Эпилог

На северной оконечности фермы Хейзл Грин между двумя вишневыми деревьями укрылось семейное кладбище Макмертри. На площадке шесть на шесть метров – три надгробных плиты. Том постоял возле каждой, провел пальцами по буквам.

По пути из дома Профессор сорвал свежие дикие цветы, которые так любила Джули, и сейчас он положил их на ее могилу, как и на могилу мамы и папы. Чуть отойдя назад, он взглянул на прекрасное голубое небо, вдохнул аромат цветов. Потом повернулся и подошел к краю площадки, где лежала еще одна могильная плита.

Маленькая, без дат, даже без фамилии. Том утер слезу и посмотрел на камень, под которым покоился его друг. Надпись была кратка и красноречива.

– Первый раз меня цитируют на памятнике.

Том повернулся на звук знакомого голоса. Это подошел Боцифус и положил огромную руку на плечо Профессора.

– Хотите рассказать? – спросил он негромко.

Макмертри кивнул, и ком подкатил к горлу, когда он вспомнил тот день – мир лишился всех красок.

– Когда мне сделали последнюю процедуру, сюда приехал Рик и попросил меня помочь ему в деле Уилкокс… – Помолчал, вытер глаза. – Я сначала отказался. Решил, что не потяну. Слишком стар. Слишком болен. Пошел в дальнюю прогулку, ружья с собой не взял. На ферме все тихо, но дикие звери иногда забредают. Помнишь, как кричала рысь?

– Помню, старый пес. Вы еще сказали, что они безвредны.

– Обычно так и есть, – сказал Том, искоса глядя на друга. – Но попадаются бешеные…

Глаза Бо расширились.

– Со мной был Массо, – продолжал Том. – Для него прогулка тоже оказалась утомительной, и когда я остановился у ручья, даже подумал, что назад его придется нести. Массо был стар. – Задрожали губы. – На полдороге к ручью он стал прихрамывать, но я не остановился. В общем, он уснул, и тут я что-то услышал сзади. Тот самый пронзительный крик, какой я только слышал. Сразу понял – рысь. Обернулся – точно, желтая рысь с черными пятнами. Килограммов на двадцать. Для них это много. – Том помолчал. – На зубах – пена. Я понял, что дело плохо.

– Ах, черт, – прошептал Бо.

– У меня и времени совсем не было, – сказал Макмертри. – Эта тварь на меня кинулась, а я еще об камень споткнулся. Наверное, ударился головой, потому что на миг потерял сознание.

Том остановился, вытер глаза и снова посмотрел на могильный камень.

– Что было дальше?

– Нечто немыслимое. Я очнулся в полном порядке, если не считать легкой боли в затылке. Зверюга меня не тронула. – Макмертри сделал паузу. – Но как такое возможно? Она уже летела на меня с горящими от бешенства глазами. Я огляделся – рыси нигде не видно. Тут я понял, что нет и Массо. – У Тома защемило сердце, но он продолжал: – Я походил вокруг и увидел их метрах в тридцати – пристроились около дуба.

– Их? – Бо поднял бровь.

– Сначала я не понял, что именно вижу. Понял, что рысь мертва – ее хвост торчал из-под чего-то красного. Подошел ближе, и оказалось, что красное – это Массо. Он был весь исцарапан, белая шкура стала красной от крови.

– Но… но как… – начал Хейнс, но Том его прервал:

– Массо держал рысь за глотку, а глаза его были закрыты. Он сжал челюсти и так их и не разжал.

Негр присвистнул:

– Вот это да.

– Ему было тринадцать лет, он уже собирался на тот свет, и вот – загрыз двадцатикилограммовую бешеную рысь.

– А он был еще… когда вы его нашли…

На глаза Тома накатились слезы, но ему удалось их сдержать.

– Я заговорил с ним. Сказал: «Массо, это я. Я…» И он открыл глаза и зарычал зловещим басом, какого я в жизни не слыхал. И испустил дух. Все это время он держал рысь за глотку. Не меньше часа… Он завалился на бок рыси и лежал, не шевелясь. Я погладил его пасть, он меня лизнул. А потом…

Макмертри закрыл лицо рукой и дал волю слезам.

– Ему надо было удостовериться, что с вами все хорошо, и только тогда он позволил себе умереть.

Том кивнул.

– Он дал бой, Бо. Как ты и сказал.

– И вы дали бой вслед за ним.

– Как ты и сказал.

Хейнс улыбнулся.

– Неудивительно. Бульдога видно по хватке.

Они вернулись к дому, и разговор перешел на будущее.

– Какие новости из Таскалусы? – спросил Том.

После процесса он уступил настойчивым просьбам Бо – нанести юридической школе ответный удар. Хейнс написал совету директоров письмо: Том ушел в отставку под принуждением, поэтому его нужно немедленно восстановить на кафедре, а все условия, которые совет поставил для его возвращения, необходимо снять.

– Не далее как сегодня утром, – сказал Бо, чуть улыбаясь, – мне звонил Руфус. Вам предлагают вернуться, Профессор.

Том вскинул голову и приподнял бровь.

– Господи. Как тебе удалось это провернуть так быстро?

– Не мне. Вы же видели газеты после процесса. Журналисты – народ назойливый, но дураками их не назовешь. Школа отстранила вас за неприемлемые действия в отношении Рика Дрейка и Дон Мерфи, а они помогли вам вести дело Уилкокс и выиграть его. «Новости Таскалусы» и местные телеканалы назвали решение совета директоров «подозрительным», раз Дрейк и Мерфи со всей очевидностью заняли вашу сторону. После таких нападок прессы одному из ваших сторонников в совете удалось убедить еще двоих – в том, что, голосуя за предложение Тайлера, они совершили ошибку.

– Руфус. – Том прищелкнул языком.

– Он самый.

– А что Ламберт? – спросил Макмертри.

– Ушел. – Бо усмехнулся. – Большинство членов совета во главе с Руфусом проголосовали за то, чтобы вас вернуть, они же проголосовали и за увольнение Ламберта.

Том покачал головой.

– А Тайлер?

Хейнс перестал смеяться, посерьезнел.

– Да, это на десерт. Сторонники Руфуса попросили попечительский совет университета отстранить Тайлера от обязанностей юрисконсульта школы, и президент попечительского совета подписал мандат, запрещающий ему и компании «Джонс и Батлер» впредь представлять интересы университета. – Негр смолк. – Вы же знаете президента попечительского совета?

Том кивнул, чувствуя на руке мурашки.

– Пол Брайант-младший.

– Вполне разумный ход, верно? – сказал Бо, жестом приглашая Профессора высказаться, но тот, кажется, лишился дара речи. – Нда… – вымолвил после паузы Хейнс и кивнул. – Думаю, Тренер такое решение одобрил бы.

Они дошли до подъездной дорожки, Бо открыл дверцу «Лексуса» и повернулся к Тому.

– Как прошла операция?

– Хорошо, – ответил Макмертри. – Билл уверяет, что сейчас выскреб все. Какое-то время надо будет раз в три месяца чиститься, но… в целом я в полном порядке.

Негр наклонился над открытой дверцей и посмотрел учителю прямо в глаза.

– И что теперь будете делать, старый пес? Работу вам вернули, если захотите возвратиться. Здоровье в норме. Только что выиграли дело с вердиктом, какого в истории Западной Алабамы еще не было. Похоже, мир свернулся клубочком у ваших ног, Профессор.

– Пока не знаю. Есть над чем подумать. – Старик помолчал, окинул взглядом ферму. – Не знаю, чем именно, но чем-то займусь. Сидеть сиднем больше не буду. Остаток жизни проведу в бою, как Массо.

– Вот и я об этом, – согласился Бо. – А теперь… – Его слова были прерваны легким завыванием, и он улыбнулся. – Чуть не забыл.

– Что не забыл? – спросил Том, а бывший ученик обошел машину и стал открывать багажник.

– Когда вы попросили меня сегодня приехать, я решил сделать вам небольшой подарок.

Бо отступил и жестом показал на небольшой зеленый ящик.

– Черт меня дери, – пробормотал Макмертри.

В ящике сидел крошечный щенок – бело-бурый английский бульдог. Том открыл ящик и взял щенка на руки. Посмотрел на друга.

– Ты спас мне жизнь. Не знаю, как тебя…

– Обойдемся без благодарностей, Профессор, – остановил его Хейнс, сел в машину и включил зажигание.

– Назад, в Пуласки? – поинтересовался Том, когда стекла на дверцах автоматически опустились.

– Дом, милый дом.

– Когда-нибудь расскажешь, почему ты практикуешь в этом городке? В городе побольше твои миллионы только множились бы.

– Я говорил. Не помните?

Том вспомнил – его словно обожгло.

– Из-за того, что случилось с твоим отцом?

Хейнс кивнул, улыбка сошла с лица.

– Есть должок, старый пес.

– А всю историю когда-нибудь расскажешь?

Бо покачал головой.

– Когда-нибудь, но не сегодня. Долго рассказывать, а надо вернуться вовремя, не то Джэзз мне бучу устроит.

Макмертри хотел сказать что-то еще, но машина уже тронулась. Когда она была у края подъездной дорожки, Тому вдруг вспомнились слова, которые Боцифус произнес много лун тому назад.

– Бо! – закричал Том и чуть откинул голову – щенок лизнул его в лицо.

Машина остановилась, Хейнс высунулся – что понадобилось Профессору?

Но Макмертри ничего не сказал. Просто поднял вверх четыре пальца правой руки.

Он приехал в «Обочину» около семи утра. Голодный в прямом и переносном смысле. Позавтракал яичницей с беконом, прочитал газету, посмотрел, есть ли новые возможности для компании, ничего интересного не обнаружил. Не будь он так сосредоточен, мог бы предаться воспоминаниям. Вспомнить об утренней встрече примерно сорок лет назад в этом самом ресторане, когда Великий пригласил его. Но он просто пил кофе и думал, как лучше загрузить компанию. После ее открытия он приезжал в «Обочину» завтракать не реже раза в неделю. Раз в неделю он заезжал поесть в кафе «Сити» в Нортпорте. Надо где-то появляться, чтобы тебя видели. Держать ухо востро, надеясь заполучить громкое дело. Без этого – никуда. Так и живет адвокат по делам истцов.

Через пятнадцать минут он подъехал на парковку рядом со своей компанией. Прежде чем войти, посмотрел на знак, который неделю назад заменил вывеску Рика.

«Макмертри и Дрейк».

Томас Джексон Макмертри вдохнул прохладный воздух Таскалусы, пару секунд понюхал розы. Ему шестьдесят девять лет. Вчера вечером он и Рут Энн ужинали в «Сайпресс инн». Они уже несколько месяцев встречались, и Том был счастлив – в глубине души он знал, что Джули это одобрила бы: надо жить дальше. Утром он выгулял Ли Роя по кварталу. До габаритов Массо тот еще не дорос – возраст не тот, – но Ли Рой Джордан Макмертри явно подавал надежды. Норов имеется. Иногда Профессор не мог понять, кто кого выгуливает.

Он вернулся к делу своей жизни. Сорок лет преподавания – о чем он ни минуты не жалел, – и Томас Джексон Макмертри, Профессор, снова стал судебным адвокатом.

Старик с улыбкой вспомнил, что несколько месяцев назад сказал Тайлер, и, открыв дверь и взбегая по ступеням, произнес эти слова вслух – пусть слушают, кому интересно:

– Старый бык еще повоюет, порох в пороховницах еще есть.