5. Черная угроза

— Ты уверен, что им можно доверять? — негромко спросила Валерия, стоявшая у входа в хижину и глядя на чужие галеи.

— Разумеется, нет, — пожал плечами Конан, — но мы с Дарреном заключили сделку и пока он явно не готов нарушить слово. Его люди явно ошеломлены всем происходящим и они не станут делать резких движений, пока не разберутся, что к чему.

— Как и мы, — протянула пиратка, поворачиваясь к киммерийцу. Тот уже одел черную рубаху, такого же цвета штаны, подпоясанные широким поясом с золотыми бляшками и новые сапоги. Все это Валерия достала из гардероба капитана аргосского военного флота, ранее командовавшего галерой. Его убил зингарский буканьер Альваро, а его самого убила Валерия, взяв аргосское судно как трофей. Его одежда была Конану маловата, кое-где даже треснув по швам, но все же это было лучше матросских обносок, выданных Пайком.

Морская разбойница тоже сменила морской костюм на расшитую золотую ночную рубаху из чистого шелка. Полупрозрачное одеяние едва доходило до середины крепких загорелых бедер, а глубокий вырез подчеркивал налитые полные груди. Копну золотистых волос удерживала серебряная диадема с причудливыми узорами, тонкую талию обхватывал поясок из золотой парчи, усыпанный мелкими самоцветами. Такие же камни украшали и изящные сандалии на высокой шнуровке, подчеркивавшие длину и стройность ног. Валерия не сильно изменилась за те десять лет, что прошли с тех пор как она и Конан странствовали по джунглям Куша и Дарфара, вырвавшись из проклятого города Ксухотла — с его жестоким вырождающимся народом, подземными чудовищами и черным колдовством, пришедшим из глубины веков. Молодую, бесшабашную пиратку, скорую и на крепкое словцо и на кровавую расправу, сменила зрелая женщина, железной рукой правившая черными дикарями.

Они уже насытились жареным мясом с общего пира и в хижине, специально построенной для королевы пиратов, вкушали зингарское вино и засахаренные фрукты из запасов Валерии.

— Клянусь Кромом, ты неплохо устроилась, — признал Конан, — признаюсь, что после того шторма, в который попали наши корабли на Берегу Скелетов, я не думал увидеть когда-то тебя вновь.

— Мне удалось ухватиться за обломок мачты и удержаться на плаву, — кивнула разбойница, — пока меня не подобрал стигийский военный корабль. Они хотели меня вздернуть вместе с несколькими чернокожими, которых они поймали раньше. Но их капитан польстился на мои прелести, — она кровожадно хмыкнула, — я прирезала его, когда он попытался завалить меня, а потом освободила черных и устроила стигийцам кровавую баню. Мы захватили их корабль и чернокожие выбрали меня новой Королевой Черного Побережья.

— Эта река — плохое место для таких королев, — нахмурился Конан.

— Морской разбой рискованное дело, — легкомысленно бросила Валерия, подходя к нему, — ну а ты, бродяга? Я тоже думала, что не увижу тебя, пока не узнала, что один киммерийский вояка умудрился влезть на трон Аквилонии. Я помню, что ты хотел стать королем хайборийской державы, но никогда не думала, что это будет моя родная страна.

— Тоже долгая история, — усмехнулся Конан, обнимая Валерию за талию и усаживая к себе на колени, — после того шторма я подался на восток. Был в Кешане, Пунте, Зембабве, потом захотел вернуться к цивилизации. Стигия, Шем, Коф, а потом и Аквилония, где у меня нашлись знакомцыпо службе на пиктском пограничье. Ну, а потом…генеральское звание, гражданская война и королевский трон.

Дальнейший рассказ Конана оборвала сама Валерия, обвив руками его шею и закрыв его рот долгим поцелуем. Руки киммерийца устремились вверх, задирая шелковое одеяние и Валерия дернулась всем телом, когда его пальцы коснулись ее увлажнившегося лона. Громкий стон вырвался из алых губ, когда Конан, не вынимая руки из потаенного местечка, увлек аквилонку на ложе из выделанных звериных шкур. Срывая с себя одежду, они с какой-то свирепой страстью ласкали друг друга, не заботясь о том, что их любовные стоны и крики разносятся далеко за пределы хижины. Вот Конан сорвав диадему, ухватив Валерию за расплескавшиеся волосы, заставив вздернуть голову и она закричала от захлестнувшей ее волны наслаждения, когда варвар взял ее сзади, прикусив затылок, словно лев, берущий львицу.

У кромки прибоя, в стороне от костров стояла Лисса и безмолвно смотрела на хижину, слушая доносящиеся оттуда крики и стоны. Белые зубы до крови прикусили пухлую губку, в прекрасных фиалковых глазах гнев и обида сменялись выражением неудовлетворенной похоти.

На следующее утро Валерия решила показать Конану свои владения, а заодно и поближе познакомиться с его новыми спутниками. С Харреном Пайком и Зангобалом они быстро нашли общий язык, но Лисса Саанд, только неразборчиво буркнула что-то в ответ на приветствие Валерии и, сославшись на неотложные дела, села в шлюпку.

— Девчонка, похоже, ревнует, — рассмеялась пиратка, глядя как она демонстративно поворачивается к ним спиной, — что ты сделал, чтобы так расположить ее к себе?

— Просто спас ей жизнь, — буркнул Конан, — не выдумывай. Скажи лучше — сколько у тебя бойцов.

— Около пятидесяти, — пожала плечами Валерия, — негры с южных островов и десять барахтанцев.

— Мало, — покачал головой Конан.

— Мы многих потеряли в шторм, — сказала Валерия, — так что мне придется набирать заново чуть ли не половину команды. Иные из тех, кто остался до сих пор в прострации о того, что их родные острова сгинули в неведомой преисподней. Но я направила несколько человек к окрестным племенам — среди немало мореходов, служащих кем-то вроде лоцманов для купцов с севера. Думаю, через пару дней у меня будет сотня, а то и две.

— Хорошо, — кивнул Конан, — многие из них знают меня.

— Вообще-то, их набирают в мою команду, — прищурилась Валерия, — для моего промысла. А ты предлагаешь мне бросить все и плыть неизвестно куда, за каким-то там камушком.

— За камушком, который может вернуть мне корону, — заметил Конан.

— Ну, а мне то что за радость с нее? — ухмыльнулась Валерия.

— Ты аквилонка, — пожал плечами Конан, — я могу устроить тебе жизнь на родине. Титул, поместье, целое состояние, если хочешь, могу сделать придворной дамой.

— Может еще и королевой сделаешь? — едко спросила Валерия и тут же расхохоталась, глядя как изменилось лицо Конана, — я пошутила, не бойся. Все это звучит заманчиво, но есть ли еще на свете наша Аквилония, когда сами мы — неведомо где.

— Если есть Заркхеба и есть Куш, то может быть и все остальное, — пожал плечами Конан.

— А может и не быть, — заметила Валерия, — кто знает, как изменился мир с той проклятой бури.

— Как бы он не изменился, это сделало Сердце Аримана, — произнес Конан, — возможно именно оно и поможет вернуть все обратно. Этот камешек — ключ ко всему. И даже если я не прав — нам не помешало бы как следует разузнать, что за земли вдруг образовались у нас под боком. Я видел карты Даррена — тут есть богатые города страны, которые, похоже, заждались кого-то вроде нас, чтобы вскрыть их как сундук с сокровищами. И начать можно как раз с этого острова Жабы.

— Ладно, — кивнула пиратка, — твоя взяла. Мне и самой не нравится, когда вокруг творится что-то непонятно, а твой план, может быть, поможет нам понять что к чему.

— Значит по рукам?

— По рукам!

Последующие несколько дней Конан и Валерия жили то в каюте галеры, то в хижине на берегу вместе встречая негров, посланных пираткой за пополнением. Новые чернокожие с удивлением и восторгом смотрели на вернувшегося Амру: даже молодые, никогда не видевшие легендарного Льва, хорошо знали легенды о нем. Слухи разлетались далеко по джунглям и преклонение перед легендарными белыми предводителями, оказывалось сильнее страха перед неизвестным миром, к югу от Заркхебы. Напротив, для некоторых черных возвращение Амры и новые земли на юге и западе слились воедино, как знак грядущих великих свершений достойных молодых воинов. И Конан и Валерия, разумеется, никоим образом не спешили разуверять их в этом.

Но не только молодые воины, жадные до славы и добычи, желали отправиться в грабительский набег на неизведанные земли. На исходе третьего дня из зарослей вышел старый негр, худой и морщинистый. Из одежды он носил только набедренную повязку, а вместо украшений — множество амулетов из клыков хищников, змеиных черепов и человеческих костей. С пояса его свисал мешочек из тщательно выделанной человеческой кожи. Он бы выглядел совсем дряхлым если бы не глаза — холодные и неподвижные, как у большой старой змеи.

— Хей, Амра! — надтреснутым голосом произнес он, — давно мы не виделись с тобой.

— Давно, Н'кона, — усмехнулся Конан, протягивая старику флягу с вином, — не думал, что ты на старости лет захочешь отправиться в море.

Старый колдун сделал большой глоток и взглянул на Конана:

— Духов не волнует чего хочет старый черный человек, — прошелестел он, — и Черный Бог не спрашивал моего согласия, говоря со мной во сне. Он говорил о странных временах и неведомых людях приходящих с Запада и Юга, о великих свершениях, к которым приложит свою руку и старый Н'кона. Дамбаллах расправляет свои кольца и Темный Аджуджо издает вой во тьме и старый колдун покидает свою хижину, дабы помочь исполнить предначертанное богами.

С этими словам он развернулся и проследовал к молодым воинам, почтительно кланявшихся ему чуть ли не до земли. Старый негр принимал эти поклоны с брезгливой усмешкой.

— Думаешь, его стоит брать с собой? — проводила колдуна взглядом Валерия.

— Думаю да, — кивнул Конан, — я знаю его давно и, хоть я и не люблю колдунов, он всегда держал слово. К тому же там, куда мы направляемся, сдается мне, не помешает свой чародей.

— Остается только убедить в этом наших новых друзей, — усмехнулась Валерия, кивая в сторону пиратов Даррена Пайка, смотревших на колдуна с явным испугом. Зангобал Мо даже сделал рукой некий знак, видимо, отгоняющий демонов, чем вызвал у H'коны лишь кривую усмешку.

Несмотря на это, Даррен и прочие начали потихоньку привыкать ко всему происходящему — даже несмотря на то, что вокруг открывалось все больше нового и непонятного. Галера, отправленная Пайком на разведку к северу от места стоянки, обнаружила много деревень и даже примитивных городков чернокожих, — но никаких знакомых им мест. Зато по дороге пираты разграбили купеческое судно — жаль только, что никого не удалось взять живьем.

— Аргосцы, — отметила Валерия, приглядевшись к свежим головам на мачте трофейной галеры, — значит ли это, что и Аргос на месте?

— Будем надеяться, — кивнул Конан, — похоже, дальше на севере, все как у нас.

Оба предводителя пиратов уже нашли общий язык с Пайком и Зангобалом, да и их люди уже привыкли к чернокожим союзникам. Особенно привязалась к ним Лисса: пользуясь любым свободным временем, она оживленно болтала с черными парнями, даже выучив несколько слов их языка. Черные, польщенные вниманием белой девушки, по мере сил веселили ее, напевая свои песни и пытаясь научить племенным танцам. Конан морщился, но вынужден был признать, что это волнующее, хоть и постыдное зрелище: когда Лисса, облачившись в самодельные наряды из пальмовых листьев, энергично вращала бедрами и ягодицами, под грохот там-тамов, прижимаясь к танцующим вокруг нее мускулистым неграм.

— Все это добром не кончится, — сказал киммериец как-то Даррену.

— Она свободная женщина и умеет постоять за себя, — пожал плечами тот, — кроме того, нигде нет такой свободы нравов как в Лисе и Дорне. Разве что на Летних островах, где она прожила почти полгода — спроси Зангобала о подробностях, если интересно.

Конану было неинтересно — он и так видел, с какой нескрываемой похотью смотрит на девушку помощник Даррена Пайка. Он, кстати, все больше начал находить общий язык с местными, то и дело принимая посильное участие в их развлечениях вместе с Лиссой. Конан скрипел зубами, но вмешиваться не мог — с одной стороны, Лисса была с Зангбалом в одной команде, а с другой — киммериец все чаще ловил на себе неодобрительные взгляды Валерии. Сам же девушка демонстративно игнорировала Конана и тот старался платить той же монетой.

На пятый день подошел последний из черных пиратов, набиравших бойцов в команду Валерии. Глянув на приведенных бойцов, Конан сразу понял, почему за ними пришлось идти так долго: подкрепление пришло аж из Амазона. Пираты изумленно смотрели на угрюмых мускулистых воительниц, в доспехах из кожи носорога и с щитами из панцирей огромных болотных черепах, вооруженных большими копьями и костяными мечами. Вместо татуировок черную кожу амазонок прикрывали ритуальные шрамы, ноздри и уши прокалывали заостренные кости. Особенно колоритно выглядела их предводительница Йененга: высокая женщина, с длинными косами, обвивавшими ее голову точно клубок змей. На бедре ее покачивалась секира из черного железа.

Перед отплытием состоялось грандиозное пиршество. На берегу полыхали костры, под рокот там-тамов лилось рекой пальмовое вино, а на вертелах переворачивались капающие жиром туши антилоп и диких свиней. Пираты, окончательно преодолев былое недоверие, все больше втягивались в нарастающее веселье. Рокот барабанов становился все громче, многие чернокожие пускались в пляс и даже суровые амазонки, оказались совсем не чужды веселья, песен и танцев.

Лисса веселилась больше всех: сидя меж Зангобалом и одним из молодых воинов, она громко и заразительно смеялась, в ответ на непонятные комплименты. От выпитого вина ее лицо раскраснелось, блузка была расстегнута, расшитая золотом красная юбка задрана почти до бедер. Конан скрипнул зубами, глядя как чьи-то черные пальцы, то и дело поглаживают ее колено, почти не встречая сопротивления со стороны Лиссы. Заметив взгляд Конана девушка отвернулась, демонстративно громко рассмеявшись в ответ на скабрезную шутку черного. При этом она почти склонила голову к его голове, чуть ли не коснувшись губами полных губ негра.

— Пойду, проветрюсь, — бросил Конан, рывком поднимаясь и выходя из круга костров. Его отсутствия почти никто не заметил — вокруг начались новые танцы, — и только Валерия проводила его неодобрительным взглядом. Сам Конан не глядя шел в лес, обуреваемый множеством противоречивых чувств. Он, многократно водивший в бой чернокожих, деливший с ними еду, добычу и кров, до сих пор не мог спокойно смотреть на негра лапающего белую девушку. Особенно не укладывалось в его голове, что это происходит с полного согласия и даже поощрения Лиссы. Сейчас он даже не мог понять, что им владеет сейчас в большей степени: оскорбленная гордость, расовый инстинкт или банальная ревность.

Джунгли перед ним расступились, открыв гряду невысоких скал, на которые Конан, в избытке чувств забрался чуть ли ни с разбегу. Перед ним простерлось море шелестящих ветвей — бескрайние джунгли, где-то далеко на юге прерываемые блестящей лентой Заркхебы. Он оглянулся — позади слышался шум празднества, мерцали огни и блестела океанская гладь.

— Она глупая девчонка, — послышался из-за спины Конана негромкий голос и, обернувшись он увидел Н'кону, — молодая и глупая, не понимающая как устроен мир.

— Как устроен ИХ мир, она понимает, — процедил Конан, — а до нашего ей нет дела. Как и мне до нее.

— Не обманывай сам себя, Амра, — усмехнулся колдун, — и тем более, не пытайся обмануть богов.

— Какое дело твоим богам до нее и меня? — Конан посмотрел в непроницаемые глаза старика, еще более черные, чем окружившая их ночь.

— Если им было угодно свести вас в тех джунглях и вывести оттуда — значит дело есть. А значит, ты скажешь еще свою роль в судьбах мира. И она тоже.

— Какого из миров? — произнес Конан, — ее или нашего.

— Это уже неважно, — произнес колдун, — теперь этот мир един.

Конан недоуменно посмотрел на Н'кону, но его лицо оставалось невозмутимым. Передернув плечами, Конан вновь посмотрел на юг и вдруг замер, пристально вглядываясь во тьму.

Над Заркхебой, медленно и неумолимо, как смерть летела крылатая тень. Несмотря на расстояние он узнал ее — черную, призрачную, зловещую, Существо, похожее на крылатую обезьяну, с полыхающими красными глазами, пронеслось над джунглями и Конан невольно похолодел, когда увидел огромную рану внизу живота и болтающиеся внутренности. Конан смотрел на призрак, пока тот не растворился в ночи, потом перевел взгляд на колдуна.

— Время приходит белый человек, — сказал Н'кона, — древняя магия просыпается по обе стороны миров и призраки прошлого поднимаются из Царства Теней, чтобы возвестить неизбежное. Поторопись, Амра или будет поздно.

Обратно Конан почти бежал: трагедия почти двадцатилетней давности накладывались на события совсем недавних дней, порождая в его голове дикую фантасмагорию дурных предчувствий и первобытных страхов. Уже почти подойдя к месту стоянки, он услышал громкий шорох в кустах справа от него. Киммериец чуть было не рубанул наугад мечом — только раздавшийся оттуда протяжный стон удержал его руку от смертельного удара.

Он раздвинул заросли и громко выругался: под сенью пальмы, ритмично двигались три мускулистых черных тела. Одно из них принадлежало Зангобалу, два других — освобожденным Конаном пиратам. Все трое отличались высоким ростом, так что Конан даже не сразу заметил меж них стройное белое тело. Стоя на четвереньках, Лисса, ритмично раскачиваясь, принимала черную плоть сразу во все свои отверстия. Конан поймал замутненный похотью взгляд и почувствовал, как у него застучало в висках, а глаза заволокла кровавая пелена бешенства.

— Какого черта, варвар? — обернулся Зангобал, — иди к своей…

Мощный удар в челюсть прервал эту тираду и черный великан рухнул словно бык на бойне. Оставшиеся два пирата, в мгновение ока растворились в кустах. Конан посмотрел на девушку все еще стоявшую на четвереньках и ярость в его глазах сменилась брезгливостью почти сразу перешедшую в жалость. Он молча протянул руку, но Лисса, надрывно всхлипнув, напролом кинулась через заросли, прижимая к груди разорванное одеяние.

Полуобнаженная девушка почти выбежала из зарослей, когда перед ней вдруг выросла гибкая фигура с развевающимися золотыми волосами. Сильные пальцы ухватили Лиссу за горло и с размаху приложили ее о ствол ближайшей пальмы. Лисса попыталась выхватить кинжал, но противник ударил ее кисть о дерево и клинок выпал из разжавшихся пальцев.

— Послушай, маленькая шлюшка, — прошипела Валерия, — мне плевать, с кем и как ты трахаешься, пока тебе не вздумается разлагать мою команду. Может ваши черные и другие, но мои люди — настоящие дикари. Они привыкли мыслить крайностями: белый человек для них или бог или мясо, середины тут не бывает. И ты делаешь все, чтобы попасть во вторую категорию: сначала они увидят в тебе шлюху, а потом — закуску!

Последние слова она чуть ли не выплюнула в лицо Лиссе, стараясь, чтобы до нее как следует, дошел смысл ее слов. И у нее получилось: лицо девушки, только что полыхавшее яростью, вдруг скривилось, на глазах заблестели слезы и Лисса, всхлипнув, обмякла в руках Валерии. Пиратка вдруг устыдилась своей жесткости и, убрав руку с горла, осторожно погладила ее по волосам.

— Ладно, не реви, — сказала она, — скоро ты вернешься в свои края и сможешь вести себя как заблагорассудиться. А насчет Конана — тут, я скажу, ты ведешь себя неправильно. И дело не в его чувствах, а в том, что ты, ведя себя так подрываешь его союз с Дарреном Пайком. А для меня он прежде всего напарник, ревновать его ко мне нет смысла. Я не рождена для семейной жизни, да и он тоже, если честно. Ну, хватит, плакать, пойдем к костру.

Она осторожно вытерла слезы с глаз Лиссы, когда та внезапно обхватила ее лицо руками и порывисто прильнула к губам ошеломленной Валерии. Умелый язычок лиссенийки сплелся с языком аквилонки и та, с изумлением поняла, что отвечает на этот страстный поцелуй.

— Эй, перестань, — наконец отстранилась Валерия, — помешалась, что ли от страха?

— Такая сильная, — обиженно произнесла Лисса, — но такая глупая. Как ты поняла, что дело не в Конане, вернее не только в нем? Вы такие…непохожие на всех и меня тянет к вам обоим.

Тонкие, но сильные руки обвили шею Валерии и синие глаза встретились с лиловыми.

— Последний раз женщина хотел поцеловать меня десять лет назад, — сказала аквилонка.

— И что с ней стало? — лукаво поинтересовалась Лисса.

— Я вонзила кинжал ей в спину.

— Наверное, она делала это хуже, чем я, — рассмеялась Лисса и на этот раз Валерия не стала отстраняться, когда их губы вновь сплелись в поцелуе.

Конан вышел к все еще веселившемуся сборищу — за шумной попойкой никто не услышал недавней потасовки. Два чернокожих пирата, бывших с Лиссой, уже сидели возле костров, но Зангобала нигде не было: видно, он все еще валялся без сознания.

— Приволоки его сюда, — хмуро буркнул киммериец одному из пиратов, — пока его не нашел зверь.

— Хорошо, — негр кивнул и хотел нырнуть в заросли, но Конан придержал его.

— Где белая госпожа?

— У себя в хижине.

Подойдя к хижине Валерии, Конан отодвинул циновку и негромко позвал.

— Ты здесь?

— Не так громко, — послышался негромкий смешок, — входи быстрее.

— Надо поговорить, — сказал Конан, заходя внутрь.

— Не сейчас, — Валерия встала во весь рост и Конан невольно замер, когда пробивавшийся сквозь небольшое окошко свет, высветил ее обнаженное тело, — иди ко мне.

Она протянула руку, увлекая Конана за собой и тот, невольно поддавшись ее напору, скользнул вслед за ней на ложе, одновременно скидывая одежду. Его руки стиснули гибкое тело и Валерия со стоном подалась ему навстречу, жадно целуя, почти кусая его губы. Ее ногти впились в его спину, чертя красные узоры, сильные ноги обхватили талию киммерийца….и в этот момент он почувствовал, как нежные руки легли ему на плечи и еще чьи-то губы коснулись его шеи.

— Что за… — дернулся Конан, но Валерия удержала его за руки.

— Мы решили, что это лучше решение наших проблем, — шепнула ему на ухо Лисса.

Конан еще пытался прийти в себя, когда Валерия подалась вперед бедрами, впуская в себя затвердевшую плоть и киммериец, сдался, на милость двух сладострастных любовниц. Раз за разом овладевая Валерией, он чувствовал какк Лисса целует ему спину, спускается все ниже. Запах возбужденной женской плоти щекотал его ноздри и Конан, возбужденный умелыми ласками, оросил своим семенем лоно Валерии. Вскоре после этого обе женщины, смеясь и перемигиваясь, уложили его на спину. Нежные женские губы ласкали его грудь и шею, тогда как другие, щекоча кожу быстрыми поцелуями, спускались вниз по животу. Конан почувствовал, как юркие маленькие язычки вылизывали каждый уголок его тела, как его ствол погружается то в один, то в другой горячий и влажный рот. Не выдержав, Конан разом привлек к себе обеих женщин и все трое погрузились в сладострастное безумие разбушевавшейся плоти.

Уже позже Конан, расслабленно лежал на ложе из шкур, тогда как с обеих сторон к нему прильнули две обнаженные удовлетворенные женщины. Никто из них не произнес ни слова, да уже и не нужно было слов — взгляды Валерии и Лиссы, устремленные друг на друга и на принадлежащего теперь им обеим мужчину были достаточно красноречивы.

И всю эту идиллическую умиротворенность нарушил оглушительный рев, раздавшийся снаружи и вслед за этим — испуганные взбудораженные крики.

— Что это? — подкинулась Валерия и в ответ раздался испуганный шепот Лиссы.

— Виверна!

Громкий рык повторился и Конан, одеваясь на ходу, выскочил из хижины, подхватывая лежавший у входа меч. На месте недавней пирушки царил полный хаос: костры и жаровни были разбросаны по всему берегу, и, меж полыхавшего пламени, метались, потрясая копьями чернокожие. Вот один из них, полуобнаженный черный гигант, со всех ног кинулся к лодкам, что-то крича, на незнакомом языке. Конан признал в беглеце Зангобала, но сделать ничего не успел: ночная тьма над головой летнийца вдруг пришла в движение, ужасающей крылатой тенью скользнув над головой чернокожего. Блеснули красные глаза, послышался мерзкий хруст и черная тварь вновь взмыла в небо, на миг, заслонив собой звезды. Застывший на месте труп покачнулся и тяжело рухнул, заливая песок кровью, толчками выплескивающейся из обрубка шеи.

Вслед за Конаном из хижины выбежали и обе женщины, причем Валерия держала в руке меч.

— Где твоя сабля?! — крикнул Конан Лиссе.

— Там! — она махнула рукой в сторону джунглей.

— Кости Крома! — в сердцах крикнул варвар, — спрячься в хижине!

Над их головами мелькнула очередная тень и Конан с Валерией рухнули ничком, причем Валерия еще и успела ухватить за плечо Лиссу, швырнув ее на песок. Послышался громкий треск и хлипкая хижина рассыпалась, когда на нее обрушилось огромное тело. Конан с изумлением рассматривал промахнувшуюся безобразную тварь, выбирающуюся из обломков. Гибкое тело, не менее двадцати футов в длину, покрывала черная чешуя, огромные лапы оканчивались острыми когтями, а в пасти блестели огромные клыки. Холодные глаза будто светились в ночном мраке, когда чудовище, сжавшись, будто змея перед броском, вдруг подалось вперед. Конан едва успел отскочить, рубанув мечом по безобразной морде. Меч оставил только неглубокую рану на черной броне тенекрыла, но чудовище все же отшатнулось со злобным шипением.

— Беги к лодке, — крикнул Конан, не оглядываясь, — давай Лисса, задуши тебя Сет.

Позади послышался топот ног и тварь, среагировав на убегающую жертву, попыталось кинуться за ней. Подскочившая Валерия, что было силы, ударила по кости, соединившей крыло и предплечье и чудовище повернулось к ней, распахнув зубастую пасть. В следующий миг меч Конана ударил по крылу, взрезая тонкую перепонку. Вонючая кровь виверны плеснула ему в лицо и длинный змеиный хвост с силой хлестнул Конана, сбивая его с ног. Прокатившийся по песку Конан, поднялся, пошатываясь и стиснув зубы: через все его тело тянулся огромный кровоподтек. Превозмогая боль, он подхватил с земли брошенное кем-то копье и с силой метнул его в черную тварь, наседавшую на с трудом отбивавшуюся Валерию. Виверна с злобным шипением развернулась в сторону киммерийца, но на этот раз он был настороже, перескочив через вновь хлестнувший хвост. Блеснула сталь и тварь взвыла, когда меч Конана разом отрубил несколько футов ее хвоста. В тот же миг Валерия, улучшив момент, вогнала меч в горло твари, покрытое мелкой чешуей. Смертельно ранить тенекрыла ей не удалось, но все же виверна с шипением попятилась, раскрывая крылья и пытаясь взлететь. Не давая монстру уйти Конан и Валерия насели на него разом, нанося стремительные удары по кажущимся уязвимым местам и тут же быстро отскакивая от уродливой твари, потерявшей былую проворность из-за потери крови. Вынужденный отбиваться, монстр никак не мог подняться в воздух: то складывая, то вновь расправляя крылья, предоставив воинам возможность бить по уязвимым перепонкам. Однако им все еще не удавалось поразить жизненно важные органы твари, то и дело вынуждавщей воинов отступать перед ее когтями и зубами.

Конан бросил беглый взгляд на остальных и чуть не простонал сквозь зубы. Многие на этом пиршестве носили оружие, но оказались слишком пьяными, чтобы сражаться со столь ужасным врагом. Не меньше трех тенекрылов носились в ночном небе, то и дело низвергаясь на людей, словно черные молнии. Бронзовые и каменные наконечники негритянских копий ломались о черную чешую, а для вооруженных стальным оружием пиратов, крылатые твари оказались слишком проворны и слишком велики: самая меньшая из виверн была, по меньшей мере, на десять футов длинней той, с которой сражались Конан и Валерия, остальные две — и того больше. Но все же, некоторым пиратам удавалось нанести им раны, так что чудовища не рисковали опускаться на землю, предпочитая пикировать сверху, то исчезая, то появляясь в ночном небе.

Конану, наконец, удалось, уклонившись от очередного броска твари, вонзить клинок в его пасть, но виверна, зашипев от боли, резко дернула головой, выдергивая застрявший в ее челюсти меч из рук Конана. Мотая головой, и дергая лапами, тварь, все же сумела вырвать клинок и, распахнув пасть, броситься на обезоруженного Конана. Хлопая огромными крыльями, тварь уже нависла над Конаном, но вдруг, позади раздался дикий крик и белая гибкая фигурка, выскользнув из-за плеча Конана, со всех сил вонзила клинок в чешуйчатый лоб. Сабля с треском сломалась, о крепчайшую чешую, но и на лбу твари появилась глубокая рана и виверна с шипением отпрянула назад. В следующий момент, опомнившаяся Валерия, отбежав к своей лодке, подхватила длинное копье и швырнула его Конану. Тот поймал копье на лету и со всех сил всадил его прямо в распахнутую пасть, проталкивая копье все глубже в мягкие внутренности виверны. Потом огромные челюсти захлопнулись, перекусив древко, почти у самых рук Конана и тварь забилась на песке в предсмертных судорогах, пока огромные крылья, хлопнув последний раз, бессильно опали. Глаза твари подернулись пленкой, пока из них стремительно уходила жизнь.

Валерия, вся покрытая кровью виверны, посмотрела на Конана и Лиссу.

— Ну что, варвар? — насмешливо спросила она, — все же легче чем у стен Ксухотла. Даже Яблок Деркето не пона…

Слишком поздно они услышали зловещий свист рассекаемого воздуха, слишком поздно издал Конан свой предостерегающий крик, когда черное чудовище, словно соткавшись из ночного мрака, вылетело со стороны моря. Валерия издала отчаянный крик, когда огромные зубы разом прокусили ее тело, с хрустом ломая кости. Тварь взмыла в воздух и единственное, что успела сделать Валерия — вогнать меч в глазницу чудовища, все еще удерживаемый ею меч. Раздался ужасающий вой и тварь, нелепо взмахнув крыльями, рухнула на песок — клинок дошел ей до мозга.

Подбежав, Конан и Лисса увидели, что все кончено: зубы чудовища намертво впились в тело Валерии, пронзив его насквозь. Было удивительно, что она еще жива.

— Никто ведь…не собирался жить вечно, — пиратка попыталась рассмеяться, но из ее рта выплеснулась кровь, — помоги…ей.

Ее рука из последних сил вскинулась, указав на Лиссу и бессильно опала. Лисса рыдая навзрыд, уткнулась в плечо Конана, с суровым лицом, рассматривающим погибшую подругу. Перед его глазами мелькали картины из прошлого: бескрайний зеленый лес, Залы Мертвых Ксухотла, освещенные окаменевшими глазами у Золотых Змей, кровавая бойня внутри города, алтарь колдуньи Тасцелы, исполинский дракон, напавший на путников у стен проклятого города. Все это прошла вместе с ним Валерия из Красного Братства: прошла, чтобы через много лет погибнуть на Черному Берегу, от зубов уродливой твари из иномирья.

— Кто-то заплатит за это, — сквозь зубы проговорил Конан и Лисса невольно содрогнулась от того, каким стало его лицо в этот миг.

Конан перевел взгляд на поле боя. Оба тенекрыла валялись на земле: один, еще живой, злобно скалил клыки на боявшихся подойти людей, но израненный до такой степени, что не мог двинуться с места. Второй же, имевший только незначительные царапины на чешуйчатой шкуре, был несомненно мертв: у раскрытой пасти уже вились трупные мухи. Огромные когти и зубы густо покрывала кровь, а под могучими лапами лежало истерзанное нечто, в чем Конан только с большим трудом опознал тело чернокожей амазонки.

— От чего он издох? — спросила Лисса. Конан не ответив, подошел поближе и увидел нечто, что раньше ускользало от его взора: костяную иглу, торчащую из десны твари. Он присел и заметил темный налет, густо покрывавший иглу. Перевел взгляд на растерзанную девушку: державшаяся лишь на нитке сухожилий кисть еще сжимала небольшую деревянную трубку.

— Это отравленные стрелы, — произнес Конан, — многие племена используют их для охоты. Видимо, эта девушка успела пустить отравленную стрелу в пасть чудовища, когда оно схватило ее. Но я знаю только один яд, способный убить подобных тварей.

— Яблоки Ойи, — сказала подошедшая Йененга, — богини войны, любви и смерти, которую на севере именуют Деркето. Ты ведь знаешь ее силу, Амра и Белая Пантера тоже знала ее, — она кивнула в сторону мертвой Валерии.

— Да, — пробормотал Конан, — знали. Твой народ умеет готовить яды из таких плодов?

— Мой народ знает много о самых разных ядах, — усмехнулась амазонка, — Ойя открывается нам в ядовитых травах и плодах, в деревьях пожирающих человеческую плоть и в грибах, что даруют нам видения богов и духов. И да, мы знаем как обращаться с яблоками Ойи-Деркето.

— Хорошо, — кивнул Конан, — тогда найди еще таких яблок. Сдается мне, они нам еще понадобятся.