— Да, я Славик, тот самый Славик, который поднял листик с нарисованными украшениями и тогда, возле тюрьмы, поклялся найти их. Позже я узнал, что сережка из гарнитура находится в милиции и мне до нее не добраться, но перстень с загадочным названием «Кровь падишаха» не давал покоя. Иногда казалось, что отыскать его невозможно — подумай сама, дядька где-то уронил его, сам не помня где, да еще и в городе с самым многочисленным населением в стране. Однако я не сдавался, и мне повезло. Однажды в парфюмерном магазине я встретил женщину, дорого и модно одетую, которая покупала элитные духи. Я оказался там случайно: хотел сделать матери подарок на Восьмое марта. Когда кроваво-красный рубин, сверкнув в лучах солнца, ослепил меня, я пригляделся к кольцу и понял: это то самое, «Кровь падишаха». Что-то быстро купив, я отправился за женщиной и узнал, где она живет. Ты, наверное, догадалась, что это была твоя бабушка, в ту пору жена крупного военачальника. И я стал думать, как завладеть драгоценностью, но что я мог предпринять? Простой мальчишка против жены генерала? Набросься я на нее в темной парадной или переулке — на следующий день милиция отыскала бы меня. Решиться на убийство я не мог. Тогда по телевизору показывали достаточно фильмов о советской милиции, и раскрываемость была стопроцентной. Простой московский мальчуган, я знал: если решаться на серьезное преступление, нужно совершить его идеально. И пусть говорят, что идеальных убийств не бывает. Это неправда. Бывают тупые убийцы. Однако мое время тогда еще не пришло. И я стал ждать своего часа. История вашей семьи проносилась у меня перед глазами. Сначала арестовали деда, потом умерла бабушка, вы остались одни с матерью, и я решил, что настал прекрасный момент, чтобы вступить в игру. Думаешь, ты действительно понравилась мне тогда, на вечере? Серая мышка, плохо одетая — это не в моем вкусе. Однако кольцо, хранившееся в вашей семье, делало тебя привлекательной — лучше всех других девушек. И я предложил тебе руку и сердце. Однако желаемого не получил.

— Ты спрашивал мою мать о перстне? — спросила Галя с волнением.

— Прямо я не решился задать ей такой вопрос, — признался Слава. — Поинтересовался, почему столь красивая женщина не носит украшения. И она сказала, что все украшения были проданы, когда посадили твоего деда. Вот тогда я совершил страшную ошибку — решил, что вы избавились от перстня.

— И ты развелся со мной, — констатировала она.

Он кивнул:

— Точно. Правда, через пару лет ты любезно исправила мою ошибку и рассказала о кольце.

Галя запустила руки в густые волосы, спадавшие на плечи черным водопадом.

— Боже, какая я дура! — прошептала она. — Как я сразу не догадалась! Единственный человек, который все обо мне знал, — это был ты. Я рассказывала тебе обо всех действиях, которые собираюсь предпринять. И все потому, что верила тебе.

— Это неважно, — бывший муж отмахнулся от ее слов, как от назойливой мухи. — Теперь это уже неважно. Сегодня перстень будет у меня, и ты ничего не сможешь изменить.

Галя инстинктивно прижала к груди сумку:

— Почему ты думаешь, что получишь «Кровь падишаха»?

— Да потому, что со времени убийства ювелира тебе некогда было спрятать его, да и некуда, — пояснил он. — Не могла же ты искать укромные уголки в чужой квартире, куда отправилась сразу после происшествия! Но лучше проверим. Давай сюда сумку…

Девушка лихорадочно соображала, что делать дальше. Нужно тянуть время. Господи, хоть бы Герман нашел ее. Но как он это сделает?

— А потом ты убьешь меня… — тихо проговорила Галя.

Слава радостно кивнул:

— И это будет идеальное убийство.

Девушка вздохнула:

— Может быть, в этот раз у тебя получится.

Он дернулся всем плотным телом, которым всегда так гордился — загорелым, мощным, накачанным:

— Ты хочешь сказать, что до этого у меня не получилось?

— Убивать шефа было верхом глупости, — констатировала она. — И зачем, кстати?

Он осклабился:

— Этот старый жирный боров не позволил бы Татьяне уехать просто так. В последнее время Шлитман стал что-то подозревать и следил за каждым ее шагом. Он пригрозил отобрать все драгоценности, если она его бросит, и отобрал бы, планируя вручить их следующей бедной девушке, которая окажется на ее месте. Аркадий должен был умереть вечером, а не утром, а перед этим планировалось, что он позвонит тебе и вызовет в офис с перстнем. Татьяна накануне позвонила ему, и Шлитман пообещал, что «Кровь падишаха» будет у нее уже вечером, однако все наши планы разрушила его женушка. Шлитманов пригласили на какой-то прием, и Аркадий никак не мог отделаться от приглашения. Он предупредил Таню, что купит ей перстень завтра утром, однако она уже накапала масло в его кружку… — Славик театрально вздохнул. — Помнишь, как в «Мастере и Маргарите»? Аннушка уже разлила подсолнечное масло… Правда, добрая душа Лазарева не хотела его убивать. Я пообещал ей, что ему станет плохо, она вызовет «Скорую» и тут же скроется с драгоценностью и лекарствами от приступа астмы. Однако все пошло не так. Аркадий приперся раньше назначенного срока и вылакал кофе сразу после прихода. Узнав, что он мертв, бедная Таня запаниковала. Она попросила тебя, чтобы ты прибежала к ней с перстнем, хотя вообще не хотела его брать — ни от тебя, ни от Аркадия, — а заодно забрала бумаги фирмы, но от страха не дождалась тебя. Пришлось и мне вносить коррективы в сценарий. Надо заметить, это было очень хлопотно, — он взъерошил вспотевшие рыжеватые волосы, всегда находившиеся в идеальной прическе. — Я старался не засветиться ни на одной из камер. Пришлось обращаться к своим бывшим пациентам, которые любезно предоставляли мне такую информацию. Представь, везде есть места, не охваченные камерами. Иногда приходилось маскироваться. Чувствую, это мне неплохо удалось. Так вот, теперь на сцене должен был появиться тот таинственный жених-невидимка, по сути — козел отпущения. Я решил, что им станет Митин — он иногда названивал Татьяне. По моей просьбе она распространила слух, что они с Митиным встречаются, и все заглотнули наживку. Ваш Юрка был самовлюбленным дураком, полным идиотом, потому что один не знал об этом. Я позвонил ему и назначил встречу у дома Татьяны от ее имени, попросив никому ничего не говорить. По моим подсчетам, именно в это время ты должна была появиться у Лазаревой. И я не ошибся… Ведь не ошибся, правда? Митин не сказал тебе, что делает у дома финансового директора: его об этом попросили.

Галя смахнула мутную каплю пота, упрямо скатывавшуюся в глаз:

— Да, не ошибся. Кстати, как ты познакомился с Таней? И где?

— О, это случилось в одной компашке, пару лет назад. Бедняжка много выпила и разоткровенничалась про своего любовника-шефа, от которого мечтала избавиться, но медлила, потому что он задаривал ее антиквариатом, собирая ценности по всему городу. И я решил, что такая дамочка может быть очень даже полезной. Клянусь, тогда я и не мечтал о перстне, так внезапно приплывшем к нам в руки. Но предусмотрительно подумал, что Татьяна может раскрутить Аркадия на эту вещь — чем черт не шутит? И бедный влюбленный боров достанет ей «Кровь падишаха» из-под земли. — Он снова вздохнул. — Кстати, меня посетила философская мысль. Тебя всегда раздражало, когда я философствовал. Но теперь вряд ли ты со мной не согласишься. Лазарева так и не успела высказать шефу убийственную речь, которую готовила много дней. Видишь, если людям суждено оставаться вместе, они и останутся — даже на небесах.

— А потом… — вставила Лопатина, внутренне содрогаясь от близкого присутствия этого человека.

— А потом мы приступили ко второй части спектакля, — спокойно продолжал Машковский. — Изначально я планировал сделать все гораздо проще. Лазарева принесла бы мне перстень, я посадил бы ее в машину, предварительно напоив любимым чаем с облепихой, сдобренным добавками, от которых бедняжка уже не проснулась бы, потом завез бы ее в лес, в самую глушь, закопал бы в овраге — и ни одна живая душа никогда бы не напала на ее след. Да и кому бы пришло в голову ее искать? Она укатила с любимым, куда — ее дело. Эта девочка всегда была одинокой и умерла в одиночестве. Однако она спутала планы — прибежала без кольца, и сценарий корректировался. Я специально подстроил, чтобы в аэропорту Татьяну не пропустили со всем антиквариатом. Когда ее досматривали, я отошел в сторонку, чтобы не светиться на камерах, а позже уговорил все же не декларировать все предметы — мало ли что? — и проглотить самые ценные. Все так делают, и это было ей известно.

— Однако она отказалась, — вставила девушка. — Ты помог ей, ты насильно заставил ее подавиться бриллиантовым кольцом.

— Я же должен был поддержать легенду о перстне, — невозмутимо отозвался Славик. — Ты пожелала Тане и Аркадию подавиться от жадности, что они и сделали. Здорово придумано, не правда ли? После этого я был готов отдать голову на отсечение, что ты побежишь от него избавляться. Галочка, ты меня не разочаровала. Разочаровал Боростовский, так не вовремя появившийся со своим псом.

— Как ты мог! — Галя брезгливо поморщилась. — Ты же врач! Как же клятва?

Он пожал широкими плечами:

— Разве ты слышала мало историй о врачах, которые на поверку оказывались убийцами? Тогда ты равнодушна к криминальной хронике.

Галю трясло:

— Это не укладывается в голове! Зачем столько трупов? Не лучше ли украсть перстень у хозяйки — то есть у меня? Неужели ты ничего не мог придумать?

— Не мог, — признался Слава. — Многие знали, что я приходил к тебе в гости. Ты могла рассказать, что я просил тебя вернуться ко мне, что ты доверяешь мне свои секреты. Я стал бы первым подозреваемым, а это не входило в мои планы. Кроме того, я боялся попасть в лапы следователю — карьеристу, мечтавшему раскрыть дело за две минуты. Он уцепился бы за меня вовсе не потому, что считал виновным, а потому, что другого подозреваемого у него бы не нашлось. И потом, я не придумал, как тебя укокошить — ты уж извини за грубое словечко. Такой патологоанатом, как Макаров, обязательно бы понял, что твоя смерть носит криминальный характер. Правда, он определил, отчего умерли Шлитман и Еся?

Галя кивнула, держась за горло:

— Да.

Бывший хмыкнул в рыжие усы:

— Вот видишь… Лучше было оставаться твоим другом и выслушивать твои тайны.

— Я рассказала тебе про ювелира, с которым ты давно установил контакт, как, уверена, и с другими ювелирами города, представившись коллекционером, скупавшим антиквариат с плохой репутацией. В тот день дядя Еся позвонил тебе, поведал про перстень, назначил встречу, ты явился раньше, оглушил его электрошокером, след от которого трудно заметить, вернее, не оглушил, а убил, потому что его сердце не выдержало разряда, а меня постарался напугать, чтобы вызвать сердечный приступ, — заметила девушка. — Ты один знал о том, что у меня когда-то прихватило сердце. Вот почему ты облачился в костюм Дьявола.

— Верно, — согласился он. — Кстати, о костюме, так запавшем тебе в душу. Я очень удачно приобрел его в «Театральной лавке». Ты действительно испугалась, и настолько, что даже не смогла открыть дверь. Все должно было выгореть, однако мой однокурсник Герман появился очень не вовремя. И очень не вовремя взялся сам расследовать это дело. Мне пришлось поторопить тебя с поездкой сюда, подбросив ему костюм и фотографии — фотошоп, к которым он не имеет никакого отношения. На мое счастье, ты попалась на крючок…

— И что дальше? — Галю трясло, как в лихорадке. — Что же дальше?

— Дальше продолжение спектакля. Меня никто не подозревает, роль козла отпущения отведена бедному Митину, с которым меня познакомила Татьяна накануне убийства Аркадия. Я напросился к нему в гости — и… Если труп Юрия уже нашли, вскрытие ничего не показало, уверяю тебя, вколотый мною препарат быстро растворился в крови, полиция нашла подброшенные мною драгоценности, часть из которых подделки, вряд ли на этом зациклилась, наверняка решила, что Аркадий обманывал Татьяну, и, посуетившись для проформы, скоро закроет дело с чистой совестью.

— А если Макаров докопается и до способа убийства Митина? — спросила Галина.

Слава пожал плечами:

— Мне это не повредит. Теперь твой выход, дорогая. По сценарию муж и жена отправились на пустынный берег, чтобы посетить заброшенный дом. Естественно, решили искупаться на пляже, хотя табличка предупреждает, что этого делать нельзя: дно не изучено. Накануне я был здесь и изучил дно. Видишь старый заброшенный пирс? После его строительства на дне остались сваи и тросы, устремленные вверх острыми концами. Можно пораниться, просто проплывая мимо, ну, а если нырнуть головой с пирса — тебе обеспечен переход в мир иной. Допустим, ты не послушала меня и прыгнула. Я пытался остановить тебя, однако ничего не вышло. Ты получила черепно-мозговую травму. Я хотел спасти тебя, но для этого у меня не было необходимого оборудования, а телефон здесь не ловит. Так что вызвать «Скорую» тоже не удалось. Разумеется, я повез тебя до ближайшей больницы, но ты скончалась у меня в машине. И финита ля комедиа. Перстень остается у меня, и у полиции не возникает насчет убитого горем мужа, пусть и бывшего, никаких подозрений.

— Интересно, как ты заставишь меня прыгнуть на сваи и тросы? — спросила Галя. — Кроме того, перед этим для достоверности я должна буду облачиться в купальник. Предупреждаю, я буду сопротивляться до последнего. На тебе останутся ссадины и царапины, которые заинтересуют следователя.

Машковский расхохотался:

— Не останутся, дорогая. Ты, наверное, забыла, что я занимался восточными единоборствами и знаю множество точек на теле человека. Я вырублю тебя легким движением руки, переодену, а потом сброшу твое тело головой вниз с пирса. Сброшу точнехонько прямо на сваи. У тебя не будет шансов очнуться. В иной мир ты перейдешь безболезненно. Это мой тебе подарок, дорогая, — легкая смерть. Все же мы прожили в законном браке несколько лет. Впрочем, — он растянул губы в улыбке, — мы заговорились. Я понимаю, ты тянешь время, но уверяю: это бесполезно. Герман сюда не явится. Он понятия не имеет об этом заброшенном доме. Так что приступим к завершению сценария.

Пятясь от бывшего мужа и уже мысленно прощаясь с жизнью, Галя дернула замок на двери первого этажа заброшенного дома, и, на ее удивление, он открылся. Девушка юркнула в помещение, закашлявшись от едкого запаха фекалий и мочи: наверное, бомжи давно облюбовали его как зимнее пристанище, сломав сигнализацию. Машковский ринулся за ней, однако, к счастью для девушки, внутри оказался засов, совершенно целый, и она, собрав последние силы, задвинула его. Бывший муж издал крик раненого зверя и бросился на дверь. Галина молила, чтобы доски, уже потемневшие от старости, выдержали, и они выдержали, не подвели. Владислав ломился снаружи, не зная, как проникнуть в дом, а Галя, забившись в угол, достала из сумочки мобильный. Увы, Машковский оказался прав: связи не было. Она отшвырнула телефон в угол и заплакала.