ГЛАВА 48

— Давай, милая, ну иди сюда. — Тана, в толстой стеганой куртке и штанах на синтепоне, сидела на корточках, пытаясь с помощью сырого мяса выманить тощую старую хаски из-под хижины. Был холодный февральский день, на северном небе поблескивал бледный солнечный полукруг, заливая снег серебристым светом и удлиняя полуденные тени.

Собака Кроу Удава осторожно вылезла из своего убежища и, зажав хвост между ног, медленно поползла к протянутой руке. После того как Хизер Макалистер отвязала бедное животное, оно несколько недель шаталось по всему Твин-Риверсу. Пару дней назад Тана обнаружила, что собака бродит вокруг ее дома, может быть привлеченная запахом еды, которой она кормила на крыльце своих питомцев. Когда приехал Саггарт, она перебралась в маленькую бревенчатую хижину у реки, с видом на водопад Росомахи, лес и высокое небо, и была здесь очень счастлива. Порой по ночам, одевшись потеплее, она сидела на крыльце рядом с собаками и смотрела, как сполохи северного сияния играют в этом огромном, бескрайнем небе. Ночи все еще были длинными, но мир понемногу двигался в сторону весны.

— Люди снова начали распахивать шторы, — сказала Марси. — Значит, скоро будет свет.

Собака неожиданно мягко взяла мясо из руки Таны. Несчастное животное было все покрыто шрамами. Тана достала из контейнера еще кусочек.

— Что у тебя в голове, бедняжка? — спросила она. Собака, прожевав мясо, чуть заметно вильнула хвостом. — Не скучаешь по временам, когда была привязана? Но одной тоже плохо, правда?

И вдруг Тана замерла, пораженная внезапным ощущением, что за ней следят. Собака молнией шмыгнула в замерзший голый куст. Тана медленно обернулась. Сердце подпрыгнуло.

В руке — сумки с покупками, у рта облако горячего дыхания. Тана медленно, неловко поднялась на ноги. Он взглянул на ее огромный живот, перевел взгляд на лицо.

— Офигенно выглядишь, констебль! — сказал он, и его покрытое шрамами лицо вновь расплылось в улыбке, столь свойственной старому доброму Бабаху. Зеленые глаза сияли. Ее сердце сжалось, накатила волна адреналина и любви.

— Никогда раньше не видел тебя в гражданской одежде.

Она застенчиво пожала плечами.

— Стеганая куртка и лыжные штаны ненамного лучше формы, да еще в моем положении.

— Уже скоро?

— Со дня на день.

— Ты в декрете?

Она кивнула. Глаза жгло. Она не смела поверить, что он в самом деле к ней вернется. Она столько раз обжигалась… и теперь видеть его здесь, живого, настоящего, было просто невероятно.

Он помолчал. Подошел ближе, поцеловал ее в щеку. Она замерла, посмотрела ему в глаза. Он сглотнул.

— Я так рад видеть тебя, Тана, — сказал он. — Так рад. Мы слишком долго не виделись…

Она осторожно коснулась шрамов, красными полосами избороздивших его лицо.

— Они тебя не испортили.

— Но и не украсили.

— Ты в порядке?

Он снова улыбнулся.

— Лучше всех. Это что за старый пес? — Он указал на куст, где скрылась хаски.

— Собака Кроу. Мы все думали, это мальчик, а оказалось, девочка, и она уже несколько дней живет у меня под домом. Я начала ее подкармливать. Мне кажется, она по ночам спит тут, а утром уходит, когда я вывожу на прогулку своих мальчиков. Они не любят друг друга.

— Где же Макс и Тойон?

— Дома. Держу их взаперти, чтобы они ее не спугнули.

Он повернулся, огляделся.

— Тут красиво.

И хотя все эти слова, по большому счету, были бессмысленны, Тана не доверяла собственному голосу.

— Мне… мне тоже нравится. Может, когда потеплеет, посажу тут овощи. Не знаю, как получится — никогда не занималась огородом. Ну и вообще… Фортуне тут будет хорошо.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Фортуне?

Она нервно улыбнулась.

— Да. Слишком сопливо, я знаю. Но… так ведь и есть. Это она привела меня сюда.

— Это… девочка?

Она кивнула. В его глазах блеснули слезы.

— Поздравляю, — сказал он и умолк, хотя ему явно хотелось сказать что-то еще. Повернулся, стал смотреть на реку. Тана знала, о чем он думает — о своей девочке, которой так и не удалось родиться. И о Трейси. Ей хотелось задать ему так много вопросов, но она даже не знала, с чего начать и куда приведет этот разговор.

— Хочешь зайти?

— Я уж думал, ты не догадаешься. — Он крепче сжал в руке пакеты. — Помнишь, я говорил, что неплохо готовлю оленину?

Она посмотрела ему в глаза, ощущая всю гамму чувств — бушующих, невыразимых.

— Бутылка красного вина, чтобы мясо томилось, — сказал он. — Шампиньоны, морковь, лук, чеснок. Свежие фрукты на десерт. Пиво. Сок. Я ничего не забыл?

— Нет, — прошептала Тана; голос был хриплым. — Ничего.

Они сидели на маленьком диване перед камином. У ног лежали Макс и Тойон. Сияние медленно разгоралось в небе цвета индиго. В кухне томилось рагу, Бабах потягивал красное вино. Он был таким теплым, таким надежным. Ей нравилось его тепло. Нравился его запах. Нравилось смотреть на него — морщинки и шрамы на лице казались картой прошлой жизни, а Тана любила людей с тяжелым прошлым. В их компании она чувствовала себя увереннее, чем среди тех, кто все делал правильно, и неважно, что скрывалось за этой правильностью. Шрамы на щеке были следами, которые пересекались с ее жизнью, рассказывали о том, что они пережили вместе и что изменило их навсегда.

— Я слышала, на прошлой неделе Ван Блика и Штурманн-Тейлора вызывали на допросы, — сказала она, прижавшись к Бабаху.

— Да, ФБР, Интерпол и КККП. Каттера вчера официально приговорили.

Она посмотрела ему в глаза. Пульс участился.

— Так он все же был с этим связан?

Бабах кивнул, сделал большой глоток вина.

— Каттер и был тем, кто сообщил в Ванкувер подробности сделки. Он не мог допустить, чтобы помеченные фэбээровские бриллианты пошли в продажу, потому что тогда сразу раскрыли бы, чем он занимается здесь, поэтому он выложил всю информацию ванкуверскому копу небольшого ранга, а тот в свою очередь сообщил в свой департамент.

— А Штурманн-Тейлор и Ван Блик?

— Интерпол просматривает контакты Штурманн-Тейлора и источники его доходов, и понемногу становится ясно, что он вовлечен в синдикат, если не возглавляет его. Полагаю, до самой сути доберутся уже очень скоро. Ван Блика обвиняют в нескольких убийствах, связанных с алмазной промышленностью в Южной Африке и Конго. По-видимому, он планировал прогонять конфликтные алмазы через новую шахту Гарри Бландта на берегу Ледяного озера, отправляя туда сырой каменный материал.

— Получается, Бландт невиновен?

— Пока выходит, что да. Штурманн-Тейлор манипулировал им, заманивал на свою сторону, обещая финансировать половину исследований Ледяного озера. — Бабах поднялся с дивана, прошел в кухню. Налил себе еще вина, предложил Тане.

— Будет с меня и газировки, — сказала она.

Он помешал рагу, попробовал, и его лицо расплылось в улыбке, которую Тана так сильно полюбила.

— Ну, это шикарно.

Она встала, подошла к нему, и он положил ей в рот полную ложку, расплескав немного. Она рассмеялась, проглотила, вытерла рот.

— Черт возьми, и впрямь шикарно!

Он молча смотрел на ее губы, смотрел, как она смеется, и Тане внезапно захотелось его поцеловать. Она быстро отвела взгляд, открыла холодильник, вынула бутылку газировки, которая была ей не нужна, но ей просто надо было чем-то занять себя, чтобы не смотреть ему в глаза, потому что ее пугало то, что она к нему чувствовала. Слишком быстро. Слишком сильно. Она еще не была готова. Или была?

Ей нужно было доказать самой себе — она чего-то стоит в этой жизни, она крепко стоит на ногах. Ей нужно было доказать это в первую очередь ради Фортуны.

— Как вы пообщались с Ли и Грейс? — вдруг спросила она, не глядя ему в глаза, вновь направляясь к дивану.

Какое-то время он молчал, потом медленно подошел к ней, сел рядом.

— Я рад, что сделал это — что увиделся с ними.

Она подняла взгляд, посмотрела ему в глаза. Он глубоко вздохнул.

— Сначала, конечно, было неловко. Но Грейс была мне рада. Я сводил ее пообедать, мы прогулялись по городу. Она показала мне свою школу. — Он помолчал немного. — Нужно было проложить этот мост, Тана. Соединить прошлое, связь с которым я обрубил, и настоящее. Чтобы построить будущее для нас всех — Грейс, Ли, меня. Чтобы все встало на свои места и можно было без преград идти вперед. — Он провел пальцами по волосам. — Я должен был это сделать, и я рад, что сделал это. Я признал свои ошибки. И скоро она приедет погостить.

— Грейс?

— Да. Летом. Ли разрешила. — Он нерешительно улыбнулся, и что-то в его взгляде изменилось. — Научу ее летать, как научил меня мой папа. Буду и сам учиться. Быть отцом.

Чувства захлестнули Тану. Она судорожно сглотнула, ощутив, как Бабаха покидает мрачное, нервное напряжение, такое же, что жило внутри ее самой. Она осторожно коснулась его ладони. Он опустил глаза, стал смотреть на ее пальцы.

— Я горжусь тобой, — прошептала она.

Не глядя ей в глаза, он прибавил:

— И еще я начал работать с полицией Твин-Риверса. Стал вашим пилотом. На прошлой неделе заключил контракт.

Она не ответила. Он посмотрел ей в лицо.

— Тана?

Она шмыгнула носом, вытерла слезы, сбегавшие по щекам. Хрипло рассмеявшись, пробормотала:

— Чертовы гормоны…

Он коснулся ладонями ее лица, медленно провел грубым пальцем по нижней губе.

— Я же сказал тебе, — прошептал он, — я весь твой. Я всегда буду рядом. Мы вместе придумаем, как нам дальше жить. Ты и я.

Она кивнула, он наклонился к ней и поцеловал в губы. Она ощутила его вкус, вкус вина и соли своих слез. Ее бросило в жар, тело размякло, и она раскрылась ему в поцелуе. Он нежно обнял ее, прижимая к твердому, сильному телу.

Утром, стоя на крыльце, Тана смотрела, как Бабах кормит старую собаку Кроу. Хаски виляла хвостом и лизала его руку.

— Мне кажется, ты ей нравишься. Явно нравишься.

Бабах провел с Таной ночь. Они ужинали у камина и целовались. Он не стал настаивать на большем, и это тоже было приятно. Как бы сильно Тану ни влекло к Бабаху, секс слишком долгое время был для нее способом отключить разум. Ей хотелось, чтобы с ним все произошло иначе. Медленно. По-настоящему.

Они уснули вместе. Он держал в объятиях ее и будущего малыша, и Тана подумала, что никто никогда не дарил ей настолько интимных ощущений. Она чувствовала, что ее любят. Чувствовала доверие. Чувствовала, что ей нечего скрывать от этого человека, что он подарил ей всего себя.

Он поднялся на ноги.

— Мне пора идти. У меня вылет. Увидимся!

Она улыбнулась и кивнула.

— Сегодня. На этот раз я готовлю. Ну… во всяком случае, попытаюсь.

Он улыбнулся, отдал ей честь и по обледеневшей тропинке побрел к заледеневшей реке. Собака побежала за ним.

— Эй, — крикнула Тана ему вслед, — похоже, у тебя новый друг.

Он долго смотрел на нее, потом сказал:

— Смею надеяться!

— Я имею в виду собаку, балда!

Хаски понюхала его руку и лизнула.

— Вот что я тебе скажу, — заявил Бабах. — Если она пройдет за мной всю дорогу до дома, оставлю ее себе.

Помахав ему вслед, Тана долго смотрела, как израненная собака бежит за израненным человеком в холодное утро. Ну вот, подобрал еще одного бездомного. Он хороший человек, думала Тана. Он особенный. И еще она думала о втором шансе, о том, что все его заслуживают. Неважно, как сильно нас ломает жизнь, — всегда есть надежда.

Впереди ожидали новые трудности. Роды. Материнство. Работа, налаживание отношений с Дэмиеном и его бандой, со всем Твин-Риверсом. Судебные разбирательства. Начало новой жизни с Бабахом — ей предстояло заново учиться любить, всецело раскрываться любви, и, по правде говоря, это пугало так же сильно, как и волновало. Но все это была жизнь.

Похороны Минди. Бабах сообщил ей, когда они состоятся.

Тана вместе с Калебом и Джейми съездила к Эллиоту Новаку и рассказала о гибели Хизер Макалистер, о том, какую роль она сыграла в судьбе его дочери. Эллиот выл от горя, как дикое животное, но Тана отчего-то почувствовала, что он знал об этом и сам.

Уже провели ритуал очищения, попросили прощения у предков за то, что Джейми и Калеб разрушили их могилы. Кости пока еще не вернули в племя, но все знали: скоро это случится, и после того, как их снова предадут земле, пройдет большой праздник.

К тому времени родится Фортуна. Тана станет матерью…

Глядя, как речной туман окутывает ее мужчину и его собаку, она чувствовала, что справилась. Она прошла назначенное ей испытание, и теперь пришло время двигаться вперед. Марси правильно сказала — впереди новое время года, люди снова начали распахивать шторы. Скоро будет свет.