34
Ре́лем повалился на пол, и я вместе с ним. Я схватила его за шею, ощущая биение пульса и подергивание мускулов. Своим единственным глазом он смотрел на меня так, будто пытался понять. Кровь била струей. С трудом нащупав рукоятку и вытащив кинжал, я собиралась еще раз повторить удар, но… не смогла.
Я ударила своего отца ножом в сердце…
Кинжал выскользнул у меня из рук, мои пальцы онемели, чтобы удержать его. Не важно, сколько звериного я увидела в этом существе, но я видела и человека тоже.
Ре́лем зарычал, и этот звук потряс собор до основания. На меня наползла тень. Нет, не тень – Рук. Рук отбросил меня от своего хозяина и распластал на полу, его колени впились мне в бока. Держа когтистую руку у меня на горле, он обнажил жуткого вида клыки. И эти клыки вонзились мне в плечо.
Боль разорвала мускулы в клочья. Тьма полилась на меня со всех сторон. Может быть, я кричала, но мои крики не были слышны. В воздух надо мной начала прорываться пустота. Если я в нее посмотрю, я забуду, как меня зовут, забуду свое прошлое, друзей, все…
Нет. Я начала бороться и зажглась огнем, мне хватило сил. Рука обожгло пламя, и монстр отпрыгнул от меня.
Все мое тело было залито кровью, кровью… отца, кровь хлестала из моего плеча. Боль. В мою плоть словно воткнули тысячу горячих иголок; по венам, казалось, тек поток едкой кислоты.
Рук закрыл лицо руками и протяжно завыл. А я… я разобрала в голубом пламени изгибающиеся черные нити. Почему? Почему так? Сделав последнее усилие, я загорелась так ярко, как смогла.
Хрипло крича, Рук подлетел и выволок меня… Куда? Я не поняла… На свет. Я просто лежала; каждый вдох был как огонь у меня в легких.
Микельмас (его рука все еще истекала кровью), описывал круги вокруг Ре́лема. Отец попытался встать, но поскользнулся в собственной крови.
И это сделала с ним я.
Он воздел руки вверх. С его пальцев капала запекшаяся кровь:
– Приди! Корозот!
Рук, подняв сильный ветер, завернул хозяина в крылья из тени, и они оба растворились, как дым.
Мы с Микельмасом остались одни.
Колдун пытался отдышаться.
– Это я навлек на нас все это… – Казалось, на него снизошло откровение. – Мой сюртук. Мой прекрасный сюртук… – Он горестно взглянул на кучку пепла.
Я попыталась сесть, и боль еще сильнее запустила в меня свои когти. Зрение затуманилось, я словно издалека слышала свои крики. Микельмас был рядом со мной, он нашептывал мне что-то на ухо. И… произошло чудо, боль утихла. Вернее, она все еще вонзала в меня свои зубы, но на этот раз только слегка.
– Это поможет тебе не истечь кровью, – прошептал Микельмас, поднимая меня на ноги. Я, как привидение – определенно как привидение, – поплыла над полом во внутренний дворик. Затем мы вышли из дворца и стали оглядываться. Дым саваном закутывал улицы Лондона.
– И что теперь? – проскулила я. У меня подкосились ноги, Микельмас тоже сел, я прижалась к его плечу.
– Посмотрим, последуют ли Древние за своим хозяином. Возможно, они останутся и будут удерживать город до тех пор, пока он не… Если он вернется.
Я опять подумала о том, что сделала. Я не знала, как мне к этому относиться. Получается, что я воспользовалась слабостью Ре́лема. Человеческое в моем отце породило монстра во мне. И… он может вернуться?
Микельмас сморщился и схватил себя за обезображенную руку.
– Пришло время, когда я должен искупить вину.
– Что ты хочешь этим сказать? – Самой мне было легче, если иметь в виду физическую боль. Заклинание колдуна подействовало. Я осторожно вытерла с лица Микельмаса подсыхающую кровь.
– Я годами прятался, в то время как должен был заниматься решением нашей общей проблемы. Ну что же, сейчас самое время начать. – Он сжал мое здоровое плечо. – Ты возглавишь Армию Горящей Розы. Моим маленьким колдунам нужен кто-то сильный. – Микельмас коснулся моей головы, будто благословлял меня: – Даже не хочу думать о том, что будет, если Ре́лем выживет…
Некоторое время мы сидели молча.
– Я знаю, ты не можешь простить мне того, что я сделал, – наконец пробормотал колдун.
Прости меня. Я не допущу той же ошибки, что я совершила с Агриппой. Но я не могла обнять колдуна, поэтому просто погладила его по руке.
– Когда эта война закончится, у меня впереди будут целые годы, чтобы тебя изводить, – прошептала я.
– Ты всегда позволяла себе делать наглые замечания. – Микельмас снова застонал. – Ох, эта рана… Оставайся здесь, нет – не вставай!
Но я не послушалась его. Королева. Я должна найти ее, где бы она ни была, и убедиться, что она в безопасности. Но когда, игнорируя протесты Микельмаса, я все-таки поднялась на ноги, мир у меня перед глазами раскололся надвое.
Я не помнила, как упала.
– Просыпайся. – Влажная ткань холодила мой лоб, и кто-то поднял мне голову. – Пей.
Я поперхнулась горячей жидкостью, бегущей по горлу; на вкус она была как масло и базилик, а пахла влажной листвой. Я открыла глаза. Свет ножом проколол мой мозг, и я увидела чей-то размытый образ.
Мария. Ее волосы были заплетены в косу, бегущую по спине, а круги под глазами свидетельствовали о том, что она провела бессонную ночь. Я села, и мир снова начал распадаться на кусочки, но после нескольких глотков картинка восстановилась. Мое туго перевязанное плечо пульсировало, но боли почти не ощущалось. Почти.
Мы были в одной из комнат дворца; правда, хорошую мебель из нее вынесли, а ковры свернули. На месте картин остались четкие квадратные следы. Выглянув в окно, я увидела двух мужчин – патруль, – в руках у них были посохи.
Значит, Орден не уничтожен полностью.
– Как долго я спала? – Мой голос прозвучал так, будто принадлежал старухе.
– Два дня, мисс, – рядом со мной села Лилли. Ее светлые волосы с золотистым отливом были растрепаны, лицо испачкано, но руки ничуть не дрожали, когда она клала мне на лоб компресс.
Я спросила Марию:
– Что с Ди?
– Он жил, но я ввела его в сон. – Она опустила глаза. – Ему придется приспособиться.
Лилли охнула, выжимая компресс.
– А что с остальными? – Мое сердце забилось чаще. – Что с Королевой?
Мария посчитала на пальцах.
– Ее Величество в безопасности. – Она кивнула на патруль в окне. – Монстры постепенно уходят, но некоторые еще здесь. Ордену пришлось установить вокруг дворца защитные барьеры, пока они не решат, что делать.
– А как же горожане? – спросила я.
Мария и Лилли обменялись мимолетными взглядами.
– Не беспокойся сейчас об этом, – сказал Мария, поднося к моим губам чашку. – Ты пей, пей. Это снимает боль, но, видимо, придется придумать что-то более действенное.
– Действенное? – Я ничего не понимала. Если эта рана меня не убила…
– Рук укусил тебя… – Мария не спрашивала, она утверждала. – Он сейчас Древний… своего рода.
Она встретилась со мной взглядом, кроме доброты, в нем была честность.
– Ты – Нечистая.
Все мысли исчезли. Я осторожно дотронулась до плеча. Я знала, что это означает. Ухмылки и полные отвращения взгляды, когда ты проходишь мимо. Ты – всего лишь пустой сосуд для монстра, который оставил на тебе свои отметины. Рук – то, что раньше было Руком, – теперь был моим хозяином.
– А Королева знает? – спросила наконец я.
– Ага. Она знает, и еще знает…
Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался Магнус. Видок у него был еще тот: весь в грязи, волосы, присыпанные пеплом, казались седыми. Кителя на нем не было, рубашка порвана. По лбу змеился длинный и уродливый порез, лицо припухло от свежих синяков, но он был жив. Он подбежал ко мне, и я сжала его руку, обратив внимание, что грязное лицо было исчерчено дорожками от слез.
– Ты гений, – пробормотал он. – Как, черт побери, ты это сделала? – Его взгляд метнулся к моему плечу. – Все еще болит? Сильно?
– На какой вопрос тебе ответить сначала? – улыбнулась я.
– Ага. Вот он знает. – Мария легонько ударила Магнуса, заставляя его уйти. – И лорд Блэквуд тоже.
– Он жив?
– Более чем, – сказала Лилли. Она хотела продолжить, но тут дверь снова открылась, и в комнату зашли два чародея в красных солдатских мундирах.
– Она проснулась, – сказал один из них, глядя на меня. Я не могла прочитать выражение его лица. – Император желает ее видеть.
– Ей нужен отдых, – заспорила Мария, но они не слушали.
Император? Значит, Ее Величество кого-то назначила. Скорее всего, капитана одного из эскадронов.
Император зашел в комнату и встал передо мной.
Это был Блэквуд.
