Как много хотелось бы сделать, узнать, обговорить… Ночное небо, расцвеченное всеми цветами радуги… Что еще можно пожелать? Оно на планете «хоббитов» всегда такое. И «хоббиты» это ценят. Ценят и то, что им снова вернули эти небеса. Ведь совсем недавно они внушали ужас. Вот-вот с них должны были прийти злые и алчные существа, безразличные к красоте, выстроенной трудолюбивым народом, давно поселившимся на этой планете, – и отобрать все. В первую очередь – свободу. Долго висел этот страх, становясь все более и более тяжелым, изнуряющим. Даже приход людей с Каллисто, которые помогли организовать и выстроить оборону, не снял его, а лишь подарил маленькую, но все-таки надежду. Надежду на избавление.

И вот когда воспрянувшие после шока «хоббиты» начали активно выстраивать мощную оборону, угроза вдруг исчезла. Как исчезает мыльный пузырь. Вот он есть – и вот его больше нет. Даже брызг не осталось. И снова чистое небо не несет в себе никаких скрытых и явных угроз. Можно снова без страха взирать на чистые спектральные цвета волокон газовых туманностей, мохнатые комья света новорожденных голубых звезд, пробивающих своим излучением окружающие их туманности – останки творения.

Ужас, висевший над всеми, медленно рассасывался в звездных просторах, и только дальние отголоски в виде обрывков сообщений, по-прежнему несущихся среди звезд, долетали до выживших. И в этих обрывках все еще было много печали.

Псевдоарахниды резко остановились и вообще убрались из чужих пространств. Сейчас они залечивают раны от столкновения с Йос, от вызванной ею катастрофы. И, по их же уверениям, воевать еще с кем-либо не собираются.

Йос же как планета перестала существовать.

Вместе с ней погибла и часть десанта с «Пегаса», не успевшая уйти из-под удара Къери. Но остались те, кого, как кукушки, подменили Ирби, – и теперь они были в составе экипажа «Пегаса». Как пассажиры. Они все изъявили желание отправиться туда, откуда пришел корабль, – на Каллисто. В выжившие йосовские колонии уходить не пожелали, и это было их право.

Неизвестно, по какому еще критерию ирби отбирали кандидатов на замену. Но внезапно оказалось, что отбирали они не обычных людей. А людей, действительно серьезно отличающихся от общей, стремительно загнивающей массы населения Йос. Многим из них было больно от столкновения с этой самой гнилью, они не принимали ее, сами оставаясь чистыми. Однако у психоскульпторов «Пегаса» резко прибавилось работы.

Бывших жителей Йос объединяло одно качество, ускользавшее как от восприятия тех, кто был когда-то их соседями и друзьями, так зачастую и от каллистян. От первых это качество ускользало по той причине, что было слишком чуждо для них. От вторых, наоборот, потому что являлось слишком привычным. И это качество можно было выразить фразой: «У них крылья в душе». Те самые крылья, что поднимают ввысь. То, что по настоящему делает человека человеком – разумным существом Вселенной, а не свиньей, зарывшейся по самые уши в корыто отрубей и не видящее, да и не способное увидеть звезд над головой.

Хотел ли бы кто-нибудь из выживших «возродить американскую нацию и культуру»? Таких не оказалось. Поэтому Джонни так и остался последним из американцев.

Даже те, кого он знал, затерялись в безднах пространства. Корабли, ушедшие на планету эвакуации, еще долго будут пробираться по подвалам Вселенной, через Великое Ничто до цели. По самым скромным прикидкам, им еще, как минимум, год предстояло туда лететь. И перехватить их было либо уже невозможно, либо бессмысленно. Даже если они, невзирая на несовершенство приемников, каким-то чудом поймают короткое послание, рассылаемое выжившими цивилизациями местного кластера, большинству все равно не останется другого выхода, кроме как идти вперед. На обратный путь кораблям просто не хватит топлива.

Вот так и развела судьба Джонни с последней из тех, кого он знал, с кем учился, кого когда-то любил, кто его бросил и увлекся очень яркой и, как впоследствии оказалось, запредельно необычной личностью. Карменсита Ибаньес вела свой звездолет, свой «Индевор», туда, где она обретет новую Родину. Уже навсегда. И так же, как Джонни, потеряв то, что всей душой жаждала «получить в собственность». Карменсита перехитрила всех. И себя, и даже экипаж «Катти Сарк». Ее скачки в гипере запутали даже совершенный звездолет – подарок Силы. «Индевор» не смогли догнать. Не успели.

Возможно, там, на той самой планете, она до конца своих дней будет с тоской смотреть на далекие звезды, ставшие для беглецов недосягаемыми. Звезды, подарившие ей все и отобравшие почти все. Ей можно было только пожелать найти свое утешение.

Но Карменсите было все-таки легче, чем бедному Джонни. Она была среди своих, в отличие от капрала, которого, по большому счету, никто из местных бы не принял. Ему осталось только идти туда, куда летит фантастический звездолет с Каллисто, прибывший из жуткой звездной дали, от тех, кого его же предки в свое время чуть не убили. Тем не менее Джонни уже не был одинок. К нему прицепилось сразу несколько ученых социоинженеров «Пегаса», и друзей у бывшего капрала прибавилось. Даже Сергей Сотников, сохранивший почти всю память Диего Гонсалеса, не держал на него зла.

Правда, про самого Диего Гонсалеса сказать этого было нельзя. Тот, поднявшись из анабиоза и сохранив свой прежний возраст, до сих пор волком смотрел на очень повзрослевшего Джонни. Тому от этого было только еще более неуютно, но деваться было некуда. Именно здесь он был среди людей, которые его хоть как-то, но принимали. На выжившие колонии ему дорога была закрыта. По понятной причине. Там не желали видеть ни единого «гринго».

Родители же Диего, бывшие фермерами, да так ими и оставшиеся, бродили между каллистян, «хоббитов», ирби, воспринимая все с ними случившиеся как сказку, сон. Сказочный сон, который то ли воплотился в реальность, то ли просто не желает заканчиваться. Они даже ящеров ирби перестали бояться и теперь воспринимали их как нечто само собой разумеющееся.

Возможно, этому в немалой степени способствовало то, что у ирби была богатая гамма эмоций и мимики. Уже этим они очень быстро расположили к себе этих простоватых людей. Те видели, что ирби не только не звери, но еще и очень доброжелательно к ним настроенные существа. А это для них всегда было главным – не внешность, а сущность.

Особенно интересной оказалась встреча семейства Сингх с Ситарой. Гита и Ситара очень долго всматривались друг в друга. Настороженно. Даже с некоторым страхом. Обе знали друг о друге слишком много. Особенно Ситара, получившая в свое время память Гиты. Всем, кого подменяли, после пробуждения рассказали, что произошло, для чего их подменили и кем. Со всеми обстоятельствами и перипетиями попытки спасти цивилизацию Йос, с описанием судьбы тех, кто подменил.

На первой встрече с этим семейством Ситаре было несколько боязно и неуютно. Она не могла предположить заранее их реакции на то, что перед ними стоит девушка, заменявшая их дочь на Йос, имеющая значительную часть памяти Гиты и ставшая, наверное, даже ближе, чем сестра-близнец.

Технологию, примененную ирби для внедрения, семейство Сингх осуждало. Но разумом понимало, что такой вариант внедрения был наиболее близок к успеху. Одно время индусы даже воспринимали ирби, как неких воров душ, но и с этим смирились. Ведь те сделали это не из корыстных или иных недобрых побуждений, а хотели спасти всех. Да и глава семейства, как потомственный военный, сознавал, что на войне приходится чем-то жертвовать. В данном случае, чтобы постараться спасти миллиарды людей, пожертвовали частью его гордости. Его самости. То, что удалось спасти очень многих, уже извиняло тех, кто поступил с ними вот так странно.

Также в глазах подмененных извиняло Ситару и то, что по их канонам она повела себя выше всяческих похвал, став героем и не посрамив чести семейства Сингх, от имени которого тогда действовала.

Глава семейства, как и его жена, остались несколько отстраненными от остальных людей «Пегаса», хоть и изъявили желание лететь на Каллисто. Возможно, потому, что знали из рассказов о сосуществовании на Каллисто двух народов, ранее совместно заселивших и освоивших этот мир. И один из них, по сути, был для них родным.

Вообще, каждый эпопею со спасением целого кластера от катастрофы пережил по-разному. В том числе и потому, что в разной степени был вовлечен в дело. Но наиболее тяжко среди всех выживших из десанта на Йос пришлось Сергею Сотникову. Побывав в сердцевине Перехода, он еще тогда – когда мотались по космосу, пытаясь спасти хоть кого-то, – обнаружил, что несет в себе осколок Инфосферы. Как она к нему прицепилась – оставалось только гадать. Что она собой представляет, тоже было загадкой.

Сергей несколько раз пытался «взять» информацию из нее и каждый раз испытывал серьезный шок – слишком большой объем получал за раз. Тем не менее эта информация им все равно постепенно осознавалась. Стали полностью понятны рассказы свидетелей Перехода, циркулирующие по Великому Кольцу. Рассказы о бого-шоке. Особенно почему его и назвали бого-шоком.

И ирби, и «хоббиты» сами по себе тоже были интересны. Жаль, что настала пора возвращаться. Может, потом – через гипер – люди на Каллисто получат целевое послание от их планет. От друзей, которых они здесь завели. Хоть и заполнили они информационные накопители «Пегаса» информацией, которую смогли предоставить «хоббиты», – культурной и научной, – но живое общение все-таки было гораздо более привлекательным.

То же и с Ирби. До этого ни один из землян – ни с Прародины, ни с колоний наподобие Каллисто – никогда еще прямо не контактировал с этой широко раскинувшейся по галактике старейшей цивилизацией. Все, что приходило до этого от Ирби, приходило через третьи руки. А теперь, при самых неожиданных обстоятельствах, двум цивилизациям довелось-таки встретиться. А после преодоления катастрофы настала пора расставаться. Сергея сильно привлекали эти черные ящеры. Своей необычностью, древностью цивилизации. И то, что они уже столько тысячелетий по всей галактике самоотверженно зачищают последствия своей древней ошибки, внушало еще большее к ним уважение.

Где-то там, среди пояса орбитальных станций, спрятался «Пегас», который скоро понесет их домой. Двойственное чувство посетило каллистян. С одной стороны, они хотели вернуться, но с другой – друзей, которых они здесь обрели, не хотелось покидать. Да и прошлое все так же держало их. Не отпускало.

– Мы оба уже не прежние, – с небольшим сожалением произнес Сергей, пытаясь разглядеть то место на орбитальном кольце, где находился «Пегас», – хотя бы потому, что прошли через катастрофу, и потому, что несем в себе кусочки инфосферы Дальней. Я больше, ты – чуть меньше.

– А как ты определил? Я ведь этого никому не говорила, – удивившись, спросила Ситара.

– Просто. Инфосфера цепляется за того, кто к ней готов. Мы были готовы. Ты больше была на периферии ее. Меня же дальнийцы переносили в самую сердцевину. В эти свои параллельные реальности. Но мы оба были там.

– Так что мы – самый ценный груз на «Пегасе»! – шутливо заключила Ситара. – Всегалактического значения.

– Получается, так! – пожал плечами Сергей. Шутить на эту тему ему почему-то не хотелось.

– Но для меня самый ценный груз – ты! – заключил он и подхватил любимую на руки.

Некоторое время они кружили под звуки древнего вальса, принесенного с «Пегаса» для «хоббитов», пока не заметили выходящего на террасу Голковского с давней подругой Ситары – врачом экспедиции Лейлой. И Ситара, и Сергей до сих пор не виделись с ними. Пришлось временно поставить девушку на ноги.

– Сеня, здравствуй! Я очень рад, что ты и твоя служба успели удрать с Йос. Что вы уцелели, – поприветствовал Сергей психоскульптора.

– Взаимно. И тебе спасибо, что успел остановить Къери. – Ответил тот, крепко пожимая протянутую руку.

– Не я, а Сила их остановила. Почти Бог.

– Но именно ты побудил «почти Бога» на это деяние, – возразил Сеня.

– Жаль, не до того, как измененные къери добрались до Йос…

Голковский скептически посмотрел на Сергея. Была в его фразе, в том, как он ее произнес, некая неправильность.

– Ты как-то очень спокойно относишься к происшедшему. Уже переболело? Или кто-то помог?

– Нет. Все проще. И куда интереснее.

Сергей улыбнулся, зачарованно глядя на огромную туманность, раскинувшуюся на полнеба.

– Там, на Дальней, меня поразило даже не то, что они вот так запросто манипулируют пространством, – начал он. – Была одна фраза… Не верить я ей не могу. Там не лгут… Дальниец сказал, что они возродили всех, кто когда-либо умер на их планете. Всех, кого имело смысл. В этот перечень не попали только закоренелые лжецы, мерзавцы и прочие сволочи, наносившие при жизни вред окружающим. Ты представляешь?! Они все… все наконец встретились. Вместе. Встретили тех, кого потеряли, казалось бы, навсегда. Это ли не «рай на земле», обещанный религиями далекого прошлого?..

– Ты все-таки переживаешь за тех, кто не успел уйти с Йос… – кивнул Сеня.

– Да.

– Я тоже, – тяжело вздохнул Голковский. Он хоть и знал, что Сергей говорит абсолютную правду, но как-то не до конца в нее поверил.

– Но вот эта возможность… возродить когда-нибудь всех, кого потерял… Они по-настоящему становятся Богами из сказок древности! Поэтому я не теряю надежды. Мне кажется… нет, я уверен, что пройдут года, и кто-то – может даже и мы – поднимется до уровня Перехода. И тогда… Тогда мы возродим всех, кого когда-то потеряли. Всех, кто ушел в тот десант и не вернулся.

Голковский с сомнением посмотрел на Сергея, а потом перевел взгляд на Ситару. Та пожала плечами и кивнула. Но даже такого подтверждения для Сени не хватило.

Тем временем на террасе народа прибавилось. К беседующим звездолетчикам подошли два подростка. Один был из местных, а вот второй – каллистянин. Юнга Алексей Ивакин.

– Дядя Семен! А можно с вами поговорить? – требовательно спросил он.

– Конечно! – отозвался Голковский и тут же оживился, отвлекаясь от мрачных мыслей о потерянных друзьях.

Сергей слегка отстранился от беседующих. Ему самому очень интересно стало, о чем этот сверхлюбопытный юнга будет спрашивать у Голковского. Да и молодой «хоббит» тоже был весь внимание. Это было очень хорошо заметно по стоящим у него торчком ушам. Явно что-то на пару измыслили, но сами разрешить не смогли.

Он смотрел на двух подростков и вспоминал, как сам в их возрасте вот так любопытствовал. В детстве все воспринимается ярче, чем во взрослой жизни. И тот, кто ухитрялся сохранить эту чистоту восприятия, безудержность любопытства, был по-настоящему счастлив.

«Когда я впервые в раннем детстве узнал, каковы звездные пространства над головой, я испытал одновременно ужас и восторг, – думал Сергей. – И этот ужас пополам с восторгом теперь меня сопровождает по жизни. То, что мы первые и, возможно, последние земляне, рискнувшие пройти такое расстояние в галактике, только усилило это впечатление.

Только побывав здесь, осознаешь полностью, насколько огромна Вселенная. За время нашего перелета мы прошли мимо сотен миллионов звезд. Преодолели десятки тысяч светолет. А теперь еще предстоит все это пройти обратно и, скорей всего, далеко не по тому пути, который мы преодолели. На пути сюда мы прошли пространства вне Великого Кольца. Возможно, там тоже есть какие-то миры с жизнью, возможно, какой-то из очень многих миллионов успеет подняться до уровня разума. Но все равно мы преодолели великую пустыню.

Даже когда я смотрел, еще маленьким мальчиком, в ночное небо, я не представлял полностью этих чудовищных пространств. Теперь я знаю. Потому что мы их прошли. И прошли лишь малую часть».

Сергей оглянулся.

В паре метров, собравшись в кружок, разговаривали Илас, Гита, Ситара и Лейла. Взрослый «хоббит», стоявший рядом, слушал с большим интересом, но не вмешивался. Каллистянки с любопытством расспрашивали о чем-то у ирби. Гита внимала, стеснительно улыбаясь. Видно, еще не привыкла к «психомаске», транслирующей скрытые от других видов и культур смыслы.

Чуть поодаль степенно беседовали трое – социоинженер с «Пегаса», кто-то из местных, одетый в ярко-алый наряд, и ирби. Психомаска Сергея интерпретировала облик ящера, как состояние сосредоточенного внимания. Ирби чему-то хмурился, в то время как «хоббит» излучал сильнейший интерес и когда говорил, все порывался взмахнуть руками, но сдерживался. Видно, стеснялся.

Между тем беседа Голковского с подростками с дел сугубо космических, цивилизационных, плавно свернула на текущие проблемы «Пегаса».

– Мы почти выработали ресурс очень многих систем. Заменить нечем и негде. Здесь негде. Пока это не фатально, но вскоре станет серьезной проблемой. Система самовосстановления уже не справляется с прогрессирующим старением. Мы очень много отдали здешним цивилизациям, которые пытались оградить от беды. Практически весь свой запас, предназначавшийся как на исследование здешних пространств, так и на обратный путь. Ранее мы планировали возвращаться по самой кратчайшей траектории. Обратно не нужно крутить спираль – дорога разведана. И мы рассчитывали, что обратно долетим максимум года за три. Теперь же… нам придется идти вдоль Великого Кольца. И посетить большинство крупнейших конфедераций. Чтобы идти по пространствам, разведанным ими. Чтобы воспользоваться их анамезоном. Но… Это займет даже больше времени, чем полет сюда.

– И поэтому мы не можем больше задерживаться? – разочарованно спросил Алексей.

– К сожалению, да, – развел руками Сеня. – Но ты не переживай. Мне кажется, что твой товарищ когда-нибудь сам слетает к нам. Мы ведь очень сильно сдружились. Я прав? Прилетите?

Молодой «хоббит» энергично закивал, с энтузиазмом подтверждая Сенино предположение.

– Худа без добра не бывает… Посетим с дружеским визитом множество миров, увидим их, – продолжил психоскульптор.

– Ты представляешь, сколько миров разума мы пройдем? – подбросил юнге идею Сергей.

– Нет. Не представляю, – честно ответил тот. – Но все равно жду с нетерпением.

– И они нас ждут, – кивнул Голковский. – Ведь мы не просто возвращаемся из экспедиции. Не просто спасли кого-то от гибели. Мы везем назад то, что является бесценным сокровищем для всех – Знание.

– Ты имеешь в виду бого-шок? – с сарказмом ухмыльнулся Сергей.

– И его тоже, – подмигнул Голковский.

– Нам бы самим разобраться в нем, – развел руками Сотников.

– Разберемся. Ради всех этих миров впереди.

А над ними во все небо сверкали массы звезд, переплетенные бесчисленными светлыми и темными туманностями. Близкий спиральный рукав галактики сиял ярче лун, заполнив все небо.

Грозная красота. Вечная красота.

Она все еще ждала своих исследователей. Не отягощенных Злом. Способных по-настоящему принять все эти звезды.

Как есть.