Даже будучи нелегалом на верхних ярусах, многие проблемы можно решить достаточно легко, если у тебя есть деньги. А карточка гномьего банка, врученная мне Валтазаром, все еще лежала в моем бумажнике: слава богу, Ангелы на него не покусились.

Сняв деньги в ближайшем отделении, я долго плутал по многолюдным эстакадам яруса, пытаясь вычислить слежку, но ни одного ее признака не нашел. Страхуясь, я побродил еще с полчаса, часто меняя направление, заходя в магазины и посматривая через зеркала и витрины. Никого и ничего. Подумал, было, о том, чтобы избавиться от чарофона и кредитки – единственных посторонних предметов, сохранившихся после всех моих злоключений, но, в итоге, отмел эту идею. И чарофон, и карта попали ко мне от Валтазара. Если бы он стоял за убийством племянника, ему проще было бы не приходить ко мне и не заказывать расследование. Еще и за баснословные деньги. Так что тут можно было, пожалуй, успокоиться. Подключиться же к гаджету со стороны, не имея его в распоряжении… Сильно сомневаюсь, что это возможно. У магической связи нет базовых станций, даже сигнала нет, все это работает сильно по-другому, и вероятность отслеживания практически нулевая. Так что здесь можно, пожалуй, успокоиться. Хоть это и сложно, после всего произошедшего. Думаю, при следующей встрече нужно попросить Изадриэль как-нибудь просканировать меня на предмет слежки. Вот только нужно окончательно решить, доверяю я ей, или нет.

В качестве последнего средства, я зашел в какой-то шикарный ресторан, где на мою одежду посмотрели с легким пренебрежением, сделал большой заказ, вышел помыть руки и ускользнул через кухню и заднюю дверь, оказавшись на параллельной улице. Кажется, никого. Ладно. Паранойю успокоил, теперь нужно заняться делами насущными.

Парень у помятого и поцарапанного гравилета с шашечками частного извозчика, держался особняком от стайки коллег в униформе компаний такси. Стоял, опершись на капот своей машины и курил, глядя в пустоту. Выглядел он так же, как и его агрегат: помятым и поцарапанным.

Я подошел к нему походкой праздного гуляки, достал сигарету и вопросительно посмотрел на парня. Тот вынул из кармана зажигалку, чиркнул кремнем. Я благодарно кивнул и выдохнул дым.

Где-то минуту мы просто стояли и курили, изучая друг друга. Наконец, я щелчком выбил огонек из окурка, огляделся по сторонам, и, не найдя рядом урны, бросил его прямо на землю, ощутив от этого какое-то мстительное удовольствие.

– Чип есть? – вполголоса спросил я парня, глядя на него исподлобья.

– Двести пятьдесят, – ответил он, возвращая мне такой же угрюмый взгляд.

– Поехали.

Все. О чем еще разговаривать двум джентльменам, понимающим друг друга с полуслова?

Гравимобилям запрещено опускаться на Дно. Причины понятны: если все будут спокойно шастать туда-сюда на летающих машинах, какой смысл в фильтрационной зоне, устроенной на платформах прибытия поездов? Чтобы запрет закрепить, Высшие растянули ниже первого яруса силовой купол, проникнуть сквозь который не может ничего, крупнее птицы. Но, так как Высшим иногда приходится снисходить до простых смертных, а монорельсом пользоваться они брезгуют, несмотря на наличие вагона «только для Высших», машины Безопасности, полиции и некоторых граждан, вроде господина Валтазара, снабжены специальным чипом, который говорит куполу, что перед ним важная шишка, и ее нужно пропустить. Стоит ли говорить, что чипы эти моментально стали предметом вожделения очень многих людей, коим через пропускник дорога заказана? А спрос, как известно, рождает предложение. Вот и повадились умельцы, вроде Грумли, клепать поддельные чипы и продавать их добрым людям. Правда, нужно отдать им должное, далеко не всем: только по большому блату. И это логично. Пойди чипы гулять в неограниченных количествах, Высшие давно бы смекнули, что их купол не работает, и придумали бы что-то другое. А это не было интересно ни одной из сторон.

Удивляться тому, что чип есть у обычного таксиста, не следовало. В мире вообще не так много вещей, которые не способен достать таксист. У этих ушлых ребят есть связи везде, кажется, предложи разумную сумму – и они тебе и черта с рогами предоставят. Ну, разумную – в их особенном, таксистском понимании. То есть такую, которая будет раза в четыре выше реальной стоимости.

Таксист попетлял по верхним ярусам, нырнул под эстакаду монорельса и в стремительном пике направил машину вниз. Несколько минут – и он высадил меня в паре кварталов от дома, став богаче на двести пятьдесят долларов, и не задав ни одного вопроса. Вот она, настоящая рабочая косточка Дна, благодаря денежным вливаниям которой до сих пор держится экономика человеческого гетто. Для него нет разницы, что везти – нелегала, груз оружия для Сопротивления или партию Голубого Льда. Главное, чтобы сумма была соответствующей.

Натянув капюшон на самые глаза и снова попетляв по улицам, чтобы удостовериться, что за мной нет «хвоста», я направился к Грумли. Во-первых, у меня к нему есть дело, а во-вторых – все же мой дом совсем рядом с его мастерской. Ломиться напрямую во двор я не стану, раз уж меня так усердно ищут Красные Ангелы, а вот разведать обстановку стоит.

***

Чтобы найти «разведчика», мне понадобилось всего пять минут, двадцать пять центов и одна сигарета. Не успел я докурить до фильтра, как к оброненному в пыль двадцатипятицентовику подрулил пацан лет двенадцати. Практически незаметное глазу движение – и монета исчезла. Ловко.

– Эй, парень! – позвал я оборванца. – Хочешь два бакса?

– Смотря что за них нужно сделать, мистер. Если вы из этих – то лучше ничего не предлагайте. А то я ребят позову, останетесь без причиндалов.

– Не из «этих», не переживай. Просто нужно кое-что сделать, – я достал купюру и повертел ее в руках.

– Излагайте, мистер, – пожал плечами парень, шмыгнув испачканным носом.

– Видишь тот дом? – показал я на строение, в котором находилось мое жилище. – Тебе нужно пойти вон в тот подъезд и подняться до пятого этажа. Потом спустишься вниз. Если никто там рядом не околачивается – зайдешь в квартиру на первом этаже, ключи я дам, найдешь там здоровый такой револьвер и принесешь сюда. Я буду здесь, – показал я на лавку Грумли.

– Два бакса – маловато, мистер. Это пятерка минимум.

– Хорошо, пусть будет пятерка, – согласился я.

– И два бакса вперед! – продолжал выторговывать условия повыгоднее сорванец.

– Договорились, – глаза парня блеснули, и он подался вперед, потянувшись за купюрой. Я отвел руку с деньгами в сторону, а второй быстро схватил оборванца за ухо.

– Имей в виду: если решишь меня наколоть или будешь трепаться – тебя ждут большие неприятности. Усек?

– Усек, – поморщившись от боли, кивнул тот.

– Вперед, – я ускорил оборванца, вырвавшего купюру и ключи из моих рук, легким подзатыльником, и направился к дверям лавки. Нечего на улице маячить, раз меня Ангелы настойчиво так ищут.

Гном сидел за стойкой, натянув на себя какой-то магически-оптический прибор, отчего походил на андроида из древних фильмов, и пытался расковырять инструментами жестяную бляшку медальона.

– Здравствуй, Грумли!

– Здравствуй, Ланс! Не могу сказать, что безумно рад тебя видеть…

– А если так? – я достал бумажник, отсчитал сумму, равную моему изрядно накопившемуся долгу перед гномом, добавил сотню сверху – как бы проценты, за ожидание – и положил деньги на стойку, откуда они исчезли с неимоверной скоростью.

– Так уже лучше, хотя поводов для радости все равно мало.

– Ты чего, Грумли?

– Да ничего, – гном вздохнул, снял свой прибор и устало посмотрел на меня.

– Быть твоим знакомым становится опасно, ван дер Тоот. Сначала я выхожу на задний двор выкурить трубку, и наблюдаю достаточно тревожную картину разборок, в которые внезапно вмешиваются те, кого видеть по соседству с моей лавкой мне бы совсем не хотелось. Потом ко мне являются копы вместе с умниками из Безопасности, и начинают задавать неприятные вопросы о тебе, плавно перетекающие в заинтересованность моей деятельностью. А после и вовсе приходят эти отморозки, Красные ангелы. Ван дер Тоот, знакомство с тобой вредит бизнесу.

– Все настолько плохо?

– Надеюсь, что нет, но, если ты оказался поблизости, все может измениться в считанные секунды, – вздохнул гном. – Что тебе нужно, Ланс? Зачем ты пришел?

– Отдать долг, поблагодарить и кое-что купить. Твой медальон меня очень выручил, Грумли, спасибо. Если бы не он – тебя бы уже не беспокоили связанные со мной проблемы.

Гном не стал говорить, что это, возможно, было бы и к лучшему, но, чтобы понять его мысли, телепатом быть не требовалось.

– Я рад, что мои поделки работают, – тут уж он был искренен. Все же его ремесло – это его деньги, и, если бы его игрушки не работали, было бы хуже.

– К сожалению, твоя «Кольчуга» – одноразовая. Я бы с удовольствием прикупил бы что-нибудь еще, и был бы очень рад, если бы оно оказалось хотя бы перезаряжаемым.

– А денег у тебя на это хватит? – прищурился гном, почуявший выгоду.

– О деньгах не переживай. Плачу сразу. И не торгуюсь. Почти, – поспешил я добавить, видя, как вспыхнули глаза гнома.

– Давай уточним. Тебе нужен оберег против магии, желательно – многоразовый или перезаряжаемый, верно?

– Именно так.

– И ты, при этом, не стеснен в средствах.

– Ну, в разумных пределах, – осторожно ответил я. Знаю я этих гномов, они хуже одесситов из Брайтона. Глазом моргнуть не успеешь, а твой бумажник уже пуст. И, что самое страшное – ты этим доволен, считая, что совершил невероятно выгодную сделку.

– Хорошо. Возможно, у меня для тебя что-то есть. Погоди, – гном слез с высокого стула, и пошел к задней двери, ведущей на склад.

– И ничего здесь не трогай! – прикрикнул Грумли, прежде чем скрыться за дверью.

«Ничего не трогай». Можно подумать, я идиот. У него здесь тронешь что-то не то, и вернувшийся хозяин с сожалением обнаружит вместо перспективного покупателя пятнистую жабу. Или улитку. Нет, я не самоубийца, лезть к чему-либо в лавке Грумли я не стану.

Гном вернулся достаточно быстро, и, судя по тому, что он тащил в руках жестяную коробочку, вскоре мне предстоит расстаться с некоторой суммой наличности. Впрочем, не жалко. Если бы не «Кольчуга», принявшая на себя первый удар темного эльфа в сквоте у Билли, для меня бы это дело уже закончилось. Как и другие мирские дела. Так что оно того стоит, на безопасности экономят только глупцы.

– И что у тебя тут?

Гном с загадочной улыбкой открыл коробку и достал оттуда массивный медный медальон на такой же массивной медной цепи. Весило все это великолепие, на глазок, не меньше семи унций. И если на человека, который таскает на себе семь унций золота или платины, смотрят с уважением, то на человека, нацепившего семь унций меди…

– Грумли, как давно ты начал торговать дешевыми побрякушками?

– Ты еще немного поумничай и пойдешь отсюда, – обиделся гном. – «Побрякушками»… Я что-то уже сомневаюсь, стоит ли тебе продавать этот шедевр.

Я прикусил язык и наклонился, чтобы рассмотреть медальон поближе. На массивном кругляше были выгравированы затейливые руны, больше ничего уникального в медальоне я не видел.

– Да будет тебе известно, темнота, медь лучше всего поддается накладыванию чар. И дольше всего их удерживает. В отличие от серебра, медь не блокирует магию, и даже некоторым образом ее усиливает. То, что ты, тупица, назвал «побрякушкой», называется «Зерцало». Это, не побоюсь этого слова, уникальный артефакт. Мало того, что в него заложено заклятье исключительной силы, так он еще и не разрушается при использовании, и, в зависимости от мощности направленных против носителя чар, может использоваться несколько раз подряд. Заряжается самостоятельно, перезарядка занимает около суток, а вблизи мощного источника магии, время зарядки сокращается в разы – опять же, в зависимости от мощности этого источника.

– Солидно… – протянул я.

– Солидно? – хмыкнул Грумли. – А если я тебе скажу, что эта, как ты выразился, «побрякушка» отражает не меньше, чем восемьдесят процентов магии обратно в того, кто в тебя метнул заклятие?

– Беру! – дальше можно не слушать. Такой артефакт действительно стоил своих денег, сколько бы он ни стоил – и плевать на тавтологии. Одноразовый оберег, оказавшийся на мне в нужный момент, спас мою жизнь, а этот еще и может помочь справиться с врагом. Еще и не рассыплется после этого. И на зарядку тратиться не надо. Идеально.

– Полторы тысячи, – буркнул гном.

– Сколько? – я поперхнулся. Все, о чем я думал за секунду до этого, не потеряло актуальность, но, черт побери, полторы тысячи!

– Ты с ума сошел, Грумли? Ты серьезно хочешь получить за это полторы тысячи баксов?

– Не хочешь – не бери, – слова Грумли прозвучали несколько обиженно. Гном начал укладывать артефакт обратно в коробку. – Я «Зерцало» месяц делал, между прочим. Такого арта ты ни у кого в нижнем городе не найдешь.

«Зерцало», ты посмотри только. Любит Грумли такие названия. Насколько я помню, зерцалом называли начищенную до блеска деталь нагрудника на доспехе, основным назначением которой было ослепить противника, оказавшись во время поединка напротив солнца. Предыдущий амулет звался «Кольчугой», а будь у Грумли в продаже атакующие заклятия, они бы, наверняка, назывались «Молот», «Топор» или «Секира». Любят гномы все воинственное, средневековое. Наверное, это в них говорит память предков, лихо бивших любого противника, собравшись в хирд. Или это в наших сказках было? Черт его знает, тут не поймешь, где фэнтези, а где реальная жизнь.

– Черт с тобой, Грумли. Беру, – я достал бумажник и отсчитал требуемую сумму. – Без ножа режешь, последние деньги из меня вытряхиваешь.

– Были бы последние – так взял бы «Кольчугу» в долг, как в прошлый раз, – пробурчал гном. – Знаю я тебя, ты с последними деньгами расставаться не спешишь. Так что не прибедняйся. Плати давай.

Я хотел было ответить что-то едкое, но в этот момент пол под ногами подпрыгнул, и я упал, больно ударившись коленом. А через секунду грохнуло так, что барабанные перепонки чуть не лопнули. Я с трудом поднялся, и наощупь побрел к задней двери, надсадно кашляя от разноцветного дыма, валившего со стороны лаборатории Грумли: видимо, там побились пробирки с алхимическими компонентами. В ушах звенело. Коробку с артефактом, впрочем, в карман куртки сунуть я не забыл.

Я наощупь отыскал дверь, и вывалился на улицу, буквально выкашливая легкие. Судя по ругани и грохоту за спиной, Грумли последовал за мной. Да, так и есть: топот его грубых башмаков слышен даже сквозь звон в ушах.

Я все еще кашлял, когда тяжелая рука гнома легла мне на плечо.

– Ланс, Ланс, мать твою!

Я что-то вопросительно промычал.

– Ланс, вали отсюда и не появляйся в моей лавке, пока не разберешься со своими проблемами. Ты понял меня?

Да что с ним случилось-то? Чего такой серьезный?

Я поднял голову и замер.

Да. Теперь понятно. Я бы, на месте Грумли, наверное, поступил бы так же.

Подъезда, в котором располагалась моя квартира, больше не существовало. На его месте зиял, ощерившись каменными клыками, темный провал, из которого валил дым и вырывалось пламя.

– Ты услышал меня? – гном был серьезен, как никогда. Пожалуй, попытайся я сейчас пошутить – и он пустит в ход что-то, что его правая рука сжимает в кармане.

Шутить не хотелось. И не только из-за Грумли.

– Понял, – выдохнул я, и, под аккомпанемент приближающихся сирен, побрел в ближайшую подворотню. Следовало смываться отсюда, и желательно – побыстрее.