Мы с Джо в глубоком потрясении встали из-за столика в баре гостиницы «Четыре сезона». Мы только что закончили обсуждать с нашим адвокатом Дэвидом Смолменом книгу «Игра без правил», которую вы держите сейчас в руках. Мы безмолвно переглянулись. Смолмен, умный, с крепкой профессиональной хваткой адвокат по делам, связанным с Первой поправкой, с самого начала неустанно защищал этот проект от всевозможных, порой непреодолимых осложнений и только что сообщил нам о том, что публикация едва не сорвалась. Это происходило в декабре 2007 года, когда мы приехали в Вашингтон на устроенный друзьями прием в честь выхода книги. Нам не терпелось отпраздновать — опубликованная наконец книга стала большой победой и для нас с Джо, и для издательства «Саймон энд Шустер». Смолмен только что лично сообщил нам сведения, которые, на его взгляд, не следовало доверять телефону или электронной почте. Задолго до выхода книги в свет, 22 октября 2007 года, я в глубине души знала: вероятность получить разрешенную к публикации рукопись в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. ЦРУ (понимай — администрация Буша) ставило палки в колеса при каждой возможности, и я просто извелась от постоянного беспокойства. Все это время Смолмен предпочитал скрывать от меня свои самые мрачные предположения, но теперь, когда издание увидело свет и вошло в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс», он не таясь описал события последних месяцев. Его рассказ удручал и тревожил. Впрочем, прием в честь выхода книги удался на славу.

В марте 2007 года мы всей семьей переехали в город Санта-Фе, штат Нью-Мексико. Переезд, после нескольких лет жизни в Вашингтоне, взбодрил нас, но нам еще предстояли тяжелые дни, омраченные борьбой за публикацию книги. В апреле 2007 года у меня состоялся длинный телефонный разговор с Комиссией по надзору за публикациями (КНП) — подразделением ЦРУ, отвечающим за проверку созданных для опубликования любых письменных произведений действующих или бывших агентов Управления на предмет содержащихся в них секретных сведений. К тому времени моя рукопись находилась в КНП уже более полугода, и решение — указывать или не указывать в книге, сколько лет я прослужила в качестве агента ЦРУ, — постоянно менялось. Управление твердо стояло на том, что никакие факты, связанные со службой в федеральных органах вплоть до января 2002 года, я разглашать не должна. После трех часов напряженных переговоров нам удалось разобраться с частью материалов, со мной пообещали «в скором времени связаться» насчет остальной рукописи. Звонка так и не последовало.

В течение следующего месяца в перерывах между распаковыванием коробок, устройством детей в новую школу и попытками обжиться на новом месте я, как могла, отвечала на шквал электронных писем и звонков от адвокатов, издателя Дэвида Розенталя, ЦРУ и издательства «Саймон энд Шустер». Телефон разрывался, как всегда некстати: о спокойном ужине, тихих вечерах и выходных мы могли разве что мечтать. Но поскольку на кону стояло слишком многое, все без исключения требовали немедленного ответа. Дети не видели меня без трубки, крепко прижатой к уху, и всячески прохаживались по этому поводу. В конце концов, осознав, что все возможности уладить дело миром исчерпаны, мы с издателем скрепя сердце решили подать иск против ЦРУ и возглавлявшего его бюрократа, директора Национальной разведки, за нарушение Первой поправки. На наш взгляд, их действия иначе как откровенной цензурой назвать было нельзя, и нам ничего не оставалось, как продолжить сражение на правовом поле. В конце мая 2007 года мы подали иск Барбаре Джонс, судье Федерального окружного суда по Южному округу штата Нью-Йорк.

В июле 2007 года ЦРУ направило судье секретное письмо, с которым не разрешили ознакомиться ни мне, ни моим адвокатам. 1 августа судья вынесла решение в пользу правительства. Когда Смолмен позвонил с новостями, я была в Калифорнии на свадьбе племянницы. Это стало настоящим ударом, потому что наша защита была тщательно выстроена и мы не сомневались в победе. Я также прекрасно понимала, что правительство попытается использовать выигранное в суде дело для окончательно запрета на публикацию книги. И действительно, вернувшись домой со свадьбы, я получила из КНП толстый желто-коричневый конверт с рукописью внутри, включая три последние, сданные мною в апреле главы, где рассказывалось о судебном процессе против Либби, моем выступлении на слушаниях в Конгрессе и переезде в Нью-Мексико, — все эти события произошли, конечно же, после моего ухода с госслужбы. Я тут же, у почтового ящика, трясущимися от волнения руками вскрыла конверт — из него выскользнула рукопись. Мои худшие опасения подтвердились: первые две главы превратились в сплошные черные полосы. Полностью. Без остатка. Они не пощадили ни единого слова.

Но в КНП рано праздновали победу. Они уже просмотрели первые две главы, и, хотя там после редактуры (цензуры) были вымараны фрагменты, указывающие на срок моей службы в том или ином структурном подразделении ЦРУ, большая часть текста осталась нетронутой. Мои адвокаты известили КНП о том, что мы планируем издать книгу с учетом первоначальной правки, а также их замечаний к последним трем главам. В конце концов в середине сентября 2007 года, через год после сдачи рукописи в КНП, ЦРУ дало разрешение опубликовать рукопись. Последующая подготовка к печати и весь производственный процесс прошли в рекордно короткое время.

Затянувшиеся разбирательства с ЦРУ по поводу выпуска этой книги — лишь малая часть истории, о которой я рассказываю. Но она очень важна, потому что дает представление о том, как далеко заходит администрация Буша в попытках замолчать неприятные для нее факты или отомстить своим критикам. Начиная с неудобных вопросов Джо о причинах развязывания войны в Ираке, нашего гражданского иска против вице-президента Дика Чейни, Карла Роува, Дика Армитаджа и девяти других высокопоставленных чиновников Белого дома (любознательные читатели могут узнать подробности дела на сайте www.wilsonsupport.org), а также иска против ЦРУ за нарушение Первой поправки, у администрации накопилось множество причин точить зуб на семейство Уилсон. Они уже посягали на нашу репутацию. Запрет на выход книги был последней попыткой раздавить нас. И хотя ЦРУ решительно отвергало любые предположения о том, что оно испытывало «давление извне», я никогда не сомневалась в очевидном влиянии Белого дома. В феврале 2008 года мы подали апелляцию по вынесенному КНП запрету на упоминание в печати каких-либо дат, связанных с моей службой в Управлении, и мы убеждены, что наша позиция в этом деле против ЦРУ исключительно сильна. Читатели, которых заинтересуют подробности этого процесса, могут получить дополнительную информацию на сайте www.fairgameplame.com.

В начале июля 2007 года, в разгар беспокойных обсуждений дальнейшей судьбы этой книги, президент Джордж Буш-младший смягчил наказание Скутеру Либби по приговору, грозившему ему двумя с половиной годами тюрьмы. Либби отделается теперь штрафом в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов. Решение президента не удивило, но разочаровало. Мы с Джо глубоко убеждены, что попытка президента отменить решение присяжных по делу Либби грубо нарушает установленный порядок судопроизводства и дает повод уличить его самого в препятствовании отправлению правосудия. Такого рода подозрения обрели под собой реальную основу в День благодарения, когда в Интернете появились выдержки из готовящихся к выходу мемуаров бывшего пресс-секретаря Белого дома Скотта Макклеллана. В них он рассказывал, что президент, вице-президент и руководитель аппарата Белого дома Эндрю Кард отправили его выступить перед прессой с заведомо ложным заявлением о непричастности Скутера Либби и Карла Роува к «утечке» — разглашению моего имени и секретного статуса агента ЦРУ.

После ожесточенных судебных баталий прошлого года переезд в Нью-Мексико принес определенное спокойствие. Я жила во многих городах и странах мира, но еще нигде и никогда не чувствовала себя настолько умиротворенно. Наконец-то у меня появился дом. Местные жители тепло приняли нашу семью. В один из первых дней в городе мы с Джо шли по улице, одновременно кутаясь от холода и наслаждаясь ярким солнцем. Мимо нас с ревом пронесся оранжевый, видавший виды «форд-пинто», пронзительно заскрипели тормоза, и метра через три автомобиль остановился, резко сдал назад к подъехал к нам. Сидевший за рулем молодой человек открыл окно и, перекрикивая шум работавшего двигателя, обратился к нам: «Здорово, ребята! Это вы Уилсоны?» Мы кивнули, не говоря ни слова, в недоумении, что же будет дальше. «Круто, что вы сюда перебрались. Спасибо. Добро пожаловать в Нью-Мексико!» И прежде чем мы успели поблагодарить его, он сорвался с места и покатил дальше. Мы с Джо прыснули со смеху. Но этим эпизодом проявления радушия со стороны горожан не ограничились: люди подходили к нам в магазине, на улице, в ресторане просто пожать руку и поблагодарить за открытые и честные высказывания, а также за то, что мы выбрали Нью-Мексико новым домом. Поверьте на слово, намного приятнее общаться с пусть незнакомыми, но искренними людьми, чем видеть шайку безымянных фотографов, вечно дежуривших у нашего дома в Вашингтоне в надежде заснять нас и детей.

После выхода этой книги в свет я за несколько месяцев объездила всю страну: общалась со студентами университетов, с общественными организациями и т. д. И везде меня встречали благодарные слушатели, они неизменно поддерживали меня и заинтересованно задавали вопросы о деле и его явных и скрытых истоках и последствиях. Они понимают, что эта история не что иное, как метафора более серьезных преступлений нынешней администрацией против наших гражданских свобод и конституционных прав. В течение последних четырех с половиной лет наша история то затухала, то разгоралась с новой силой. Неудивительно, что публике трудно уследить за ее развитием. Но стоит мне выстроить свое повествование в хронологическом порядке и обрисовать контекст — и самые разные слушатели оказываются возмущены и потрясены уроном, который нанесен нашей национальной безопасности в исключительно политических целях. В своих выступлениях я всегда подчеркиваю, что всю историю с разглашением моего секретного статуса не стоит расценивать с точки зрения партийной принадлежности, — не демократы и не республиканцы организовали «утечку». Это преступление против нашей общей национальной безопасности.

Особенно меня радует возможность вдохновлять молодых людей на службу в государственном аппарате. Я рассказываю им о том, что, несмотря мой личный опыт и разочарование в ЦРУ, я всегда любила свою работу и гордилась тем, что могу служить своей стране. Я призываю их задуматься о служении чему-то более значимому по сравнению с собственными интересами. Наша страна переживает тяжелые времена, нам еще не приходилось иметь дело со столь серьезной угрозой, поэтому разведывательное сообщество остро нуждается в способных молодых людях, которые горячо любят свою родину. И чем больше их будет, тем лучше. По окончании выступлений меня почти всегда обступают толпы студентов с вопросами: какие знания и навыки необходимы, чтобы попасть на работу в ЦРУ; стоит ли поскорее начать учить арабский или китайский или лучше поехать учиться за границу? Государственная служба — дело не слишком прибыльное, но я бы не променяла и день службы в ЦРУ на должность генерального директора в любой, сколь угодно крупной и преуспевающей корпорации.

Я надеюсь, что эта история всем нам послужит уроком: только активное, хорошо информированное гражданское общество способно заставить власть отвечать за свои слова и поступки. Нынешняя администрация пошла на беспрецедентные в истории нашей страны действия: пренебрегла нашей Конституцией, ограничила наши гражданские свободы и сыграла на чувстве страха — и все ради укрепления собственной власти. В этом она немало преуспела, систематически запугивая Конгресс, журналистов, всех граждан в ходе непрерывных кампаний, построенных на лжи и злобной клевете.

Лет через двадцать, когда наши близнецы, сын и дочь, спросят: «А где были вы, когда решалось будущее демократии?» — мы сможем ответить им, что сражались на передовой и, как многие поколения американцев, боролись против тех, кто хотел извратить нашу Конституцию в угоду своим шкурным интересам и ненасытной жажде власти. Пусть мы порой ошибались, но мы действовали открыто и честно.