался смелости, показал рукой на один из контрольных мониторов и прибавил:
– Если в последующие полчаса хоть один их этих дисколетов появится на экране, будет дан сигнал о боевой готовности номер один.
Гартман повернулся к говорившему и посмотрел на экран. Лейтенант не был суеверным человеком. Ему удалось сохранить занимаемое положение только по одной причине: Гартман относился к сорту людей, о которых говорили, что они обеими ногами стоят на земле. Но в данный момент и он начал верить в потусторонние силы: не успел Штерн договорить, как на мерцающем экране радиолокатора появилось больше десятка ядовито-зеленых светящихся точек.
Техник обреченно вздохнул.
– Вот и они, – сказал он подавленно. – Теперь побудки не избежать.
Гартман тоже вздохнул. Он не смотрел в сторону Штерна, но техник все же заметил, что лицо командира стало необыкновенно озабоченным.
– Да, – выдохнул лейтенант. Потом заметным усилием заставил себя повернуться к напарнику и вымученно улыбнулся. – Держите ухо востро, Штерн, – приказал он. – Я ухожу. Нужно позаботиться о наших гостях… Надеюсь, – добавил он после короткой паузы уже иным тоном, – они стоят того, чтобы получить из-за них столько неприятностей.
* * *
По короткой лестнице со ступенями из неровно залитого бетона они поднялись во второй, более широкий, коридор со множеством дверей по сторонам. Фельс явно направлялся в самый конец. Когда они приблизились, нужная дверь с легким гудением отодвинулась. Фельс остановился и сделал приглашающий жест рукой. Немного помедлив, Черити прошла вперед. Дверь за ней автоматически закрылась, послышался слабый металлический лязг сработавшего замка.
Черити показалось, что она попала не туда, куда нужно. Она ожидала увидеть голую бетонную камеру. Но комната, где теперь находилась Лейрд, если не брать во внимание отсутствие окна, сделала бы честь любому хорошему отелю: стены были отделаны имитирующим дерево пластиковым покрытием, мебели оказалось не много, но вся она была выбрана со вкусом. На одной из стен – огромное цветное фото, панорама какого-то города. Внимание Черити сразу же привлек огромный кафедральный собор с двумя остроконечными башнями, возвышающийся перед сверкающей лентой реки. Потом Лейрд заметила седовласого мужчину, сидящего за письменным столом в огромном кожаном кресле и изучающего свою гостью холодным, равнодушным взглядом.
– Полагаю, вы и есть лейтенант Гартман? – сказала Черити.
Человек кивнул и, приглашая сесть, указал рукой на маленький диванчик, стоявший у стены рядом с дверью.
– Не спрашиваю, как вы себя чувствуете, капитан, – начал незнакомец.
– Наверное, так, как выгляжу, – пошутила Черити.
Гартман постарался изобразить на лице сочувственную улыбку.
– Так плохо?
– А что, я очень плохо выгляжу?
Гартман снова улыбнулся и кивнул.
– Да, знаю. Это шоковое оружие – отвратительная вещь. Сам имел удовольствие два раза… – он махнул рукой. – Но оставим это. Будем серьезны. Итак, как ваши дела? вы ранены?
– Нет, – ответила Черити. – Почему ваши люди стреляли в нас?
– К сожалению, избежать этого было нельзя, – успокаивающим тоном произнес Гартман. – Им нужно было выбирать: смотреть, как вас и ваших друзей поедают крысы, или дать заградительный огонь на весь коридор. Смею надеяться, что после всего случившегося решение моих ребят будет одобрено вами, капитан Лейрд.
– Это имеет какое-то значение?
– Нет, – спокойно ответил Гартман. Показалось, будто он хотел что-то добавить, но внезапно передумал.
Несколько секунд он очень внимательно, без всякого напряжения осматривал гостью. Потом наклонился и взял что-то с письменного стола. Черити увидела свой личный знак. Рука потянулась к шее: раньше там была тонкая цепочка от него. Теперь она исчезла.
– Капитан Черити Лейрд, – прочитал Гартман. – Военно-космические силы США, – он посмотрел на нее вопросительно, но не выказывая при этом видимого интереса. – Это не подделка?
Сначала она решила не отвечать, потом взяла себя в руки и проглотила вертевшуюся на языке колкость.
– Посчитай вы этот знак подделкой, думаю, меня уже не было бы в живых.
Кивнув, Гартман положил знак на письменный стол.
– Верно, – невозмутимо заметил лейтенант. – Сколько лет вы уже бодрствуете?
На этот раз Черити действительно удивилась.
– Вам… известно?
– Естественно, – с легкой обидой ответил Гартман. – Судя по удостоверению, вам восемьдесят шесть лет, капитан. Но вы выглядите значительно моложе. Я… – он замолчал, нахмурился и посмотрел на нее с нескрываемым интересом. – Лейрд, – произнес он уже другим, задумчивым, тоном. – Черити Лейрд. Это ведь вы тогда обнаружили корабль.
– Я была в первой экспедиции, вы правы, – она смотрела на собеседника без тени улыбки. – Некоторые даже утверждали, будто это я его вызвала.
– Что за чушь! – возмутился Гартман. – Вы легли в анабиоз? Кому еще, кроме вас, удалось это?
Черити ответила не сразу.
– На нашей базе… никому. Никому, кроме меня. Мне же просто повезло.
Она не знала, стоит ли рассказывать о Стоуне, и решила не делать этого.
– Повезло? – Гартман тихо и уже не шутя рассмеялся. – Ну ладно… Оставим это. Ваша база?
– СС ноль один, – ответила Черити. – Правительственный бункер, – она обвела комнату рукой. – А это что за чудо? Что-нибудь подобное?
Гартман не ответил.
– Когда вы очнулись? Как попали в Германию?
Что-то в тоне этого человека сбивало Черити с толку: несмотря на холодность и показное безразличие, Гартмана нельзя было назвать недружелюбным. Она чувствовала, что ее нового знакомого что-то сильно угнетает.
– Это долгая история, – уклонилась Черити. – Охотно поведаю вам ее. Но как-нибудь в другой раз. Что с моими спутниками?
– Не волнуйтесь. С ними все в порядке, – успокоил Гартман и, к удивлению Лейрд, прекратил требовать объяснений.
Вместо этого он добавил:
– Большинство из ваших товарищей еще не пришло в себя. Вы – единственная. Конечно, не считая того парня.
– Кайла?
– Кто он? Дерьмоед?
– Не знаю, что именно вы подразумеваете под этим словом, – резко начала Черити, – но он – мой ДРУГ.
– Друг? А разве вас никто не предупредил, что в наше время стоит внимательнее относиться к выбору друзей?
Черити уже готова была взорваться, но Гартман сделал предостерегающий жест и стал говорить более мягким тоном.
– Извините, если я показался вам слишком грубым, капитан Лейрд. Но вы поймете, в чем дело, когда все узнаете. У нас сейчас несколько… – он помедлил, – несколько напряженная ситуация, – выговорил он наконец. – И я должен знать, какую роль в ней играете вы. Утренняя бомбардировка как-то связана с вами, верно?
Внутренний голос шептал Черити, что лучше оставить этот вопрос без ответа. Другой внутренний подсказывал, что Гартман совсем не тот человек, которого можно вот так, запросто, обмануть.
– Боюсь, что да, – вздохнула она. – Бомбили нас.
– Почему? – удивился Гартман.
– Полагаю, – с иронией сказала Черити, – муравьям не по вкусу, когда у них угоняют глайдеры.
Гартман удивленно вскинул вверх левую бровь, но продолжать не спешил. Он поудобнее откинулся в кресле и соединил разведенные пальцы своих ладоней.
– Так вы с глайдера, который недавно сбили?
– С информацией у вас все в порядке, господин лейтенант, – заметила Черити. Гартман холодно улыбнулся.
– Только благодаря этому мы все еще и существуем. Однако угон глайдера, по-моему, – недостаточный повод, чтобы испепелить с помощью атомных бомб полгорода.
– Но я же объясняла вам, – осторожно возразила Черити, – это длинная история.
Движением головы она показала на свой медальон, все еще лежавший на столе Гартмана.
– Мой медальон имеет к ней некоторое отношение. Можно забрать?
Черити протянула руку, помедлила, пока Гартман не кивнул, и взяла со стола плоский кусочек металла. Вернув медальон туда, где ему положено было находиться – на тоненькую цепочку на шее, Черити без всякой видимой причины почувствовала себя увереннее.
На стене загудел экран связи. Гартман повернул кресло и протянул руку. Черити рассчитывала, что сейчас заработает монитор, однако лейтенант, не думая включать прибор, взял старомодную телефонную трубку и коротко произнес: «Да?»
Гартман слушал, и лицо его мрачнело с каждым словом, сказанным на другом конце провода. Сам лейтенант не произнес ни звука и, через пару минут повесив трубку, обернулся к Черити. Лицо его снова стало непроницаемым. В эту минуту Гартман был похож на бизнесмена, который, еще не решив, как относиться к своему партнеру, пытается его проверить.
– Боюсь, нам придется отложить беседу, – сказал лейтенант. – Может, это и к лучшему. Уверен: у вас есть, что рассказать. О многом вы хотели бы узнать сами. А у меня нет времени по пять раз спрашивать о каждой мелочи.
Он поднялся и прошел вдоль стола. Черити тоже встала.
– Лейтенант Фельс покажет вам комнату, – добавил Гартман перед тем, как выйти. – Боюсь, она не покажется вам роскошной. И все же, там будет поудобнее, чем на сбитом моронами глайдере.
