Руки Хеннинга дрожали, когда он положил мобильник на письменный стол. Тяжело дыша, он встал и подошел к окну, выходящему в сад. Ярко-красный диск фрисби его сына лежал на лужайке.

– Кто это был, дорогой? – Барбара высунула голову из кухни.

– Из школы, – солгал он.

– В такое время? Что-то случилось?

– Проблемы с новым учеником в общежитии.

Отчасти так и было, только вот слово «проблемы» претендовало на эвфемизм года.

– Почему они всегда звонят тебе? Что, больше некому?

– У меня особый контакт с этим учеником.

И это тоже было правдой, пусть не такой, знать которую было положено жене. Иногда очень тонкая грань отделяет правду от лжи.

– Будешь сливочное мороженое? – спросила Барбара. Для нее тема была исчерпана. – Хочется чего-нибудь холодненького…

– Нет, спасибо, – ответил он, направляясь к двери. – Я ненадолго съезжу в школу.

– Подожди-ка! – догнала его жена. – Разве ты забыл, о чем мы говорили? Сейчас каникулы, и ты обещал проводить время со своей семьей!

– Успокойся, золотце. – Он сунул руки в карманы, чтобы она не заметила дрожь. – Я скоро вернусь, и мы все вместе поедим мороженое, хорошо?

– Не говори со мной, как со своими учениками! Если ты думаешь, что снова должен изображать «пожарную команду» в своей школе, так не пойдет! Относись спокойней к своим проблемным ученикам. Они всегда были для тебя важнее, чем собственные дети и я.

С верхнего этажа донесся плач его маленькой дочки, а сынишка стоял на лестничной площадке и смотрел на родителей сверху.

– Ты снова уходишь, папа? – спросил он, скуксившись.

– Ненадолго, малыш. Мне нужно кое-что привести в порядок.

Хеннинг улыбнулся сыну, но за этой улыбкой прятался жуткий страх. Все теперь – его семья, дом, работа – находилось под угрозой. Если он ничего не предпримет, этот Симон Штроде навеки разрушит его жизнь.