Глава двенадцатая

Все лето рубиться на даче с отцом – это, конечно, похвально. Но, наверное, стоило предупредить Алену о том, что у меня спортивный разряд по настольному теннису.

Проиграв третью партию подряд, Грохольская, в очередной раз нырнувшая за шариком, выглянула из-под стола:

– Капец! Димчик, сдаюсь! Кто знал, что ты такой монстр?

Я рассмеялся.

– Ну что? С тебя желание?

Алена подошла ближе и взяла из моих рук ракетку. На секунду наши пальцы столкнулись. Забавно, столько раз мы уже держались за руки, а тут Грохольская резко отдернула ладошку. Словно ее ударило током.

– Желание! – кивнула она, с подозрением поглядывая на меня. – Но чтобы никаких пошлостей!

Пошлостей? Кажется, она начала догадываться, что я вовсе не тот «чудиковище», за которого меня принимала. Что ж, это даже к лучшему.

– Конечно, никаких! – быстро проговорил я.

В моей голове уже созрел план. Хотелось провернуть то, о чем так давно мечтал. До этого никто бы не поддержал мою мальчишескую глупую идею. А одному – скучно. Но почему-то в Грохольской я не сомневался. Она такая же, как я… Ярик бы сейчас сказал: «Отбитые на всю голову!»

– Ален, подожди здесь! Мне нужно ненадолго отлучиться!

Сделав все, что задумывал, я вернулся к Алене, которая стояла на прежнем месте, выглядывая меня.

– Что так долго! – недовольно произнесла девушка. – Все в порядке?

– Ага! Поужинаем? – предложил я. – Раз уж мы тут…

Алена согласилась. Я думал, она, как все девчонки, остановит свой выбор на каком-нибудь салатике. Но после трех партий настольного тенниса у нее, видимо, здорово разыгрался аппетит.

Девушка начала загибать пальцы:

– Острые стрипсы! Молочный коктейль! О, вижу, здесь можно купить фраппучино! Тогда мне его…

В общем, за свободный столик мы уселись с полными подносами разной не самой полезной еды.

– Ужин должен быть легким! – сказала Алена, уплетая картошку фри.

– Кому и что мы должны? – спросил я.

– Тоже верно, Димчик! Один раз живем!

После «легкого» ужина я достал из пакета две запечатанные зубные щетки и два тюбика с мятной трехцветной пастой. Все это я успел купить в супермаркете на первом этаже торгового комплекса.

– Что это? – удивилась Алена, принимая из моих рук одну из щеток.

– Если захочешь почистить зубы перед сном… – глупо проговорил я.

– Ты шутишь?

– Я никогда не шучу, – серьезно сказал я, поглядев на наручные часы. – Ты просто исполняешь мое желание! И у нас не так много времени, поторопись!

Алена пожала плечами и забрала из моих рук еще и тюбик с пастой. Причем с таким невозмутимым видом, будто я предложил ей съесть конфетку, а не почистить зубы в общественном месте.

После «вечерних процедур» мы, взявшись за руки, свернули в большой мебельный магазин.

Несмотря на поздний час, народу было много. Казалось, никто не слышал громких предупреждений администратора о скором закрытии. Мы с Аленой быстрым шагом направились в отдел со шкафами.

– Будем ночевать здесь? – деловито поинтересовалась Грохольская, похлопав по одному из огромных шифоньеров.

– Не думаю, – ответил я, оглядываясь. – Здесь не очень удобно. К тому же перед закрытием охранники в первую очередь проверяют шкафы.

У Алены вытянулось лицо.

– До последнего думала, что ты меня все-таки разводишь! Так ты серьезно? Если нас арестуют, мама откажется носить мне передачки! – сердито проговорила девушка. – Потому что это глупое какое-то преступление!

– Предлагаешь ограбить ювелирку? – спросил я. – Вроде посолиднее правонарушение будет…

– Перестань паясничать, Димуся! – воинственно скрестила руки на груди Грохольская.

На горизонте замаячил охранник.

– Как тебе этот? – кивнул я на один из шкафов-купе.

– Может, лучше перейдем в отдел с диванами? – предложила Алена.

Мы миновали несколько выставочных стендов с кухнями и быстрым шагом направились к мягкой мебели.

– Серьезно, где мы тут спрячемся? – зашипела мне в ухо Грохольская.

Я молча продолжал оглядываться. По громкой связи сообщили, что через пятнадцать минут магазин закрывается. Я остановился у огромной кровати, а затем уселся на нее.

– Такая прыгучая! – удивился я.

– Ну-ка! – заинтересовалась Алена, плюхнувшись рядом. Мы как два попрыгунчика несинхронно закачались на матрасе.

– Тестируете, голубчики? – обратился к нам задорный дядечка с усами. – Дело, конечно, молодое, лихое…

– Угу, – глухо отозвался я.

Алена смутилась и тут же вскочила.

– Все, Дим! Это совсем не смешно! Пойдем отсюда? Магазин скоро закроется…

– Но ты проспорила! – возразил я.

Воспользовавшись Алениным замешательством, я сполз вниз, лег на пол и закатился под высокую кровать. Не забыв прихватить с собой бумажный пакет с толстовкой Ярика.

– Чудик! Убью тебя! – донесся сверху голос Алены. – Вылезай давай! У тебя точно детство в одном месте разыгралось…

– Брось! Это весело! – возразил я. Из-под свисающего с кровати пледа виднелись стройные щиколотки Грохольской. – Симпатичные туфельки!

– Спасибо! – недовольно буркнула девушка.

– Это тоже не кожзам?

– Отнюдь!

Ну что же, Алена не оценила мой юношеский порыв. Я уже хотел выбраться, перевернулся на живот, привстал на локти… и столкнулся лбом с Грохольской.

– Двигайся! – зашипела она. В полумраке ее зеленые глаза блестели, как у кошки. – Там охранник идет! А я стою сама с собой ругаюсь… Как городская сумасшедшая!

Теперь мы лежали на спине, упершись взглядами в деревянное дно кровати.

– Поверить не могу! – прошептала Алена. – Что мы делаем?

– Прячемся под кроватью!

– А мне ведь почти двадцать лет! – доверительно сообщила Алена.

– Мудрый возраст.

– А тебе, похоже, лет девять… – продолжила ворчать девушка.

– Ну же, Грохольская! Помоги человеку исполнить мечту всей жизни.

– Это такой детский сад, Чу!

– Чу? – переспросил я.

– Производное от «чудика», – смутилась Алена.

– А-а-а…

На некоторое время мы замолчали.

– Кстати, под кроватью довольно чисто… – не выдержав тишины, прошептала Алена. – Вот придет уборщица после закрытия и шваброй нас отсюда погонит…

– Уборщица сюда приходит рано утром, до открытия магазина, – сказал я.

– А ты откуда знаешь?

Знаю. Этот магазин принадлежит моему отцу. И даже если нас поймают, ничего не будет. Я знаю все: когда уходит персонал, в какое время делает обход охранник, какие камеры оставляют включенными на ночь… Но Алене ведь об этом знать необязательно? Тем не менее ее возбужденное состояние, страх, что нас могут поймать, передались и мне.

На вопрос Грохольской отвечать не пришлось: к кровати кто-то подошел. Мужские ноги в плетеных коричневых сандалиях и красных в белую полоску носках.

– Лизавета, посмотри! – донесся до нас веселый голос. – Молодые люди тестировали вот эту кровать! Не кровать – настоящий аэродром! Они-то знают толк в развлечениях…

Мы с Аленой переглянулись. Я едва сдержал смех, а Алена нахмурилась.

– Это тот самый дядечка, – шепотом начал я, – с большими усами…

– Я бы этому дядечке с большими ушами… – сердито зашипела в ответ Грохольская, – уши бы…

– Эдуард! Она такая огромная! – раздался женский голос, и тут же рядом с плетеными сандалиями оказалась пара женских туфелек. – И мягкая… а нам нужен твердый ортопедический матрас! У тебя остеохондроз!

Тут Эдуард решил протестировать кровать.

– Матрас поменять можно, – пропыхтел он, сбрасывая туфли. Оставшись в одних красно-белых полосатых носках, мужчина задвинул ногой свои сандалии под кровать. Алене пришлось подвинуться.

– О господи… – пропыхтела она, прижимаясь ко мне. – Такое бывает только со мной!

– Чш-ш-ш! – зашипел я, сдержать смех становилось все труднее.

– Кровать просто супер! – доложил усатый Эдуард. – Мягонькая, просторная! Лизавета, ложись тоже!

– Да как-то неудобно, Эдь…

Появилась третья пара ног. На сей раз администратор магазина.

– Вас заинтересовала эта кровать? – спросил он.

– Присматриваемся! – лениво отозвался усач.

– Хотел предупредить, что мы закрываемся, но если вы решите ее брать, то, конечно, оформим…

– Мы еще подумаем! – сказала женщина.

– Приходите завтра с утра? – предложил администратор.

– А скидку сделаете? – спросил усатый.

– Я ща чихну! – взмолилась Алена. Ее лицо было совсем близко. – Убрал бы он отсюда скорее свои запашистые калоши!

Будто услышав ее, администратор пообещал усатому и его жене большую скидку. Мужчина все той же полосатой ногой нащупал башмаки и выгреб из-под кровати.

Когда потенциальные покупатели и сотрудник магазина ушли, Грохольская с облегчением выдохнула и отодвинулась. Признаться, я испытал разочарование. Было приятно и волнующе ощущать Аленину близость.

Вскоре голоса стали затихать. Во всех залах потушили основной свет. Под нашей кроватью было совсем темно.

– Все ушли? – оживилась Алена. – Спина затекла…

– Тс-с. – Я прислушался. – Судя по всему, да. Погоди! Проверю!

Просторный зал был пуст. Многочисленные диваны, кровати и кресла отбрасывали длинные черные тени. Я выполз наружу и протянул руку Алене.

– Вылезай! Тут никого!

Грохольская выбралась из-под кровати, поднялась на ноги и одернула платье.

– Ох, все-таки не мое! – вздохнула она. – А, жаль… такое красивое!

– Ты о чем? – спросил я.

Алена сердито посмотрела на меня и молча прыгнула на кровать, под которой мы прятались. Затем достала телефон и начала быстро писать кому-то сообщение.

– Маме? – кивнул я на смартфон.

– Ага, пишу ей: «Суши сухари!» – буркнула Алена.

Я присел рядом с девушкой.

– Не жди меня, мама, хорошего сына… – задумчиво пропел я, глядя через панорамное окно на темное грозовое небо. Отсюда открывался вид на парковку. «Весна» – мигала огромная неоновая вывеска.

– Очень смешно, очень, – отозвалась Грохольская. – И что за интерес – остаться на ночь в мебельном?

– Ты бы предпочла продуктовый? – невинно спросил я. – Колбасный отдел…

– Я бы предпочла остаться дома!

– Не думал, что ты такая скучная, Грохольская! А я на тебя возлагал такие надежды…

– Я скучная? – оскорбилась Алена. Она казалась такой возмущенной, будто я уличил ее в чем-то непотребном. – Это я-то скучная?

– Ну… да! А кто? Я, что ли?

В меня тут же полетела одна из подушек. Я рассмеялся:

– Тише-тише, Грохольская! Нас могут услышать! В комплексе осталась охрана…

– Ты даже не представляешь, насколько я могу быть веселой! – воинственно произнесла Алена, хватаясь за следующую подушку.

– Ален, я серьезно!..

Но Грохольская разошлась не на шутку. Вскочила на ноги и грозно нависла надо мной с подушкой в руках. В магазине было тихо. Несмотря на выключенные лампы, я все отлично видел: из окна лился свет.

– Молись, чудик! Твои денечки сочтены! – прошептала Алена.

Я приложил палец к губам, и Грохольская тут же бухнулась рядом со мной на колени. Подула на непослушную темную прядь, упавшую на глаза.

– Там вроде мелькнул свет от фонарика, – неопределенно кивнул я в сторону, с самым серьезным видом глядя на Алену.

– Дим, если у нас будут серьезные неприятности, я из тебя котлетку сделаю!

Мы просидели молча пару минут. Больше я не смог сдерживаться и рассмеялся. Алена недоуменно посмотрела на меня:

– Ты меня развел? Ты! Развел! Поверить не могу! – Грохольская начала мутузить меня подушкой. – Как! Тебе! Не! Стыдно!

– Ай! Перестань! Алена!

Я перехватил руку девушки с занесенной над моей головой подушкой. Некоторое время мы в шутку боролись. Отобрав подушку, я навис над девушкой. Алена во все глаза смотрела на меня. Кажется, самое подходящее время для поцелуя – наши лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. Но неожиданно для себя я сдрейфил. Впервые в жизни. Даже на своем самом первом свидании с девчонкой несколько лет назад я вел себя в сотню раз смелее. А тут вдруг решил, что смогу спугнуть Алену.

– А можно прогуляться по магазину? – хриплым голосом спросила Грохольская.

– Ммм… да! – сказал я, отпуская девушку. – Почему нет?

Алена осторожно поднялась с кровати. Я сел и устало потер переносицу.

– Только держись подальше от входа, – сказал я. – Чтоб охрана в случае чего не засекла. И близко к отделу сантехники не подходи… Там камеры работают.

– Унитазы – последнее, чем я хочу сейчас полюбоваться, – хмыкнула она.

Я подошел к окну. Ветер гнул высаженные вдоль торгового комплекса молодые деревья. Из-за туч совсем не было видно звезд. Вдалеке сверкнула молния.

Вернувшись, Алена вновь уселась на кровать.

– Большой магазин, – сказала она, зевнув. – Мне понравился отдел с посудой… А вообще тут довольно жутко.

Я подошел к кровати, разулся и лег. Алена тоже легла. Мы вдвоем уставились в окно.

– Скоро будет гроза, – сказал я. – Здесь не слышно, как гремит, но пару раз уже сверкнуло.

– Кайф! – кивнула Алена.

– Наверное, – усмехнулся я, искоса поглядывая на профиль девушки. Затем перевел взгляд на ноги Грохольской. Она это заметила и тут же одернула подол. Я отчего-то вспомнил, что Алена люто ненавидит каблуки, но почему-то их носит… В «конверсах» она ощущала себя комфортно. А еще Грохольская, кажется, что-то говорила о платьях…

– Почему ты решила, что платья – это не твое? – спросил я. Алена с интересом покосилась на меня. Она явно не ожидала вопроса. – Они тебе очень идут.

– Ты так считаешь? – спросила Алена. Я кивнул. За окном вновь сверкнула молния. В окно заскребли первые капли дождя. – Не знаю, кажется, это просто не мое. Да мне много чего не идет.

Она серьезно? Алена очень красивая… Даже не думал, что она может сомневаться в этом.

– Отбрось все заморочки, – поморщился я.

Девушка вновь внимательно посмотрела на меня.

– И все-таки очень странно, что ты… такой.

– Какой? – удивился я, совсем позабыв про образ «чудиковища»…

– Ну да! – кивнула Алена, и я догадался, что именно это она и имела в виду. – Несмотря на твой прежний вид… То, как ты так мыслишь… И ты не обращаешь внимания на насмешки других… Я так не смогла бы, наверное. Говоришь, отбросить заморочки? У меня их слишком много! Я бываю трусливой, неуверенной в себе, жалостливой, сумасбродной… боюсь перемен. В общем, достаточно минусов.

– Знаешь, что? По секрету…

Я поманил Грохольскую пальцем. Та, заинтересовавшись, придвинулась ближе.

– Никогда не перечисляй парням свои заморочки. И не называй это минусами. – Наклонился и шепнул в ухо: – Все, что ты называешь минусами, делает тебя особенной.

Алена смутилась:

– Димчик, ты, конечно, загнул! Рассуждаешь так, будто у самого нет отрицательных качеств!

Глядя в темный потолок, который на мгновение осветило вспышкой молнии, я искренне пожал плечами.

– Конечно, есть. Например, оставлять по всей квартире чашки с недопитым чаем…

– Ты серьезно? – рассердившись, Алена толкнула меня локтем в бок. – Я думала, ты будешь со мной откровенен…

Я рассмеялся:

– Моя мама считает, что это весомый минус! И поставь, пожалуйста, будильник на шесть часов. В это время уже придет кое-кто из персонала. Они тут ранние пташки. Нам нужно будет сменить локацию, а потом незаметно покинуть магазин…

– Слушаюсь и повинуюсь, важная птица! – проворчала Алена, доставая телефон. Затем взбила подушку и вновь одернула платье.

За окном хлынул ливень, капли громко забарабанили по толстому стеклу.

Алена на некоторое время закрыла глаза. Я думал, она уснула, но девушка стала тихонько декламировать:

– Ну… а дальше? – заинтересованно спросил я, улыбаясь.

– Дальше пока не придумала… – проворчала Грохольская, отворачиваясь. – Я тебе не генератор рифм! Запомни, на чем я там остановилась…

– Что ты с меня фигеешь, – подсказал я. – Мне, кстати, очень приятно!

– Угу, – сонно проговорила Алена. – Видишь, у меня есть еще и плюсы… Я на ходу могу сочинить стишки о чем угодно!

Я усмехнулся:

– О плюсах ты тоже могла не рассказывать… Я их и так в тебе вижу. Одни твои сплошные плюсы.

Алена молчала.

– Грохольская, ты спишь?

Ответом было мерное сопение «феи». Я же еще долго ворочался – близость Алены не давала мне заснуть. Дождь стучался в окно, неоновая вывеска мигала, молнии разрывали черное небо пополам.

Уже засыпая, я почувствовал прикосновение. Во сне Алена подкатилась ближе и положила ладонь мне на грудь. Я нащупал руку девушки и, не открывая глаз, притянул ее пальцы к своим губам. Грохольская что-то сердито буркнула себе под нос. Я рассмеялся.

Так и уснул, сжимая ее ладонь.

– Ди-им? Димка! – зашипела мне в ухо Грохольская. – Будильник прозвенел… Ну ты и дрыхнешь!

Я открыл глаза. Было совсем светло. Мы лежали на огромной кровати посередине пустого магазина. Вскоре послышались приглушенные голоса.

Алена вздрогнула, вскочила и вновь полезла под кровать.

– Куда ты? – зашипел я, хватая ее за руку.

– Не знаю! Испугалась! А куда теперь? Ох, нас засекут…

– Не засекут! Не дрейфь!

Я схватил свой пакет, и мы тихонько пробрались к секции шкафов. Голоса стали громче. Сотрудники магазина шли в подсобное помещение.

– Сейчас они пройдут и бежим! – дал я Алене указание. Девушка быстро закивала.

Словно два шпиона, перебегая от одного шкафа к другому, нагибаясь у невысоких тумб, мы пробрались к выходу. Комплекс в это время был безлюдный. Никто из охранников нам по пути не попался. Я взял Алену за руку и повел ее к служебному входу.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила девушка, когда мы миновали темный коридор.

Я пожал плечами. Выйдя на улицу, вдохнул свежий грозовой воздух.

– Ура! Свобода! – проговорила Алена, потягиваясь. Проходившая мимо женщина с подозрением взглянула на нее.

Мы двинулись в противоположную от торгового комплекса сторону, перепрыгивая через огромные лужи.

– Неплохой ночью дождичек, видимо, прошел! – сказала Алена.

– Ты не слышала, какая гроза была?

– Если честно, я быстро вырубилась из-за стресса, – улыбнулась Алена и поежилась. Я достал из пакета толстовку Ярика.

– Держи! Пусть она не очень симпатичная, зато мягкая и теплая.

– Спасибо!

Толстовка доставала ей до колен. Алена еще и капюшон на голову натянула. И сейчас походила на маленького сонного гномика.

Мы шли по притихшему утреннему городу вдоль пустых трамвайных путей.

– Жаль, кофе еще нигде не купить, – проговорил я, сдерживая зевок.

– Через час уже такая движуха начнется, – усмехнулась Алена.

– В какую тебе сторону? – спросил я.

Алена замялась, потом назвала адрес.

– Вот как, – удивленно откликнулся я. Как оказалось, мы… соседи.

– Что-то не так?

– Я тебя, пожалуй, провожу!

– Хорошо… – как-то растерянно отозвалась Грохольская.

В этот момент за нашими спинами дал трель первый утренний трамвай.

В вагоне мы были одни, если не считать сердитого невыспавшегося кондуктора. Сидели друг напротив друга и время от времени переглядывались. Каждый раз, когда наши глаза встречались, мы улыбались, словно заговорщики. Теперь у нас была общая сумасшедшая тайна – нас закрыли в магазине на целую ночь…

Было странно провожать Грохольскую практически до своего дома. Почему я раньше ее здесь не видел? Хотя в этих многоэтажках столько жителей… За пару лет я даже не запомнил, как выглядят мои соседи по лестничной площадке.

Внезапно мне в голову пришла мысль, как я мог так облажаться? Потерять столько времени… Почему мы не встретились раньше? Оказывается, она была так близко. Но почему-то не срослось…

– Э-эм, вот мой подъезд! – Алена остановилась.

– Давно ты здесь живешь? – спросил я.

– Если честно, не очень. – Девушка поморщилась, словно припоминая, когда сюда переехала.

– Хороший район…

– Угу. Только жилье больно дорогое, – вздохнула она. – А ты теперь на трамвай?

– Ммм, да-а… – протянул я. – Да! На трамвай.

Алена стояла у куста сирени, мокрого после дождя. Запах майского прохладного утра дурманил голову. А ведь спустя каких-то пару часов я должен быть на лекциях… Думаю, ничего страшного, если сегодня прогуляю.

– Ой, а толстовка? – всполошилась Алена.

– Оставь ее себе, – улыбнулся я. – У меня новая жизнь, забыла?

– Глядя теперь на тебя, точно забудешь… Хотя, знаешь, несмотря на твой изменившийся внешний вид, внутри ты остался таким же чудиком… Поэтому вряд ли ты сейчас… решишься…

Алена замолчала. Затем сделала шаг и, привстав на цыпочки, чмокнула меня в щеку. Я, не растерявшись, успел поцеловать ее в уголок рта. Возможно, у меня бы получилось продвинуться в этом приятном деле и дальше, но тут пиликнул домофон, и дверь подъезда распахнулась. Алена резко отскочила от меня. На крыльце появилась женщина с двумя неповоротливыми мопсами на поводках. Грохольская в два прыжка оказалась у подъезда.

– Мне пора! – проговорила она, когда собачница отошла на почтительное расстояние. – Созвонимся… ну, или спишемся…

Было заметно, что ее смутил наш скомканный первый поцелуй.

– Конечно, – кивнул я с улыбкой. Утренний легкий ветер трепал волосы. В воздухе по-прежнему вкусно пахло сиренью и грозовым небом.

– Но если в следующий раз ты надумаешь переночевать где-нибудь в морге или на кладбище – я пас! Удали мой номер! – предупредила Алена.

– Конечно! – повторил я, улыбаясь еще шире.

– Ну же, Дим, иди! – поторопила меня девушка. – Ты ведь еще в универ собирался…

Я кивнул на прощанье. Получится ли незаметно пробраться к своему дому? Кажется, Грохольская решила проводить меня взглядом до самой остановки, которая находилась метрах в ста: скамейку под ярким козырьком можно было разглядеть между домов.

Я прошел несколько десятков метров и обернулся. Алена по-прежнему стояла в дверях подъезда и следила за мной. Я помахал ей, она улыбнулась в ответ. И не уходит ведь… Эх, придется идти на остановку и делать вид, что жду трамвая.

Под ярким козырьком меня встретил интеллигентного вида бомж.

– Не угостите сигареткой, сударь? – вежливо поинтересовался он. Его слегка покачивало. Шляпа и слишком теплая для мая куртка промокли насквозь – видимо, под ночной дождь попал.

– Не курю, – сдержанно ответил я.

– И правильно делаете! – закивал бездомный. – Зачем себя травить.

Я пожал плечами. Даже не знаю, почему по-прежнему стоял рядом с этим мужиком и не уходил. Бомж засунул руки в карманы видавших виды брюк и с задумчивым видом стал покачиваться с носков на пятки.

– Вы чувствуете, молодой человек, чем это пахнет? – наконец спросил он.

– Вашим перегаром? – предположил я.

Он усмехнулся и покачал головой.

– Счастьем. Счастье – вот оно, вокруг нас, в мелочах. Прямо в воздухе витает. А люди почему-то его не замечают. Спешат куда-то… Хотят прыгнуть выше головы, чтоб было все, как у всех. А может, и лучше, чем у всех. Но вы-то понимаете, о чем я толкую?

– Понимаю, – серьезно ответил я. Развернулся и пошел в сторону своего дома.

– Молодой человек! – крикнул мне в спину бомж. – А вы, случайно, не Сергей?

Я обернулся:

– Нет, я – Густав!

– А так на одного моего знакомого Сергея похожи…

Я усмехнулся и продолжил путь. По мокрой после ночной грозы траве. Мужчина обознался. Но в остальном он не ошибся. Счастье в воздухе.