ГЛАВА 20
О мертвых либо хорошо…
Флоренс шла так быстро, насколько позволял турнюр. Перед ней зажигались кристаллы и тут же тухли. Экономный хозяин! Чтоб его разорвало!
Как же она ненавидела Гринн-холл! И виллу на побережье. И дом в Люнденвике. И яхту. И квартиры в Паризии.
Диадемы и браслеты, платья, веера, книги, духи и притирания.
Богатство, титул и необходимость изображать кроткую нежную фиалку!
Все, что дал ей муж.
Какой же он дурак! На него даже не пришлось воздействовать силой артефакта. Он сам готов был смотреть на нее глупыми влюбленными глазами, ловить каждое слово, носить на руках и целовать песок, по которому она ходила.
Осыпал бы ее золотом, если бы попросила.
Но то, о чем Фло просила, то, о чем намекала, то, что требовала, делать отказывался.
Всего-то представить ее ко двору, ввести в высший свет или просто дать возможность увидеть сивиллу!
Ты слишком прекрасна для этого мира, Флоренс! Тебя ждет одно разочарование в людях, милая! Я лишь хочу тебя защитить, дорогая!
Да чтоб он провалился со своей защитой!
Еще бы, как колдуны древности, посадил ее в башню и дракона на всех подряд натравливал!
Молодая женщина поморщилась, вспомнив прошлое. Встречу, якобы совсем случайную. О, да за сведения о миллиардере она отдала почти все драгоценности матери. У Элингтона, в отличие от других богатых нуворишей, были не только деньги, но и родственница-приживалка, которая долгое время дружила с некой леди Миллисент Мак-Грегор, полвека назад принявшей путь сивиллы императорской короны и почти не появляющейся в свете. Осведомитель поклялся своей магией и предоставил копии писем подружек. Обманом тут и не пахло. Да и разве можно врать такой прелестнице? «Глаз» знал, как расположить людей к хозяйке…
С Элингтоном оказалось все просто. Любовь, помолвка, брак и переписанное завещание. Даже на омоложение пошел, козел старый! А вот с леди Стивенсон что-то не заладилось. Флоренс так старалась понравиться, так очаровывала ее. И что? Просоленная до кончиков ногтей бабища начала ее откровенно недолюбливать и ни о какой милой пустячной просьбе речи уже не шло!
Что ж, можно и по-другому: прислать муженьку анонимку. Тот и ухом не повел, а вот Маргарет всполошилась. И написала-таки пару строчек старинной приятельнице. В гости пригласила. Помощи попросила.
И вот сивилла здесь!
Такая хрупкая, шею одной рукой сломать можно. Такая безупречно вежливая, элегантная и воспитанная. И не скажешь, что на ее руках кровь тысяч и тысяч. Провидица, чтоб ее демоны драли!
Не одна, правда, приехала, а с племянничком, магом со значком Скотленд-Ярда. Да если он племянник, то Маргарет утонченная дама! Флоренс видела таких «родственничков» рядом с пожилыми леди. Сплошная мерзость!
Маг — это, конечно, проблема, но вполне себе решаемая. На одаренных настоящей силой ее «очарование» действовало плохо. В лучшем случае колдун заработает головную боль и неспособность ясно мыслить пару часов. А Эмили и Элиф с радостью и почти без намеков со стороны молодой «бабушки» решили взять рыжего парня в свою игру по поиску сокровищ. Энтузиазм и обаяние у «внучек» те еще, на тетушку и ее охрану сил у колдуна не останется. К тому же Моро, иностранец, от которого тайнами и опасностями за версту несет, должен был отвлечь во время ужина!
Но отравить не получилось.
Убить кинжалом тоже.
Осталась еще одна попытка… А утром Фло уедет, заберет нового слугу, «Глаз павлина» и уедет. Обратно в Индию, посетить могилы родителей, сказать, что она отомстила за их смерть. И начать новую жизнь.
Жаль, Гледис решила уйти. Почему так рано? У нее же было столько сил еще! Верная, преданная, заботливая! Бросила ее в самый ответственный момент! Что она говорила? Что-то о сумасшедшей Дорис. Что та слишком близко подобралась к артефакту? Грозилась его найти и всем показать? Но безобидной старушки в это Рождество даже в поместье нет! Экономка, наверное, бредила, что столкнула ту с лестницы. Да еще и по ее, Флоренс, просьбе! Точно бредила. Мозги у зомби начали отказывать, вот и чудилось то, чего не было.
— Так. — Леди Элингтон резко развернулась и ткнула пальчиком в грудь мужчины. Под дорогой темной тканью чувствовалось рыхлое и вялое тело, неприятное. — У моего мужа в спальне за картиной Рафаэля есть тайник. Код — мое имя. Пойди и принеси пистолет и патроны! Быстро!
Форстер поморгал и послушно отправился за оружием.
Флоренс нетерпеливо постукивала ножкой. Проще было бы самой, но где гарантии, что Элингтон все еще сидит у камина и хлещет коньяк, как последний портовый пьяница, а тратить время на благоверного ей совсем не хотелось. Что сделает новый слуга, если ему помешают выполнить приказ, женщина предпочла не думать.
— Леди Флоренс, какая неожиданная встреча! — За спиной раздался бархатистый голос компаньона ее мужа. Вот ведь принесли демоны в неподходящий момент!
Нацепив самую обворожительную улыбочку, больше похожую на оскал, она развернулась и собралась сказать тоже что-то безлико-вежливое и абсолютно бессодержательное.
Не успела.
В нос и рот прилетело облако блестящей фиолетово-лиловой пыльцы, Фло закашлялась, сделала неуверенный шаг в сторону и медленно осела по стенке.
Додсон удовлетворенно посмотрел на дело своих рук, крякнув (пусть он и любил принимать личины молодых людей, но возраст иногда давал о себе знать), поднял почти невесомое тело женщины-призрака и понес ее в сторону подготовленного к ритуалу подвала.
Если бы у Додсона осталась хоть капля от ученого, он бы постарался задокументировать феномен, когда призрак не только верит в свою жизнь, убеждает в этом довольно большой круг людей, но и реагирует на все как обычный живой. В том числе и на некоторые безобидные заклинания. Рискованно, но подействовало же. Интересно, она в сознании или спит? И как долго проспит? Все-таки для ритуала воскрешения она должна быть в сознании. Элингтон явно не обрадуется, получив жену-овощ, способную только лежать и пускать слюни.
Сможет ли маг, зарабатывающий себе на жизнь незаконной практикой, сбежать или на этот раз не стоит рисковать, ибо достанут даже из-под земли, — додумать Ральфу Додсону было не суждено…
Элингтона не было в супружеских апартаментах. Форстер без труда и пиетета достал из сейфа пистолет. А обнаружив, что хозяйку несут на плече как мешок с картошкой, без раздумий пустил оружие в ход. Правда, стрелять Гарольд не умел, даже на охоте предпочитал только позировать с ружьем и красиво стоять на фоне дикой природы. Поэтому по-простому тюкнул рукояткой револьвера по затылку.
Одного удара оказалось достаточно.
Мужчина упал, неловко подвернув ногу.
Гарольд вытащил из-под него Флоренс, похлопал ее по щекам. Перенес в какую-то гостиную, усадил в кресло, бросив пистолет тут же на столик.
Женщина упорно не желала приходить в себя.
Гарольд схватился за волосы, не зная, что делать. Проведенный Гледис обряд изменил его природу, теперь им руководило одно желание — защищать и служить хозяйке. Но вот ухаживать и заботиться лорд Форстер абсолютно не умел. Да, надо принести воды. Обычно, если дама без сознания или ей плохо, нужна вода. А что потом… Ну, для начала он принесет, а там видно будет.
Со стаканом сока и нюхательной солью мужчина вернулся довольно быстро. Все-таки пока дойдешь до кухни в другой части немаленького дома, пока отыщешь нужное, пока вернешься…
Но в гостиной к тому времени никого не было. Ни Флоренс, ни пистолета.
Форстер постоял немного, моргнул, прогоняя наваждение.
Если бы хозяйка была здесь, он бы действовал дальше, как велели новые инстинкты слуги. Но обряд все-таки был не завершен. И, не найдя Флоренс, он просто выпил сок и пошел отдыхать.
Пока госпожа не выдаст нового распоряжения.
Жизнь его началась задолго до того, как безымянный древний маг вдохнул в камень сознание и волю. Пробыв миллиарды лет в земных недрах, стремясь все выше и выше к поверхности, впитав жар и холод, однажды он попался в руки человека, который продал его колдуну-ювелиру. Тот задумчиво рассмотрел огромный камень и велел выдать за него мешок риса. Бедняк смел лишь мечтать о такой щедрой награде. Она же его и сгубила: всю семью вырезали соседи. Голод, ничего личного.
С тех пор и повелось: этот брильянт никогда не продавали за деньги, передаривали, крали, похищали, получали по наследству, выманивали хитростью, обменивали на жизнь или свободу, но никогда не выставляли на торги. А он всегда выполнял самое сокровенное желание владельца. И никогда никому не приносил счастья.
Чародей, мудрец и звездочет хотел создать артефакт, способный вылечить душу дочери. Совершил невозможное, опередил свое время и подкрепил заклинание кровью, надеждой и верой, преданностью и жизнью. Девочка выздоровела. И даже долго прожила. В нищете и лишениях, ведь живых родственников у нее не осталось. Сильное колдовство всегда требовало жертв.
А брильянт, напитанный бурлящей и неподконтрольной магией, начал путешествовать. Иногда он спал, позволяя людишкам, мнящим себя господами мира, наслаждаться своим обществом. Иногда просыпался, даря надежду и получая в подпитку новую душу. О, к душам юных дев он всегда испытывал влечение! Легче откликался на их зов, щедро сыпал обещания и одаривал способностями, чем-то похожими на колдовство. Но иного свойства и цвета. Заемная сила не признавала заклинаний, обучения и книг, вела себя не всегда послушно и окрашивала все вокруг в серые тона.
Один колдун, в чьих руках довелось недолго побыть «Глазу», подозревал, что древний чародей заключил в камень демона. Поэтому и магия у артефакта странная и неподконтрольная, неспособная существовать без разрушения. От этого умника пришлось убираться как можно скорее. Фанатики от науки еще страшнее религиозных. Тех хоть заморочить получалось. В любом случае, что было до своего рождения, брильянт не помнил.
А путешествовать он любил. Индия, затем как драгоценный дар — завоевателю в Персию, но решил вернуться на родину — и опять в качестве подарка. Пришлось стать одним из глаз райской птицы в диковинном троне, который находился в специальном зале на мраморном возвышении, увитый листьями из настоящих изумрудов и виноградными гроздями из рубинов. Оперение павлинов, сплетенных из золотой и серебряной проволоки, состояло из драгоценных камней, а глазами служили крупные брильянты.
Великолепие трона никого не могло оставить равнодушным. Но могущественный и своенравный артефакт не смог простить такого позора ни своему тогдашнему владельцу, ни свидетелям — другим драгоценностям. Выход он видел только один…
Что-то потерялось, что-то было украдено и сгинуло бесследно. Падишаха сверг собственный сын, который тщеславно полагал, что два уникальных огромных камня чистейшей воды помогут ему завладеть всем миром. Стоит сказать, его царствование действительно было долгим и успешным. Пока новый завоеватель столицы семи империй на берегах Джамны хитростью не выманил второй глаз павлина. И назвал его Кохинором, «Горой света».
«Глаз» был обижен. Разочарован. И разозлен. Эти людишки еще не видели настоящей красоты. Не удержался. Проклял.
Потом немного подумал и решил, что все-таки стоит уничтожить того, кто не только видел бесславную его историю, но и смеет считаться самой красивой драгоценностью на всем свете.
Начался долгий путь за соперником… В Персию, потом в Афганистан. Меняя владельцев, слишком поглощенных своими проблемами и слишком невежественных в магии, чтобы оценить странный артефакт. С колдунами было сложнее, они все норовили понять его природу, разобраться, почему он именно такой, в чем секрет его силы и влияния. А это было небезопасно.
И вот после долгих-долгих лет странствования «Глаз» стал частью наследства одной маленькой девочки, чью неопытную душу исковеркали страдания, злоба и жажда мести. Приятный и питательный коктейль.
С Флоренс брильянт прожил долгие годы, наделяя ее силой, помогая влиять на чувства и эмоции окружающих. Впитав новые знания из французских колоний, переманил ей слугу из ходячих мертвецов, чтобы помогать ей в осуществлении мечты. «Глаз» знал: там, где сивилла, там и королевские сокровища. Чем ближе одержимая подберется к провидице, тем проще будет ему найти нового носителя, чтобы уничтожить Кохинор.
Флоренс же стала слишком неуправляемой. Всего-то и нужно было взять его с собой и отнести старухе!
Поэтому… Прости, детка, но твое время вышло.
Контракт разорван.
Артефакт приманил новую хозяйку.
С очень вкусными эмоциями.
И очень послушную.
Помощи у привидения просить все-таки пришлось. Иначе попасть в комнату мага было практически нереально. Наверное, его тетушка и могла открыть дверь, но такая просьба явно ей не понравится.
А Эд прошел через стену, немного повозился, поругался, и дверь распахнулась. И сама собой закрылась после того, как Оливия вошла в спальню мужчины.
— Так скажешь, зачем тебе это надо или нет? — Друг завис в паре сантиметров над полом, сложил руки на груди и осуждающе посмотрел на девушку.
«Поговорить».
— Да ну? В двенадцать ночи? В спальне холостого мужчины? Знаешь, как это выглядит?
«Будь он женат, выглядело бы по-другому». — Девушка прошла внутрь, глянула на застеленную темным покрывалом кровать и залилась краской. Быстро отвернулась и начала рассматривать стол, в прямом смысле слова заваленный всякими миниатюрными щипчиками, зажимами, какими-то камешками, проводочками, мотками ниток и проволоки.
— Ну, он маг! У них вся сила завязана на целомудрии и верности!
«Неужели правда?»
— А кто тебе правду кроме меня скажет! — метнулся и в последнюю секунду задержал руку Ливи, не дав ей притронуться то ли к элегантной булавке для галстука, то ли к кольцу-печатке. — Эй! Колдовские штучки, они опасные!
«Я хочу кое-что проверить…»
— О, это другое дело! Если тебе только его инструменты нужны, так и сказала бы. Я бы как-нибудь притащил. Я сквозь стены ходить умею, раз. Летать умею, два. Меня мало кто видит, три. Делаю что хочу!
Оливия, вполуха слушая разглагольствования духа о преимуществах жизни после смерти, достала из кармана свои находки. Сильно потертую из подземелья и ту, что попалась в пудинге. Раньше ей никогда не везло с предсказаниями на Рождество, и вот вдруг… Она внимательно рассмотрела их. Да, первое впечатление оказалось верным, они похожи, как части одного целого.
Приложить друг к другу сторонами со спиралью. Чуть провернуть. Нет, щелчок просто почудился.
— А теперь покрути на столе… — вкрадчиво посоветовал призрак, нависая над ее плечом.
Оливия пустила монетку волчком на свободном углу стола.
«Тауматроп!»
В детстве дедушка часто любил дарить им такие игрушки, основанные на оптической иллюзии: при быстром вращении кружка с двумя рисунками, нанесенными с разных сторон, они воспринимались как один. Цветы оказывались в вазе, птица в клетке, а мышь с аппетитом ела сыр. Но то были просто кружочки плотного картона, а при создании этого тауматропа явно использовалась магия. Он крутился, пока Оливия не прихлопнула игрушку ладонью. Иначе упал бы со стола, еще закатился бы куда-нибудь и опять потерялся бы.
На маленькой монетке орел с расправленными крыльями и всадник воспринимались как крылатая лошадь. Пегас — символ поэзии.
— Не только! Ты умная, начитанная девушка… Думай! Думай, пока есть время! — Голос призрака на мгновение стал жестким. И каким-то слишком взрослым.
«Крылатый конь муз. Вымер еще до принятия единобожия… Точнее, из-за невосприимчивости многими видами магии его часто использовали для переброски заклинаний на дальнее расстояние во время войн в Древнем мире».
— И? Что он означает? Ты же знаешь!
Еще бы ей не знать! Кажется, утром вредное привидение бросило в нее учебником по волшебным существам и не успокоилось, пока девушка не прочитала почти половину книги.
«Символизирует духовное начало и его превосходство над материальным! — послушно пробормотала Оливия, пряча тауматроп в кошелек на шатлене. Тяжелый кругляш был теплым, его хотелось гладить пальцами и никому не отдавать. — А еще свободу и независимость от магии!»
— Вот! И…
«Слушай, а ты не мог бы говорить прямо? Твои намеки несколько туманны!»
— Не могу! — Выражение лица Эда стало обеспокоенным. — Кстати, колдун идет. Я бегу, а ты уж… поговори с ним, — ехидно закончило привидение и растаяло в воздухе с противным смешком.
Маг оставил сивиллу в запертой комнате, где охранных и запирающих заклинаний было едва ли меньше, чем в императорском дворце. Затем позаботился о том, чтобы неудавшаяся убийца никуда не сбежала — да, на магию для Флоренс он тоже не поскупился, даже дотронуться до женщины стало опасно. Думал вернуться в гостиную, но настроение играть с девушками пропало начисто, а та, ради которой стоило бы терпеть общество Элингтонов, уже куда-то исчезла. Пустить поисковика? Искушение сильное, но она же не преступница, мало ли какие у нее дела! Наверное, пошла пообщаться со своим привидением. Ревновать к Эду глупо, но иначе эту смесь досады, недовольства и пустоты в груди сложно охарактеризовать.
В конце концов отправился бродить по темным коридорам и скупо освещенным галереям. Тишина давила на уши, и казалось, что дом вымер. Ни звуков, ни дыхания. Серая муть снежной бури за окнами. Тяжелые портьеры. Старинные картины в золоченых рамах.
Грин-холл был лабиринтом: легко войти, невозможно найти выход.
Киану очнулся у двери, которая, как он выяснил еще днем, вела в комнаты кузин. Постоял, прислонившись лбом к холодному дереву, не решаясь постучать. Или накинуть отвод глаз и просто так войти? И что он скажет Ливи? Как объяснит свой визит? «Добрый вечер! Мне захотелось вас увидеть и пожелать спокойной ночи»?
Усилием воли смирил бушующую магию в крови, оторвал руку от дверного замка и развернулся к себе. Завтра. Все завтра.
Скажет, кто здесь устроил весь этот балаган. Порекомендует хороших специалистов-некромантов, чтобы упокоили слишком живого родственничка и привели в порядок энергетику места. Он все-таки сыскарь, но и ему видно, насколько здесь перепутаны и оборваны нити силы. Сначала рыжий списывал все на бурю, но снег тут ни при чем.
Предъявит обвинение Флоренс и организует ее транспортировку в Люнденвик. Снимать заклинания с нее он не планировал. Наверное, у магов-исследователей найдется много вопросов к леди и природе ее силы. А ответы искать нужно будет быстро. Покушение на пророчицу карается смертной казнью. Безотлагательно.
В принципе, он имел право ее убить уже там, в комнате. Но бабушка никогда не любила вида крови, у нее сердце слабое.
Как он вообще позволил себя уговорить на эту поездку? Слишком расслабился, привык к мысли, что никто в здравом уме на сивиллу не нападет (что ж, душевное состояние леди Элингтон тоже проверят). Или леди Милли была слишком настойчива и убедительна? Ее даже демоны не переспорят, если она что-то для себя решила.
Увезет отсюда бабушку. И Оливию заберет. Что она будет думать по этому поводу, потом спросит! Он маг, в конце концов, а им положено быть немного эксцентричными. Леди Стивенсон побурчит для приличия, но простит, а всем остальным есть ли дело до молчаливой родственницы?
Спокойной ночи Киану не ожидал. Спать тоже не собирался. Подзарядить несколько артефактов, проанализировать еще раз события. Вряд ли он что-то упустил, но обвинения слишком серьезны. Рыжий маг готов был к самым невероятным событиям вплоть до обрушения стен Грин-холла. Но только не обнаружить Оливию у себя в спальне.
Девушка стояла в центре комнаты и смотрела на него огромными испуганными глазами.
— Вечер… добрый… — Влюбленные парни обычно резко глупеют. Чем умнее человек, тем придурковатое он начинает выглядеть. Ничего оригинальнее он сказать не смог.
Ливи перестала теребить подол платья, быстро начертила несколько строчек в блокноте, вырвала листик. Из кошелька высунулась головка бумажного журавлика, того самого, которого Киану подарил ей еще днем. Птичка получила в клювик записку и послушно замахала крыльями в сторону мага. Ишь ты, невольно восхитился тот, а говорят, что такие вещи недолговечны и слушают только создателя.
«А я вот вас жду…»
— Что-то случилось?
Ага! Пожар и наводнение! И именно поэтому она здесь спокойно стоит и не знает куда руки деть!
Следующая записка.
«Я хочу вам кое-что показать!»
Журавлик устало пристроился на ее плече, довольный выполненной миссией.
Оливия достала тауматроп, сделала робкий шаг и вложила его в ладонь мага. Руку убрала с чуть заметной задержкой. Но Киану успел провести по шелковистой коже пальцем, вызвав легкую дрожь и трепет.
Сердце девушки забилось где-то в районе пяток, находка оказалась хорошим предлогом, чтобы объяснить ее присутствие здесь.
— Присаживайтесь. — Рыжий махнул в сторону кресел и завертел в руках монету, отпуская на волю жгуты силы, чтобы проверить, есть ли в тяжелом кусочке металла магия или нет. Зеленые глаза заблестели исследовательским азартом.
Оливия и села.
На кровать.
Нет, все-таки отдавать ему тауматроп — это плохая идея. Он же теперь ничего, кроме неизведанной вещички, и не заметит. Хоть ты весь арсенал из «розовых романов» используй!
«Мне кажется, там спящая магия», — написала она на листке.
Журавлик тяжело вздохнул. Все-таки он шпион, а не почтовый голубь!
Киану кивнул, бросил взгляд на свои инструменты, размышляя, сможет ли он использовать что-то из них, чтобы провести детальный анализ. Надо будет потом наведаться к приятелю в лабораторию, уж у него-то есть все необходимое и, наверное, даже больше.
— Как он попал к вам, леди Оливия? — Маг все еще в задумчивости плюхнулся рядом с девушкой, оторвал взгляд от монеты и уставился ей куда-то чуть пониже ее шеи. Когда она успела расстегнуть пуговички на воротнике?
Девушка поправила золотистый локон, лукаво взглянула и опять начала писать в блокнотике. Парень завороженно принял новую записку, удержавшись, чтобы не понюхать бумагу. Прочел несколько фраз о том, что первую часть игрушки она нашла еще в подземелье, а вторая попалась в пудинге.
— Думаете, это и есть сокровище вашего дедушки, которое так усердно искали несколько лет?
«Наверное…»
— Полагаю, лорд Элингтон…
Но Ливи его перебила, набросав новые строки на бумаге с траурной каймой.
«Вам кажется странным наш праздник? А как обычно встречают Рождество в вашей семье?»
Кокетливо расстегнуть пуговичку. Приоткрыть щиколотку. Многозначительно посмотреть и дотронуться до руки. Или щеки, если смелости хватит. Какой бред! А, еще в обморок советуют упасть. Прицельно. На руки объекта симпатии. А если тот не удержит? Падать, между прочим, даже на ковер больно.
Да на него ничего не действует! Все такой же безукоризненно вежливый лорд! Ладно, она будет делать то, что умеет лучше всего — задавать вопросы и слушать.
Киану опешил. Все-таки выспрашивать обо всем на свете всегда было его привилегией. Но оказалось, что отвечать на вопросы и просто беседовать тоже приятно.
