5. Ястребы и соколы
Спустя несколько часов после того, как банда тихо снялась с места, придерживая оружие, чтобы оно не звякало, граф Шиврю уже подавал руку мадемуазель Монлюсон, помогал ей войти в карету вместе со своей теткой. Над Тиролем светило яркое солнце, что вдохновляло Шиврю на производство пошлых мадригалов.
— Посмотрите, — говорил он, — само небо с улыбкой встречает ваше путешествие. Похоже, вы и есть та утренняя заря, что должна осветить всю эту местность.
Но мадемуазель Монлюсон проявляла не более, чем весьма посредственное внимание своему сверхгалантному кузену: она знала цену его плоскому ухаживанию.
Итак, все заняли свои места. Впереди ехал Криктэн, слуга мадемуазель Монлюсон, замыкал кортеж Шиврю вместе со своим другом Лудеаком, который растачал возгласы восхищения по поводу открывавшегося перед ними ландшафта. Нет, это, оказывается, уже был не придворный, а пастух, что ли.
— По-моему, — болтал он, — нам должно здорово повезти в пути. У меня, знаете, такое чувство, ей-Богу, что мы встретим что-то прекрасное прежде всего для вас, мадемуазель, — обратился он к Монлюсон.
— В каком же виде оно появится перед нами? — полюбопытствовала она.
— Кто же знает? Может, это будет красавец на коне или вообще принц Прекрасный, в окружении свиты пажей и слуг, который пригласит вас отправиться в гостеприимное королевство.
— Где он, разумеется, предложит мне корону и свое сердце?
— Увидите, мадам, как бы даже и не лучше.
В то же самое утро принцесса Мамьяни с Сент-Эллисом прибыли в Зальцбург. Не отдыхая, принцесса направилась к епископу и попросила у него помощи в виде эскорта из определенных людей.
— Еще можно её спасти, — сказала она маркизу после успешного визита к епископу. — Благодарите Бога, что мы прибыли не слишком поздно.
Им стало известно, что граф Шиврю выигрывает у них не более четыре — пяти часов. Хотя и такое время с необходимой быстротой нагнать было нелегко. Принцесса также разузнала о группе вооруженных лиц, ночью направившихся в сторону дороги, по которой ехала Монлюсон.
— Нет сомнения, они ехали в засаду, — предположила принцесса. — Пока мы с вами тут болтаем, Монлюсон уже стала их жертвой.
— Что вы все о ней, да о ней! — воскликнул в сердцах Сент-Эллис. — Вы не нуждаетесь в моем обожании?
— Обожайте меня, но спасите ее!
— Извольте, мадам, я воспользуюсь талисманом, сокращающим все пути и открывающим двери.
— Отправились живее! — обратился он тут же к руководителю группы. — Тебе будет сотня пистолей, если ты пару часов превратишь в полчаса.
Две минуты спустя ещё одна группа выехала из Зальцбурга в том же направлении, что и первая. Последовали часы бешеной гонки, во время которой принцесса и маркиз беспрестанно обращались к руководителю, прося его гнать, как можно, быстрее.
Наконец, в какой-то момент тот обратил их внимание на клочья тумана, окутывавшие контуры ревущего потока, низвергавшегося с гор.
— Это там, — сказал он, показывая на него рукой. — Когда мы там будем, мы выиграем ещё полчаса.
В то время как принцесса Мамьяни и маркиз спускались вслед за своим ведущим по горному склону, мадемуазель Монлюсон готовилась пройти горным ущельем.
Это ущелье влекло своей дикостью. Горы крутой стеной окружали дорогу с двух сторон. Склоны, почти вертикальные, были сплошь покрыты соснами и елями. На вершине одной лысой горы торчали зубцы сторожевой башни.
Лошади двигались по ущелью очень осторожно. И хотя был лишь полдень, на дороге уже была густая тень. Орфиза выражала мнение, что на берегах Луары таких мест, пожалуй, не найти.
— Если бы небо распорядилось, чтобы я был атаманом разбойников, — ответил Лудеак, — я бы выбрал своим логовом именно это место.
— Ваши истории бросают меня в дрожь, — заявила тетка Орфизы, маркиза д'Юрсель.
Вместо ответа Лудеак в очередной раз внимательно осмотрел окрестности пристальным взором. Он угадывал — и ещё больше хотел угадать, чем было на самом деле, — тихий звон оружия, как будто похожий на звуки настраиваемого перед выступлением оркестра.
И действительно, один из «оркестрантов» — это был Пенпренель — просовывал в этот момент голову между еловых веток, явно высматривая добычу.
— Смотрите, вон мсье Шиврю, — прошептал он, — мадемуазель де Монлюсон, такая красивая и веселая. Наверняка, что-то готовится, может, даже для нас…
— Ты уверен? — улыбаясь, спросил Брикетайль. — Что ж, наступил момент пришпорить события.
Он дал знак, и банда выскочила на дорогу. При их виде у потерявших бдительность слуг ноги приросли к земле, а руки стали ватными. Впрочем, один из них кинулся все же к мушкету, но главарь банды, огромный с сильный, одним ударом длинной шпаги сбил его с ног.
Мадемуазель Монлюсон побледнела, мадам д'Юрсель пала в обморок, а Шиврю, подумав, обнажил шпагу и направил её против нападавших.
Но сопротивление было недолгим и легковесным. Несколько слуг собрались защищать свою госпожу, но были быстро усмирены молодцами д'Арпальера, предварительно усмирившего их попытки пограбить.
Тем временем Шиврю, неловко тыча своей рапирой в чемоданы на полу кареты, наконец, сделал якобы попытку сразиться с д'Арпальером. Но, получив первый же удар, быстренько изобразил падение навзничь и издал вопль о помощи.
На этот раз небо услышало этот вопль. В тот момент, когда Монлюсон уже считала себя обреченной и искала оружие, чтобы наказать своего обидчика, взвод солдат вооруженных с ног до головы, быстро появился в долине. Их длинные шпаги не вызвали удовольствия у разбойников, занявшихся во-всю чемоданами.
— Скверное дело, — пробормотал Лудеак, поняв, что их замысел с Шиврю не удался.
Сам же Шиврю быстро оценил ситуацию. Орфиза была у него под рукой; ещё усилие, и она будет принадлежать ему. Мгновение — и он подхватил её, бросил на оседланную лошадь и пустил её в галоп. Но тут с другого конца долины раздался клич: «Коли, руби!», ч о заставило его остановиться.
И почти тотчас три всадника на белых лошадях на бешеной скорости врезались в хвост банды, которую солдаты зальцбургского епископа атаковали с головы.
В мгновенье ока человек пять бандитов оказались на земле. Но и без такого бурного натиска лишь по одному крику «Коли, руби» Сезар понял, что это был Югэ с Кадуром и Коклико. Понял и помертвел от страха. Что делать? Но тут удальцы Брикетайля кинулись удирать со всех ног. Он тут же решил преследовать сторонников капитана. Зато Лудеак ускользнул в сторону от места сражения.
Капитан продолжал храбро биться с войсками принцессы и маркиза, пока не почувствовал, что лошадь под ним стала оседать.
— Гром и молния! — закричал он. — Мой конь ранен!
С этим криком в сознание капитана внедрилась мысль, что дело проиграно и ему ничего не оставалось, как бежать. Пересев на другую лошадь, он пустился прочь из ущелья.
Тем временем Монтестрюк бросился на помощь Орфизе.
— Я вас нашел! — воскликнул он. — С вами ничего не случилось?
— Ничего, ничего, — отвечала она. — У меня сначала был легкий озноб, но при виде вас все прошло. Но объясните, как это вы успели так своевременно прибыть сюда и привести все к финишу, как в испанской комедии? Уж не с помощью ли какой-нибудь доброй феи?
— Именно так, и вот эта фея, — произнес Югэ, показывая на принцессу.
— Вы? Но какое чудо привело вас в эту пустыню с мсье де Сент-Эллисом? — обратилась было Орфиза к принцессе Мамьяни. В разговор снова вступил Югэ.
— Это уже вопрос к мсье де Шиврю, — сказал он, бросая взгляд на графа.
— Не знаю, о чем вы, мсье, — ответил граф с обычным высокомерием. — позвольте мне не искать разгадок ваших слов. Я сопровождаю мадам герцогиню д'Авранше в её поездке. С моим другом Лудеаком мы собрались покарать этих каналий.
— Подумаешь, задача, — фыркнул Лудеак, — пять — шесть бандитов убито, несколько лакеев побито, эти чемоданы… Ерунда!
Впрочем, несколько насмешливые взгляды присутствующих слегка укоротили их высказывания.
Тем временем Коклико с Угренком отправились на поиски капитана д'Арпальера. Через некоторое время они набрели на следы крови, ведшие в чащу. Вскоре они увидели раненого человека, но не капитана.
— Хорошо, что вы нашли меня. Надеюсь, вы мне окажете помощь, — произнес он.
— Вообще-то это мы вас побили, — сказал Угренок, спрыгивая с лошади, — мы не ваши, дружок.
— Тогда, перед тем, как отдать Богу душу, позвольте мне осушить последнюю бутылку.
— О какой такой «отдаче души» ты говоришь, парень? Мы, знаешь, добрые христиане, а ты наш соотечественник, не так ли?
С этими словами Коклико, отойдя в сторону, подозвал лесника с женой, которые оказались неподалеку в этот момент.
— Вот вам денежки, — сказал Коклико, — помогите-ка раненому, мы надеемся на вас.
Лесник с женой подошли к раненому и принялись оказывать ему помощь и готовить к переносу к себе.
— Дайте сказать слово, — обратился раненый к друзьям. — Если вам понадобится человек для любой помощи, свистните, и я ваш. Я сделаю для вас то, что не делал никому в мире.
— По-видимому, дело будет добрым?
— Конечно, и особенно, если оно кому-нибудь навредит.
— А вот тот человек, который уехал из Тироля, где он может быть?
— В Париже, куда и я помчусь кратчайшей дорогой, когда встану на ноги. Кстати, меня зовут Пенпренель. Меня можно найти на улице Уре, постоялый двор «Удирающая крыса».
— Хорошо, выздоравливай, — произнес Угренок. — А нам надо срочно отправляться назад.
Лесник поднял на руки Пенпренеля и понес его домой, а друзья быстро полетели к своим, где Монтестрюк готовил в дорогу мадемуазель Монлюсон.
