В спортзал Фейт не пошла. Вместо этого открыла бутылку вина и налила себе бокал. Потом еще один. И еще. После четвертой порции руки перестали трястись. Она открыла вторую бутылку и по коридору прошла в спальню. О ребятах можно не беспокоиться. После смерти Бака они как-то сблизились, больше полагаются друг на друга. Если кто-то из них спустится и увидит на кухонном столе пустую бутылку, они поймут – маму лучше не трогать. Закрыла дверь в спальню, заперлась и сделала еще один основательный глоток. В первый месяц после смерти мужа она напивалась почти каждый вечер. Во второй – сократила прием алкоголя до двух раз в неделю. К концу ноября оказалось, что без спиртного она может обходиться достаточно долго. Она заглядывала в бутылку, только когда кто-то напоминал ей о Баке либо в голове оживало какое-то воспоминание.

Сегодня как раз такой день. Разговор с Дрейком и Мерфи многое оживил в памяти. Накатила грусть. Пустота. И прежде всего – чувство вины.

«Это я виновата. Будь я внимательнее»…

Ведь Бак вечером перед пожаром был сам не свой. Пришел с работы, сразу налил себе виски с колой – необычно, ведь выпивкой он не злоупотреблял, тем более в середине недели. Фейт сразу поняла – что-то случилось, спросила, в чем дело, но он только отмахнулся. Когда она с ребятами села ужинать, ушел в кабинет смотреть новости. Вдруг – звуки разбитого стекла. Она вбежала в кабинет – Бак даже не пытался убрать осколки стакана. На экране телевизора журналистка, за ее спиной полыхает огонь.

– Все погибли, – сказал Бак. – Все.

Фейт услышала, как журналистка повторяет новость: в Хеншо произошла авария, столкнулись громадный бензовоз компании «Алтрон» и «Хонда Аккорд». Жена положила руку на плечо мужу, постаралась его успокоить. Она знала: случилось то, чего Бак больше всего опасался в делах с Джеком Уиллистоуном.

– С Хэнком говорил? – спросила она.

Бак повернулся к ней – страх в его глазах был почти осязаем.

– Хэнк не поможет. В этот раз – нет. – Кажется, он хотел что-то добавить, но просто прошел мимо нее, взял ключи. У двери в гараж остановился и, не поворачивая головы, сказал: – Прости меня, Фейт. Прости за все.

Через пять часов позвонили из пожарного управления.

«Если бы мы тогда поговорили. Если бы поговорили»…

Она залпом опорожнила бокал, поставила его на столик и стала кататься по кровати. Последние два-три года что-то в их браке сломалось. Бак почти перестал к ней прикасаться, но Фейт не хотела этого замечать. Дел у нее было невпроворот – возить туда и сюда мальчишек, работать, в клубе помогать, у нее и самой времени на секс едва хватало. Бак, директор завода, часто засиживался на работе допоздна, но иногда по вечерам от него странно пахло. Каким-то дымом, будто был в баре. Завел интрижку? Вполне возможно, даже вероятно. Их теперь объединяли только дети, друг на друга просто не оставалось времени.

Последние месяцы муж не раз говорил с ней о своей жизни, о том, что его тревожит в отношениях с Уиллистоуном, но она не сказала ему то, что была обязана сказать: «Хватит. Сейчас все прекрасно, но только сейчас. До добра это не доведет, с Джеком ты погоришь».

Так и вышло. В прямом смысле слова. Фейт горько, сквозь слезы, засмеялась. У нее нет доказательств того, что пожар был подстроен, но эти мысли в голову приходили.

Отхлебнула вина – добавить, что ли, еще? Тут на прикроватном столике зазвонил телефон. Она закрыла глаза – отвечать не будет. Наверное, кто-то звонит мальчишкам. Поморщилась, когда младший завопил:

– Мама, тебя!

Прекрасно. Она села, схватила трубку. Сейчас не до разговоров.

– Алло.

– Алло, Фейт. – Мужской голос, громкий, неуловимо знакомый. – Это Джек Уиллистоун.