Выбранный путь вел Эдипа по Беотии; в этих краях расстилались приятные взору поля и мягкие долы, текли искристые реки. Постепенно дорога взяла вверх, к горному перевалу. Кто-то окликнул Эдипа:

– Я б на твоем месте туда не совался.

Эдип обернулся и увидел старика, опиравшегося на палку.

– Не совался бы? Отчего же?

– Это гора Фикион, так-то.

– И что?

– Ты не слыхал о Сфинксе?

– Нет. Что такое «сфинкс»?

– Я бедняк.

Эдип вздохнул и положил монету в протянутую ладонь старика.

– Благодарствуйте, господин. – Старик сипел и щурился. – Говорят, Сфинкса наслала сама Царица неба – в наказание царю Лаю. О нем-то ты хотя бы слыхал?

В учебе Эдип всегда был внимателен. Его обязали запоминать бесконечные списки скучных провинциальных царьков, царевичей и вождей кланов.

– Лай, царь Фив. Сын Лабдака, сына Полидора, сына Кадма.

– Так и есть. Правнук сеятеля драконьих зубов, собственной персоной. Муж царицы Иокасты, могущественный царь и владыка.

– Почему же Гера желает его покарать?

– А, ну да. Он снасильничал над Хрисиппом из Писы, говорят. Так или иначе, парнишка покончил с собой.

– Слыхал я эту историю. Но это ж было невесть когда?

– Двадцать лет, может, больше. Но богам-то что?

– И поэтому она наслала этого сфинктера?…

– Ха! Да ты шутник. Сфинкса, я сказал. Ужасная тварь – голова смертной женщины, а тело льва, да с птичьими крыльями. С такой шутки плохи. Она стоит на гребне перевала, как раз куда ты направлялся. Всякого путника останавливает она загадкой. Коли не получает верный ответ, сбрасывает такого ответчика на скалы внизу – насмерть. Никто ее загадку еще не разгадал. Ни купцам, ни проезжим нет пути с севера в Фивы. Если тебе туда надо, лучше иди в обход горы, лишь бы со Сфинксом не сталкиваться.

– По загадкам я мастак, – заметил Эдип.

Старик покачал головой.

– Видишь, кружат сарычи? Вот кто обдерет мясо с твоих переломанных костей.

– Или с костей сфинктера.

– Сфинкса, паренек. Сфинксом она зовется, не смей забыть.

Эдип пошел дальше, предоставив старику крякать, сипеть и цокать языком.

Он и впрямь был силен в загадках. Сам изобрел целый новый подход к словесным играм: переставлять местами буквы одного слова, чтобы получалось другое. Эта затея пришла ему в голову еще в детстве, когда услышал он историю о Пифоне, великом змее Геи, Матери Земли, которого послали охранять Омфал, камень-пуп всей Греции, в Пифо, ныне Дельфы. Эдип увлеченно сообщил матери, что имя Тифона, одного из множества чудовищных отпрысков Геи, содержит те же буквы, что и Пифон.

– А Гера – то же, что Рея! – воскликнул маленький Эдип.

– Очень хорошо, милый. Но это ничего не значит.

Так и есть, наверное, не значит. Но все равно потеха. Ребусы, головоломки и шифры по-прежнему увлекали Эдипа, а большинству других людей казались скучными. Теперь же игра в загадки ценою жизни будила его интеллектуальное тщеславие.

Эдип поднимался все выше, тропа делалась все ýже. Старик был прав: сарычи, целая дюжина, кружили над головой, покрикивая в предвкушении.

– Стой!

Эдип глянул вверх и увидел крылатую фигуру, угнездившуюся на выступе над тропой. Чудище спрыгнуло и мягко приземлилось перед Эдипом, распахнув и сложив крылья.

Лицо человека, тело льва – в точности как описал старик.

– Доброе утро, господин, – произнес Эдип.

– Господин? Господин? Ты что, слепой?

– Прости. Трудно разобрать. Я даже толком не пойму, где у тебя лицо, а где задница.

– О, вот мне радость будет смотреть, как ты подыхаешь, – проговорила Сфинкс, и львиная шерсть у нее встала дыбом.

– Тебе придется немало ждать, – сказал Эдип. – У меня этого нет в замыслах еще на много лет вперед. А пока, уж прости, мне надо пройти.

– Не спеши! Никто не пройдет мимо меня, пока не разгадает загадку.

– Ах вон что. Загадка, почему твоя мать не удавила тебя при рождении, верно? Нет?

Сфинкс, считавшая себя исключительной красоткой, – такой она и была – вскипела от ярости.

– Разгадывай – или сдохни!

Мотнула головой на обрыв. Эдип глянул вниз. Сотни выбеленных человечьих костей валялись на камнях на дне.

– У-у. Жуть. Ну давай свою загадку. Не весь же день мне тут топтаться. Дотемна нужно оказаться в Фивах.

Сфинкс уселась и попыталась собраться. Никогда прежде не сталкивалась ни с кем, подобным Эдипу.

– Скажи мне вот что, путник. Кто с утра ходит на четырех ногах, в полдень на двух, а вечером на трех?

– Хм… на четырех ногах утром, на двух в полдень и на трех к вечеру?

– Ответь на вопрос, – заурчала Сфинкс, – и сможешь свободно пройти.

Эдип втянул воздух.

– Ох, люди добрые, – проговорил он, качая головой, – это явно на закуску вопрос, как пить дать.

– Ха! Не можешь, значит, разгадать?

– Да разгадал уже, – сказал Эдип, изумленно вскидывая брови. – Ты что, не расслышала?

Сфинкс воззрилась на него.

– В смысле?

– Я тебе только что ответил. «Люди добрые», я сказал. И «люди» – как раз ответ. Когда рождаются они, утром своего бытия, ползают на четвереньках, в расцвете сил – в полдень свой – ходят на двух ногах, а вот вечером жизни берут себе третью – клюку, чтоб помогала им двигаться.

– Н-но… как?…

– Это называется «разум». А теперь давай попробуем на тебе. Так-так… У кого лицо карги, тело – свиньи, крылья – голубя, а мозги – горошины? А?

Сфинкс, визжа, поднялась на дыбы, но не успела раскрыть крылья, как упала спиной со скалы, цепляясь когтями за воздух, на камни внизу. Сарычи восторженно завопили и бросились следом.

Эдип двинулся дальше и своим путем – осторожнее – спустился с горы.

Город Фивы раскинулся в долине, насквозь его прошивало озеро Копаида. На своем пути Эдип встретил пастухов, козопасов и солдат, и все они были потрясены тем, что шел он с того самого перевала. Когда же очутился у ворот Фив, весть о его победе над чудищем разнеслась по всему городу. Восхищенные горожане встретили его и пронесли на руках до самого дворца, к владыке Креонту.

– Ты избавил нас от совершенно чудовищной беды, молодой человек, – сказал Креонт. – Эта тварь не только перекрыла важный торговый путь, но и присутствием своим вынудила многих считать, будто на Фивах лежит проклятие. Другие города и царства отказывались торговать с нами. Моя сестра, царица, желает поблагодарить тебя лично.

Царица Иокаста встретила героя сладостной улыбкой. Эдип улыбнулся ответно. Она была старше его на сколько-то лет, но замечательно красива.

– Ты скорбишь, государыня, – заметил он, низко кланяясь ей, и задержал ее руку в своей чуть дольше, чем мыслилось бы уместным.

– Это по мужу, царю, – ответила Иокаста. – На него напала из засады ватага грабителей. Брат мой Креонт правит с тех пор как регент.

– Мои искренние соболезнования, владычица.

До чего же привлекательная женщина, подумал Эдип.

До чего же привлекательный молодой человек, подумала Иокаста.