Пристроившись на деревянном стульчике в уличном кафе в многолюдной и шумной части ХХХХХХХХХХХХХХ, я решила заняться изучением путеводителя по ХХХХХХХХХХ и карты. Лучшего времени и не придумать: на город опускался вечер, солнце уже не пекло так немилосердно, как днем; воздух был напоен ароматом зацветавшего жасмина; в небе еще догорал оранжево-розовый закат. На ломаном ХХХХХХ я заказала холодный кофе-эспрессо с молоком и воздушной пенкой сверху ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ — и принялась якобы изучать карту. Закурила, чтобы не выделяться из толпы — почти все здесь, в ХХХХХХХХ дымили как паровозы, — и постаралась изобразить безмятежность и спокойствие. Хотя, признаться, я сильно нервничала, ожидая, когда появится мой объект ХХХХХ, который, по мнению ЦРУ, мог иметь отношение к представляющей большую опасность ХХХХХХХХ террористической группировке ХХХХХХХХ. В нашем распоряжении был его весьма приблизительный словесный портрет, полученный от осведомителя, и мы знали, что он частенько наведывается по вечерам в это кафе. Моя задача состояла в том, чтобы ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ объект ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. Во мне, блондинке с голубыми глазами, вряд ли можно было заподозрить агента ЦРУ, выглядела я очень безобидно — на это и делалась основная ставка. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Иногда «чистым» сотрудникам, не засветившимся перед иностранными спецслужбами, удаются самые непростые операции.

Кофе я почти допила и, докуривая третью сигарету, уже отчаялась ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ, когда мужчина, подходивший под данное мне описание, сел за столик неподалеку. Он был один. Я услышала, как он заказал ХХХХХХХХХХХХХ — маленькую тарелку с холодными закусками. На вид ему было за сорок; темные с проседью волосы зачесаны назад и собраны в хвост. Одет неброско и довольно неопрятно. Расплачиваясь за кофе, я всеми силами старалась не выдать волнение. Я принялась медленно собирать свои вещи с шаткого круглого столика, одновременно прикидывая маршрут к выходу так, чтобы разглядеть его с разных ракурсов, прежде чем выйти на оживленную пешеходную улицу за пределами кафе. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Подхваченная толпой туристов, наслаждавшихся последними мгновениями летнего вечера, я сделала большой крюк по дороге к припаркованной неподалеку машине. По пути останавливалась у бесчисленных ярко освещенных лавок ХХХХХ для туристов, купила расписные тарелочки и брелок. Подъехав к дому, вздохнула с облегчением: моя первая настоящая разведоперация в качестве оперативника прошла без сучка без задоринки.

С начала моего первого задания ХХХХХХХХ прошло меньше месяца. Я не переставала удивляться, какую огромную ответственность за жизни агентов и значительные финансовые средства ЦРУ возлагает на сотрудников ХХХХХХХХ. В Конторе ни минуты не сомневаются в том, что все слабые и непригодные отсеиваются еще во время оперативно-боевой подготовки на «Ферме». Стоит ли говорить, как я волновалась, узнав, что именно мне решили доверить ХХХХХХХХ задание. На протяжении нескольких дней мы с коллегами разрабатывали план операции. Голливуд дает ложное представление о ЦРУ: судя по фильмам, в разведке каждый сам себе хозяин. В действительности успешно проведенные операции — всегда результат коллективных усилий, хотя порой времени на согласования нет и приходится действовать на свой страх и риск. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Я радовалась тому, что официально стала частью команды.

После окончания курса оперативной подготовки ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ меня взяли в ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Оперативного директората (ОД). Различные региональные отделы ОД устраивали настоящие торги, стараясь заполучить к себе самых способных студентов «Фермы». Высокопоставленные сотрудники из каждого отдела регулярно выступали перед разными группами и на все лады расхваливали преимущества службы именно в их отделе. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ, как правило, сотрудники проводили бо́льшую часть службы в одном из регионов мира — вот почему так важно было попасть именно в то место, где тебе хотелось бы жить и работать. Решение студентам давалось непросто, ему предшествовали многочасовые мучительные раздумья. Попытки обойти систему заканчивались практически безрезультатно. При системе отбора, сильно смахивающей на принятую в Национальной футбольной лиге, не многим удается получить заветное назначение. Мне повезло. Когда я была ребенком, наша семья много путешествовала по Европе. Каждая поездка была настоящим праздником. Первый раз я оказалась в Европе, когда мне было девять лет. Тогда мы поехали в Италию и вместе еще с одной семьей сняли виллу в Порто Санто-Стефано, небольшом городке к северу от Рима. До сих пор помню, как впервые попробовала gelato, итальянское мороженое. Помню, как меня до глубины души потрясли грандиозные размеры собора Святого Петра. Древний Рим в школе мы пока не проходили, но рассказы о боях гладиаторов со львами и об инсценировках морских сражений на арене Колизея способны поразить воображение любого ребенка. С того лета я заболела путешествиями. К счастью, отец, будучи офицером ВВС в отставке, мог летать на военных самолетах, пересекающих Атлантику, при наличии свободных мест. Эта льгота распространялась и на членов семьи. Собравшись в путь-дорогу, мы с родителями отправлялись на авиабазу Макгуайр в штате Нью-Джерси, хотя никогда не были до конца уверены, в какой части Европы окажемся на этот раз. Стоит ли говорить, что расписание полетов отвечало прежде всего военным целям. Таким образом мы побывали в Италии, Германии, Ирландии, Швейцарии и во Франции. Как-то раз свободных мест в самолете не оказалось, и мы полетели в Лондон компанией «Лейкер эйруэйз» — прообраз сегодняшних бюджетных авиалиний из начала семидесятых. В городе мы поселились в роскошном особняке Дорис Дьюк (недалеко от Гайд-парка и Триумфальной арки), который в годы Второй мировой войны был отдан под казармы американской армии. Гуляя по огромному зданию, я представляла богато украшенные, полные гостей бальные залы. Некоторое время в качестве будущего места службы я рассматривала Отдел по СССР и Восточной Европе, но у меня гора с плеч свалилась, когда поступило предложение от Европейского отдела, где мне почти сразу дали задание ХХХХХХХХХХХХ. Прежде чем полностью посвятить себя новой работе, мне нужно было освоить ХХХХХХХ язык.

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. Как дела? Хорошо. Выдающихся способностей к языкам у меня нет, иностранные языки всегда давались мне с большим трудом. Мне нужно услышать слово раз пятьдесят, чтобы оно отложилось у меня в голове. Каждый день в электричке по пути из дома на занятия в окрестностях Вирджинии я повторяла слова, написанные на сложенных в большие стопки карточках, 7,5 на 13 см. Учеба продвигалась тяжело, а наш преподаватель только подливал масла в огонь. В годы Второй мировой ХХХХХХХХХХХХХХХ сражался в рядах Сопротивления и по праву гордился своими военными заслугами и ХХХХХХХХ происхождением. По характеру живой и добродушный, он оказался не самым хорошим учителем: если верить ему, наилучшим способом освоить этот благородный язык можно было, зазубривая малопонятные пословицы. Обычно он выпаливал какое-нибудь ХХХХХХХХ выражение и, сердито сверкая глазами на меня и еще двух одноклассников, ввиду нашей непроходимой тупости, в конце концов снисходил до того, чтобы перевести его. «Это значит: козлиной шерсти требуется частый гребень!» Разумеется. Наконец в Конторе решили, что я овладела языком настолько, чтобы сделать заказ в ХХХХХХХХ ресторане, и отправили меня на первое зарубежное задание в ХХХХХХХХХХХХ. Я била копытом, как скаковая лошадь перед забегом.

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ был немыслимо оживленным и суматошным местом. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

Руководитель моего ХХХХХ Дейв слыл в ОД настоящим ковбоем от разведки. Несмотря на унаследованное состояние (по слухам, полученное от ХХХХХХХХ патентов), присущее Новой Англии пуританское воспитание и образование, полученное в одном из университетов «Лиги плюща», он умел пить, курить сигары и ругаться почище самого заправского моряка. Его оперативные подвиги в Африке давно стали легендой, и теперь, завершая службу на благо отечества, он получил назначение в ХХХХХХХХ, где когда-то начинал свою карьеру. После прибытия на место мне назначили встречу с Дейвом и проводили в его большой, просторный, обшитый деревянными панелями кабинет. Дейв сидел, развалившись в своем кожаном кресле и задрав ноги на стол, жевал незажженную сигару. Меня уже знакомили с ним ХХХХХХХХХХХХ раньше, и сейчас я немного волновалась в надежде не ударить в грязь лицом перед знаменитым разведчиком. Он медленно вынул сигару изо рта и бросил мне краткое: «Повернись», для наглядности покрутив пальцем. Я растерялась. Что ему от меня надо? Но послушно, как манекен, сделала поворот вокруг своей оси и стала ждать следующих указаний. «Отлично, отлично. У тебя здесь проблем не будет». В глазах Дейва мелькнул огонек, а я никак не могла понять, стоит ли воспринимать этот спектакль всерьез, или мой новый начальник так шутит. После недолгого обмена приветствиями я вернулась на рабочее место, по-прежнему мучась догадками по поводу нашего знакомства. На деле Дейв оказался очень хорошим руководителем, он поощрял лучших, и сотрудники были преданы ему всей душой. Возможно, памятка, растолковывающая правила общения с ХХХХХХХХ женского пола, прошла мимо него, но я для себя решила не принимать нашу первую встречу близко к сердцу. Другие сотрудницы восприняли его сексистские замечания как оскорбление, мне же не хотелось терять время на глупые обиды. В конце концов, таких динозавров в ЦРУ еще пруд пруди, и не стоит расстраиваться из-за каждого, когда надо работать и делом завоевывать себе доброе имя.

Младшие по должности ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ предоставлены самим себе. Между партнерами в юридических фирмах и оперативными сотрудниками ЦРУ имеется некоторое сходство: и те и другие обязаны сами добывать себе определенное количество дел в год. Как следствие, в поисках мало-мальски интересных объектов мы прочесывали все званые приемы, заглядывали буквально под каждый куст. Умение легко и непринужденно поддержать светский разговор, попутно вычисляя потенциальных кандидатов на вербовку, стало остро необходимым.

Несомненно, лучше всех с этой задачей справлялся Джим, заместитель начальника ХХХХ, — поистине несравненный профессионал: о его успехах в вербовке ходили легенды. Джим был высокого роста, темноволосый и очень привлекательный. Как-то раз, еще не до конца освоившись ХХХХХХ, я очутилась на вечере, который напомнил мне сцену в баре в «Звездных войнах»: каждый новый знакомый отличался какой-нибудь странностью. Несмотря на средний рост, я оказалась на голову выше большинства ХХХХХХХ мужчин определенного возраста ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. Но дело было не только в росте — количество необычно одетых завсегдатаев вечеринок и просто чудаков зашкаливало. Я постаралась вести себя как можно непринужденнее, раздавала и получала визитки. На следующий день в офисе мы с коллегой обменивались впечатлениями о тех, с кем мы поговорили, и обсуждали, пригодятся ли они нам в будущем. В это время мимо проходил Джим и мимоходом поинтересовался, кого нам удалось встретить накануне. Мы с гордостью протянули ему стопки визиток, и он, быстро просмотрев их, одну за другой отмел все наши находки со словами: «Уже завербован; того не стоит; ненадежный; уже завербован; да, может быть». Мы с коллегой переглянулись и прыснули. Джим успел побывать на приеме раньше нас и снял сливки. Нам остались одни опивки. Урок на будущее: хочешь заполучить стоящий объект, успевай попасть на мероприятие раньше Джима.

Закончив работу ХХХХХХХ, я обычно отправлялась ХХХХХХХХХХХ бесконечный лабиринт комнат ХХХХХХХХХХХ. Другого времени на составление отчетов по итогам агентурных встреч, проведенных накануне вечером, или для подготовки к будущим контактам мне выкроить не удавалось. Тем летом, когда я прибыла ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ, новичков, впервые получивших задание ХХХХХХХ, оказалось немало. Оглядываясь назад, я понимаю, что мы походили на щенков: такие же увлеченные и восторженные, готовые угождать, но еще не приученные к определенным правилам поведения. Временами мы вели себя крайне самоуверенно, будто завербованный агент уже у нас в кармане, или со знающим видом кивали, словно и без старшего по званию насквозь видели все детали сложной операции. ХХХХХХ стала для нас учебным полигоном, где мы смогли применить на практике все уроки, полученные на «Ферме». Мой приезд сюда совпал с весьма бурными событиями, и дух соперничества среди новичков был очень силен, хотя это не мешало нам отчетливо сознавать общую цель. Мы, как хищные птицы, следили за успехами и провалами друг друга, постоянно отмечая передвижения в «турнирной таблице». Мы вместе работали, вместе развлекались и приучались жестко гнуть свою линию, что оказалось весьма кстати, когда нам приходилось иметь дело с сомнительными личностями, бывшими неотъемлемой частью нашей жизни на работе и за ее пределами.

Один наш коллега, Марк, выбивался из общего ряда. Шустрый американец азиатского происхождения, он был постарше остальных новичков, тем не менее и ему раньше работать за границей не доводилось. До поступления на службу в ЦРУ и окончания подготовки он успел добиться успехов на финансовом поприще. В честолюбии Марк мог бы потягаться с любым из нас: он без устали трудился, обрабатывая наиболее многообещающие для вербовки объекты, — был готов практически на все, чтобы расположить к себе потенциального агента. Как-то раз он рассказал нам, что по просьбе такого человека пылесосил его квартиру, пока тот собирал необходимые Марку документы. Меня подобное поведение озадачивало, но он получал что хотел — разведданные для отчета. Его отличал налет одержимости, недоступной нашему пониманию. В течение года с начала службы Марк завербовал отличного осведомителя и отправил в штаб-квартиру десятки сводок ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. После вербовки еще нескольких объектов руководство объявило его новой надеждой разведки. Однако не прошло и пары месяцев, как начальству пришлось всерьез усомниться в достоверности представленных им фактов. Уже после того, как Марк покинул нашу резидентуру, до меня дошли слухи, что, как показала проверка, большая часть его донесений была сфабрикована им самим. Полагаю, что в штаб-квартире ЦРУ с ним церемониться не стали и выдворили без колебаний. Для меня его история стала еще одним уроком: внешность, как ни банально это звучит, обманчива.

Тем временем я старалась зарекомендовать себя как способного оперативника и почти каждый вечер отправлялась на встречи, изучая новое окружение ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. График напряженный: целый день занимаешься ХХХХХХХХХ, а потом еще несколько часов сидишь в офисе за «настоящей» работой, то есть чтением входящих сообщений, подготовкой донесений для отправки в штаб-квартиру и планированием операций, не считая многого другого. Вечера мы обычно посвящали встречам или светским мероприятиям. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Зачастую я не появлялась дома раньше половины первого ночи, а в офисе надо было быть уже в восемь тридцать ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Хронический недосып становился для младших сотрудников нормой жизни.

В процессе работы ХХХХХХХХХХХХХХ до меня вдруг дошло, что я, вероятно, имею дело с потенциальной ХХХХХХХХХ «звездой» ХХХХХХХХХХХХХХХ. Николас был прекрасным ХХХХХХ писателем, очень умным и образованным человеком, я бы даже сказала, себе во вред. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ После нескольких встреч с Николасом ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ у меня появилась возможность прикинуть, что с ним не так, и постараться использовать это. Во-первых, нужно было польстить его эго, которое к этому времени успело разрастись до гигантских размеров. И неудивительно — большинству ХХХХХХХХХ мужчин мамочки с детства твердят об их исключительности. Тут большой проницательности не требовалось. Во-вторых, он, как и многие, искал благодарного слушателя. Поэтому мне пришлось узнать о многих его личных проблемах и разочарованиях: в какую школу отдать ребенка, как выгоднее купить загородный дом, как разобраться с женой и любовницей. Обычно я кивала в ответ или издавала какой-нибудь нечленораздельный звук в зависимости от ситуации. Наконец, самое, может быть, главное: ему необходимо было все время преодолевать препятствия. Если он чувствовал, что сопротивление ослабло, он тут же охладевал. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ — и начинал скучать. Поэтому я пустила в ход весь арсенал имеющихся средств, чтобы ХХХХ встречи стоили его внимания. Я изучила ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ, стараясь задавать более точные вопросы ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. Семь месяцев интенсивного «окучивания» Николаса принесли свои плоды ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ.

Побеседовав с Николасом ХХХХХХХХХ, я принялась тут же, по свежим следам, делать записи, как вдруг заметила на своем бедре его руку. «Что ты делаешь?» — возмутилась я. Только этого мне сейчас не хватало. Николас всегда был неисправимым дамским угодником, но это не мешало нам прекрасно ладить. И все же на этот раз он зашел слишком далеко. Вынув изо рта вечную свою трубку, он томно смотрел на меня большими карими глазами, словно изнывающий от любви подросток. «Ты такая красивая», — промурлыкал он и потянулся ко мне с поцелуем. Дальнейшее больше напоминало сцену из комедийного телесериала: я вскочила с места, а Николас принялся буквально бегать за мной по комнате. Я увертывалась, попутно пытаясь преградить ему путь попадавшей под руку мебелью. Казалось, идиотская беготня длится уже целую вечность. «Ты с ума сошел, прекрати сейчас же!» — крикнула я. Наконец мы остановились друг напротив друга, по разные стороны круглого деревянного обеденного стола, и, пытаясь отдышаться, уставились друг на друга. «Николас! Так дело не пойдет. Это никуда не годится. Тебе же будет хуже. Хочешь продолжать в том же духе — о нашей совместной работе можешь забыть». Он хмыкнул и, усевшись на диван с видом послушной комнатной собачки, заявил, что впредь такого не повторится. Вероятно, он чувствовал продиктованную ХХХХХХХХХ обычаями и моделями поведения чуть ли не обязанность приударить за молодой женщиной, а может, просто хотел посмотреть, что из этого получится. Или шутки у него были такие. Остается только гадать. Меня его выходка взбесила, я чувствовала себя крайне глупо и все пыталась понять, можно ли было найти другой, более умелый выход из положения. Вернувшись обратно в офис, я никому не рассказала о ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ и несколько недель спустя я с грустью попрощалась с Николасом и пожелала ему всего самого хорошего.

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Это очень напоминало работу менеджера по продажам: обзваниваешь человек сто, и, если повезет, твою многотомную энциклопедию купят от силы десять. Я уже несколько месяцев обрабатывала ХХХХХ очень умного ХХХХХХХ с большими связями, который пользовался доверием некоторых представителей ХХХХХХХ политической элиты. Поначалу я неоднократно приезжала к нему в офис, затем последовали долгие встречи за обедом с обсуждением американо-ХХХХХХХ отношений. Я изо всех сил старалась показать ему, что ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ являюсь именно тем человеком, с которым нужно иметь дело, если хочешь, чтобы о твоих взглядах узнали нужные люди в Вашингтоне. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ пыталась справиться с разыгравшимися нервами по пути на встречу ХХХХХХ.

Мы сидели в шумной таверне ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. Когда посетителей стало меньше и официант убрал с нашего столика последнюю ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ был типом крайне самодовольным и даже кичился этим, бывало он, преисполненный ощущения собственной важности, глубоко затягивался «Мальборо», а уж потом высказывал свое мнение; однако, следует отдать ему должное, его ум и опыт с лихвой компенсировали все его позерство. Я отпила немного ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ вина, превосходно дополнявшего ХХХХХХ кухню, и сделала глубокий вдох. «Что тут скажешь, ХХХХХХХ вы отлично разбираетесь в ситуации, всегда в точку. Ваше мнение очень бы пригодилось Вашингтону для понимания меняющегося политического ландшафта ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ». Несмотря на все мои посулы, выражение его лица оставалось невозмутимым. Я чувствовала, как от ХХХХХХ сводит живот, и уже представляла, что вернусь обратно с пустыми руками. Коллеги посочувствуют, но, кто знает, может, про себя и порадуются немного. Когда я в конце концов замолчала, чтобы набрать в легкие воздуха, он наклонился ко мне настолько близко, что я могла разглядеть щетину на его щеках и поры на носу. После паузы, длившейся едва ли не целую вечность, он выпустил дым через нос, улыбнулся и прошептал с сильным акцентом: «Почему вы так долго с этим тянули?»

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Я почувствовала, что напряжение, которое я сама же и создала, немного ослабло. Я сумела доказать самой себе, что способна к этой вроде бы странной, но такой потрясающей работе. Тем не менее тогда же я начала размышлять над тем, чего требует от меня моя служба. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Я принялась критически оценивать то, с чем на самом деле была сопряжена моя деятельность, ее этическую сторону и влияние на жизни моих агентов и их семей. Став за многие месяцы свидетелем многих хитроумных операций и увидев, какие последствия имеют действия ЦРУ ХХХХХХХ, я сделала для себя выводы, в правильности которых убеждена до сих пор. Что касается, например, террористов, руководства «восточного блока» (в период холодной войны), ХХХХХХХХХХ или лиц, замешанных в распространении оружия массового уничтожения, их, без сомнения, можно и нужно убеждать в необходимости снабжать Соединенные Штаты конфиденциальной информацией — такая деятельность представляет большую ценность для нашей национальной безопасности. Другие агенты ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ великой пользы для принятия политически важных решений не приносили, но вместе с тем играли существенную роль в поддержании двусторонних отношений. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ исполненные благих намерений чиновники Государственного департамента не могут сделать больше того, что в их силах, для налаживания и укрепления продуктивного диалога между Соединенными Штатами и другими странами. Иногда события развиваются столь стремительно, что сдержать зарождающийся конфликт можно только с помощью всех имеющихся многочисленных каналов, включая секретные источники. Я была глубоко убеждена тогда и нисколько не сомневаюсь сейчас, что сильная служба разведки — залог безопасности нашей страны, и порой она является наиболее важным для высших должностных лиц источником информации для принятия правильных решений, способствующих укреплению позиций нашего государства. ХХХХХХХХХХХХ я чувствовала большую личную ответственность за подчиненных ХХХХХХХХХХХ агентов. Я не пользовалась неприглядными методами, всегда старалась быть с агентами честной и проявлять к ним уважение и участие. В ЦРУ любят подчеркивать, что работа никогда не заладилась бы, набирай они одних только образцовых бойскаутов, а оперативные сотрудники часто говорят о своих агентах с откровенным пренебрежением. Но даже когда приходилось иметь дело с совершенно недостойными агентами, для которых не осталось ничего святого, я старалась вести себя с ними сдержанно и терпимо. Я считала это своим долгом, учитывая их решение работать на благо моей страны.

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Джон ХХХХХХХХХХ ничего, кроме отвращения, к ЦРУ не испытывал и считал ХХХХХХ сплошной грязью ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ С Джоном были солидарны хотя и не все, но многие его коллеги, полагая, что ЦРУ, с его ковбойскими замашками, только вредит репутации США и мешает нормальной работе ХХХХХХХХХ. Их негодование подогревалось еще и неприятным чувством, будто сотрудники ЦРУ получали ХХХХХХХХХ больше «поблажек». ЦРУ платило им той же монетой, относясь к чиновникам Госдепартамента как к никчемным слабакам и нытикам, которые только и способны отбывать укороченный рабочий день. Обе стороны были по-своему правы, но нужно было разъяснить приходившим на службу новобранцам — как в Конторе, так и в Госдепартаменте, — какой вклад в общее дело привносит каждая сторона. Я поблагодарила Джона за сведения и пообещала передать их ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

Чем сильнее я проникалась культурой страны, тем больше расстраивалась, что многие мои коллеги, казалось, твердо решили, будто ХХХХХХХ и ее жители недостойны ничего, кроме презрения, и видели в жизни ХХХХХХХХХХ одни недостатки и разочарования. Они беспрестанно рассуждали об отрицательных сторонах жизни за границей, ругая на чем свет стоит ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ водителей, обескураживающее отсутствие дорожных знаков, причудливое время работы магазинов (кто-то из наших не поленился составить таблицу, по которой при желании можно было вычислить, работает ли в вашем районе аптека, если, скажем, на дворе лето, день недели — среда, время дня — полдень), коррумпированную и не справлявшуюся с работой государственную телефонную службу — ждать, когда проведут телефонную линию, приходилось годами. Больше всех брюзжали неработающие жены ХХХХХХХХ сотрудников, хотя недовольство высказывали и другие. Пока их мужья трудились в своего рода миниатюрной Америке, женщины оставались один на один с чужими правилами жизни и вынуждены были устраивать детей в школу, разбираться с домовладельцами и неприветливыми продавцами, отдавать в ремонт машины, а после с улыбкой поддерживать светские разговоры, которые могли обеспечить их мужьям продвижение по службе в будущем. Многие семьи находили утешение, отправляясь по субботам в «Гамбургер Хат» на базе США ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. Здесь бургеры с картошкой фри поглощались под непрерывные сетования на жизнь и воспоминания о родном и чудесном американском захолустье. Армейский магазин по выходным превращался в место паломничества. Сотрудники ХХХХХХХ нагружали тележки произведенными в Америке товарами, которые невозможно было отыскать в то время в ХХХХХХХ: смягчители ткани, кукурузные хлопья «Фростед флейкс», последние диски Шинейд О'Коннор и Мадонны. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ У меня эти мелочные проявления тоски по родине ничего, кроме презрения, не вызывали. Я уехала за пять тысяч километров от дома не для того, чтобы воспроизвести на новом месте привычную для себя обстановку. В выходные дни я чаще всего заезжала на базу лишь затем, чтобы залить в бак дешевого бензина, а затем укатить за город осматривать окрестности во всем их многообразии и великолепии.

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ наверное, что приняла совет босса близко к сердцу ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. Для отъезда на выходные за город ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ были свои ХХХХХ не столь очевидные причины. Иногда я звала с собой кого-нибудь из ХХХХХХХ женщин ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ и за одни выходные успевала узнать об их желаниях и стремлениях больше, чем во время нескончаемых ужинов в городе. Мужчин ХХХХХХХХ приглашать было сложнее. Оно и понятно: мое невинное предложение прокатиться могли истолковать превратно. В таких случаях я старалась собрать вместе сразу несколько человек, чтобы пресечь любые кривотолки. Ничего, кроме платонических отношений, не связывало меня ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. Я совершенно беззастенчиво пользовалась служебным положением, чтобы поближе узнать одну из интереснейших стран Европы. Это одна из неотъемлемых привилегий оперативного сотрудника, ведь в ЦРУ идут не для того, чтобы разбогатеть. Языком я владела теперь намного лучше, правда, далось мне это очень непросто. Этому способствовало общение с горожанами и деревенскими жителями: и те и другие приходили в восторг, когда видели голубоглазую блондинку, которая к тому же пыталась говорить на их родном языке. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

ХХХХХХХХХХХХ моя командировка ХХХХХХХХ подходила к концу. Она прошла успешно. Я поняла, что люблю свою работу и расту как профессионал ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ По итогам ежегодной проверки всегда получала высокие оценки от руководителей. Я всей душой полюбила ХХХХХХХХХ и подружилась с ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ, а еще, как только появлялись лишние деньги или служебная необходимость, я с радостью отправлялась путешествовать по стране. Я начала подумывать о следующем зарубежном задании, когда пришла телеграмма из штаб-квартиры ЦРУ: «Ждем вашего возвращения. Пожалуйста, свяжитесь ХХХХХХХХХХХХ [должность ответственного за командирование сотрудников отдела] для обсуждения следующего назначения после отпуска». У меня сердце сжалось. Ничего хорошего мне такие известия не сулили. Обычно после успешного выполнения первого оперативного задания сотрудник переходил непосредственно ко второму, ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ, но Конторе требовались новые сотрудники для выполнения подчас скучной, но крайне важной работы в самой штаб-квартире. Недавно вышедший указ предписывал всем оперативникам, завершившим первое задание, вернуться в Вашингтон. Понятно, что рядовые агенты не слишком обрадовались таким нововведениям. Мы все поступили в Управление в надежде большую часть времени прослужить за пределами США: работа за рубежом была сопряжена с большими профессиональными трудностями, зато позволяла быстро подняться по карьерной лестнице. Последнее, чего бы мне хотелось, — это возвращаться в Лэнгли. Но особого выбора у меня не было. За время работы я не обзавелась «крестным отцом», как сделали многие коллеги мужского пола. Среди старших оперативных сотрудников оказалось несколько женщин, которые были не прочь примерить на себя роль наставниц; мужчин, конечно же, больше тянуло к молодым, жаждущим приключений «орлам» с горящим взором, напоминавшим им самих себя в прежние годы.

Пока я собирала вещи к отъезду, мозг работал, как компьютер: я постоянно строила и просчитывала разные планы. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ С коллегами по резидентуре у меня сложились хорошие товарищеские отношения, но, сколь бы ни было приятным и ценным общение с ними, оно не гарантировало мне успеха в работе и личного удовлетворения. К своему удивлению, я открыла в себе предпринимательскую жилку и жаждала снова проявить ее в деле. Заворачивая бьющиеся предметы в газету, я начала разрабатывать план ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ