Ужасковый переулок
Ночью и в туманную погоду переулок Ужасок скорее напоминал извилистую дорогу, по краям которой притаилась банда огромных парней в остроконечных разбойничьих шляпах, чтобы нападать на прохожих. Когда Эхо пробирался между домами переулка, его постоянно тревожила мысль о том, что притаившиеся великаны могут подняться по тайному сигналу и наброситься на него с дубинками. В них было что-то неживое и одновременно живое, что неприятно напоминало ему о чучелах ужасок в замке Айспина, к которым он так же не любил поворачиваться спиной, как к домам в этом переулке. Эхо вступил в печальную нейтральную зону между земным и потусторонним миром.
Как только он коснулся своими лапами деревянного тротуара, мгновенно раздался страдальческий стон. Эхо испугался и пошел по дороге, которая была более примитивной, чем вымощенные улицы города. Собственно говоря, это была просто утоптанная земля. По ней ползали толстые жуки и прочие твари, но он, идя посередине дороги, чувствовал себя более уверенно, чем в непосредственной близи мрачных строений.
Танцующие вокруг клочья тумана напоминали Сваренные привидения и окутывали собой целые здания то тут, то там. Внезапно крикнул сыч, и Эхо содрогнулся, потому что ему показалось, будто это Фёдор позвал его по имени:
«Э-хо! Э-хо!»
– Что я, собственно говоря, здесь делаю? – спросил он самого себя, пугливо поглядывая по сторонам. – Ни одно разумное существо не пойдет глубокой ночью в этот проклятый Ужасковый переулок. Я, наверное, потерял рассудок. Почему я не пошел туда днем?
И тут он вспомнил: потому что только ночью освещение поможет ему определить, в каком из домов живет ужаска, как подсказал ему Фёдор. Благоразумные советы филина пользуются уважением, но даже самые отчаянные бездомные кошки и собаки Следвайи не отважились бы на такое сумасбродство. Было известно множество историй о каких-то смельчаках, которые решили пойти в переулок ночью, где их и настигла страшная смерть.
Например, история про Безголового кота, который каждый раз в годовщину своей смерти ровно в полночь появляется на улицах Следвайи и бродит там на задних лапах, держа перед собой собственную плачущую голову.
Или история про четырех бесстрашных бродячих псов, которые на спор в полнолуние отправились в Ужасковый переулок. Следующей ночью они вернулись назад – все вместе в одном образе! Бедных животных разрезали в середине и сшили под грудными клетками, после чего получился жуткий гибрид с восемью передними лапами и четырьмя головами. Но самое страшное в этой истории было то, что все четыре пса однажды помешались из-за своей трагической судьбы и пытались вырваться из этого клубка, пока не раздался страшный звук и их не разорвало на части.
Эхо вспомнил сказку про Сладкую Сиаманту, прожорливую сиамскую кошку-сладкоежку, которая попала в Ужасковый переулок в беспрестанных поисках чего-нибудь сладкого. Ходят слухи, что она до сих пор бродит по ночной Следвайе, без шкуры, покрытая с ног до головы хрустящей корочкой, с разделочным ножом в животе и вилкой для мяса в спине.
Но все это были детские сказки, которые значительно меньше тревожили Эхо, чем реальные дома, находящиеся в этом переулке. Эти дома вызывали такое благоговение, что Айспин не решался их снести после того, как жители их покинули. Они выглядели так естественно и органично, что никто самым необъяснимым образом не мог даже к ним прикоснуться. Они создавали вокруг себя ауру неразрушаемости и древнего достоинства. А за темно-коричневыми деревянными фасадами скрывалось что-то иное, что, как назойливый запах, невозможно было изгнать ни путем искажения закона, ни произволом властей. Это была сама суть ужасок, ощутимая сила, которой пропитался весь переулок, действенная, как злое проклятие.
Поскольку уличное освещение ужаскам было запрещено по закону, то единственным источником света была луна, отражавшаяся в лужах. Эхо остановился у одной из луж, которая при скудном лунном свете напоминала лужу крови.
Он дошел до конца переулка, но ни в одном из домов не горел свет.
«Ну хорошо, – подумал с облегчением Эхо. – Здесь вообще никто не живет. Тогда мне лучше уйти».
Он уже собрался повернуть назад, как вдруг в паре шагов от него, как платок в руке волшебника, порыв ветра поднял вверх туманное облако. Оно резко взмыло в ночное небо, и там, где оно только что трепетало, неожиданно возник один-единственный освещенный во всем переулке дом.
Эхо не шелохнулся и враждебно разглядывал дом, как будто выросший из-под земли. Только что у него был прекрасный предлог смыться отсюда, потому что он не смог найти в тумане этот проклятый дом, но сейчас дом был перед ним, и Эхо готов был поклясться, что тот отвечает на его взгляд. Он был больше других, незначительно, но заметно, и стоял совершенно уединенно. За покрытыми сажей оконными стеклами колыхалось неровное пламя свечи. Эхо услышал музыку – тихую причудливую мелодию. Кто-то напевал низким голосом под монотонное постукивание. Ему показалось это подходящим ритуальным музыкальным сопровождением процесса сшивания собак или сдирания шкуры с царапки.
Эхо не мог этого объяснить, но он чувствовал, что дом чем-то притягивает его. «Я бы не отказался от небольшого количества плацебо-мази от бородавок», – бормотал он себе под нос, семеня дальше. – И, может быть, еще пара ужасковых проклятий с ослабленным действием».
Что он говорил? Плацебо-мазь от бородавок? Ужасковые проклятия с ослабленным действием? Почему ему вдруг потребовались вещи, о существовании которых он даже не знал? И почему ему так сильно хотелось подняться по ступеням на веранду? Что за странный запах здесь стоял?
Не успев оглянуться, он уже оказался на веранде, прямо перед дверью дома ужаски. Скудного света свечи, который проникал через закопченные стекла, было достаточно, чтобы суметь прочитать таблички на двери.
Сегодня в ассортименте:
Ужасковые проклятия с ослабленным действием
Предсказания без гарантии исполнения
В простом джутовом мешке:
Плацебо-мазь от бородавок
Ага, значит, это был вид услуг, которые ужаски сейчас могли еще предлагать в Следвайе. Айспин действительно проделал большую работу, чтобы усложнить им осуществление их профессиональной деятельности и проявление их особых способностей.
Следующая табличка предостерегала:
Осторожно!
Вход в дом ужасок на свой страх и риск!
Использование ужасковых препаратов может быть вредно
для Вашего здоровья, несмотря на то, что они обладают ослабленным
действием! Не верьте ни единому слову ужаски,
особенно если речь идет о предсказаниях! Если у Вас проблемы
с бородавками, то обратитесь лучше к Вашему врачу или аптекарю!
Суккубиус Айспин, мастер ужасок
Еще одна табличка гласила:
Деятельность данного заведения подчиняется регламентуReglementariumSchreckserii.Если Вы обнаружили нарушение положений данного регламента либо запретов, просьба экстренно оповещать местного мастера ужасок!Наказание за нарушение следует незамедлительно.При желании в Вашем присутствии.
Благодаря табличкам Эхо составил четкое представление о том, какими безрадостными были профессиональные будни ужаски, которая здесь жила, и он неожиданно испытал к ней глубокое сострадание. Кроме того, его потребность в плацебо-мази от бородавок стала непреодолимой. Поэтому он решил, наконец, обратить на себя внимание. Но как сделать так, чтобы ужаска увидела его? Покричать? Постучать? Поцарапаться в дверь? И Эхо решился на вариант, к которому прибегал не особенно часто. Он замяукал, при этом очень жалобным и вызывающим сочувствие голосом. Встреча, основывающаяся на обоюдном сочувствии, скорее всего, имела оптимальные шансы изначально не вызвать неприятия.
Дверь почти сразу открылась, и так тихо, что Эхо порядочно удивился, потому что ему это показалось странным для такого старого здания. Он предполагал услышать скрипящий болезненный звук ржавых петель, но дверь открылась бесшумно, как цветочный бутон. В течение некоторого времени было тихо, потом послышался голос, который свидетельствовал о многолетнем приеме дурманящих и вредных для здоровья средств:
– Входите, если вы не мастер ужасок!
Эхо осторожно прокрался через дверную щель. Когда он после свежего ночного воздуха попал в помещение, полное печного жара, паров супа и каких-то незнакомых запахов, у него возникло ощущение, будто его обернули влажной ватой. Ужаска стояла у плиты, повернувшись к нему спиной, и ее освещал пульсирующий блеск пламени. Странная музыка затихла.
– Должно быть, ты действительно сильно проголодалась, киска, если среди ночи идешь побираться в Ужасковый переулок, – пробурчала ужаска низким голосом. – Разве тебе не рассказывали, что там, на улице, бродит Безголовый кот?
– Я не голоден, – сказал Эхо. – И я не киска.
Ужаска обернулась, и Эхо едва не поддался порыву, шипя, выбежать из дома. Он уже несколько лет тому назад видел настоящих ужасок, когда они еще жили в Следвайе. Но лишь издалека, потому что от них исходил такой специфический запах, что чувствительные органы обоняния царапки с трудом могли его вынести. Чтобы наиболее полно представить запах ужаски, надо вообразить себе полый и влажный ствол дерева, в котором лежат гниющие останки околевших хорьков, и в их память зажжены несколько ароматических палочек. Поэтому образ ужасок, которых до этого Эхо никогда не видел близко, был для него достаточно размытым. Но сейчас прямо перед ним стояла взрослая ужаска.
Ее лицо являло собой живое воплощение нарушения всех принципов гармонии. Казалось, что ее нос при его зарождении рос сначала вправо, потом влево, а потом опять вправо, а потом, наконец, шел кончик с третьей ноздрей. Другие ноздри имели такую странную форму, что, если ты был выше ужаски, то можно было даже беспрепятственно заглянуть туда. Из них росли густые пучки жирных волос, напоминавшие затхлые водоросли из подводных пещер. У нее были глаза разной величины, а зрачки – разного цвета. Губы – нелепо толстые, намазанные черной помадой, а уши были еще ужаснее, чем у кожемыши. Ее кожа была испещрена бороздами, как луна кратерами, и всюду торчали отдельные жесткие волоски наподобие согнутых ржавых гвоздей. Все ее остальное тело, к счастью, было скрыто под длинной, до пола, рясой из грубого черного полотна, подпоясанной вокруг талии бечевкой. На голове была шляпа из гриба-осьминога.
– Ты умеешь говорить? – спросила ужаска. – Тогда ты действительно не киска, а царапка. Я думала, что их больше уже нет в Следвайе.
Эхо начал приходить в себя. Ее жуткий внешний вид не таил в себе никакой угрозы. Возможно, такая внешность ужасок объяснялась попыткой цамонийской природы противопоставить красоте немного черного юмора.
– Что же привело тебя сюда, если не голод?
– Если честно, то главным образом неукротимое желание купить тюбик мази от бородавок. Хотя у меня нет денег, – откровенно сказал Эхо.
Поведение ужаски мгновенно изменилось. Она округлила свои и без того большие глаза и покосилась на Эхо, нервно помахивая руками. Потом она подбежала к кастрюле, стоявшей на плите, и накрыла ее крышкой, затем стала размахивать в воздухе руками, будто отгоняя вредных насекомых.
– Батюшки мои! – закричала она. – Я случайно забыла накрыть кастрюлю со ужасковым супом! Идиотка! Испарения этого супа пробуждают желание покупать ужасковые продукты. А это, конечно, – и это правильно – строжайше запрещено. – Она одарила Эхо улыбкой, из-за которой у него опять возникло страстное желание выбежать за дверь. Ее зубы, казалось, были смоделированы дантистом, который для устрашения пациентов хотел в одной челюсти представить все формы стоматологических заболеваний.
– Но, как я уже сказала, это произошло случайно. Это не причина, чтобы немедленно вызывать мастера ужасок, не правда ли? Да и желание, должно быть, уже исчезло.
Эхо покачал головой. Он был немного обескуражен. В самом деле, желание приобрести плацебо-мазь от бородавок исчезло точно так же, как и странный запах.
– Нет, нет! – успокоил ужаску Эхо. – Я не собираюсь никого вызывать.
Только сейчас Эхо удалось оторвать свой взгляд от ужаски и рассмотреть интерьер дома. Он больше напоминал пещеру, чем обычное жилье, нечто, где скорее живет медведь, а не цивилизованное существо. О последнем, во всяком случае, свидетельствовали разные признаки цивилизации, такие как грубая чугунная плита, деревянный кухонный шкаф, стол и стулья, стеллаж с книгами. Между ними повсюду возвышались толстые темно-коричневые бугры, похожие на корни. Такие же напоминающие корни утолщения были и на обмазанных глиной влажных стенах, а также свисали с потолка. Если бы Эхо не знал, где он находится, он бы решил, что это помещение располагается в землянке в лесу.
– Так что же ты тогда хочешь? – спросила ужаска недоверчиво. – Что вынудило тебя глубокой ночью отправиться в Ужасковый переулок? Ты здесь шпионишь по заданию Айспина?
Эхо не собирался говорить намеками. Ужаска, кажется, готова была выслушать правду.
– Итак, меня зовут Эхо, и я заключил договор с мастером ужасок. Но поскольку условия договора для меня очень невыгодны, я хотел просить тебя помочь мне расторгнуть его.
Ужаска откровенно долго смотрела на него. Эхо не мог понять, что означает ее взгляд. Была ли она озадачена, рассержена или, наоборот, – ее это развеселило?
– Ты только что спросил, – сказала наконец ужаска, растягивая слова, – могу ли я тебе помочь расторгнуть договор с мастером ужасок?
– Верно, – выдохнул Эхо и опустил глаза, стыдясь собственной смелости. Какое право, собственно говоря, имел он ночью явиться к совершенно незнакомым людям и предъявить им такие требования? Когда он опять поднял глаза, то увидел летящий в него пучок черных сухих веток, который попал точно в цель, которой он являлся. Царапка перевернулся в воздухе, ударился о дверь и шлепнулся на пол. И прежде чем он успел что-то сказать или издать какой-нибудь звук, вызванный болью, ужаска подняла свою правую руку в повелительном жесте, после чего входная дверь открылась внутрь и с силой ударила сзади. Эхо отлетел прямо к ногам ужаски, которая вновь махнула метлой и сильным ударом вытолкнула царапку на веранду, после чего дверь со скрипом захлопнулась.
Эхо со стоном поднялся на ноги. Что это была за идиотская идея обратиться за помощью к ужаске! Он должен быть счастлив, что так легко отделался. Он глубоко вздохнул, медленно спустился вниз по лестнице и пробежал пару шагов вверх по переулку в том направлении, откуда он пришел. Потом он остановился, поддавшись внезапному импульсу, и еще раз обернулся.
Из дома ужаски опять раздавалась гипнотическая музыка. Черный и пугающий, дом стоял в конце улицы, как отрубленная голова великана, в глазах которого угасали последние огоньки жизни. Наконец, свет в окнах погас, опустились клубы тумана и окутали дом ужасок как погребальным саваном.
Эхо посмотрел на луну, которая, чуть прикрытая облаками, висела над замком мастера ужасок. Стояло полулуние.
Назад: Голод
Дальше: Смертельные друзья
