Глава 2
Как использовать пришельца
В тот вечер Ло Марен и ее флегматичный супруг играли в карты, как вдруг ее отец, сидящий в инвалидной коляске, раздраженно отложил свою газету и позвал:
– Арбин!
Арбин Марен ответил не сразу. Он осторожно перебирал карты, обдумывая следующий ход, и, приняв решение, рассеянно отозвался:
– Что вам, Гро?
Седой Гро раздраженно взглянул на зятя и принялся шелестеть газетой. Его успокаивал этот звук. Когда человек еще полон сил, но прикован к инвалидному креслу, ему хочется чем-нибудь выразить свое отношение к происходящему. Гро пользовался своей газетой. Он шелестел ею, жестикулировал, бросал при необходимости.
Гро знал, что на других планетах есть устройства, выпускающие микрофильмы, которые содержат все последние известия. Он подобных вещей не признавал и по-прежнему отдавал предпочтение газете.
– Ты читал об археологической экспедиции, которую они посылают на Землю? – спросил Гро.
– Нет, – спокойно ответил Арбин.
Гро знал, что получит такой ответ, так как, кроме него, газету еще никто не читал, а от видеоэкрана семья в прошлом году отказалась. Однако он привык начинать разговор подобными вопросами.
– Так вот, они ее отправили, – сказал он. – И к тому же на государственные средства. Как тебе это нравится?
Он прочитал вслух:
«Бел Авардан, Глава исследовательского отдела Археологического института, в интервью с надеждой отозвался об ожидаемых ценных результатах археологических исследований, которые будут проведены на планете Земля, расположенной на границе сектора Сириуса (см. карту). «Земля, – сказал он, – с ее архаичной цивилизацией и уникальной природой представляет образец необычной культуры, на которую ученые долго не обращали внимания. У меня есть все основания уже в ближайшее время ожидать революционных перемен в некоторых из основных концепций социальной эволюции и истории человечества». И так далее, – с усмешкой проговорил Гро.
Арбин Марен, слушавший все это краем уха, пробормотал:
– Что он подразумевает под «необычной культурой»?
Ло Марен, не слушавшая совсем, просто сказала:
– Твой ход, Арбин.
– Ну а тебе не кажется странным, что «Трибуна» напечатала все это? – продолжал Гро. – Ты же знаешь, что они не перепечатают сообщение галактической прессы и за миллион имперских кредов без особой на то причины.
Не дождавшись ответа, он добавил:
– Потому что они могут сделать из этого передовую статью. Этот парень собирается сюда, и они вылезут из шкуры, чтобы не допустить этого. Ты только посмотри! Взгляни! Почему бы тебе не прочитать это?
Ло Марен отложила карты и плотно сжала свои тонкие губы.
– Отец, – проговорила она. – У нас был трудный день. Давай отложим политику на потом. Пожалуйста.
– «Пожалуйста! Пожалуйста!» – нахмурившись, передразнил ее Гро. – Вы, я вижу, очень устали от старика, раз уже даже не хотите ответить мне. Я все понимаю: сидит здесь в углу и заставляет вас, двоих, работать за троих… Но в чем моя вина? У меня есть силы. Я хочу работать. Вы же знаете, что мои ноги можно было бы вылечить. Но я не могу лечиться, потому что слишком стар и затраты на мое лечение не окупятся. Разве это не «странная культура»? Как еще можно назвать мир, где работоспособному человеку не дают работать? Я думаю…
Он взмахнул руками, и лицо его покраснело от ярости.
Арбин встал и положил руку на плечо старика.
– Стоит ли так переживать, Гро, – сказал он. – Я сейчас прочитаю эту статью.
– Ладно, зачем это нужно, ты ведь все равно согласишься с ними. Все вы, молодые, просто воск в руках Старейших.
– Хватит, папа. Не будем начинать этот спор, – резко сказала Ло.
Арбин не любил, когда упоминали Совет Старейших. Говорить так, как Гро, высмеивать древнейшую культуру Земли было просто опасно.
Конечно, когда Гро был молод, много говорили об отказе от старых путей, но тогда были другие времена. Гро, по-видимому, понимал это, но трудно требовать рассудительности от человека, прикованного к инвалидному креслу, для которого не остается ничего другого, как считать дни до следующей Проверки.
Гро почувствовал себя обиженным и замолчал, а вскоре уснул, так и не успев прокомментировать спортивные события. Газета, прошелестев, выскользнула из его рук.
– Может быть, мы слишком грубы с ним, – озабоченно прошептала Ло. – Ведь ему нелегко. Такое существование все равно что смерть, по сравнению с тем, каким он был раньше.
– Ничего нельзя приравнивать к смерти, Ло. У него есть газеты и книги. Чуть-чуть волнения только придает ему бодрости. Сейчас он спокоен и счастлив.
Арбин вновь взялся за карты, и в это время за дверью раздался дикий нечеловеческий крик.
Арбин замер. Ло со страхом взглянула на мужа.
– Вывези отсюда Гро. Быстро! – скомандовал Арбин. Ло взялась за кресло. Губы ее беззвучно шевелились. Как только кресло двинулось, Гро мгновенно проснулся. Он выпрямился и автоматически потянулся за газетой.
– В чем дело? – раздраженно спросил он.
– Тсс. Все в порядке, – неуверенно пробормотала Ло, увозя кресло в соседнюю комнату. Закрыв дверь, она вопросительно посмотрела на мужа. Снова раздался стук в дверь.
Открыв дверь, они стали рядом, враждебно глядя на низкого полного мужчину, на лице которого скользила неуверенная улыбка.
– Чем мы можем вам помочь? – проговорила Ло с официальной вежливостью и отшатнулась назад, когда мужчина покачнулся и схватился за дверь, чтобы устоять на ногах.
– Он что, болен? – изумленно спросил Арбин. – Помоги мне внести его в дом.
Прошло несколько часов. В тишине спальни Ло и Арбин медленно готовились ко сну.
– Арбин, – проговорила Ло, – а это не опасно?
– Что?
– То, что мы взяли в дом этого человека. Кто он такой?
– Откуда я знаю, – раздраженно ответил он. – Но в конце концов, не можем же мы отказать в крове больному человеку. Если мы не узнаем, кто он такой, то завтра сообщим в региональную службу безопасности, и на этом все закончится.
Он отвернулся, явно не желая продолжать разговор. Однако Ло вновь прервала молчание. Ее тонкий голос звучал еще настойчивее:
– А ты думаешь, он может служить Совету Старейших? Ты же знаешь, как обстоит дело с Гро.
– Ты имеешь в виду его сегодняшние слова? Это абсолютно нереально. Не о чем и говорить.
– Я говорю о другом, и ты знаешь это. Я имею в виду, что мы уже два года нелегально содержим Гро и тем самым нарушаем один из основных законов.
– Мы не навредили никому, – пробормотал Арбин. – Ведь мы вносим свою долю, рассчитанную на трех работоспособных. И как они могли что-то заподозрить? Мы ведь не разрешали ему покидать дом.
– Они могли узнать про инвалидное кресло. Ты покупал мотор и приспособления.
– Не будем снова начинать этот разговор, Ло. Я много раз объяснял, что купил всего лишь стандартный кухонный набор. Кроме того, вообще глупо подозревать, что он – агент Братства. Думаешь, они стали бы проделывать такой трюк из-за какого-то старика в инвалидном кресле? Что, они не могут прийти днем с официальным ордером на обыск? Подумай сама.
– Хорошо, но тогда, – ее глаза неожиданно загорелись, – если ты действительно так думаешь, а я надеюсь, что это правда, он, наверное, чужак. Он не похож на землянина.
– Не может быть! Что ты хочешь этим сказать? Это же просто нелепо! С какой стати кто-то из Империи явится на Землю, именно сюда, к нам?
– Откуда я знаю? Хотя, возможно, это – какой-нибудь преступник.
Эта мысль немедленно увлекла ее.
– Почему бы и нет. Вполне логично. Земля – довольно подходящее место для укрытия. Кто догадается искать его здесь?
– Если только он – чужак. Какие у тебя доказательства?
– Он не знает языка, не так ли? Ты сам убедился в этом. Значит, он явно прибыл с какой-то окраины Галактики, где говорят на каком-то странном диалекте. Я слышала, что жителям Фомальгаута приходится практически заново учить язык, чтобы быть понятыми в имперсуде на Транторе… Понимаешь, что все это может значить? Если он не землянин, то не зарегистрирован в Департаменте Контроля и будет рад избежать этого. Мы сможем использовать его вместо отца на ферме, и нас опять будет трое, чтобы выполнять в следующем сезоне работу для троих… Даже сейчас он сможет помочь убрать урожай.
Она вопросительно посмотрела на лицо мужа, выражавшее нерешительность.
– Давай спать, Ло, – сказал он после долгого раздумья. – Обсудим это завтра.
На следующее утро пришла очередь Гро высказать свое мнение. Арбин, который полагался на тестя больше, чем на самого себя, с надеждой изложил ему суть дела.
– Твои трудности, Арбин, – сказал Гро, – явно происходят из-за того, что я зарегистрирован как работоспособный, так что вы должны вносить долю за троих. Я не хочу доставлять вам неприятности. Уже второй год я живу сверх положенного. Хватит.
Арбин смутился:
– Я говорю совсем не об этом. Я и не думаю намекать, что вы нам в тягость.
– Хорошо, но какая разница в конце концов? Через два года будет Проверка, и мне все равно придется уйти.
– По крайней мере, у вас будет два года для книг и отдыха. Зачем вам отказываться от этого?
– Потому что есть еще и Ло. Когда они придут за мною, они заберут и вас. Что я буду за человек, если проживу несколько паршивых лет ценою…
– Перестаньте, Гро. Не нужно драматизма. Мы же много раз говорили вам, что сделаем. Мы сообщим о вас за неделю до Проверки.
– И обманете врача?
– Мы его подкупим.
– Хм… а этот пришелец, он же удвоит вашу вину. Вы будете отвечать и за то, что прятали его.
– Он уйдет. Черт побери, стоит ли сейчас думать о нем?! У нас еще два года. Но что делать с ним теперь?
– Пришелец, – задумчиво произнес Гро. – Пришел и постучал в дверь. Пришел ниоткуда. Разговаривает на непонятном языке… Не знаю, что и посоветовать.
– Он не агрессивен и, кажется, до смерти напуган, – сказал Арбин. – Он не может причинить нам зла.
– Напуган, говоришь? А что, если он помешанный? Что, если его слова – не чужой диалект, а просто лепет безумца?
– Вряд ли. – Однако Арбин был явно обеспокоен.
– Ты уверяешь себя в этом, потому что можешь использовать его. Хорошо, я скажу тебе, что делать. Отвези его в город.
– В Чику? – ужаснулся Арбин. – Зачем?
Гро спокойно сказал:
– Твоя беда в том, что ты не читаешь газет. К счастью для семьи, этим занимаюсь я. Так вот, в Институте атомной физики изобрели прибор для облегчения обучения людей. Об этом была большая статья в воскресном приложении. И им нужны добровольцы. Отвези этого человека. Пусть он будет добровольцем.
Арбин упрямо покачал головой.
– Вы сошли с ума. Я не могу сделать этого. Они в первую очередь спросят регистрационный номер. Начнется расследование, и они узнают все о вас.
– Нет, это им не удастся. Дело в том, что ты абсолютно не прав, Арбин. Институту нужны добровольцы потому, что аппарат еще не испытан. У них, видимо, уже погибло несколько человек, так что, я уверен, они не будут задавать вопросы. А если пришелец погибнет, он будет, по-видимому, не в худшем положении, чем сейчас. А теперь дай мне книжный проектор. И принеси заодно газету, хорошо?
Когда Шварц открыл глаза, была уже вторая половина дня. Он почувствовал тупую, заставляющую замирать сердце боль, которая возникала сама по себе, боль из-за того, что он не видит больше жены, а знакомый ему мир утерян…
Он встрепенулся, когда над дверью загорелся свет и послышался голос, явно принадлежащий хозяину дома, видимо, фермеру. Затем дверь открылась и ему подали завтрак: неизвестную ему мучнистую кашу, напоминавшую кукурузную, и молоко.
Он сказал «спасибо» и энергично кивнул головой.
Фермер что-то ответил и взял в руки висевшую на спинке стула рубашку Шварца. Он внимательно осмотрел ее со всех сторон, особое внимание уделяя пуговицам.
Затем, повесив ее на место, он отодвинул скользящую дверь ванной, и тут Шварц впервые обратил внимание на мягкий молочно-белый цвет стен.
– Пластик, – тихо пробормотал он, используя это всеобъемлющее слово с уверенностью, типичной для профана. Он заметил также, что в комнате не было ни стыков, ни углов, все ее плоскости плавно переходили одна в другую. Тем временем его хозяин делал знаки, смысл которых был ясен: Шварца просили умыться и одеться.
Сопровождаемый одобрительными жестами, он направился в ванную. Единственным неудобством было отсутствие прибора для бритья, однако на все знаки Шварца в ответ было лишь невнятное бурчание. Шварц провел рукой по подбородку и слегка вздохнул.
Знаками же его пригласили занять место в небольшом автомобиле. Машина рванулась вперед, и через некоторое время впереди показались белые дома.
– Чикаго? – быстро проговорил Шварц, указывая на них, вкладывая в эти слова последнюю иррациональную надежду, потому что эти дома меньше всего напоминали город.
Ответа не было, и последняя надежда исчезла.
