Хорошая шутка – отличный способ создать нужный темп лекции. По опыту знаю, что от любого, даже самого-самого увлекательного повествования, аудитория через какое-то время устает, внимание притупляется. И только удачная шутка способна встряхнуть студентов и вернуть интерес к рассказу преподавателя.

Но сегодня мне шутить не хотелось. Сегодня я решила подтвердить репутацию «коварной гарпии» и встала на тропу войны.

– В чем дело, госпожа Браун?

Ректор испытующе воззрился на меня, кинул быстрый взгляд на притихшую группу приведенных в его кабинет третьекурсников, сделал выводы, нахмурился.

«Восстание?» – прочла я в его глазах.

– Открытый урок! – сообщила, улыбкой сигнализируя: «Все верно».

Ректор вернул улыбку.

Думаю, даже два голодных крокодила не могли улыбаться друг другу более выразительно и так красноречиво.

– Не положено! – взъярилась секретарша, прерывая демонстрацию недружелюбных оскалов.

– Пускай… – махнул рукой Белозерский, отчетливо понимая, что в противном случае я буду таскаться за ним по Академии круглые сутки.

Кабы он знал, чем дело обернется…

– …это была суровая зима. Такая суровая, что мужики не брились, а бабы не улыбались, – вещала я страшным голосом. – Голод толкал на безумства, заставлял людские глаза гореть звериным огнем…

– Хорошая попытка, госпожа Браун, – перебил ректор, размашисто подписывая поднесенные секретаршей бумаги, – но у Академии нет средств.

Ладно, господин Белозерский. Зайдем с другой стороны.

– Камаль, а поведайте-ка нам про бунт магических винтовок.

Студенты дружно подвинулись, давая возможность ледяному демону встать. Камаль звучно откашлялся, и в приоткрытую дверь ректорского кабинета влетела маленькая вьюжка.

– Март 1857 года. В ответ на команду «Скуси патрон» полк туземной пехоты отказался повиноваться офицерам и поднял бунт. Причиной тому стало новое вооружение, поступившее накануне, – знаменитые магические винтовки, первая попытка синтеза магии и технологий, патроны к которым оборачивались в специальную бумагу, пропитанную смесью говяжьего и свиного жира. По слухам, эту оболочку полагалось надрывать зубами, прежде чем вставить патрон. Именно это обстоятельство повлекло за собой полковой бунт: ирканцы не ели мясо животного происхождения, каборы считали коров священным символом. С этого ничтожного пустяка и началась самая драматическая волна восстаний и казней.

Под конец ответа ледяного демона ректор стал напоминать сугроб с торчавшей из него макушкой, но даже теперь его лицо выражало не больше эмоций, чем миска с клейкой массой, что подал утром повар под видом молочной каши. Крепкий орешек.

– Спасибо, Камаль, – процедила я, обдумывая, каким словесным тараном воспользоваться далее, чтобы пробить броню упрямого ректора.

К счастью для последнего, именно в эту секунду раздалась приглушенная трель звонка, сигнализирующего о конце занятия, и моя группа потянулась к выходу из приемной.

Ничего-ничего, завтра с первокурсниками повторю попытку. А не получится повлиять на ректора, стану преподавать в столовой. А что? Кто-то же должен промотивировать этих поваров-криворучек.

Пока я обдумывала стратегию, Белозерский ужом выполз из сугроба, небрежным жестом смахнул налипшие снежинки. Секретарша лениво листала модный журнал с огромной рекламой сумок через плечо от фирмы «Че! Че!», но все изменилось, когда в приемную вошел статный мужчина.

Невысокий, худой, с аляповатой серебряной тростью, зажатой под мышкой, незнакомец походил на денди из прошлого века. Довершали сходство гладкое лицо, крохотные, словно нарисованные фломастером усики, дорогой костюм и перчатки из кожи какого-то зверька. Маленького, беззащитного, убитого ради этих перчаток.

Мазнув по мне презрительным взглядом, незнакомец ворвался в кабинет ректора и прямо с порога заявил:

– Я требую объяснений.

Короче, не везло в тот день Белозерскому. Крупно не везло.

Из ректорской приемной я полетела в деканат, рассчитывая по-быстрому заполнить журналы, расписаться за лекцию по технике безопасности, которую отродясь никто не проводил, а потом рвануть к себе в комнату. Конечно, сперва следовало спуститься в преподавательскую столовую и попытаться впихнуть в себя очередной несъедобный шедевр, но… зачем? Гораздо проще ограбить дракона, хранящего подношения студентов в нижнем ящике стола.

Моя жадность боролась со здравым смыслом, уверяя, что в этом бардаке драконище и не вспомнит о трех шоколадках, когда нагрянул хозяин заначки.

– Так-так-так… – протянул Кьяри, складывая руки на внушительной груди.

«Будет скандал», – подсказал внутренний голос.

– Не ожидал от вас такого коварства, госпожа гарпия. Не ожидал.

Не ожидал, говоришь.

– Я преступница. Забыли?

– Так политическая…

Взвесила украденное, подумала, разжала руки над открытым ящиком и пинком ноги захлопнула. Не нужно мне ничего от этого подлого дракона. Даже самой-самой вкусной шоколадки. Пусть он подавится сладким. Вот!

– Ваш брат уехал? – уточнила, отходя подальше.

Кьяри холодно глянул, и я ответила с не меньшей пылкостью. Холод вбирал пространство вокруг, цвел инеем на окнах, нагнетал волну неприязни.

– Дуглас приехал убедиться, все ли в порядке, и вернулся к делам.

– Жаль… – совершенно искренне опечалилась я.

Эх, такие планы, такие коварно-гениальные планы, и все дракону под хвост. Что ж, придется Эргу принять удар на себя.

Вероятно, драконище почуял надвигающуюся беду, потому что мое настроение ему очень не понравилось. Перехватив меня на пути к выходу, Кьяри запечатал комнату заклинанием и навис сверху.

– Эй! – возмутилась я.

– Ну уж нет, гарпия. Делай что хочешь. Можешь наорать, можешь сломать о мою голову стул, но я не выпущу тебя, пока не получу объяснений! Зачем весь этот спектакль, что ты устроила в столовой?!

Не люблю, когда на меня орут. Всегда есть желание сорваться и ответить тем же.

– Господин декан, – чтоб тебе до ассенизатора дослужиться, – а передайте, пожалуйста, вон ту убогую табуретку. Хочу воспользоваться вашим любезным предложением.

Драконище резко обернулся, схватил задвинутый в прореху между книжными шкафами табурет, который вот уже вечность использовали в качестве подставки под чахленький фикус. Горшок улетел куда-то на шкаф, табурет в противоположную стену.

Скандал набирал обороты.

– Не беси меня, гарпия! Зачем ты поцеловала Дугласа?

– А почему нет? Он-то красавчик. Век бы любовалась…

Ага, его фоткой на надгробном памятнике.

– Госпожа гарпия, – проскрежетал Кьяри, словно заклинивший на производстве станок, – настоятельно прошу вас не совершать половых актов в моей голове.

– Что?

– Не насилуй мой мозг, женщина!!!

Ну все, сторонись, народ. Достал.

– Слушай, ты, король споров и главнюк по порче невинных девочек, еще раз повысишь на меня голос, заставлю петь фальцетом!

– Король споров?.. Главнюк?.. – Собеседник нахмурился и развел руками. – Марсия, да о чем ты?!

Нет, вы только гляньте на эту великолепную актерскую игру в невиновного поганца. Зритель вскочил и громко аплодирует. Критики завистливо рыдают.

– Ой, вот не надо мне удивленные рожи корчить! Григорович мне все про вас рассказал! – запальчиво выкрикнула я, сжимая кулаки.

– И что за лапшу он навесил на ваши доверчивые ушки, госпожа гарпия?

– Он рассказал про вас! Про вашу уродскую семейку! Про омерзительные споры, кто быстрее завалит подружку! Про Дарлу!

Эрг побледнел и отшатнулся, словно на него замахнулись чем-то увесистым. А я решила не теряться и добить.

– Ронни тебя ненавидит! И знаешь, я разделяю его чувства. Потому что ты откровенно дерьмовый родитель. Не побоюсь этого титула, худший!

– Не знаю, что тебе наговорил Григорович, но все не так…

Я зло расхохоталась.

– Теперь ты будешь отрицать тот факт, что спал с Дарлой? Ну хорошо. Давай, соври, что ничего не знал о ее беременности! Можешь даже попробовать убедить в том, что вы с Ронни однофамильцы. Такие очень-очень похожие однофамильцы!

Меня буквально распирало от энергии. Хотелось обрушить на драконище не только слово, но и кулаки, а лучше шкаф потяжелее. Но я пока держалась. Чего нельзя сказать о драконе.

– Боги, да я бы все отдал, чтобы Ронни был моим сыном! – неожиданно взорвался Эрг, развернулся и вмазал кулаком по стене.

Защитное заклинание, которым драконище окружил комнату, пошло волнами, но устояло. Чего нельзя сказать о хлипкой перегородке. Кто мне там заливал про собственную сдержанность? Ну-ну.

Мельком глянув на впечатляющую дыру, оставленную взбешенным деканом, я перевела взгляд на Кьяри. Увы, но даже порча имущества не снизила градус его кипения.

– Марсия, я замкнутый, подозрительный, и ладно… – Он поднял руки. – Вынужден признать, мое чувство юмора понятно далеко не всем девушкам…

Ну надо же.

– С таким-то набором качеств тяжело стать популярным парнем, уж поверь моему опыту. Я был самым нелюдимым подростком в Академии. Общался только с единицами, которых знал с детства. То ли дело Дуглас… Харизматичный, веселый, внимательный, когда надо. Он словно магнит для женских сердец.

Я сузила глаза.

Драконище очень мало рассказывал о себе. Точнее, вообще ничего. Все, что удалось узнать про Эрга Гая Кьяри, было получено от других лиц. На любой вопрос, даже самый безобидный, следовала одна и та же реакция – Эрг захлопывался, как раковина, хранящая внутри ценнейшую жемчужину. Это бесило, тревожило и подогревало мой интерес.

Но если так подумать, то до появления братца-дракона в сторону декана никто не смотрел. Коситься косились, но бежать флиртовать не смели. За обедом компанию Эргу составляли либо мы с Григоровичем, либо опечаленный заботами ректор, но не сегодня. Сегодня у столика Кьяри был настоящий фурор.

Драконище взъерошил остриженные по моей вине волосы.

– И я не встречался с Дарлой, молчу про то, чтобы спать с ней…

– А Ронни?

– Я узнал о нем, когда пацану исполнилось шестнадцать, – быстро, отрывисто, зло произнес Эрг. – Умер один из наших, и Ронни впервые в жизни обратился и прилетел на зов. Дуглас сразу его признал, но Ронни… Все это время он рос в приюте, поэтому возникли большие проблемы с доверием.

Все-таки драконы дальние родственники соловьев. Вон как ладно заливает!

– Думаешь, я куплюсь на эту сказочку?!

– Черт, Марсия! Мне предлагали пост главы агентства безопасности, но я выбрал место декана, чтобы присматривать за сыном! – Он явно хотел сказать больше, но всплеснул руками и проорал: – Да не спал я с Дарлой! И даже понятия не имею, что у них было с Дугласом!

Мы замерли, не сводя друг с друга глаз, дрожащие от злости, с колотящимися сердцами и сжатыми кулаками, а потом рванулись навстречу.

Эрг буквально врезался в меня, оторвал от земли и крепко обнял. Я обхватила его шею, на секунду поражаясь, какой он горячий, огромный, сжала ногами талию. Наши тела вели себя так, будто мы ждали этого бездну времени, а теперь просто не смогли больше откладывать неминуемого воссоединения.

– Как ты могла обо мне такое подумать?

Меня трясло от возбуждения.

– Ты же дракон. От тебя не ждешь ничего хорошего.

Я потянулась к его губам, но драконище опередил. Мы продолжали скандалить, но в этот раз пользовались не словами. Наш поцелуй никто бы не назвал нежным и бережным. О нет, он был полон нетерпеливой ярости, страсти и необъяснимого отчаянья.

Руки Эрга нетерпеливо исследовали мое тело, до боли прижимали к собственной груди, с силой проводили пальцами по спине снизу вверх, касались оснований крыльев и грубо собирали волосы на затылке. Я не уступала ему в сладкой грубости.

То ли от голода, то ли из-за долгого отсутствия практики, Эрг казался удивительно приятным на вкус. Я остервенело кусала его губы, тихонько постанывала, когда чужой язык проникал внутрь, и до боли в пальцах панически цеплялась за накачанные плечи. Словно боялась, реально боялась рухнуть и утонуть в этих чувствах.

Здравый смысл спасовал перед захватившими нас чувствами, удивленный не меньше нашего, а потом резко вернулся. Тяжело дыша, мы нашли в себе силы оторваться друг от друга. Судя по выражению лица, Эрг был потрясен случившимся не меньше моего.

Драконище потряс головой, пытаясь прийти в себя, а меня накрыла сумасшедшая волна смущения. Я осторожно сползла на пол и сделала три шага назад. Мужские руки пытались удержать меня в объятьях и с неохотой выпустили на свободу.

Кажется, мы стояли в неловком молчании целую вечность.

Я понятия не имела, почему выяснение отношений перешло на чувственный уровень. И что со всем этим делать? Небеса, я же целовалась с заклятым врагом. Но хуже всего, это был самый правильный, самый страстный, самый чувственный поцелуй из тех, что случались со мной раньше.

Да кого я обманываю. ТАКОГО со мной еще никогда не случалось!

– Кхм… – первым отмер драконище, пошел к ближайшему шкафу и вернулся с большим ящиком. – Держи, это тебе.

Мы нарочно не встречались взглядами и избегали даже мимолетных касаний из-за опасения, что все может повториться.

– Прими в качестве благодарности за спасение Ронни.

Тяжелый ящик оттянул руки, но я этого почти не почувствовала. Пока шла до своей комнаты, ловила себя на том, что парю от странного присутствия счастья в душе, и мысленно молилась, чтобы холодный душ вернул меня на землю.