Глава 44
Олив
13 сентября 2015 года
Ее отец стоял на кухне в рабочей рубашке с именем «Дастин», нашитом на нагрудном кармане.
Друзья называли его «Дасти».
Но друзья давно перестали приходить к нему. С тех пор, как ушла мама. Еще до того, как они затеяли бесконечную реконструкцию. Снос стен, кучи пыли, строительные смеси, дыры в стенах и потолке.
– Что ты делаешь с ружьем, Олив?
Он говорил серьезно, а не назидательно. Он называл ее Олив, только когда был рассержен или испуган.
Она достала дневник из заднего кармана и уронила его на кухонный стол.
– Я нашла это в сарае.
Отец бросил на дневник быстрый взгляд, но не сводил глаз с ружья, нацеленного на него.
«Когда рядом с тобой в комнате есть оружие, ты уделяешь ему все внимание».
Отец выглядел усталым и похудевшим. Темные круги под глазами делали его похожим на грустного енота.
– Положи оружие, Олив, и тогда мы сможем поговорить, – сказал он, но его голос бы похож на цокот встревоженного енота.
«Опасность. Здесь опасно».
– Знаешь, что это такое? – Олив подбородком указала на книжку.
– Нет, – сказал отец. – Никогда не видел.
– Это мамин дневник, – сказала Олив.
На его щеке дернулась мышца.
– Положи оружие, Олив, – сказал он.
– Ты знал, что она вела дневник?
Он покачал головой. Остатки краски сошли с его лица, и оно стало бледным, как штукатурка.
– Знаешь, я читала его. Можешь угадать, о чем она писала?
Отец помолчал, стиснув зубы и глядя на ружье.
– Это про других мужчин? – наконец спросил он.
Олив рассмеялась.
– Знаешь, что? Я не верю, что у нее вообще были другие мужчины. Думаю, это всего лишь твои страхи. А может быть, ты пытался замести следы?
– Замести следы?
– Знаешь, что там написано? Она писала, что больше всего боялась тебя. – Олив тяжело сглотнула, глядя на отца. На отца, который научил ее стрелять и следовать правилам охотника: уважай свое оружие, никогда не стреляй по мишени, если не уверен, никогда не заставляй животное страдать без надобности и никогда, никогда, не направляй оружие на человека, если не собираешься воспользоваться им.
– Почему, папа? Почему мама боялась тебя?
– Боялась меня? – повторил отец низким, скрежещущим голосом.
– Я читала дневник, – сказала Олив. У нее вспотели ладони, но она продолжала удерживать палец на спусковом крючке. – Не лги мне.
Она обвела взглядом комнату: ободранные стены, вскрытые половицы. Все разобрано или разрушено. Потом она поняла. Она наконец выяснила причину навязчивого желания отца постоянно реконструировать дом. Сейчас Олив чувствовала себя персонажем комикса, над головой у которого включилась электрическая лампочка.
– Ты искал ее карту и дневник, верно? – спросила она.
– Какую карту?
– Где отмечено сокровище Хетти. Ты решил, что она спрятала ее в доме. В надежном месте, где никто не будет искать. И дневник, где есть доказательство того, что ты сделал.
Лицо отца скривилось, как от боли.
– Я… – выдавил он и замолчал.
– Но ты так ничего и не нашел, да?
Он не ответил.
– Я знаю, что ты сделал ей больно, – сказала Олив.
– Больно? – Он пошатнулся, как от удара в грудь. – С чего ты взяла?
– Так мама написала в своем дневнике. Что ты причинил ей боль. Ты угрожал ей, говорил, что некоторые люди исчезают бесследно.
Отец тяжело привалился к столешнице.
– Она так написала? – медленно произнес он. – Почему?
– Это ты мне скажи.
Он покачал головой:
– Понятия не имею. Я никогда не причинял боль твоей матери и не угрожал ей. – Казалось, он уменьшался в размере, все глубже уходя в себя. Маленький, сломленный человек.
Олив было трудно поверить, что ее отец лжет: он выглядел искренне растерянным и обиженным. Но почему мама так написала о нем в своем дневнике?
Отец оторвал взгляд от ружья и посмотрел в окно.
– Там кто-то есть, – сказал он.
– Что?
Не опуская оружие (это могло быть уловкой с целью отвлечь внимание), Олив выглянула в окно.
Отец был прав: она заметила какое-то движение. Сначала она подумала, что это Дикки Барнс, который явился за ней. Дикки с его бандой доморощенных медиумов был последним, кого Олив хотела видеть.
Но это был не Дикки.
Она увидела белое платье и белый овал оленьей маски в холодном свете луны.
Отец стоял у окна и недоуменно моргал, глядя на оленью голову с белой шерстью, длинной мордой и блестящими черными глазами.
– Что за дьявольщина? – пробормотал он.
Но Олив уже побежала к выходу и распахнула дверь, глядя на фигуру, быстро удалявшуюся в сторону деревьев.
– Мама! – крикнула она.
Фигура остановилась и посмотрела на Олив. Белая маска как будто сияла в лунном свете. Потом она отвернулась и побежала к лесу.
– Мама! Подожди, пожалуйста!
