Джулиан пропал – и все развалилось. Особенно когда мы пытались играть. Кто в лес, кто по дрова. В компании Джулиан обычно держался тихо, незаметно, но его гитара пронизывала и сплавляла воедино всю нашу музыку. Он был скрытой направляющей силой, и мы даже не понимали, сколько Джулиан значит для группы, пока не лишились его.

Уилл сломался первым. Но потихоньку у всех началась паранойя. Мы стали друг друга подозревать. Ведь каждый из нас мог послужить причиной ухода Джулиана. Вдруг я его чем-то обидел? А может, Лесли что-то ляпнула? Или Джонно, или Уилл? Раньше мне не приходило в голову, что его мог задеть кто-нибудь из нас – конкретно задеть, довести до ручки. Эту идею в нас вколотила полиция, когда терзала Лес. Они допросили всех, но ее прихватили круче остальных.

Впрочем, понятно почему. Только у нее имелся хоть какой-то мотив для убийства: ревность. Преступление по страсти. Уверяю вас, я ни минуты ее не подозревал, да и остальные тоже – кроме детектива из полиции Алтона.

Короче, Уилл укатил, а за ним и Лес. Уилл завис в Брикстоне у Нэнси. Лесли некуда было деться, она притулилась у них. Мы с Джонно еще побултыхались с неделю в особняке. Но как-то раз с утреца переглянулись и чуть ли не хором ляпнули: ну всё, кирдык. Покидали в фургон оставшееся барахло – и в дорогу. Я слил чуток бензина из бака Джулианова «морриса» и оставил записку: мол, потом отдам, когда увидимся. Насколько я в курсе, «моррис» так там и стоит.