Таня сидела в своей комнате и наслаждалась покоем и бездельем. Три дня назад, по окончании экзамена служанки привели ее в комнату, помогли вымыться, принесли ужин и уложили спать, как обычно, со связанными руками. Таня внешне не выказала никакого сопротивления, но в душе она хохотала над незадачливыми тюремщицами. Ведь теперь ее не мучили эротические наваждения и сексуальный голод. Зелье Айне работало быстро и точно. Уже через несколько минут, после того как Таня выпила содержимое флакона, а сам сосуд от греха подальше выбросила в окно, ее мучения прекратились. Девушка снова могла полностью владеть собой. Более того, ей казалось, что она вообще не испытывает необходимости в сексе. Вначале само это ощущение, принесшее ей невиданное облегчение, страшно обрадовало ее. Потом она даже развлекалась игрой, думая о том, что ее мучители считают, что она томится без мужчин, а она на самом деле не хочет их «ну нисколечко».

Заснула Таня, как всегда, быстро. Очевидно, снотворное зелье так и не перестали подмешивать в ее пищу. Но, когда, проснувшись на следующий день, она вновь не почувствовала обычного вожделения, то приободрилась настолько, что даже стала изобретать, что бы отчебучить такого на торгах, чтобы задеть и продавцов, и зрителей посильнее. Это занятие доставляло ей несказанное удовольствие.

Вскоре, однако, в комнату вошла Кимора и потребовала:

– Иди за мной, рабыня.

Таня подчинилась. Время мести еще не настало. Вместе они спустились на первый этаж, где их ждали трое мужчин, одним из которых был уже знакомый ей по «экзамену» Кин. Двое других были похожи на ремесленников. По приказу Кина первый, оказавшийся портным, снял с Татьяны мерки и ушел. Второй, оказавшийся цирюльником, приказал ей сесть перед стоявшим тут же зеркалом, и принялся стричь девушку, подчиняясь указаниям Кина, самым частым из которых, как ни странно, было «короче». Взглянув на себя в зеркало по окончании процедуры, Таня с удивлением обнаружила, что подстрижена совершенно «под мальчика». Это ее немало удивило. С ее точки зрения, эта прическа совершенно не вязалась с костюмом для танца осы, как и с самой его хореографией. Впрочем, сейчас это девушку только радовало. С этой прической проще будет «хулиганить» и сбивать на себя цену, когда придется танцевать перед потенциальными покупателями.

После этого Кин и Кимора отвели ее в зал, где они с Айне занимались танцами. Там снова были музыканты, уже не те, что занимались с Айне. По приказу Киморы сюда принесли костюм для танца, и Кин приказал Тане снова исполнить танец осы. Нисколько не смущаясь присутствия мужчины, Таня переоделась, встала в исходную стойку и, когда заиграла музыка, начала танцевать. Кин, впрочем, тут же остановил ее, заявив, что девушка халтурит. Таня и правда особо не напрягалась. Впрочем, когда Кин пригрозил пожаловаться Леодру, а уж тот, де, найдет, как наказать строптивую рабыню, она все же заставила себя станцевать как надо. Не сказав ничего, Кин удалился, разрешив отвести рабыню в ее комнату и сказав, что до конца дня она может отдыхать.

На следующий день Кимора снова вошла в Танину комнату и, приказав ей одеться в костюм для танца, повела в зал для занятий. Таня подумала, что теперь ее просто заставят каждый день выполнять танец, чтобы она не забыла движений. Впрочем, теперь в зале ее ждал сюрприз. Кроме Кина и музыкантов, теперь в зале был портной. Тане приказали разуться и надеть поданную им одежду прямо поверх костюма для танца. К Таниному удивлению, это оказалась мужская одежда из довольно дорогой ткани: куртка с запахом и широкие, оставляющие открытыми колени штаны-бриджи, которые легко наделись поверх мини-юбки. На ноги ей приказали надеть сандалии. Осмотрев рабыню, Кин одним движением сдернул с нее куртку, а вторым, потянув за какой-то потайной узелок в штанах, сделал так, что они сами упали на пол.

После этого портного Кин поставил с Таней небольшую сценку. Таня должна была выйти в центр комнаты в мужской одежде поверх костюма танцовщицы. Притом двигаться Кин требовал по-мужски, тщательно контролируя все движения рабыни. Это Тане, долго прозанимавшейся восточными единоборствами, было совсем несложно. Выйдя, Таня должна была встать по стойке «смирно». Потом Кин за секунду срывал с неё мужскую одежду. Таня должна была изобразить смущение, отбежать в сторону, скинуть там сандалии, надеть туфли, а дальше уже выбежать в центр зала в них и начать исполнять танец осы так, как они это репетировали с Айне. Таня догадалась, что на торгах зрителям хотят показать фокус с превращением мальчика в девочку, видимо, вспомнив, какой эффект она произвела на воеводу в первый день торгов. Что же, ее планов это не нарушало. Таня покорно выполнила все, что от нее требовали. Оставшись доволен «ученицей», Кин снова отпустил ее отдыхать.

На третий день Таню снова вызвали в зал, теперь заставив сразу надеть и костюм танцовщицы, и мужскую одежду поверх. Репетиция все той же сценки прошла удачно. В этот раз на нее пришел Леодр и попробовал сам, как снимается с рабыни мужской костюм, после чего ушел. Таню снова отпустили отдыхать.

И вот теперь, на четвертый день, Таня снова сидела в своей комнате и ждала вызова на репетицию. День меж тем шел своим чередом. Служанки помогли ей умыться и принесли завтрак. Как обычно, хотя бы одна из них неотступно присутствовала в комнате, но сейчас это Таню не слишком смущало. Она валялась или сидела на своей лежанке и придумывала разные способы оскорбить участников торгов и отомстить ненавистному Леодру. Это было настолько увлекательно, что настроение у Тани поднялось.

Еще с утра небо хмурилось, а ближе к полудню на землю упали первые капли дождя, перешедшего вскоре в изрядный ливень. Это был первый дождь, который Таня видела в этом мире, но большого интереса у нее он не вызвал. Девушка лишь подумала, что после царившей несколько месяцев жары дождь наконец-то принесет прохладу, по которой она, обитательница севера, так соскучилась.

Обед, как и завтрак, ничем не отличался от тех, которыми кормили Таню на протяжении всех этих месяцев. Однако, после того как обед закончился и унесли посуду, в комнате появилась Кимора.

– Нарядите ее и ведите во двор, – распорядилась она.

Служанки проворно бросились доставать Танин костюм для танца и косметику.

– Косметику не надо, – бросила Кимора. – Только глаза подведите. Но пусть поверх наденет и этот мужской костюм.

– Меня уже ведут на торги? – вздрогнула девушка.

– Молчи и делай, что прикажут, – цыкнула на нее Кимора.

Пока служанки одевали свою подопечную, Таня сумела успокоиться. Конечно, мысль о том, что сейчас ее, как какую-то вещь, будут продавать на аукционе, больно ранила самолюбие. Волновало, выиграют ли Рыбников с ребятами (а Таня не сомневалась, что именно они были неизвестными доброжелателями, о которых говорила Айне). Но, с другой стороны, Таня думала о том, что наконец-то наступил день сладкой мести, которого она так ждала. В конце концов эта последняя мысль вытеснила все остальные. Когда туалет был окончен, Таня уже была готова к бою.

Кимора ненадолго вышла из комнаты и, вернувшись, скомандовала:

– Пошли.

Таня, а за ней и служанки последовали за старухой. Они спустились во внутренний двор, где стояли крытые носилки с деревянными стенками, одна из которых была снята. Внутреннего пространства было достаточно как раз для того, чтобы человек среднего роста уселся там, подтянув ноги к подбородку. Около носилок переминались с ноги на ногу два полуголых раба-носильщика, приказчик (тот самый, который покупал Таню в суде) и Кин. Оба были одеты в дорогие тоги. Приказчик чуть попроще, а тога Кина была усыпана блёстками. Придирчиво осмотрев девушку, Кин распорядился:

– Садись.

Ответив Кину надменным, холодным взглядом, Таня забралась внутрь деревянного короба. Рядом с ней поставили ее туфли для танцев, которые несла за девушкой Кимора. Рабы вернули снятую стенку на место, и до слуха девушки донесся звук запираемых замочков. Почти сразу после этого она ощутила, что рабы подняли носилки и понесли куда-то. Сидя в кромешной темноте, Таня не могла видеть, куда ее несут, и лишь слышала барабанную дробь, которую отбивал дождь по крыше.

Двигались они достаточно долго. Настолько, что Таня даже потеряла счет времени. Однако, когда звуки дождя неожиданно стихли, а носилки опустились на землю, девушка вздрогнула. Вновь щелкнули замочки, и съемная стенка была снята. Щурясь от яркого света факелов, Таня выглянула из носилок и увидела, что они находятся в каком-то крытом помещении. Рядом с носилками стояли четыре человека: Кин, приказчик Леодра, один из воинов внешней стражи дворца и невысокий полноватый человек в голубой переливающейся тоге. «Неужели люди Ариса участвуют в таком мерзком деле, как торговля рабами?» – подумала Таня. Стараясь сохранять внешнюю невозмутимость, она выбралась из носилок.

Человек в голубой тоге бросил на Таню беглый взгляд и повернулся к приказчику – Это и есть та танцовщица?

– Да, мой господин, – подобострастно поклонился ему приказчик.

– Выглядит совсем как мальчик. С первого взгляда и не отличишь.

– Так и задумано, мой господин.

– Хорошо. Твоему хозяину отведено время после пятой перемены блюд, – сообщил человек в тоге. – Тогда мы и выпустим ее.

– Как прикажете, господин, – снова поклонился приказчик.

– Идите за мной, – приказал распорядитель.

Таня шагнула следом за ним. Следом шел Кин, который нес ее туфли. А вот приказчик остался у носилок. Вместе они прошли длинным коридором и оказались в небольшой комнатке, больше напоминавшей тюремную камеру. Все ее убранство состояло из маленького стола и приделанной к стене лежанке. Единственным источником света была небольшая лампадка, укрепленная над столом.

– Жди здесь, – буркнул распорядитель и вместе с Кином вышел из комнаты, заперев дверь снаружи.

Таня осмотрелась. Значит, вот где рабыни ожидают торгов. Девушка поежилась. Мысль об аукционе снова неприятно кольнула самолюбие. Еще больше смущало, что ее будут подавать, словно закуску, между сменой блюд. Впрочем, Таня тут же успокоилась тем, что она покуражится над незадачливыми покупателями. Боевой азарт снова взял верх над испугом. Теперь оставалось только ждать назначенного часа. А это, как известно, тяжелее всего.

Таня не знала, сколько прошло времени с тех пор, как ее привели в эту комнату. Впрочем, поскольку голод уже давал о себе знать, времени прошло уже достаточно много. Звук отпираемого засова заставил девушку вздрогнуть. Она мысленно приготовилась, что ее сейчас поведут на продажу, но вместо ожидаемого распорядителя со стражниками в комнату вошла юная рабыня с вазой фруктов в руках.

– Тебе приказано поесть, – сказала она, опуская вазу на стол, после чего повернулась и вышла, вновь заперев за собой дверь.

Таня нехотя принялась за еду. Когда стоявшее перед ней блюдо опустело, девушка попыталась прислушаться к доносившимся извне звукам. Однако ничего, кроме далекого шума дождя да изредка доносившихся невнятных голосов, разобрать не смогла. Снова потянулись часы ожидания.

Шаги распорядителя она узнала сразу и тут же поняла, что он идет за ней. Когда дверь открылась, Таня встретила его стоя. Распорядитель смерил ее безразличным взглядом.

– Пошли, рабыня. Настал твой час. Туфли возьми.

Вместе они вышли в уже знакомый коридор, но направились в другом направлении, поднялись по высокой и неудобной винтовой лестнице, потом миновали коридор, стены которого были задрапированы красным шелком, и неожиданно вышли в огромный зал, ярко освещенный множеством факелов. Слева зал оканчивался достаточно широким проходом, закрытым тяжелым, расшитым золотом занавесом. Здесь сновало множество людей. Слуги таскали за занавес огромные наполненные едой блюда и выносили оттуда грязную посуду. Группа акробатов разминалась в дальнем углу. Неподалеку от них о чем-то судачили двое распорядителей в голубых тогах.

К Тане подбежал слегка взволнованный Кин.

– Скорее. Времени уже совсем не осталось. Ты должна посмотреть место, где будешь танцевать.

Он грубо схватил девушку за руку и потащил к занавесу. Аккуратно отодвинув край тяжелой материи, он подтолкнул ее вперед и жестом приказал осмотреть помещение. Вытянув шею, Таня разглядела еще больший зал, освещенный множеством изящных металлических светильников, укрепленных на стенах. Почти все его пространство занимали установленные амфитеатром столы, покрытые белыми скатертями. За ними сидели мужчины и женщины в разноцветных тогах. Блеск их украшений из золота и драгоценных камней мог соперничать с сиянием дневного светила. Все они увлеченно поглощали всевозможные яства и напитки, которыми были обильно уставлены столы. Пирующим прислуживали девушки в костюмах, которые Таня определила бы как купальник-бикини, и мужчины в набедренных повязках-юбочках. Откуда-то сверху лилась медленная музыка. В середине образованного столами полукруга за отдельным столом восседал наместник города Нес. За его спиной неторопливо вышагивал, явно скучая, Арис в боевом облачении.

– Ну что, поняла, где танцевать будешь? – прошептал Тане на ухо Кин. – Центром будет вот этот синий круг. Туфли поставлю вот сюда, а входа, – он взял у Тани туфли, осторожно высунулся и поставил их за занавеской. – Остальное как репетировали.

– Что-то странное место для торгов, – удивленно повернулась к нему Таня.

– Какие торги, дура?! – яростно зашипел Кин. – Тебе дозволено танцевать перед самим наместником и лучшими людьми города на праздновании дней Велеса. Торги начнутся завтра. Но если здесь хозяина подведешь, тебе до них не дожить. И на смерть легкую можешь не рассчитывать. Тут борделем не отделаешься. Или собаками порвут, или быком затопчут. Поняла?

Таня похолодела. Значит, это еще не торги? Значит, ей еще предстоит пройти через такой позор: плясать танец осы… да попросту исполнить изысканный стриптиз перед огромным стечением народа… перед возлюбленным, перед самим Арисом! Но и бунтовать было нельзя. Ведь даже если приказчик только пугал казнью, прояви она здесь непокорность, и Леодр наверняка не выставит ее на торги. И тогда прощай выкуп, прощай надежды на свободу и сладкую месть. Если бы больше всего на свете Таня не боялась показать свою слабость перед этими людьми, то наверняка сейчас расплакалась бы.

Чтобы скрыть свои чувства от Кина, Таня снова прильнула к щели в занавесе. Она увидела, как из-за одного из столов поднимается и выходит в центр зала Леодр. Как только купец степенно поклонился наместнику и сидящим по обе стороны от него людям, музыка смолкла, и вышедший принялся произносить здравицы в честь наместника и городского совета. Речь купца была напыщенной и крайне подобострастной. Не брезгуя самой грубой лестью, купец славил мудрое правление наместника, при котором якобы город не просто расцвел как никогда, а поднялся с колен после прежнего правления. Он всячески превозносил деловые и человеческие качества всего городского совета и купцов славного города Нес. Закончил он свою речь словами о том, что, дабы усладить изысканный вкус обожаемого наместника и лучших людей города, он смиренно просит присутствующих посмотреть небольшое представление, приготовленное специально для гостей этого великолепного праздника.

– Пошли, – Кин подтолкнул вперед Таню. – Помни, сейчас идешь как мальчик.

Не чувствуя под собой ног, Таня выскользнула из-за занавеса и вышла вперед. Предупреждение о мужской походке было излишним. Таня и так не могла ступать женственно. Гул голосов стих. Взгляды всех присутствующих были обращены на нее. Арис безразлично посмотрел на вышедших в центр зала людей и сразу потерял к ним интерес. А вот в глазах наместника появился интерес.

– Поклонись в пояс и глаза опусти в пол, – одними губами прошептал Леодр, когда Таня встала рядом с ним.

Таня медленно поклонилась и снова выпрямилась, холодно глядя на наместника. Тот рассматривал ее слегка помутневшим от выпитого вина взглядом. То, что какая-то рабыня смеет прямо смотреть на него, похоже, немало раздражало влиятельного боярина.

– Это кто? – указал он на Таню обглоданной костью. – Симпатичный мальчик, однако. Это твой раб, судя по ошейнику и коротким штанам? А, судя по одежде, варвар. Что он нам покажет?

– Да, безусловно, покажет, и очень много. Но позволь в начале спросить, не узнаешь ли ты его, сиятельный боярин? – с улыбкой поинтересовался Леодр.

– Гм, – воевода пьяно склонил голову на бок. – Нет, не припомню. Такого красавчика я бы не забыл.

– Может, ты видел его в ином обличии, сиятельный боярин? Приглядись.

– Погоди, погоди, – воевода наморщил лоб. – Девка-варварка в костюме мальчика?

– Точно! А теперь моя рабыня. И сейчас она подарит тебе танец, – Леодр одним движением сдернул с Тани её мальчишескую одежду, и Таня в одно мгновение предстала перед всеми в костюме танцовщицы. Зал ахнул. Даже Арис смотрел на это преображение широко открытыми глазами, приоткрыв рот от изумления. В это мгновение Тане показалось, что ее выставили голой перед всеми этими людьми. Она машинально прикрылась руками, придерживая накидку, а на лице ее отразился неподдельный испуг. Впрочем, судя по шуму и выкрикам, эта ее реакция привела гостей в еще больший восторг.

– Беги к Кину, переобувайся и начинай танец, быстро, – шепнул Тане на ухо Леодр.

Таня его не слышала. Она смотрела на Ариса. Такой позор перед ним! О боже!

В ужасе девушка бросилась к выходу, где ее встретил Кин.

– Переодевайся быстро и иди танцевать, – скомандовал он.

Сознание постепенно стало возвращаться к Татьяне. Машинально она сбросила сандалии и начала вставлять ноги в туфли танцовщицы. Над залом поплыли уже знакомые звуки музыки. Видимо, кто-то дал знак музыкантам. Таня повернулась к залу и ее взгляд встретился со взглядом Ариса. Тот смотрел на нее не отрываясь. В его глазах застыло изумление. И Таня не могла оторваться от них.

– Это танец для тебя, любимый, – одними губами прошептала Таня и бросилась назад, в центр зала, широко раскинув руки, в которых развивалась накидка. Она выполняла выход для танца, уже попадая в такт музыки.

Ритм танца подхватил ее, а тело само начало выполнять заученные движения. Но сколько страсти и мольбы о помощи было теперь в них! И все они были обращены к НЕМУ. Сердце мерно отсчитывало удары. Пятидесятый, сотый, двухсотый, и покрывало крылом лебедя спланировало на пол. Трехсотый, четырехсотый, и расстегнутый лиф соскользнул с ее рук, обнажая прекрасные груди. Четырехсотый, шестисотый, и юбка мягко упала на пол по стройным ногам. Изобразив смущение и стыд от «неожиданной потери одежды», которые наверняка должны были необычайно возбудить любимого, Таня снова пустилась в пляс.

Теперь она извивалась полностью обнаженной, думая лишь о том, что чувствует ОН в эти минуты. Семисотый удар. Движения девушки становились все более откровенными и страстными. Гости лениво обсуждали прелести танцовщицы, отпускали скабрезные шутки. Ей это было безразлично. Она танцевала для НЕГО. Восьмисотый, девятисотый. Она ничего не слышала и не видела, кроме его глаз, глаз человека, который – она это знала точно – спасет ее даже ценой собственной жизни. Тысячный. Она застыла в финальной позе.

Музыка мгновенно оборвалась. В зале повисла тишина. И в этой тишине раздался хрипловатый голос наместника:

– Отдай мне ее, Леодр.

Купец медленно встал из-за стола, подошел к Тане, взял ее за руку, заставил подняться и подвел к столу наместника. Он нарочито медленно обвел глазами обнаженную фигуру девушки. Очарование танца рассеялось – Таня, вдруг осознав, сколько людей смотрят на ее обнаженное тело, резко покраснела и закрылась руками. Грубым движением Леодр заставил ее опустить их и повернулся к наместнику.

– Тебе не откажешь в изысканном вкусе, сиятельный боярин. Рабыня и впрямь хороша. Обсудим это?

Наместник сделал быстрое движение рукой, и на хорах снова громко заиграла музыка. Гости, словно по команде, заговорили между собой, нарочито отвернувшись от стола, за которым сидел воевода. Повинуясь взгляду боярина, Арис тоже отошел в сторону и принялся демонстративно рассматривать фрески, украшавшие стены зала.

– Двести золотых гривен, – хриплым голосом объявил наместник.

– Завтра, на торгах, после такого танца за нее дадут много больше, – усмехнулся купец. – Впрочем, я бы не хотел ее продавать. Надеялся, что она будет служить в моем доме, ублажать мою душу вечерами и тело ночами. И дело даже не в этом. Я далек от того, чтобы торговаться с нашим обожаемым наместником, защитником и заступником, как с обычным купцом. Я не продаю эту рабыню. Но я всегда буду рад поднести ее в подарок, если наместник проявит понимание нужд скромного купца.

– Что ты хочешь? – негромко пробурчал наместник. Было видно, что его раздражают столь «долгие заходы» собеседника. Его глаза в открытую ощупывали Таню, и казалось, он готов был вцепиться в нее немедленно, прямо тут, при всех.

– Монополию на промысел слоновой кости на Беломорье. Все мои прежние предложения остаются в силе. Сверх того ты получишь эту рабыню.

– Но ты же помнишь, что я тебе говорил, – надулся наместник. – Не могу же я так…

– Как знаешь, – безразлично пожал плечами Леодр.

Он махнул рукой. В зал на полусогнутых ногах вбежал приказчик. Низко поклонившись наместнику, он схватил Таню за руку и потянул к выходу.

– Стой, – воскликнул наместник. – Тысяча гривен.

– Завтра я отправлю ее в мой публичный дом в Каиссе, и там она принесет мне больше, – усмехнулся Леодр.

Приказчик снова потянул Таню, и, подчиняясь ему, девушка повернулась и сделала два шага к выходу.

– Идет, – зло буркнул наместник.

Приказчик тут же замер на месте, снова повернув Татьяну лицом к столу.

– Без обмана? – прищурился купец.

– Завтра получишь грамоту, – проворчал наместник. – Ты меня знаешь.

Леодр удовлетворенно кивнул и громко хлопнул в ладоши. Тут же все внимание гостей снова было обращено к столу наместника. Даже музыка зазвучала немного тише.

– Я дарю нашему обожаемому наместнику эту рабыню, – объявил Леодр. – Пусть мое скромное подношение позволит нашему сиятельному боярину изведать столько наслаждений, сколько он заслужил за годы мудрого управления нашим городом.

– А я с удовольствием принимаю дар достойного купца Леодра, – тут же поднялся со своего места боярин.

Радостные подобострастные крики и аплодисменты гостей были ему ответом.

Таня стояла, словно пораженная громом. То, что случилось, было даже страшнее продажи на аукционе. Ее только что всучили как взятку чиновнику. Это было невыносимо! Будущее тоже не сулило ничего хорошего. Было ясно, что наместник будет использовать ее как секс-игрушку, а потом продаст или подарит кому-нибудь, когда она ему наскучит. Но, взглянув в глаза купцу, Таня вдруг поняла, что и это еще не все. Внутренним чутьем она почувствовала, что тот не упустит возможности даже в такой ситуации отомстить ей за ту дерзость, которую она проявила вчера.

Леодр злорадно улыбнулся в лицо Татьяне, а потом повернулся к наместнику.

– Она твоя. Пользуйся, – объявил он. – Да, кстати. Обидно только лишь смотреть на такую красоту. Люди действия не откладывают удовольствие на потом. От жизни надо брать все и сразу. Не хочешь ли насладиться ее прелестями прямо сейчас?

Наместник посмотрел на Таню остекленевшими глазами. Кажется, его сознание уже окончательно помутилось от неожиданно полученного подарка и обилия выпитого вина.

– А что, неплохая мысль, – промычал он, тяжело поднимаясь на ноги. – Иди сюда, девка. Здесь на столе и справим.

– Иди к своему новому хозяину, – подтолкнул Таню к столу Леодр. – Привыкай служить ему, где и когда он захочет.

Разговоры в зале постепенно смолкли. Гости, даже те, которые не слышали последнего диалога между наместником и купцом, явно догадались, что сейчас произойдет, и с жадным любопытством уставились на стол наместника и его жертву. Таня остолбенела от ужаса.

– Вы хотите сделать это здесь, при всех?! – выдавила она, снова закрывшись руками.

– А что в этом такого? – хохотнул Леодр. – Пусть все увидят, как молод телом и духом наш боярин Урята.

Сидевшие вокруг гости взвыли и принялись аплодировать.

– Наш наместник сейчас всем покажет, что такое по-настоящему овладеть женщиной, – крикнул какой-то заискивающий мужской голос.

– Да, давай сюда, не томи, – нетерпеливо махнул рукой боярин.

И в этот момент словно какая-то пелена слетела с Таниного сознания. Эмоции исчезли, и ее мозг стал работать быстро и четко, как бывало в самые критические моменты ее жизни.

– Конечно, сиятельный боярин, – поклонилась Таня. – Но я удивлена. Неужели великий правитель должен сношаться публично, на потеху толпе?

– Что ты мелешь? – насупил брови Урята. – Я наместник великого князя и боярин древнейшего рода. Я делаю, что хочу и когда хочу. А сейчас я хочу тебя. И пусть присутствующие здесь видят мою мужскую силу.

– Неужели они в ней сомневаются? – деланно изумилась Таня.

– Ты, рабыня, нарываешься на неприятности, – прошипел наместник. – Или ты немедленно пойдешь сюда, или вместо нашего с тобой соития гости увидят жестокую порку рабыни.

– Все будет, как ты захочешь, сиятельный боярин, – снова поклонилась Таня. – Но, подумай, ведь это будет первый раз, когда ты овладеешь мной. Женщина – как цветок. Наибольшее удовольствие получаешь, когда вдыхаешь его аромат в первый раз. И наслаждаться запахами цветов всегда лучше в одиночестве, когда никто не мешает и не отвлекает. В делах любовных тоже требуются тишина и уединенность. Только тогда наслаждение будет полным. Ты же видишь, я теперь твоя, навсегда, – сделав над собой усилие, Таня развела руки в стороны, показывая боярину все свое тело. – Неужели такой сильный и мудрый мужчина, как ты, не в состоянии потерпеть лишь малую толику времени, чтобы получить все, что только можно. А для гостей на этом празднике и без того подготовлено немало развлечений. Они не будут в обиде на тебя.

– Гм, – воевода склонил голову набок. – Хоть ты и женщина, да еще и варварка, в твоих словах есть доля правды. Похоже, ты большой знаток любовных утех. Это радует. Я обожду.

Он повернулся к Арису.

– Доставить рабыню в мой дворец.

Подбежавший распорядитель потянул Таню к выходу. Девушка хотела подобрать свою одежду, но тот не дал ей этого сделать, грубо увлекая за собой. Выходя из зала, она услышала голос наместника:

– Я вам не циркач, чтобы сношаться на потеху толпе. Или вы сомневаетесь в моей мужской силе?

– Не-е-ет, – взвыл хор глоток. – Славься, сиятельный боярин!

Распорядитель теперь провел Таню совсем другим путем. Очевидно, тем, которым проходили в зал гости. Стены здесь были драпированы шелком, полы инкрустированы дорогими породами дерева, и почти во всех помещениях стояли красивые мраморные статуи. Потом ее вывели в какой-то боковой проход и заставили спуститься по каменной винтовой лестнице. Вскоре они оказались в каменном дворе-колодце, мощенном мокрым от сыпавшегося сверху дождя камнем. Здесь, посреди двора, стояла клетка размером примерно метр на метр и полтора метра в высоту. К ней сверху были приделаны два металлических кольца, в которые была продета толстая длинная палка. Около клетки стояли два раба-носильщика. Девушка поняла, что в этом «экипаже» ее голую собираются пронести у всех на виду по улицам города во дворец наместника. От предстоящего позора у нее перехватило дыхание.

Распорядитель отворил боковую стенку клетки, оказавшуюся дверцей на петлях, и скомандовал:

– Залезай.

– Стой, – раздался за его спиной зычный голос.

Во дворик вышел Арис в сопровождении одного из своих воинов. В руках он нес какой-то сверток. Подойдя к Тане, он протянул ей его и сухо произнес:

– Твоя одежда. Надень.

В свертке оказались оба комплекта Таниной одежды. Подумав, Таня положила в клетку юбку, лиф, туфли и накидку танцовщицы и стала натягивать мальчишечьи штаны, куртку и сандалии, испытывая при этом чувство огромной благодарности к гесару. При этом начальник внешней стражи тактично отвернулся, жестом приказав то же сделать своему воину и носильщикам. Когда девушка натянула ставшую совершенно мокрой одежду и накинула на голову накидку, Арис снова повернулся к ней.

– Более удобных носилок для тебя нет, – указал он на клетку. – Залезай сюда.

Таня подчинилась. И как только дверца закрылась за ней, Арис ловким движением скинул плащ со своих плеч и набросил на клетку так, что Таня оказалась полностью укрытой ею и от дождя, и от посторонних взглядов.

– Сопровождай имущество сиятельного боярина, – услышала Таня голос Ариса, очевидно, обращенный к стражнику. – Если кто позволит себе непочтительное отношение к рабыне нашего наместника, а паче того предпримет попытку нанести ей оскорбление словом или действием, немедленно применяй оружие.

– Слушаюсь, благородный recap, – ответил приятный мужской баритон.

Таня почувствовала, как носильщики подняли клетку и куда-то понесли. Рядом тяжело шагал, бряцая оружием, воин Ариса.