Глава 19
— Значит, это не военные корабли?
Гармат пожал плечами.
— Они могут использоваться как военные, Велисарий. Не совсем подходят, конечно… Но как корабли для перевозки ракет — да, могут.
Советник углубился в технические детали, Велисарий оборвал его:
— Не нужно, Гармат. Я поверю тебе на слово. В любом случае меня не очень удивило твое мнение. Я ожидал подобного.
Гармат вопросительно склонил голову.
Перед тем как ответить, Велисарий огляделся. Номер был совсем небольшим, непритязательным, без окон. Очевидно, комната изначально использовалась, как служебное помещение, которое владелец гостиницы решил немного приукрасить, повесив на стены несколько дешевых гобеленов. Владелец гостиницы предлагал Велисарию гораздо лучшие апартаменты, но полководец потребовал комнату, соседнюю с номером его людей.
Теперь они жили в этом номере с Гарматом. На второй день пребывания в Бхаруче Гармат попросил Велисария позволить ему делить с ним апартаменты. Сарвены и Усанас решили проводить время, подобно катафрактам, а Гармат не горел желанием оставаться в номере, количество проживающих в котором увеличилось на трех молодых женщин. На этот раз из маратхи.
— Я слишком стар для оргий, — объяснил он.
Велисарий посмотрел на Гармата.
— Перед тем как ответить, я хотел бы кое о чем тебя спросить. Опиши мне военные возможности Аксумского царства. Сильные и слабые стороны.
Гармат не колебался. Выбор был сделан.
— По-моему, армия негусы нагаста очень неплоха. Ты же знаешь: мне доводилось сражаться как против них, так и на их стороне. В сражении на поле брани мои бедуины им противостоять не могли, и это арабы поняли уже давно. Однако когда мы устраивали набеги, нам время от времени удавалось справиться с небольшими отрядами сарвенов. У нас было преимущество: мобильность. И мы всегда могли от них убежать. Аксумская армия — это по большей части пехота. Конница есть, но малочисленная и слабая. В основном курьеры. И они совершенно не умеют управляться с верблюдами.
Он потрепал бороду.
— На самом деле Аксумское царство — это не землевладельческая держава, как Рим. Да, царь Калеб правит большим регионом. Но его владения ни в коей мере не могут быть сопоставимыми с римскими, даже…
Гармат колебался, Велисарий улыбнулся.
— В частной беседе, Гармат, мы можем не учитывать, что западным Средиземноморьем все еще официально правит император.
— Как пожелаешь, — Гармат улыбнулся в ответ. — Как я говорил, даже если мы исключим западные части вашей империи, территория Рима все равно окажется значительно больше, чем территория Аксумского царства. И населены наши местности очень неравномерно. Ты же сам был у нас. Как ты видел, большая часть Аксумского царства — это горная местность, мы также контролируем Красное море и части Аравии. В основном горы и пустыни. Поэтому наше население немногочисленно, даже если мы считаем арабов и южных варваров. И таким образом у нас и армия немногочисленна. Хорошая армия, но небольшая.
Гармат сделал небольшую паузу, задумался, затем продолжил:
— Сила аксумской армии в первую очередь заключается в навыках и дисциплине саравита. Обрати внимание, их дисциплина проигрывает римской. У Аксумского царства нет такой истории, как у Римской империи. Да, армия укреплялась в процессе завоеваний, как и ваша. Но аксумиты сражались только с варварами, кроме завоевания нубийцев. А к тому времени нубийцы уже потеряли былое могущество. Стали тенью своей прошлой славы, когда они много лет назад фактически правили всем Египтом. Поэтому…
Велисарий кивнул.
— Я понимаю. Твердая дисциплина, благодаря которой поддерживается нужный порядок во время сражения. Большего, чтобы разбить варваров, и не требуется. Но никакой утонченной тактики. Такой могла бы быть и римская армия, если бы нам не пришлось сражаться против таких цивилизованных противников, как этруски, карфагеняне, греки и персы.
— Да. Но это еще не все. Настоящая сила Аксумского царства заключается в контролировании им торговых путей. В особенности морской торговли. Поэтому сложилась странная ситуация. Хотя сердце страны — это высокогорные районы, само царство — морская держава. Наши сарвены рождаются и тренируются на высокогорье, но в основном служат на море.
— Значит, они в основном моряки, — сделал вывод Велисарий.
— Да, — кивнул Гармат. — Как я понял из твоих слов, наша недавняя встреча с пиратами стала твоим первым опытом морского боя. Значит, теперь ты понимаешь, какие качества требуются морякам.
Велисарий посмотрел в потолок, размышляя о сражении.
— Смелость, хорошие навыки владения оружием — сражение происходит на небольшом участке, причем палуба еще может раскачиваться. Схватка идет быстро, яростно и за ошибки сразу же приходится платить. Значит, нужна твердая дисциплина — даже железная дисциплина. И никаких тактических тонкостей. В них нет необходимости при сражении на таком ограниченном участке, как палуба, и при перелезании на борт чужого судна. Да и места для тактических разработок нет.
Он снова посмотрел на Гармата.
— И это — слабости аксумской армии. Малочисленность. Неопытность в больших сухопутных сражениях. Примитивная тактика.
— Да.
— Именно так я и думал.
— Я могу поинтересоваться целью твоих вопросов?
— Конечно. Они связаны с индийскими кораблями, о которых мы говорили. Думаю, ты удивлен тем, что мы увидели в гавани.
Гармат кивнул.
— Не понимаю целей малва. Почему они запустили такой кораблестроительный проект. Такой грандиозный проект. Почему они строят такие большие корабли? Корабли того размера, как мы видели в гавани, стоят очень дорого, Велисарий. Люди, никак не связанные с морским делом, даже опытные полководцы, подобные тебе, не могут знать, насколько дорого обходятся такие суда. Их поддержание в боевом состоянии, использование, не говоря уже о постройке.
Советник пожал плечами.
— Так в чем же смысл? — продолжал Гармат. — Зачем все это делать, если сами суда очень плохо спроектированы для морских сражений? Даже несмотря на эти ракеты малва. В особенности учитывая использование ракет. Если бы я отвечал за проект, я построил бы большое количество некрупных, но быстрых судов. Они не хуже служили бы в качестве платформ, с которых можно запускать ракеты. И оказались бы лучше — более маневренными.
Велисарий рассмеялся.
— Говорит настоящий моряк! Или, следовало сказать, советник монарха, который властвует над морем.
Полководец встал с кровати и принялся ходить из угла в угол.
— Но Индия — не морская держава, Гармат. По крайней мере, малва — не моряки. Они ведь привыкли жить и сражаться на суше и думают этими терминами.
Он прекратил ходить и почесал подбородок.
— У аксумской армии есть еще одна слабость, которую ты не упомянул, Гармат. Уверен, ты даже о ней не подумал. Но это неизбежная слабость, исходя из твоего описания.
— И что это?
— У вас нет настоящего опыта материально-технического обеспечения армии, организации работы тыла. А эти вопросы порой доминируют при организации кампании.
Гармат задумался на мгновение, потом кивнул.
— Думаю, ты прав, — признал он. — Самой большой силой, собранной Аксумским царством в новые времена, была армия, которую мы отправили завоевывать Йемен. Четыре саравита — немного больше трех тысяч человек. Немного, по стандартам Рима и Персии. Или Индии. Конечно, их обеспечение не представляло особого труда, поскольку…
— Вы — морская держава и завоевывали прибрежный регион. А ты хоть примерно представляешь, как трудно заниматься обеспечением армии, насчитывающей десятки тысяч человек, марширующей через огромную территорию, удаленную от какого-либо берега?
Гармат уже открыл рот, чтобы что-то сказать, затем воздержался и покачал головой.
— Нет, не представляю.
Велисарий рассмеялся.
— Фракийскому полководцу всегда смешно читать историю римских войн, написанную греческими учеными. Почти всегда они утверждают, что армия насчитывала десятки или даже сотни тысяч человек, в особенности армии варваров.
Он опять рассмеялся.
— Варвары! Даже Рим со всем своим опытом не может собрать армию такой численности. По крайней мере, сухопутную. И тем более не могут варвары. А причина, конечно, заключается в материально-техническом обеспечении. Какой смысл отправлять в поход сто тысяч человек, если они во время похода умрут с голода?
Велисарий снова сел.
— Итак — к делу. Если бы ты был императором малва и планировал завоевать Запад, как бы ты поступил?
Гармат потрепал бороду.
— Думаю… есть путь через реку Инд и…
— И не думай даже.
— Почему нет? Это традиционный путь для завоевателей Индии. Так почему бы самим индусам им не воспользоваться?
— Потому что индусы собирают современную армию. Они — не варвары-кочевники, которые обычно все тащат с собой, а много тащить кочевникам в первую очередь никогда не требовалось. Малва идут не грабить, они идут завоевывать, чтобы установить свое господство. Навсегда. Им недостаточно прийти к стенам Антиохии или Константинополя и потребовать трофеев. Для того чтобы победить, они должны покорить города. А никто из варваров еще никогда не покорял большого укрепленного города. Ну, если только в результате предательства.
— Александр…
Велисарий кивнул.
— Да. Знаю. Александр Македонский также воспользовался сухопутным путем, когда пытался покорить Индию. Дошел до реки Инд. И что? Проиграл, если помнишь. И не последней причиной была изможденность армии после того, как они прошли по всем этим бесконечным горам. И именно поэтому — а теперь мы подходим к интересующему нас вопросу — он обратно пошел другим путем.
Гармат нахмурился.
— Прибрежным? Но ведь это же оказалось еще худшим вариантом для македонцев, Велисарий! — он хотел продолжить, но закрыл рот.
— Да. Именно так. Александр провалился по той простой причине, что не понимал, какие ветры дуют в этом регионе. И как они связаны с сезоном дождей. А мы понимаем. И индусы понимают.
— В Персию через Месопотамию. Потом в Рим.
— Да. Таков план малва. Я уверен в этом, как уверен в том, что меня зовут Велисарий. Я подозревал это даже до того, как мы прибыли в Бхаруч и увидели строительство кораблей. Теперь, выслушав твои объяснения, я просто уверен. Огромный флот, насчитывающий такое количество гигантских кораблей, не предназначен для ведения морских сражений, Гармат. Как ты и предположил, они на самом деле не являются военными кораблями. Они будут использоваться для материально-технического обеспечения огромных сухопутных кампаний. Покорение Персии, начинающееся с Месопотамии. Малва обязательно примут в расчет ветры, чтобы обеспечивать армию через Персидский залив, реки Титр и Евфрат.
— Реки не…
— …особо помогут армии, идущей вверх по течению. Да, знаю. В отличие от Нила, где движение в обе стороны всегда проходит без труда, поскольку течение несет тебя на север, а ветры всегда дуют на юг. Ветры в Месопотамии обычно дуют в ту же сторону, что и течение. По Тигру и Евфрату легко идти по течению — на юг. Но трудно в противоположном направлении. — Он пожал плечами. — Но ты преувеличиваешь сложность. Это все равно значительно — значительно! — более легкий способ обеспечения, чем тащить припасы по суше. Поверь мне, Гармат. Это можно сделать. Я не моряк, но имею большой опыт использования рек. Могу придумать несколько способов, как протащить огромные количества припасов вверх по рекам Месопотамии.
Он встал.
— Значит, теперь мы знаем.
— Что ты планируешь делать?
— На данный момент ничего. Мне требуется обдумать вопрос. Но хорошая стратегия требует хорошей разведки. Это путешествие в Индию уже окупает себя.
Гармат также встал.
— Ты не собираешься вновь отправляться в гавань?
Велисарий покачал головой.
— Нет необходимости. Вместо этого, Гармат, я думаю, что следующие несколько дней нам нужно просто погулять по городу. Мне хочется выяснить, как население относится к происходящему.
— Малва решат, что мы шпионим.
— И что? Они ожидают этого от нас. Я хочу, чтобы они считали нас просто шпионами. Вместо того, чтобы думали о том, какую другую цель мы пытаемся скрыть.
На протяжении следующих недель Велисарий с Гарматом как раз и занимались исследованием Бхаруча. А Велисарий еще и совершенствовал знание языков — кушанского и маратхайского.
Однако большая часть усовершенствования проходила по ночам, в гостинице. Каждую ночь он брал себе одну из девушек — или кушанку, или маратху. Девушки удивлялись, поняв, что полководца не интересуют их обычные услуги. Он просто хочет поговорить. Это было странной причудой, но иногда встречающейся. Хотя обычно разговоры любящих поболтать клиентов не касались индийской истории, культуры, традиций, обычаев и общества.
Но девушки не жаловались. От них не требовалось ничего сложного, да и полководец был вполне приятным мужчиной. В общем и целом ситуация складывалась гораздо лучше, чем ожидали кушанки. И во много раз лучше для маратхов, которые у себя в борделе были только рабынями.
К концу первой недели в Бхаруче Велисарий уже полностью понимал разговорный кушанский и маратхайский и вполне прилично на них изъяснялся. Женщины, с которыми он разговаривал, поражались его успехам.
Однако оставалась проблема, о которой ранее Велисарий и не подозревал. Ему также требовалось научиться писать и читать на маратхайском, но все девушки этой народности оказались неграмотными. Следующие три дня он ломал голову, каким образом решить вопрос. В конце концов — с неохотой — понял, что есть только один способ.
К счастью, если учитывать быстро уменьшающиеся средства, вы данные императором, цена оказалась низкой. Рабы-маратхи стоили очень дешево. После покорения Андхры рынок был ими переполнен. Предложение значительно превышало спрос.
Маратхи, как объяснил ему работорговец с горечью, славились отвратительным характером. Более того, считались трудноуправляемыми.
— По крайней мере, у тебя хватило ума не брать молодого, — добавил работорговец, показывая на сутулого раба средних лет, которого только что купил Велисарий. — Молодые могут быть опасны. Даже девчонки.
Полководец внимательно осмотрел нового раба. Однако осмотр мог быть только поверхностным, так как контора работорговца плохо освещалась лишь одной небольшой масляной лампой. Окна, которые могли бы пропускать солнечный свет, отсутствовали. И никакие отверстия не пропускали воздух — запах человеческих тел, идущий от соседних помещений-загонов, где содержались рабы, вызывал тошноту.
Вероятно, рабу лет пятьдесят, решил Велисарий. Невысокого роста, худой, седой. Глаза настолько темно-карие, что кажутся почти черными. Но Велисарий их практически не видел. Раб смотрел в пол, только один раз позволив себе быстро взглянуть на нового хозяина.
Велисарий собрался уходить и жестом показал рабу, чтобы тот следовал за ним.
— Ты не надел на него наручники и даже не связал! — воскликнул работорговец.
Велисарий не обратил на него никакого внимания. На улице к полководцу присоединились Анастасий с Валентином. Велисарий несколько секунд стоял, просто глубоко вдыхая воздух, пытаясь избавиться от набившегося в ноздри и легкие отвратительного запаха.
Ароматы, наполнявшие улицы Бхаруча, конечно, тоже попали ему в легкие вместе с вдыхаемым воздухом, но это были запахи жизни — масла, на котором жарили еду, специй — и кроме всего прочего, здесь ни от кого не исходили флюиды отчаяния.
Полководец широкими шагами двинулся назад в гостиницу. Валентин с Анастасием шли по обоим его бокам. Оружие лежало в ножнах, но два опытных воина постоянно осматривали улицы и боковые переулки, находясь в боевой готовности. Их внимательные глаза также не выпускали из поля зрения и нового раба, который следовал за ними в нескольких шагах позади.
После того как они оставили загоны с рабами далеко позади и работорговец не мог их больше видеть, Велисарий остановился и повернулся. Двое его катафрактов замерли у него по бокам. Раб также остановился, но глаз не поднял. Небольшая группа вооруженных мужчин чем-то напоминала валун в реке. Бесконечный поток людей, спешащих по улице, самым естественным образом разделялся при подходе к ним и огибал группу, подобно тому как вода огибала бы камень. Никто не останавливался, лишь немногие решались бросить взгляд на странных чужеземцев, стоявших полукругом и разглядывавших полуодетого раба. Любопытство не считалось разумным в оккупированном малва Бхаруче.
— Посмотри на меня, — приказал Велисарий. Раб поднял голову в удивлении. Он не ожидал, что его новый хозяин — явно иностранец — говорит по-маратхайски.
— Я не стану надевать на тебя кандалы или наручники, если ты не дашь мне для того оснований. Советую не пытаться убежать. Это бесполезно.
Раб внимательно осмотрел полководца, потом катафрактов, потом снова уставился в землю.
— Посмотри на меня, — вновь приказал Велисарий.
Раб с неохотой подчинился.
— Ты — опытный писарь, если верить работорговцу.
Раб помедлил, потом заговорил. В его словах звучала горечь.
— Я был опытным писарем. Теперь я раб, который умеет читать и писать.
Велисарий улыбнулся.
— Ценю разницу. Мне требуются твои услуги. Ты должен научить меня читать и писать на маратхайском. — Внезапно ему в голову ударила мысль. — А ты умеешь писать еще на каких-то языках?
Раб нахмурился.
— Не уверен, понимаете ли вы, что северные языки можно передать как на классическом санскрите, так и современным деванагари ?
Велисарий покачал головой. Раб продолжал говорить.
— Я могу научить вас и тому, и тому. Для практических целей я предложил бы деванагари. Большинство северных языков используют этот вариант письма, в частности хинди и маратхайский. Если вы хотите научиться писать на гуджарати, то придется изучать другое письмо, ему я также могу обучить. У всех основных южных языков также свое письмо. Из этих языков я знаю только языки тамилов и тегугу. — Раб пожал плечами. — Кроме этого, я знаю пехлеви и греческий.
— Прекрасно. Я также хочу выучить хинди. Может, и другие языки, но позднее.
В глазах раба стоял вопрос, причем к нему примешивалось сомнение и опасение. Велисарий сразу же все понял.
— Я не стану тебя винить, если дело окажется для меня трудным. Но, думаю, ты удивишься. Я буду хорошим учеником.
Он замолчал на мгновение, принимая сложное решение. Правда, учитывая его характер, ему не потребовалось много времени, поскольку решение было неизбежным. Раб поймет слишком многое к тому времени, как Велисарий получит от него все необходимые знания. Кто-то другой решил бы проблему самым простым способом. Однако жестокость Велисария всегда была только жестокостью полководца, но не убийцы.
— Я заберу тебя с собой в Рим после того, как уеду из Индии. Там, если ты будешь верно мне служить, я отпущу тебя на свободу. И дам тебе денег, чтобы начать новую жизнь. У тебя не возникнет сложностей, если твои таланты соответствуют тому, что ты описал. Найдется немало греческих торговцев, готовых с радостью нанять тебя. — Ему в голову пришла еще одна мысль. — У меня есть знакомый епископ, которому могут потребоваться твои услуги. Он добрый человек и окажется прекрасным нанимателем.
Раб внимательно смотрел на него, делая собственные выводы. Но недолго: ведь в его положении выбирать не приходилось.
— Как пожелаете.
— Как тебя зовут?
Раб открыт рот, затем закрыл. На его губах промелькнула горькая усмешка.
— Называйте меня «раб», — сказал он. — Это имя подойдет.
Велисарий рассмеялся.
— Да, на самом деле гордые люди!
И улыбнулся рабу, глядя на него сверху вниз.
— Однажды у меня был раб из маратхи в другой… давно. Он тоже отказывался назвать мне свое имя и отзывался только на слово «раб».
Велисарий не мог сопротивляться внутреннему порыву. Конечно, того кинжала он с собой не носил. Кинжал был надежно спрятан в багаже. Но Велисарий всегда носил какой-то кинжал на ремне, рядом с мечом. Этот кинжал уступал тому, что был предназначен для Рагуната Рао, но все равно был великолепно сделан.
Уверенным, многократно проделанным движением он быстро достал кинжал из ножен, затем протянул рабу, рукояткой вперед.
— Возьми, — приказал Велисарий.
Глаза раба округлились.
— Возьми, — повторил Велисарий, на его губах появилась улыбка. Потом добавил тихо, чтобы его мог слышать только раб: — Так люди должны вести себя в глазах Бога.
Раб протянул руку, потом отдернул, затем сказал на хорошем греческом:
— Раб не имеет права носить оружие. Это противозаконно. Наказание — смерть.
Катафракты уже хотели возмутиться. Но, услышав слова раба, воздержались. Конечно, они считали полководца сумасшедшим. Подумать только — собрался вручать кинжал рабу. Но тем не менее он все-таки был полководцем. Он сам принимал решения.
— Как ты думаешь, кто из жалких индийских солдат соберется тебя арестовать? — спросил Валентин. Анастасий сурово оглядел улицу. К счастью, поблизости не оказалось никого из солдат малва.
Раб внимательно посмотрел на двух катафрактов. Затем внезапно рассмеялся.
— Да, вы, римляне, на самом деле сумасшедшие. — Он снова улыбнулся, посмотрел на Велисария и покачал головой. — Подержи кинжал у себя, хозяин. В твоем жесте нет необходимости.
Быстрый одобрительный взгляд на катафрактов.
— У меня нет сомнений, что твои люди с радостью порежут свору собак малва, но, думаю, не нужно их провоцировать. Если кто-то из малва увидит у меня кинжал, меня попытаются арестовать. Малва очень строго подходят к этому вопросу, в особенности в случае рабов-маратхи.
Велисарий почесал подбородок.
— Разумно, — признал он. И сунул кинжал в ножны. — А теперь пошли рядом со мной. Если отказываешься назвать свое имя, ты должен, по крайней мере, рассказать мне всю свою жизнь.
К концу дня раба разместили в номере, который Велисарий делил с Гарматом. Он устроился удобно. Да, номер был небольшим и раб спал на матрасе в углу, но ему предоставили чистое белье, да и сам раб помылся. Он с наслаждением по-настоящему вымылся впервые после того, как попал в рабство. Велисарий настоял на том, чтобы раба пустили в ванну, несмотря на возмущения и протесты хозяина гостиницы.
Этим вечером раб приступил к своим обязанностям, обучая полководца писать по-маратхайски. Как и предсказывал Велисарий, раб поразился быстрому прогрессу своего нового хозяина.
Но раба в новом хозяине и сопровождающих его людях поразило не только это. Его поразили еще три вещи.
Во-первых, солдаты.
Как и большинство мужчин народности маратхи, раб разбирался в военном деле. Хотя раб и не был кшатрием, в молодости он участвовал в сражениях. На самом деле даже считался неплохим лучником. Поэтому разбирался в воинах. Через день он решил, что никогда в жизни не встречал такой смертельно опасной группы, как римские катафракты и черные солдаты — сарвены, как они себя называли.
Тем не менее, в отличие от большинства воинов, которых он встречал в прошлом — конечно, воинов малва, — в них странным образом отсутствовала жестокость, с которой большинство воинов малва относились к тем, кто находился ниже их на социальной лестнице. Катафракты и сарвены не грубили ему и разговаривали почти уважительно, хотя он был только раб. И совершенно очевидно, что женщины, проживавшие с ними, не только не боялись их, но и не смущались. Казалось, солдатам даже нравилось, когда женщины над ними подшучивали и заигрывали с ними.
Во-вторых, принц.
Рабу никогда не доводилось видеть ни одного знатного господина, который пропускал бы через свою постель такое количество женщин. И раб также никогда не видел, чтобы это делалось с такой очевидной неохотой.
Это казалось странным. Очень странным. Вначале раб объяснял недовольное выражение лица принца, когда тот выпускал очередную девушку из своих шикарных апартаментов, качеством предоставленных услуг. Принц недоволен девушкой. Но затем, видя радость, с которой молодые женщины подсчитывали полученные деньги, раб решил, что причина в другом.
Отбросив первую теорию, раб объяснил недовольное выражение лица принца недовольством своими собственными мужскими способностями. Возможно, принц — импотент, в отчаянии пытающийся найти женщину, которая его возбудит. Но затем, видя усталость на лицах считающих деньги довольных женщин, опять решил, что причина в другом.
Странно. Очень странно.
Наконец случай с новой девушкой из маратхи. Рабыней-наложницей, купленной для принца его… слугой? Наставником? (Они все называют его давазз — очень странный человек!)
Случай произошел через две недели после того, как раб поступил в услужение Велисария. Они с Велисарием сидели в его номере, раб обучал хозяина деванагари. Они были одни, потому что Гармат проводил вечер с аксумскими солдатами.
Внезапно в номер ворвался принц. Без приглашения и даже не постучав. Это само по себе было странным. Раб уже знал, что принц, несмотря на постоянное недовольство на лице, всегда придерживается этикета. Принц встал перед полководцем с гневным видом и смотрел на него сверху вниз.
— Я не буду этого делать, — произнес принц тихо, но с ударением на каждом слове. — Я готов изображать из себя жеребца-производителя — ради тебя, Велисарий, но этого делать не буду.
Велисарий как и обычно сохранил на лице спокойное выражение. Но раб уже достаточно хорошо изучил его и понял: полководец ошарашен.
— Ты о чем?
Принц — его звали Эон — посмотрел на полководца еще более гневно.
— Не притворяйся, что ты не имел к этому отношения!
От двери послышался другой голос. Голос давазза.
— Он не имел к этому отношения, Эон. Он о ней даже не знает. Я привел ее в твой номер прямо из рабского загона.
Давазз посмотрел на Велисария.
— Да, полководец просил меня держать ухо востро и не упустить подобной возможности, если таковая представится. Но этого не просил.
Давазз затем посмотрел на раба. Многозначительно.
— Я выйду, если желаете, — сказал раб, вставая.
— Останься, — приказал Велисарий. Полководец на него даже не взглянул. Его глаза смотрели на давазза. Давазз пожал плечами.
— Она подходит идеально, Велисарий. Как раз то, на что ты надеялся. Не только из дворца, а из личной прислуги принцессы. Только… — чернокожий скорчил гримасу. — Но сразу я не понял… Я думал, она только…
— Покажи мне ее, — Велисарий встал.
Разгневанный Эон вылетел из номера. А вылетая, перевел гневный взор на давазза. Давазз вздохнул и вышел вслед за принцем. Велисарий пошел следом, но у двери повернулся. Для раба было очевидно — по тому, как хозяин смотрел на него, — что полководец принимает решение. И очевидно, что решение — каким бы они ни было — касается раба.
Как и обычно, новый хозяин долго время не тянул.
— Пошли, — приказал он.
Раб последовал за Велисарием в номер принца. К этому времени поднятый шум привлек внимание уже всех членов группы под предводительством полководца. Катафракты и сарвены стояли в коридоре, где располагались все их номера. Доспехов ни на ком не было, катафракты оказались почти раздеты, но все держали в руках оружие. Даже молодой катафракт, больной, тоже стоял там. Девушки — кушанки и маратхи — делившие номера с мужчинами, собрались вокруг них и выглядывали из-за их плеч.
Раб увидел, как Велисарий, Эон, давазз и Гармат собрались вокруг огромной кровати в спальне принца. Они смотрели вниз на лежащую на ней в позе эмбриона девушку.
По чертам лица раб узнал представительницу маратхи. На мгновение он пришел в ярость, но быстро понял: принц тут ни при чем. Синяки и рваные раны на теле девушки появились давно. А отсутствующее выражение на лице — явно результат пережитого ужаса.
— Я не буду этого делать! — заорал принц.
Велисарий покачал головой. Эон фыркнул, но его гнев пошел на спад. После небольших колебаний принц вытянул вперед руку. Девушка на кровати застонала, дернулась и попыталась сжаться еще сильнее.
— Не трогай ее, — сказал Велисарий.
— Дева Мария, матерь Божия, — послышался голос Валентина от двери.
Раб оглянулся на катафракта. Как и раньше, его поразила внешность Валентина. Вероятно, катафракт был самым жутким и зловеще выглядевшим человеком, которого когда-либо доводилось видеть рабу. В особенности теперь, когда на его лице застыло отвращение.
Катафракт повернул голову и бросил через плечо:
— Анастасий! Веди сюда женщин.
Валентин повернулся назад в комнату.
— Отойдите от кровати, — приказал он. — Все. Немедленно.
В этот момент рабу не показалось странным, что все присутствующие тут же выполнили приказ подчиненного. Позднее, когда раб все обдумал в деталях, это все равно не показалось ему странным. Вероятно, самый зловеще выглядящий человек в мире. Уж точно — в тот момент.
Вскоре после этого в комнату вошел Анастасий, за которым следовали молодой катафракт и полдюжины молодых женщин. Увидев девушку на кровати, вновь прибывшие отреагировали по-разному. Лицо Анастасия, которое даже в лучшие времена напоминало гранитную плиту, стало еще тверже. Женщины вскрикнули, быстро и испуганно посмотрели на собравшихся мужчин, затем отшатнулись. Менандр открыл от удивления рот, смутился и сделал шаг вперед. Его мгновенно остановила огромная лапища Анастасия.
— Не надо, — пророкотал здоровенный катафракт.
— Что с ней? — прошептал Менандр. Его смутили не раны, как понял раб. Его смутило почти безумное выражение на лице. Анастасий с Валентином переглянулись.
— Забыл я, что значит быть невинным, — пробормотал Валентин. Анастасий набрал воздуха в легкие.
— Тебе никогда не доводилось бывать в захваченном городе?
Менандр покачал головой.
— Когда и если доведется, увидишь много подобного. И гораздо худшего.
Молодой катафракт, бледный после болезни, еще сильнее побледнел после того, как до него дошел смысл слов. Анастасий жестом показал женщинам, чтобы прошли вперед.
— Помогите девушке, — сказал он на кушанском с сильным акцентом. — Успокойте ее.
Мгновение спустя Велисарий уже давал девушкам указания на хорошем кушанском и маратхайском. Девушки поспешили сделать, как он им велел. Они все еще с упреком бросали взгляды на солдат, собравшихся в комнате, но рабу было понятно: это упреки мужчинам вообще, не лично этим.
Очень странные солдаты, на самом деле.
Но, он знал, не уникальные. Он вначале не все понял, поскольку оказался непривычен к неофициальному общению римлян. Полководца и его подчиненных. Но рабу доводилось встречать таких солдат и раньше. Нечасто. Только кшатрии из маратхи и раджпутов обладали таким кодексом чести. Эти мужчины не унижались до зверств, изнасилований и бессмысленной жесткости, поскольку являлись самыми опасными и умелыми убийцами в мире. Типичное для солдат дебоширство было ниже их достоинства.
Кшатрии из малва не чтили этот кодекс. Йетайские звери лишили их той малой доли чести, которой они все еще обладали. А обычные солдаты, составлявшие основную массу армии малва, вообще не знали, что такое честь. Шакалы — стоило только ослабить дисциплину.
Раб содрогнулся, вспоминая, что сталось с его родным городом.
Он никогда больше не увидит свою любимую семью, но он знал их судьбу. Его жена, скорее всего, сейчас надрывается на кухне у какого-нибудь знатного господина из малва или купца. Его сын работает или на полях, или в шахтах. А две его дочери…
Он посмотрел на трех своих соплеменниц, которые теперь сидели на кровати, окружив обезумевшую девушку. Нежно прикасались к ней женскими руками, произносили теплые слова. От них пахло женскими запахами. Три молодые рабыни, принадлежащие какому-то сутенеру. Раб отвернулся, сдерживая рыдание. Потом заставил себя снова посмотреть на девушку на кровати. По крайней мере, его жена и дочери этого избежали. Избежали, потому что им повезло: их дом захватили раджпуты, а не йетайцы, и не простые солдаты. Раджпуты-кавалеристы под командованием молодого знатного офицера. Который холодно надменно и презрительно смотрел на все и вся, как может смотреть только раджпут из сословия кшатриев. Раджпуты забрали из их дома все, до последней простыни. Затем съели всю еду и выпили все вино. Но когда пришел неизбежный час и кавалеристы стали поглядывать на пленных женщин, раджпут-офицер твердо сказал: «Нет».
Холодно, надменно, презрительно. Его люди подчинились. Даже не стали ворчать. Они были обучены дисциплине раджпутов, гордости раджпутов и чтили древнюю славу раджпутов.
Раба вернул в настоящее голос хозяина. Как понял раб, Велисарий приказывал всем мужчинам покинуть номер.
В коридоре Велисарий достал кошелек. Гармат положил руку ему на плечо.
— Мы заплатим, Велисарий. Мы оба знаем, что у тебя недостаточно средств.
Аксумит отдал приказ одному из сарвенов. Черный солдат исчез в поисках владельца гостиницы. Вскоре он вернулся, за ним следовал владелец. Последний улыбался. И неудивительно! Еще одну комнату гостям! Конечно!
Не прошло и часа, как несчастную девушку перенесли в новый номер. Это была небольшая комнатка, прилегающая к номеру Эона. От люкса ее отделяла дверь. Велисарий приказал женщинам, чтобы по крайней мере одна из них постоянно находилась с несчастной. И ни при каких условиях не следовало пускать в комнату мужчин, до его особого распоряжения. Девушки с беспокойством посмотрели на солдат. Их мысли были очевидны:
«Он что, всерьез ожидает, что мы сможем не пустить этих мужчин туда, куда они захотят войти? Каким образом, интересно?»
— Они даже не станут пытаться, — заявил Велисарий. — Уверяю вас.
Поскольку вопрос временно решился, Велисарий отвел всех мужчин в свой номер. Раб последовал за группой воинов. Неуверенно, с колебаниями и с очень большой неохотой.
После того как все расселись — те, кто мог, поскольку номер был маленьким, — Велисарий вздохнул и объявил:
— Это сильно изменит наши планы.
Как раб и опасался, все, как один, посмотрели на него. Их мысли казались очевидными:
«Мертвые ничего не расскажут». Велисарий мрачно улыбнулся.
— Нет, — сказал он. — Я заберу его с собой в Рим. Проблема в девушках. Малва определенно допросят их после того, как мы уедем из Бхаруча. До сегодняшнего дня меня это не волновало. Но наше отношение к этой несчастной резко не соответствует образу, который мы так тщательно создавали. Венандакатра не дурак. Он почует, что что-то не так.
Гармат откашлялся. Велисарий вопросительно приподнял брови.
— На самом деле, Велисарий, я думаю, что проблема возникла раньше. Даже до появления новой девушки. — Он еще раз кашлянул. — Из-за тебя.
— Меня? — переспросил полководец. — Как так?
Гармат вздохнул и всплеснул руками.
— Я же живу с тобой в одном номере! Я же не слепой!
Он потрепал бороду.
— Если твоя жена когда-то начнет интересоваться твоим поведением, я смогу ее уверить, что ты был поразительно верен ей во время путешествия в Индию, даже когда красивые молодые женщины приходили в твой номер по ночам. Но не думаю, что это успокоит Венандакатру. По крайней мере, не после того, как ты столько времени потратил, убеждая его в том, что не менее развратен, чем он сам.
Лицо Велисария стало каменным. Он сжал челюсти.
— Ха! — воскликнул Эон. — Так! От меня требуют, чтобы я влезал на любую бабу, которую приводят ко мне в номер. Я вынужден играть роль жеребца. Но полководец, все это придумавший…
Давазз дал ему подзатыльник. Раб пытался не вытаращить глаз. Он не думал, что когда-то привыкнет к подобному. Ни одного индийского принца так не воспитывали. Да еще раб.
— Тихо, Эон! Ты не женат. И хватит жаловаться. Я устал от твоих стонов.
— Мы все устали, — рявкнул Валентин.
— Дома ты трахал всех баб, которых мог затащить к себе в кровать, — проворчал Эзана. — Начиная с четырнадцати лет.
— Тринадцати, — поправил Вахси.
— Там все было по-другому! Их не заталкивали мне в комнату и я не делал это, потому что…
— Заткнись! — рявкнул Менандр. Молодой катафракт покраснел. — Прости, принц. Но я на самом деле не в состоянии больше выносить твои жалобы. Ты все время возмущаешься по этому поводу, а я не могу… ну, надеюсь, через пару дней или… но…
— Достаточно, — приказал Велисарий. — Признаться, я согласен с Эоном. По крайней мере, признаю справедливость его обвинений. Я в некотором роде был лицемерен.
Анастасий рассмеялся.
— Пожалуй, я в первый раз слышу, как верность называется лицемерием.
В комнате послышались смешки. Даже Эон через секунду присоединился к ним. Валентин откашлялся.
— Полководец, я считаю: проблему можно решить простым способом. Я уже думал об этом и…
— Грандиозная идея! — воскликнул Усанас.
— Отличная, — согласился Анастасий. — Мои мысли тоже блуждали в том направлении, что весьма странно.
— И? — спросил Эзана. На лице сарвена появилось удивленное выражение. Словно его озарила смелая догадка.
Затем Эзана с Вахси обменялись удивленными взглядами. Вахси заговорил первым:
— На самом деле поразительно, Эзана, что я и Усанас тоже пришли к этому решению…
— Идеальному решению вопроса! — воскликнул Эзана. Гармат хмурился от непонимания. Велисарий расхохотался.
— О чем они говорят? — спросил советник. Велисарию удалось прекратить хохот на какое-то время, чтобы спросить у Валентина:
— Предполагаю, участвовавшие в обсуждении стороны… о, как бы мне получше выразиться? — (тут он задохнулся от смеха) — поняли, что их мысли повернули в одном направлении, или мне следует сказать… — (смех) — они борются с трудностями при помощи… (тут он просто прекратил говорить, держась за бока от хохота)
Валентин посмотрел в потолок.
— Ну, на самом деле одна из девушек заметила…
— Что они устали от Бхаруча, — с готовностью добавил Менандр.
— Устали до смерти, — проворчал Анастасий. — Готовы к новым впечатлениям. Новым приключениям.
— Маратхи горят еще большим желанием покинуть этот очаг заразы, — вставил Эзана.
— Ужасный город, — проворчал Вахси. — Ужасный.
Гармат теперь гневно смотрел на Усанаса.
— Это ты их подговорил, — обвинил его советник. — Знаю, что ты.
— Я? Я? Как ты можешь такое говорить? Я — давазз моего принца! Я думаю только о его благополучии! Я — несчастный раб! Как такое несчастное существо может подбить кого-то на что-то, тем более таких жутких катафрактов и убийц-сарвенов?
Появилась знаменитая улыбка.
— Но ведь великолепный план, обрати внимание. Решит все проблемы одним махом. Поможет спасти знающих слишком много девушек — очаровательных, симпатичных девушек — от допросов малва. А верные, но страдающие и унылые солдаты будут веселы и довольны, несмотря на то, что находятся так далеко от дома.
Велисарий наконец снова мог говорить.
— Согласен, — он махнул рукой. — Вперед. Займитесь этим делом.
Он улыбнулся Гармату.
— Они правы, знаешь ли. Что нам еще остается? Перерезать девушкам горло?
Валентин с Анастасием были уже у двери, Эзана с Вахси шли за ними по пятам.
— Минутку! — крикнул Велисарий. Мужчины обернулись.
Велисарий достал кошелек.
— Возьмите денег. Сутенерам не понравится наше предложение. Придется с ними расплачиваться.
Анастасий нахмурился.
— Сутенеры. Я о них не подумал.
Он посмотрел на Валентина.
— Среди них встречаются буйные.
Валентин содрогнулся.
— Дрожу при мысли о них, — он снова содрогнулся. — Видите?
— Я слышал об этих сутенерах, — вставил Эзана, его лицо исказил страх. — Говорят: очень жестокие.
— Они демоны. Злые демоны, — застонал Вахси.
— Придется как-то решать вопрос, — простонал Валентин, приблизился к кошельку и достал одну самую мелкую монету. — Наверное, этого хватит. А, нет. Забыл. Придется же общаться с двумя группами сутенеров. — Он достал еще одну мелкую монету. — Более чем достаточно, как мне кажется. — Он вопросительно посмотрел на Анастасия.
— Достаточно, — пророкотал гигант. — Я буду торговаться. Вы же знаете: я — наполовину грек.
Усанас лениво прошел вперед.
— Наверное, и я составлю вам компанию. Вдруг этим сутенерам захочется поговорить на философские темы.
— Точно! — воскликнул Анастасий. — Например, об Аристотеле.
Усанас покачал головой.
— Думаю, скорее о стоицизме.
Анастасий кивнул со счастливым видом.
— Да, правильно! Спокойное принятие неожиданных жизненных поворотов. Спокойствие…
Валентин с двумя сарвенами быстро вышли из номера.
— …перед лицом непредвиденных неприятностей.
Анастасий последовал за ними, Усанас замыкал шествие.
— Пренебрежение и презрение ко всему материальному, — сказал Давазз, закрывая за собой дверь.
Из коридора донесся голос Анастасия, хотя и не очень четко:
— Удовольствие от духовного созерцания.
Два дня спустя в гостиницу прибыл курьер от Венандакатры и сообщил римлянам и аксумитам, что экспедиция малва на север под руководством его хозяина отправляется на следующий день. Велисарий и сопровождающие его лица — а их количество теперь сильно увеличилось — приготовились к отъезду.
В утро последнего дня в Бхаруче произошла одна неприятность. Когда они выходили из гостиницы, группу остановил офицер-раджпут. Его сопровождал взвод раджпутов, которые, как он объяснил, являются полицией Бхаруча.
Появились подозрения, были выдвинуты обвинения и поданы жалобы. Два хорошо известных и уважаемых владельца борделя подверглись жестокому нападению со стороны грубых иностранцев. Служащие этих двух заведений были изувечены варварами. Им пришлось пережить немало ужасных минут. Пять стали калеками, четверо получили серьезные ранения, двое убиты.
Услышав сообщение, Велисарий выразил сожаление. Сожаление, но не удивление. Конечно, нет. Таких ужасных преступлений в конце концов следует ожидать в Бхаруче. Страшный город! Полон опустившихся личностей! Подумать только — на него самого в одном из переулков напала шайка бандитов. В день его прибытия. И ему пришлось убить нескольких в целях самообороны.
Услышав описание случившегося в переулке из уст полководца, офицер обрадовался. Таким неожиданным образом разгадана тайна, до этого казавшаяся непостижимой. Массовая бойня. Убиты пять печально известных бандитов, которых боялись местные жители и которых давно искали раджпуты за совершение бессчетного количества преступлений. А их порезали как баранов. Как свиней.
Раджпут очень внимательно и сурово осмотрел Велисария и сопровождавших его лиц. После чего объявил, что его подозрения были явно необоснованными, обвинения безосновательными, жалобы — поданными не по адресу. Ужасный город Бхаруч, этого нельзя отрицать. Полон неизвестных, действующих исподтишка, склонных к криминалу иностранцев. Которые, к сожалению, все выглядят похожими друг на друга в глазах индусов.
После тщательного осмотра группы раджпут решил, что нет ни чего общего между беснующимися демонами, описанными владельцами борделя, и этими приятными, хорошо дисциплинированными, высокопоставленными иностранцами. Несомненно, его неправильно уведомили. Или сутенеры смотрели на нападавших затуманенными глазами, думая о внезапной огромной финансовой потере. Несомненно, поставщики девочек что-то напутали, с мозгами у них не все в порядке после встречи с теми иностранцами.
Очень неприятной встречи, думал офицер, судя но представленным свидетельствам случившегося. Огромные резаные раны, глубокие колотые раны, значительная потеря крови, разбитые коленные чашечки, сломанные кисти рук, отрезанные большие пальцы, сломанные ребра, расплющенные носы, выдавленные глаза, ампутированные уши, проломленные черепа, разорванные почки, треснувшие локти, искалеченные ступни, словно пропущенные сквозь мельницу берцовые кости. Это если не упоминать сломанную шею одного мертвого сутенера — подобно прутику — каким-то великаном-людоедом.
Несомненно, встреча с варварами оказалась очень неприятной для сутенеров, решил офицер. Холодным, надменным, презрительным образом, который так отличает кшатриев из раджпутов.
