Передо мной распахнулась дверь, и чрезмерно яркий свет для моих привыкших к тьме лабиринта коридоров глаз заставил меня зажмуриться, словно кто-то только что воспользовался вспышкой фотоаппарата.

– Чего стоишь? Иди вперед, не бойся, – сказал Лестер.

Я сделала шаг вперед, с опаской огляделась, пытаясь понять, где же я все это время находилась. Огромное здание напоминало букву О: в центре располагались величественные лестницы с зелеными блестящими ступенями, а по окружности выстроено множество комнат. Пол, выложенный холодными мраморными плитами, стены, выкрашенные темно-зеленой краской, в тех участках, где свет от люстр не падал на них, они казались черными. И возвышался над всем этим массивный купол с маленькими окошечками, через которые проникали лучи солнца, смотря на них, казалось, что ты находишься в огромной темнице, и только две крошечные дырочки, сквозь которые сочился свет, напоминали о внешнем мире. Под всем этим великолепием скрывались многочисленные подземные лабиринты, в которых и находилась моя комната.

Все увиденное мною меня одновременно поразило и испугало.

– Что такое «Абиссаль»? – спросила я.

– Место, в котором мы находимся, – слегка улыбнувшись, ответил Лестер.

– Это название вашей банды?

Лестер остановился, посмотрел на меня, ухмыляясь.

– Мы не бандиты.

Мы дошли до одной из комнат. Помещение больше напоминало какой-то царский зал: в центре стоял длинный деревянный стол, с потолка свисала старинная черная люстра, небольшие окна разместились на противоположной стене, я заметила решетки, стоявшие позади них.

– Миди, проводи ее до ванны, не забудь дать чистую одежду.

– Хорошо.

Путь до ванны оказался длинным. Мы должны были подняться на третий этаж, затем пройти вперед, оставив позади себя около двадцати комнат.

– Поздравляю тебя.

– С чем? – резко спросила я.

– Ты выдержала. Признаться, когда мы узнали о замысле Лестера, нам всем казалось, что ты сломаешься на первом же этапе. Но мы ошибались.

Пол казался льдом, мои ступни немели от холода.

– Ваш дом напоминает мне больницу.

– Так и есть. Раньше здесь был госпиталь, уж не помню в каких годах, а потом здесь вроде держали умалишенных.

Мы, наконец, дошли до ванной комнаты. Среди кафельных, потрескавшихся стен стояла одинокая ржавая ванная, за ней наблюдали три зарешеченных окна, на одной стене висело зеркало, возле него стоял столик, на котором аккуратно сложены в стопку полотенце и какие-то вещи.

– С горячей водой тут напряженка, трубы совсем старые, – сказала Миди, открывая краны.

Сначала показалась коричневая вода, затем струя начала светлеть.

– Так, вещи лежат на столе, полотенце тоже. Вроде бы все. Если что-то еще нужно – зови.

Как только Миди покинула комнату, я с облегчением выдохнула. Да, ванна мне была крайне необходима. Моя кожа, два месяца не знавшая воды, покрылась черной коркой. Это запекшаяся кровь вместе с рвотой, потом и еще бог знает с чем. Одежда превратилась в лохмотья бомжа, вид ужасный, а запах еще хуже. Правой рукой пыталась снять с себя джинсы, несколько минут мешкалась с футболкой. Работать одной рукой катастрофически неудобно, но все же я справилась со своей задачей, обнажилась и подошла к зеркалу. Я так давно мечтала взглянуть на свое лицо, и вот теперь, когда мне представилась прекрасная возможность осуществить это, меня посетило знакомое чувство страха. Что же я увижу в отражении? Кажется, мое лицо стало еще уродливее, чем раньше. Но на деле все оказалось еще хуже, чем я думала. Глядела в зеркало, а оттуда на меня смотрел совершенно незнакомый мне человек. Лицо бледно-синее, скулы торчали, а под ними образовалась впадина, глаза стали больше, красные, усталые. Правая сторона лица посинела под глазом, с левой стороны увидела небольшую красную царапину, лоб украшал шрам, что подарил мне отец, губа разбита, увеличена, рана прикрыта красной корочкой. Взгляд спустился ниже: ключицы выпирали, оканчиваясь острым бугорком на хрупких плечах, при вдохе показывались ребра, бочину украшал шрам после пореза, оставленного осколком стекла в тот день, когда мы с Алексом попали в аварию. Ноги стали тонкими, кости, что скрывались в недрах жира и мяса, теперь были видны невооруженным глазом. Я не узнала свое тело, раньше я так комплексовала по поводу лишнего веса, сидела на диетах, что советовала мне Тез, а тут оказывается, нужно было просто попасть к Лестеру, и за два месяца он превратит меня в мумию!

За то время, что я себя разглядывала, ванная уже успела наполниться. Вода холодная, но это меня не смутило. Я представила, что окунаюсь в прохладные воды океана. Погрузила одну ногу, затем вторую, дошла очередь до тела. Мышцы сковывало мгновенно, раны стали щипать, челюсть дрожала. Руку, что в гипсе, я старалась не мочить, здоровой рукой пыталась тереть тело, вода вмиг стала темнее.

Дрожащая, вся покрытая гусиной кожей, я вылезла из ванны. Скрючившись, побрела к столу за полотенцем и одеждой. Мне предоставили футболку, которая настолько длинная и широкая, что легко могла сойти за платье и спортивные штаны, их необходимо было туго затянуть, чтобы они не скатились с меня. Выглядела я неуклюже, но в то же время жаловаться мне не на что, хорошо хоть поделились чистой одеждой. Открыла дверь, сразу ворвался поток холодного воздуха. Покинула ванную и автоматически направилась к лестнице. Люстры, напичканные почти через каждые два метра, едва спасали от тьмы, что поглотила это здание. Я слышала отдаленные голоса, смех, они доносились с первого этажа. Как можно быстрее старалась спуститься вниз, одной здесь находиться было страшно. Среди этих молчаливых, тоскливых стен, жуткого желтого света, пугающего скрежета, завывания ветра казалось, что на этом этаже находилась не только я. Надо же поселиться в бывшей психушке! Это же каким безумным нужно быть!..

Тем временем я оказалась на первом этаже и шла на голоса. Дошла до того большого зала с длинным столом, там, расположившись на стульях, беседовали Логан и Брайс.

– Я тоже отправлюсь с Лестером. Это рисковое дело, – сказал Логан.

– Если Лестер идет на риск, значит, он оправдан.

– Хочется в это верить, Брайс, но все же времена изменились, люди – тоже, кто знает, что сейчас творится в голове у его любимчика. О, Глория! – наконец, заметил меня Логан.

Я смотрела на него с такой злобой, пытаясь взглядом сказать, как сильно я его ненавижу.

– Перестань так смотреть на меня. Я понимаю, ты на меня злишься, но…

– Я не на тебя злюсь, а на себя. Как же я была слепа!.. Алекс до сих пор доверяет тебе, ты ведь ему обещал…

– И я выполнил все свои общения, Глория. Я вывез тебя из Флориды, обеспечил тебе безопасность. Все, о чем просил меня Алекс, я выполнил. Я человек, который всегда отвечает за свои слова.

Я не сдержалась и начала громко смеяться.

– Чего смеешься?!

– Ты не человек, Логан. Ты пес. Хорошо выдрессированный пес.

В глазах Логана вспыхнула ярость, он сорвался с места, и тут я почувствовала, как кто-то положил мне руку на плечо.

– Рад, что тебе стало лучше, Глория, – сказал Лестер.

Логан моментально успокоился, словно маленький ребенок, увидевший грозного отца.

– Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Спустя несколько минут мы оказались около очередной незнакомой мне двери. Лестер распахнул ее, и теперь я, наконец, увидела, что скрывалось за ней.

– Кухня… – сказала я, обегая глазами каждый миллиметр помещения.

В центре стоял большой стол, а по периметру выставлены кухонные шкафы, плита, над ней висела мощная железная вытяжка, рядом стояли столики, заваленные кухонной утварью.

– Да, с завтрашнего дня ты будешь здесь работать. Деньги на еду будешь брать у Доминика, завтра Север покажет тебе местную территорию, магазины и прочее. Надеюсь, готовишь ты лучше, чем дерешься?

– Но… – комок из слов застрял у меня в горле.

– Ты, наверное, ожидала другого?

– Ну… Да. Не зря же вы устроили испытания…

– Именно, не зря. Испытания показали, что ты годишься только для кухни.

Даже не знала, радоваться мне или нет. С одной стороны, прекрасно, что я не буду замешана во всех делах, чем занимаются Лестер и его люди, хотя я понятия не имела, чем они промышляли. Но с другой… Черт возьми, я жила несколько дней без еды, смотрела на мертвых кроликов, терпела побои… Неужели я пережила все это ради того, чтобы потом стоять у плиты?

– Тогда вынуждена вас разочаровать. Я и готовить не смогу, – сердито сказала я, показывая гипс.

– Значит, мы умрем с голоду из-за тебя.

Лестер вернулся в большой зал. Там уже собралась толпа обитателей дома: Миди, Север, Сайорс, Джеки и Доминик.

– Логан, Брайс, поехали. Метель разыгралась не на шутку, нужно успеть выбраться отсюда до темноты.

Дуболом и Пес вскочили с мест и присоединились к Лестеру. Все вместе они направились к мощной деревянной двери, за которой скрывалась улица.

– А можно я тоже выйду? – спросила я.

– Выходи, если не боишься отморозить свои тощие ножки, – ответил Брайс.

Я последовала за ними, дверь открылась, и порошок белого снега влетел в холл. Готова поспорить, что все присутствующие были уверены, что я не смогу выйти наружу босая, без верхней одежды, но я опровергла их надежды. Мои ступни коснулись снега, что пушистым покрывалом лежал на ступенях. Вокруг все белым-бело, увидеть детали местности, где мы находились, было очень трудно. Безумный, суровый ветер, разнося снежную пыль, создавал белую пелену. Кажется, я видела что-то темное. Точно, это деревья, они стояли по бокам могучей стеной, похожие на страшных седых гигантов из-за мощных ветвей и охапок снега, расположенных на них. Ветер бросил снег в лицо, приятная холодная влага проникла в кожу, наполняя свежестью. Я второй раз в жизни видела снег. Как-то мы с бабушкой ездили на горнолыжный курорт Крестед Бьютт, но тогда мне было лет семь или еще меньше, помню, в каком восторге я была, увидев в первый раз снег.

– Где мы находимся?

– Поселение Малый Истон, Нью-Гэмпшир, – ответил Лестер.

Впервые слышала о таком месте.

– Доминик, ты остаешься за старшего, – сказал Лестер. – И да, не забудьте устроить теплый прием нашему новобранцу.

– Это мы умеем, – улыбнулась Север.

Как только дверь захлопнулась, ко мне кто-то подбежал, схватил за правую руку, затем живо приблизился еще кто-то и взял меня за левую, облаченную в гипс. Из моего рта от испуга и внезапности вырвался крик. По одну сторону от меня находился Доминик, по другую Джеки, они тащили меня вперед, Миди и Север шли следом. Я брыкалась, ногами всячески пыталась зацепиться хоть за что-то, но мое тело, превратившееся в беспомощный скелет, стало настолько легким и слабым, что все мои усилия оказались напрасными. Меня завели в темную комнату. Единственное, что здесь дарило свет, – это настольная лампа, стоявшая у кушетки. Я заметила Сайорса, он улыбнулся и указал на кушетку. Меня положили на нее, я в ужасе осмотрелась. Правую руку и обе ноги Джеки заключил в ремни, левую загипсованную руку держала Миди, не позволяя мне дернуться.

Я чувствовала, как пот выступил на моем лбу, сердце рвалось наружу из-за страха.

Сайорс подошел ко мне с каким-то устройством в руках. В полутьме невозможно было что-либо разглядеть, но, как только он подошел ко мне настолько близко, что я почувствовала его дыхание, я поняла, что он держит – машинку для тату.

Север повернула мою голову влево, Сайорс дотронулся до моей шеи ваткой, смоченной спиртом.

– Не шевелись, а то будет еще больнее, – сказала Миди.

Это длилось недолго. Я закрыла глаза и почувствовала, как что-то внедряется в мою кожу, будто Сайорс ножом расковыривает мою плоть, желая добраться до сонной артерии. Я прикусила губу, слушала тихий шум машинки и заставила себя успокоиться. Поначалу мне казалось, что эти сумасшедшие хотели мне здесь вскрыть череп или распороть живот, иных мыслей при виде больничной кушетки с ремнями не возникает.

Машинка стихла. Сайорс снял ремни, Миди перестала держать меня, я перешла в сидячее положение.

– Иди посмотри, – сказал Доминик, указывая на зеркало, висящее позади кушетки.

Я медленно встала и зашагала к нему. Увиденное не повергло меня в шок: на моей шее красовалась перевернутая буква А.

– Что это означает?

– Это знак, который нас всех объединяет, – я обернулась и увидела, как они все показывают мне идентичную тату на шее. – Брайс называет это нашим фирменным знаком, но звучит это ужасно, будто мы какой-то товар, а не люди. Этот знак словно камень у твоей шеи, ведущий тебя ко дну. В «Абиссаль». Теперь тебе уже не вернуться к свету.

– Надо же, какие чудные метафоры! – рассмеялась Миди, а вместе с ней и все остальные. Только Доминик сохранял серьезное лицо.

– Оставь проблески своей эрудиции при себе. Неужели вам было так сложно продержаться?!

– Прости, Доминик, но кажется, сценка немного затянулась, а нам всем уже охота хорошенько выпить, – сказала Север.

– Вам лишь бы выпить! Здесь сейчас происходит важный процесс перевоплощения, а вы… Черт с вами, идемте в столовую. Джеки, займись музыкой.

– Есть, капитан!

Пока они переговаривались, я опять устремилась к зеркалу и снова увидела другого человека. Даже с голубыми волосами я была похожа на себя… настоящую, а теперь… Черная метка еще напоминала о себе болью, я смотрела на нее и понимала, что слова Доминика не являются бредом сумасшедшего. Кажется, я действительно стала другим человеком, эти испытания сделали меня другой, эта метка на моей шее как результат того, что прошлая Глория действительно умерла.

Но вот что означала фраза Доминика: «Теперь тебе уже не вернуться к свету»?

Музыка гремела на весь дом, весь длинный стол в большом зале был заставлен от края до края алкоголем. Все веселились, танцевали, пили, а я лишь наблюдала со стороны, прихватив стакан пива. Неужели они действительно так рады тому, что я теперь вместе с ними? Сомневаюсь. Никто из них по-настоящему не был рад мне, да и я, собственно, не особо была счастлива, что находилась здесь. Они ненавидели меня за то, что взяли меня в свой плен. Глупее не придумаешь. Хотя я могла легко осчастливить их. Большинство из них были уже пьяны, бдительность их давно покинула, поэтому мне не составило бы труда тихо покинуть зал, прокрасться к двери и сбежать. Но я сразу отвергла эту мысль. Да, я могу сбежать, но какой смысл? Я слишком много пережила и многим пожертвую, ради свободы. И я уверена, что мой побег быстро раскроется, они меня очень скоро найдут. Да и куда мне бежать? К кому? У меня не осталось друзей, надежных людей. Ох, какое знакомое чувство меня одолевало! Чувство беспомощности.

– Значит, ты у нас «воскресшая из мертвых»? – спросила Север.

– Ну вроде как да.

– Слушай, а расскажи подробнее, как великий и неуязвимый Алекс Мид попался копам, а? – присоединился Доминик.

– Думаю, вы и так хорошо знаете эту историю.

– В общих чертах, – сказала Миди, после того как опустошила свой стакан.

– Нас подставили. Люди Дезмонда стали избивать ребят, а затем его пешка вызвала копов.

– А перед этим Уайдлер застрелил твою подружку? – вопрос Джеки влетел в меня, словно пуля.

Я перестала слышать музыку, меня обдало жаром, привкус пива стал отвратительным.

– И все же… Вы прекрасно осведомлены о моей истории.

– Глория, если ты думаешь, что Дезмонд Уайдлер сделал зло только тебе, то ты очень сильно ошибаешься, – серьезным тоном сказал Доминик.

– Да? А что же он сделал вам?

– Пока не время об этом говорить.

– Вы все говорите штампованными фразами… Мне это надоело! Я думаю, что время уже пришло. Раз на моей шее теперь красуется ваш чертов знак, значит, я имею право знать все!

– Какое задание тебе дал Лестер?

– Работать на кухне.

– Вот и работай, сестренка. Если что-нибудь произойдет в мире кастрюль и поварешек, то мы обязательно это обсудим вместе с тобой. Это единственная тема, о которой ты имеешь право с нами говорить.

Доминик старше меня, наверное, года на три, но перед его авторитетом мне было трудно устоять. Я молчала, из-за его гневного взгляда мне было трудно решиться сказать хоть одно слово.

Внезапно все их внимание, обращенное на меня, переключилось на здоровенного, лохматого черного пса, который резво забежал в зал.

– Джеки, твой пес похож на Сатану, – ворчала Миди.

– Сестренка, единственный, кто здесь похож на Сатану, – это ты, – смеялся Джеки, ласково взъерошив шкуру пса. – Вашингтон, хочешь пивка?

– Можно я уйду? – тихо спросила я Север. – Спать жутко хочется.

– Иди и в следующий раз не спрашивай разрешения. Твоя комната на третьем этаже, четырнадцатая дверь.