Кридмур и Ренато стояли в грязи среди камней к югу от южного забора, опершись на лопаты, тяжело дышали и потели. Они копали могилы.

— Да у тебя талант, Кокль!

— Я много практиковался.

— То-то я вижу. И еще придется. Времена нынче тяжелые.

За последние два дня в Доме умерло пять пациентов. В восточном крыле свирепствовала инфекция. Ренато вызвался выкопать могилы. По-видимому, он считал это покаянием за грехи. Кридмур предложил ему свою помощь.

Готовый в любой момент сделать решительный шаг, он раздумывал, нельзя ли обустроить все так, чтобы ему не пришлось убивать Ренато — тот ему нравился. Но без крови обойтись вряд ли получится.

— Видал я и потяжелее, — сказал Кридмур.

— Не в этих краях. То, что случилось в Клоане...

Вести о клоанской резне достигли госпиталя несколько дней назад. По счастью, внятного описания Кридмура среди этих сведений не было. Дом послал в Клоан отряды для сбора раненых, но линейные отослали их назад. Ходили слухи, что Линия полностью поглотила Клоан. Хуже того, говорили, что Линия установила контроль над Гринбэнком и другими населенными пунктами в окрестностях Дома и что войска Линии патрулируют дороги, обыскивая и атакуя путников, направляющихся к Дому или из Дома.

— Всюду, где есть Линия, неподалеку скрывается ее враг. Война придет и сюда, — сказал Ренато.

— И пройдет мимо. Мы с тобой такое уже переживали. Дом выстоит.

Кридмур знал наверняка, что в данный момент на краю каньона по крайней мере один линейный. Прячется среди камней, глядя на них в длинную подзорную трубу. Они знают, что он следит за ними, а он знает о том, что это известно им. Он не может убить их, а они не могут прикончить его, хотя лопатки так и чешутся в ожидании пули снайпера...

Кридмур засмеялся:

— Дурные времена. Славные времена. Кому и славные времена — дурные. Ты где научился могилы копать?

Ренато на секунду задумался. Он потер красный платок, скрывавший раненную челюсть.

— У хребта Хоуси, — ответил он.

— А я — при осаде Мельницы Хуки, — соврал Кридмур. — Я тогда не был солдатом, вообще бросил воинскую службу. Меня туда по личным делам занесло. Но когда пришли армии, всем пришлось выбирать сторону. Из отхожих мест расползалась зараза — темное смердящее облако. Мне дали выбор: ружье или лопата. Копай могилы или наполняй их. Я выбрал лопату.

Ренато кивнул:

— Да... А мы преследовали отряд из гарнизона Форта Хоуси, а они выслеживали банду какого-то агента, гнавшуюся за одной из армий старой Красной Республики, которая занялась разбоем после блэккэпской битвы, а те преследовали бог знает кого. Я уже сам не помню. И вот поднялись мы в горы...

Кридмур перестал слушать.

В четыре руки они опустили в могилы трупы, завернутые в белую ткань. Кридмур держал ноги.

— Вот и дело сделано. Следующей, сдается мне, преставится старуха Фрэкшен из южного крыла.

Почему улыбнулся Ренато, было неясно, но во взгляде его чувствовалось любопытство.

— Которая кашляет? Не знаю. Держу пари, старый Рут Басроу проснется однажды утром и обнаружит, что исчез и покинул мир, придуманный им самим.

— Басроу — это тот господин, который уверяет нас, что все мы персонажи его снов? Возмутительно. Помяни мое слово, Ренато, его пристрелят прежде, чем он научится исчезать.

— Держи карман шире, Кокль. Этому возмутительному типу Дух шкуру спасет. Вот, пожалуйста: спорим, что Малыш застрелится до конца года? Если выиграю, тебе неделю стиркой заниматься.

— Ха. Вполне возможно. Вполне возможно. А что скажешь...

— Что скажешь о старом генерале? Ему уж точно пора в отставку.

— Мир стал бы лучше, если б в нем вовсе не было генералов. Ты какого имеешь в виду, Кокль? Уточни.

— Ну, ты же понимаешь, о ком я... О старом...

— Что?

— Что?

— Кокль? Что случилось?

— Не может быть!

— Какая еще Кин?

— Я знаю, кто она. Одна из новеньких. Была... Совсем ребенок. Я знал Аббана тридцать лет, мы с ним вместе многое пережили...

— Кокль? Ты слушаешь? Тебе плохо?

— Какая мне разница, скольких он убил? Они должны были защищать нас на обратном пути. Теперь нам придется идти одним!

— Я долго медлил? Да пошли вы. Пошли вы все!

— Вы мне советуете набраться терпения? Что?!

— Кокль!

— Да! Да... Это все жара. Извини. Я немного...

Он отпустил ноги трупа и зашагал обратно в дом.

А правда заключалась в том, что в Доме он действительно бездельничал, чувствовал себя слишком вольготно, действовал слишком медленно, наслаждался хитроумной загадкой, играми в карты, враньем и симпатичными простушками-медсестрами, а теперь мышеловка захлопнулась. И Кридмур не мог смириться с тем, что в нее угодил.

Он бесшумно прошел по коридорам дома в кухню, взял с полки две бутылки виски.

— Кокль, ты чего это? — удивился повар Сичел.

— Запиши на мой счет. И уйди с дороги.

Ему хотелось отгрызть повару ногу.

Он направился на крышу.

По пути столкнулся с медсестрой Ханной, которая в испуге прижала руку к губам и вскричала:

— Джон, что случилось?

Он окинул ее оценивающим взглядом сверху вниз. Она больше не казалась ему такой красивой и приятной, как раньше. Он прошел мимо, не сказав ни слова.

В коридорах верхних этажей он наткнулся на Магфрида, ручного безумца доктора Альверхайзен, который встал у него на пути, казалось, в таком замешательстве, что не мог отойти в сторону. Кридмуру пришлось собрать все свои силы, чтобы сдержаться и не убить остолопа.

— Прости, — сказал он.

Он вылез через окно на крышу и начал пить.

Линейные наблюдали за ним в подзорные трубы с края каньона. Они прятались среди камней и муравейников. Обычный человек не смог бы их увидеть, но Кридмур видел.

— Они не рискнут. Если начать здесь битву, можно разбудить Духа или убить Генерала.

— Они — не мы.

Он пил и наблюдал за тем, как солнце медленно алеет и садится.

— С Аббаном меня познакомила Черная Каска. Это было в Гибсоне тридцать лет назад.

— Тогда я любил ее. Что с ней случилось?

— Так вы мне сказали. Меня там не было. Тогда мы уже были врагами.

— Она любила Аббана, и поэтому я терпел его.

— Наверное. Все равно он уже мертв... Помню, мы вместе бежали к Южным болотам, к Черной речке, году в шестьдесят третьем — шестьдесят четвертом. Кипарисы, слизь, тени, черная грязь и вонь. Мы спрятались в полусгнившей хижине, которая, могу поклясться, когда-то принадлежала ведьме. Почему мы там оказались? Да. Да... Вспомнил. Мы укрывали письмо. Спрыснутое духами письмо, с помощью которого можно было шантажировать богатого Улыбчивого из Джаспера. За нами охотились птицелеты. Шел теплый сырой дождь. Кругом аллигаторы.

Мы ели змей. Аббан, пустынник... все это терпеть не мог. Не могу сказать, что я сам получал от этого большое удовольствие. Две недели вместе. Мы не убили друг друга. Это почти дружба, не так ли?

— Ваши слуги для вас слишком хороши.

— Да.

Было темно.

Он встал и сбросил бутылки с крыши:

— Я пьян. Поддержите меня...

Он неуклюже упал с крыши, вцепился в водосточную трубу и некоторое время болтался на ней. Что-то теплое окутало его в ночном воздухе и помогло встать на ноги.

— Спасибо.

В кабинет Лив он пробрался через окно.

Опустился в ее кресло и принялся рыться в ее бумагах. Папка с делом Генерала была одной из самых толстых.

— А она не теряла времени зря! Посмотрите-ка. Что все это значит?

— И собой не дурна. Не женское это дело...

Записи вполне могли быть зашифрованы. Возможно, это и был шифр. День 17-Карта A-З; «церковный шпиль» (отец? ср. Карта Г-2, День 9). Бред! День 20-постоянно по оси 1, оси 2. Гипотеза Науманна? Жаргон! День 22 — 3 разряда п. тока по 5 = мин. захв. гов. пр. «лошади» (ср 9, 12). Бессмыслица!

— Пожалуйста, доктор А, — сказал он, — я простой пьянчуга, нельзя ли писать попроще? Лишь благодаря огромному усилию воли и шипению Мармиона в голове...

Кридмур смог удержаться от того, чтобы разорвать бессмысленные записи и раздраженно разметать их по комнате.

Он увидел себя в маленьком гладком настольном зеркале и понял, что теряет привлекательность. Заправил потные волосы за уши и глубоко вздохнул.

Выкрав из столика Лив ключи, он прошел по пустым коридорам к палатам пациентов, открыл дверь в палату Генерала и вошел внутрь.

Старик не спал — сидел в кресле в углу, выпрямив спину и сложив на коленях покрытые пятнами руки в ярком свете луны. Он не отрывал от Кридмура взгляда серо-зеленых глаз. Тот тихо закрыл за собой дверь и, тяжело дыша, уставился на Генерала.

— Ну? — сказал он.

Генерал не ответил.

Кридмур медленно осознал, что взгляд Генерала направлен не на него, а куда-то левее — скорей, на дверную ручку.

— Хотите отсюда выбраться, старина? Все возможно. Может, скоро и выберетесь. Но сначала поговорим. Поговорим о вас. Смотрите на меня. На меня!

Кридмур перелетел через комнату, крепко стиснул в руке генеральскую челюсть и повернул лицо старика так, что теперь мог смотреть прямо в его пустые глаза.

Старик заговорил хриплым голосом, торжественно, будто обращался к аудитории:

— Давным-давно жил да был...

Кридмур зажал ладонью его рот, старясь действовать медленно и осторожно. Он не забывал о том, что все здесь окружено липким, удушающим материнским вниманием Духа.

— Сегодня никаких сказок. Давайте-ка лучше я расскажу вам историю из прошлого, старина Давным-давно жил да был человек, которого все звали Генералом, потому что он, мать его, и был генералом, великим человеком, не чета вам, сэр, безвольно гниющему в этой выгребной яме сутки напролет. Да вы и задницу себе подтереть не можете, не то что войском командовать!

Он разжал рот старика. Тот больше не издавал ни звука.

— Хорошо. Тот Генерал... Я не о вас. Не хочу оскорблять его сравнением с вами. Тот, другой Генерал командовал войсками Республики Красной Долины. Кучки провинций и свободных городов, вдохновившихся грандиозными идеями. Это было очень давно. Наверное, несколько десятилетий назад. Я сам тогда был почти еще мальчишкой.

Кридмур попробовал спьяну считать на пальцах.

Генерал наблюдал за ним.

— Да... Мальчишкой. Только недавно прибыл на Запад из Ландроя. Я не участвовал в ваших сражениях. Честно говоря, я тогда был пацифистом, изредка агитировал за Братство Бессребреников, или Освободительное движение, или...

Он снова умолк. О времени, проведенном в Освободительном движении, впоминать не хотелось.

— Да. Тогда я был другим человеком. Я читал в газетах о вашем кровавом завоевательном походе на юг, недоверчиво щелкал языком, мотал головой и говорил: «Какие дураки! Насилием ничего не решить!» Теперь я понимаю, что ошибался. Такой умный человек, как вы, сэр, должен оценить всю иронию ситуации... — Он пододвинул себе кресло, сел лицом к генералу. — Вы были великолепны, сэр! — Он наклонился к нему. — За что вы там сражались-то? За независимость от Стволов, Линии и всех деспотических сил? За конституционного самоуправление и разделение власти? За права свободных землевладельцев? За добычу и трофеи? За добродетели? За просвещение? За женщин и вино? Или за искусства ради искусства? Я забыл. Разве это важно? Если это важно, можете ответить на мой вопрос сэр. Сегодня погибли мои друзья, и причина их смерти мне не известна, если у нее вообще была причина. Говорите!

Он принялся считать на пальцах, держа руку перед лицом Генерала.

— Сперва вы завоевали Морган, потом Ашер, потом Лудтаун, а потом...

Пальцев не хватило.

— А потом все земли между Морганом и Дельтой. Кажется, вы сражались за Президента. Или за Парламент, или что-то подобное, не подскажете за что именно? Я больше не слежу за политикой, да и на детали у меня память слаба. Все это теперь прах, сэр, как и вся ваша Республика.

Генерал отвернулся к окну.

Кридмур схватил его за подбородок и развернул обратно:

— К черту политику! Сражения я помню лучше. Ваш старший сын погиб на холме Хекмана от ранения в живот, погиб прежде, чем подошло подкрепление. Не зря ли он погиб? Не зря? От Глорианы до Победы и Харроу-Кросса по земле продвигалась Линия. И крались во мраке Стволы. Ваша маленькая республика, сэр, не могла устоять перед двумя могучими силами, меж которых оказалась зажата. Но потом было ваше последнее великое сражение. В долине Блэккэп вам удалось сдержать натиск Линии. Вы загнали три дивизиона линейных в эту ядовитую ловушку, полную грязи, мерзких смертоносных цветов, источающих сладкий запах, и залили долину кровью. Вы сполна напоили долину кровью! Разве вы не гордитесь этим? Говорят, если бы у вас были лошади, вы смогли бы выбраться даже оттуда и спасли бы ваше войско. Но никто не прислал вам на помощь кавалерию, поэтому ваша мечта утонула в крови. Там погиб ваш старший сын, верно? Отвечайте, черт возьми, а не то я сверну вашу тонкую стариковскую шею! В той долине сочилась кровь, хлюпала грязь и стонали смертельно раненные. Мне очень интересно узнать, как вы оттуда выбрались. Если бы вам удалось спасти свое войско — вероятно, вы смогли бы повторить этот фокус снова и снова. Кто знает? Возможно, вам удалось бы сдержать Линию. Теперь в Красной Долине станция. Аркели. Молодая, но свирепая. Это вас не печалит? — Кридмур давно отпустил лицо генерала. Глаза старика бесцельно блуждали. — Вы жили, чтобы сражаться и побеждать, а потом проиграли раз, второй и, наконец, пав жертвой психобомб, оказались здесь и превратились в животное. Зачем вы понадобились моим хозяевам — я не могу даже представить. Что вам известно? Что вы знаете? Мы планировали доставить вас в наше укрытие, где вас смогли бы спокойно допросить девочки из «Парящего Мира». Вам бы это понравилось. Но теперь мы в осаде. Без вас я еще мог бы сбежать. Я стар, но быстр. Но с вами... это невозможно. Я здесь застрял. Я в ловушке. А вы знаете, как я ненавижу попадать в ловушки? Я просто сойду с ума. Такие дела...

Он в гневе расстегнул спецовку, вытащил Мармиона и наставил тяжелое дуло ствола на широкий лоб старика.

— Выдайте мне вашу тайну, или я уничтожу вас на месте, — прошипел он.

— Я воспользуюсь руками.

— Скажите, что вам от него нужно! Что вам известно? Почему они умерли?

Кридмур наблюдал за тем, как блуждают глаза Генерала. Как они уставились в черное дуло Ствола и снова метнулись прочь. О да, подумал он, это ты знаешь. И стиснул оружие покрепче.

Генерал смотрел все ниже и ниже, а потом уставился прямо в глаза Кридмура Старое, похожее на палку горло Генерала затряслось, он зашевелил губами и плюнул Кридмуру прямо в лицо.

Кридмур засмеялся, опустил оружие, утерся:

— Все он помнит. Он нас отлично помнит. Что-то у него в голове осталось. Надо было мне в доктора пойти.

Генерал отвернулся, а затем снова отрешенно уставился в какую-то точку на дальней стене.

— Давным-давно, — сказал он, — жил да был...

Кридмур нахмурился.

В коридоре послышались шаги.

Нельзя, чтобы тебя здесь обнаружили. Он вылез через окно.