ЧОУПАТТИ

Осень 533 года н.э.

Сразу же после рассвета первый корабль малва у Чоупатти утонул, получив пробоину. К сожалению, маневр был совершенно незапланированным и в результате оказался сильно поврежден один из аксумских боевых кораблей. Под проливным дождем галера заходила в залив, где малва держали свой флот во время сезона муссонов, и просто наткнулась на дозорное судно малва.

Сами малва не видели, как приближаются аксумиты. Изможденный тяжелой работой экипаж, которому приходилось оставаться в море на небольшом суденышке в плохую погоду, был занят выполнением своих обязанностей. Они не выставили ни единого человека наблюдать за морем. Мысль о том, что в заливе могут находиться вражеские боевые корабли, даже не пришла им в головы.

Они считали командующего сумасшедшим и ругали его с тех пор, как покинули причал. Никто не пытался по-настоящему «поддерживать блокаду» во время сезона штормов. Время, когда английские боевые корабли будут держать круглогодичную блокаду французских портов, лежало в отдаленном будущем.

В прошлые годы, после начала сезона муссонов, блокирующий Сурат флот малва просто уходил к небольшому, расположенному дальше по побережью городку Чоупатти, который они захватили и превратили в свою военную базу. И там на протяжении нескольких месяцев моряки наслаждались относительным спокойствием и прелестями жизни в грязном городке, появившемся в руинах рыбачьей деревни. Рыбаков там давно не было — или разбежались, или их заставили работать на армию. Те женщины, которым спастись не удалось, насильственно оказались в военных борделях, если были достаточно молоды, или служили поварихами и прачками.

Да, этот сезон муссонов отличался от других. Правитель Южной Индии — господин Венандакатра, гоптрий Деканского плоскогорья — всегда славился отвратительным характером. По мере того как разгоралось восстание маратхи, он становился совершенно диким. И не вся эта дикость направлялась на восставших. Значительная часть доставалась его собственным подчиненным.

Итак… командующий малва не хотел рисковать. Несмотря на то что это казалось ему самому излишним и бессмысленным, он все равно постоянно держал одно судно в дозоре на море — чтобы никто из шпионов Венандакатры не доложил гоптрию, что блокаду не поддерживают, и самого командующего не посадили на кол, как посадили в прошлом нескольких высокопоставленных офицеров. Их высушенная кожа — своего рода мешки — свисали с потолка в зале для приемов во дворце гоптрия в Бхаруче.

На аксумском корабле на носу сидел впередсмотрящий. Но он тоже не ожидал встретить в море вражеский корабль. Он сконцентрировал внимание на том — в большей мере уши, нежели глаза, — чтобы уловить первые признаки приближающейся земли. Поэтому он не видел судно малва до тех пор, пока не стало слишком поздно, чтобы что-то сделать, кроме как в последнюю минуту выкрикнуть предупреждение.

Секундами позже впередсмотрящий умер. Когда нос аксумского корабля врезался в корпус вражеского судна, моряк свалился на палубу малва и сломал шею. Потом его тело рухнуло на двух моряков, сидевших, скорчившись, у мачты, скрываясь от дождя. В панике те отбросили труп в сторону.

У них, надо заметить, имелись все основания для паники. Аксумский корабль был не только тяжелее и больше размером, но его строили специально под пушки. Корпус укреплялся скобами, чтобы поддерживать вес и противостоять отдаче. С другой стороны, небольшое судно малва представляло собой скорее рыболовецкую лодку, переделанную под боевую галеру. Эта «переделка» состояла только из установки нескольких орудий вдоль борта.

Аксумский корабль, шедший по ветру, с силой врезался в корпус судна малва и почти что переехал его. После столкновения половина моряков малва оказалась в воде сразу, а другая половина — в течение следующей минуты.

Ругаясь, капитан аксумского корабля бросился вниз с палубы, чтобы проверить, насколько серьезны повреждения. Тем временем его первый помощник быстро приказал выпустить сигнальную ракету, чтобы предупредить весь остальной аксумский флот, что они достигли цели.

Конечно, эта сигнальная ракета также предупредила и защитников порта. Но Эон и его высшее командование уже решили, что слишком рискованно пытаться предпринимать полностью неожиданную атаку в плохую погоду. Аксумские корабли вполне могут разбиться или сесть на мель. Кроме того, царь царей и его офицеры не сомневались, что хорошо обученные и готовые к бою аксумские моряки в состоянии справиться с любым гарнизоном, застигнутым врасплох во время сезона муссонов. Половина солдат малва — по крайней мере, половина — будут или пьянствовать, или спать, или отправятся к женщинам. А внимание несущих вахту в первую очередь сосредоточено на стенах города, так как единственная (по мнению защитников гарнизона) явная угроза — это восставшие маратхи под командованием Рао.

Когда корабль негусы нагаста показался в заливе, Эон не преминул поинтересоваться состоянием поврежденной галеры. К тому времени капитан уже вернулся на палубу и хмурился яростнее, чем когда-либо.

— Что с кораблем? — крикнул Эон. Капитан пожал плечами.

— Вода сильно заливает! — проорал он в ответ. — Вскоре затонет, если не доставить на берег для ремонта.

Эон не колебался ни секунды. И он даже не потрудился посоветоваться с Усанасом, Эзаной или Антониной, столпившимися у борта рядом с ним.

— Забудь о ремонте! — крикнул аксумский царь. — Подходи вплотную к флоту малва и разрушь столько, сколько сможешь! Мы спасем то, что останется, после того как возьмем порт!

До того как царь даже закончил говорить, капитан уже выкрикивал новые приказы. Бравого моряка нисколько не смутило, что его отправляли на откровенно самоубийственную миссию. Или, как минимум, на миссию, которая таковой казалась.

Равно как и Усанаса с Эзаной, хотя Антонина была в шоке.

— Хороший план, — проворчал Эзана. Увидев отчаяние на лице римлянки, он хрипло рассмеялся и покачал головой. — Не бойся, Антонина. Эти люди удержат малва, пока мы не окажемся на месте. Это — аксумские моряки!

Вот так и получилось, что аксумскую атаку на малва в Чоупатти вел направлявшийся в гавань поврежденный корабль. Несколько принадлежащих малва парусников — опять же, переделанных из гражданских судов — стояли за небольшим волнорезом. Боевые галеры, составлявшие основу вражеского флота, были вытянуты на сушу. Именно из-за протяженной и широкой линии берега малва выбрали Чоупатти в качестве военно-морской базы на сезон муссонов.

Аксумский капитан проигнорировал парусники у небольшой пристани. Его целью были галеры. Поэтому, когда его корабль встал на мель, то сделал это как раз в гуще боевых кораблей малва.

Правильнее сказать, рядом с ними. К этому времени в аскумский корабль залилось столько воды, что он сел на мель в двадцати ярдах от берега. Капитан принялся удрученно ругаться, а потом увидел, что его главный артиллерист чуть ли не пляшет от радости, приказывая повернуть две пушки на корме таким образом, чтобы они по возможности смотрели вперед. Пушки на носу уже готовились стрелять.

Капитан окончил очередную длинную тираду. Он мыслил привычными для аксумита категориями. Война на море была для него неразрывно связана со взятием на абордаж. Его артиллерист, выученный представители Когорты Феодоры под командованием Антонины, куда лучше своего капитана понимал правила сражения с использованием огнестрельного оружия. Корабль, севший на мель на некотором расстоянии от берега, представлял собой отличную платформу для стрельбы. Если бы они добрались непосредственно до берега, корабль накренился бы слишком сильно, и невозможно было бы удержать на месте ни одну из пушек.

Поврежденный аксумский корабль теперь представлял собой небольшую крепость в центре войск противника. После того как капитан это понял, гримаса, не сходившая с его лица с момента столкновения, стремительно исчезла.

— Сарвенам — встать вдоль бортов! — крикнул он. — Готовьтесь отражать нападения тех, кто попытается взять нас на абордаж!

Аксумские моряки, сидевшие на веслах, тут же оставили скамьи и начали занимать позиции там, где указывал капитан. Если кто-то из малва и попытается разбить пушки, то будет встречен копьями и тяжелыми мечами — оружием, которому отдавали предпочтение аксумиты.

Но все еще оставались…

Капитан прищурился, пытаясь сквозь дождь разглядеть крепость малва, в которой размещался охранявший гавань гарнизон. Она стояла на горе, выходя главным воротами на залив, и в ней имелось по крайней мер восемь больших осадных орудий, любое из которых могло разрушить аксумский корабль одним точным выстрелом. К счастью, пять из восьми орудий в крепости были установлены так, чтобы охранять Чоупатти с суши от нападения восставших маратхи.

Аксумиты знали об этой крепости. На протяжении последних двух лет они постоянно поддерживали контакт с маратхи, и шпионы Шакунталы предоставили им детальное описание всех укреплений в Чоупатти. К сожалению, у аксумитов не было карт.

К тому времени как, по оценкам капитана, уже перевалило за полдень, дождь, казалось, стал слабее. Но видимость все еще оставалось слишком плохой, так что разглядеть что-нибудь на расстоянии больше пятидесяти-шестидесяти ярдов не представлялось возможным. То есть крепость капитан не мог рассмотреть совсем.

— Хорошо, — проворчал его стоявший рядом помощник. — Если мы их не видим, то и они не могут видеть нас.

Капитан пришел примерно к такому же выводу. Теперь он переключился на волнорез, едва различимый сквозь пелену дождя. С двух кораблей уже высаживались на причал аксумские моряки, еще две галеры находились совсем близко.

В самом конце волнореза возвышалось деревянное кроение, где малва постоянно держали небольшое подразделение солдат. По сути своей это был сарай. Теперь он наполовину обрушился — от пушечного огня, от копий и мечей первого же подразделения аксумитов. Капитан нигде не видел трупов, хотя некоторые враги могли быть похоронены под кусками древесины. Но он подозревал, что часть солдат малва, несших в сарае вахту, убежали еще до высадки моряков.

— Вот, идут, — сказал помощник. — Наконец-то! Ну и какая же компания ублюдков!

Капитан прищурился. Да, солдаты малва начали появляться в конце волнореза и потоком выливаться на берег, где стояли галеры.

Но это были маленький поток. Скорее, робкий и неуверенный ручеек. Большинство солдат малва все еще зашнуровывали доспехи. То, как они держали оружие на взгляд капитана, не свидетельствовало о большой уверенности и энтузиазме.

— Гарнизонные войска, — пробормотал он. — Чего от них можно ждать?

Однако те малва, что выстраивались в конце волнореза, вероятно, выступали под командованием достаточно опытного и способного офицера. К тому времени как первые аксумские моряки добрались до них, малва удалось выстроить из щитов настоящую стену, ощетинившуюся копьями. Несколько стоявших позади мушкетеров выпустили залп в направлении аксумитов, хотя и не очень согласованно.

Правда, все это помогло малва ровно настолько, насколько забор из деревянных реек спасает от разъяренных быков. Аксумская тактика взятия на абордаж основывается по большей части на определенных психологических моментах. Моряки специально тренировались и изначально были готовы к серьезным потерям. На протяжении десятилетий получение «абордажного шрама» считалось делом чести. Такими шрамами гордились.

Так что аксумиты не стали бросать в сущности бесполезные короткие копья и использовать длинные. Они просто побежали вперед и врезались в линию врага. Как могли, они отражали копья малва небольшими легкими щитами, тяжелыми мечами (прообразом которых явно было не что иное, как мясницкий нож), прорубая дорогу в центр вражеского строя. Остальное сделали сила и ярость. Африканская нация с успехом применяла в бою тактику росомахи, никогда не слышав об этом животном.

Зрение помощника оказалось лучше, чем у капитана. Внезапно он резко вскрикнул, и крик его был полон отчаяния.

— Что случилось? — спросил капитан, пытаясь рассмотреть отдаленную схватку. Насколько он понимал, аксумские моряки разбили линию обороны противника.

— Атаку ведет негуса нагаст! — последовало в ответ шипение. — Проклятый идиот!

Капитан сжал челюсти. И еще сильнее прищурился, пытаясь подчинить своей воле слегка близорукие глаза.

— Идиот, — эхом повторил он. Затем добавил с легким вздохом: — Всегда существует такая опасность, если царь молод. В особенности, если он не поучаствовал в достаточном количестве сражений, пока был принцем.

Тем не менее тон, которым были произнесены эти слова — что можно сказать и о помощнике, — отдавал мрачным, но глубоким удовлетворением. Аксумское царство на протяжении столетий слыло могучей империей. Его царь царей мог править половиной Аравии и иметь флот, слава о котором гремит за океаном. Но сердце этой силы все еще составляли яростные воины с гор, чьи сарвы, как аксумиты называли свои полки, служили основой военной мощи Аксума.

Нынешний негуса нагаст, как и все его предшественники, обладал длинным перечнем грандиозных и великолепных титулов. «Тот, кто приносит рассвет» стоял в этом списке не последним. Но он начал свою жизнь просто как Эон Бизи Дакуэн — Эон, солдат из полка Дакуэн.

И это было самое важное его имя. Сегодня, если кто-то по-прежнему сомневается, Эон докажет, что это именно так. Даже чуть подслеповатый капитан прекрасно знал: первым аксумитом, бросившим свое защищенное лишь легким доспехом тело на стену из вражеских щитов, был царь, ведущий в бой своих подданных.

И поэтому, несмотря на неодобрение разума, сердце капитана радовалось. И, как и все аскумские моряки, готовые атаковать бастион малва в Чоупатти, даже следя за канонирами, разрывавшей галеры малва на берегу и превращавшей их в щепки, капитан выкрикивал имя своего императора.

Имя , не титулы. Эон Бизи Дакуэн!

Сражение продолжалось немногим более трех часов. На протяжении всего этого времени капитан выкрикивал имя своего императора.

Сражение стало достаточно яростным после того командующий-малва смог организовать сопротивление. Аксумский капитан несправедливо называл его людей «гарнизонными войсками». Большинство войск малва расквартированных в порту, составляли моряки, привычные к трудностям морской жизни и знакомые с абордажными боями. И еще они были знакомы с аксумской тактикой, потому что на протяжении последнего года много раз сталкивались с аксумскими кораблями, прорывавшимися сквозь блокаду. И эти солдаты умели драться, потому что Чоупатти являлся изолированной базой, окруженной восставшими маратхи.

Но все равно силы были неравными. Аксумиты были подготовлены заранее, и подготовлены хорошо. Они застали малва врасплох, несмотря на то что командующему гарнизоном и удалось навести порядок в рядах солдат, пока тех не загнали в угол. Но разница в командовании была слишком большой.

Не в военном руководстве как таковом. Командующий-малва был способным и смелым офицером, опытным как в морских, так и сухопутных сражениях. Как пехотный офицер, один из кшатриев малва, сражавшихся в первых рядах, а не стоявших у пушек позади всего войска, он одним из первых прорвался сквозь стены Амаварати, что привело к падению империи Андхра, которой правил отец Шакунталы. Позднее его перевели во флот и он обнаружил немалые способности к ведению войны на море. Он достаточно быстро поднимался по служебной лестнице и ни одно из повышений не получил благодаря взятке или родственным связям.

Если сказать по правде, он был не только более опытным, но и более способным командующим, чем царь, который вел его врагов. В этом сражении про негусу нагаста вряд ли можно было сказать, что он вообще «командовал». Он просто вел, прорываясь сквозь ряды малва, как любой из его людей. Как Александр Македонский до него — хотя царь царей, безусловно, обладал едва ли малой частью военного гения Александра — Эон Бизи Дакуэн вел своих людей в бой.

Во время этого сражения Эону даже удалось повторить один из самых знаменитых подвигов Александра. Негуса нагаст в числе первых достиг стен крепости, к которым аксумиты начали приставлять лестницы. А затем — несмотря на яростные протесты окружающих его солдат — настоял на том, чтобы первым перемахнуть через стену.

На самом деле, это было глупо — даже по-идиотски. Огромная сила Эона вознесла его на парапет, и царь быстро очистил площадку от нескольких солдат малва, охранявших эту часть стены. Точно так же, как сила Александра вознесла его на парапет в одном из завоеванных им городов. А затем, как и Александр, Эон оказался в ловушке, когда защитники крепости отбросили осадные лестницы.

Обнаружив, что стал мишенью всех лучников малва, и не видя места, где мог бы укрыться от стрел, Эон вновь был вынужден следовать примеру Александра. Он прыгнул внутрь самой крепости — он оказался в одиночестве, но, по крайней мере, стал не так уязвим для стрел. Там он занял позицию рядом с небольшим деревом, точно так же, как сделал македонец, хотя это дерево и не было фиговым, как то, из легенды об Александре, — и начал яростно защищаться от небольшой толпы атакующих малва.

Командующий-малва умер вскоре после этого. К тому времени как сарвены хлынули через стены крепости, в крепости даже не беря пленных, командующему удалось организовать сопротивление, что позволило ему повести небольшую колонну солдат вниз к берегу. Там, во время короткой схватки, он попытался остановить аксумских моряков, поджигавших корабли малва.

Эта попытка не увенчалась успехом, и командующий умер в бою. Хотя он погиб в честной битве, а не во время бойни, когда сарвены преследовали бегущих в глубь материка малва на протяжении многих миль, до тех пор пока не спустилась ночь и не подарила нескольким выжившим благословенное спасение.

В этот день малва не щадили. Хотя назавтра сарвены достали тело командующего-малва из груды трупов на берегу и торжественно похоронили. Они сделали это по велению Эзаны, командующего сарвом Дакуэн, который приказал вдобавок поставить над могилой храброго офицера небольшой камень.

Воины другой нации могли бы осквернить труп. Но солдаты из сарва Дакуэн, как и их командующий, выросли на других традициях. Эти традиции недалеко ушли от племенных. Под цивилизованными названиями полков маячили не такие уж туманные лица старых тотемов. И эти традиции предписывали отдать честь вражескому командующему.

Люди-охотники убивают тигра, но не обесчещивают его. Даже когда — в особенности когда — тигр, умирая, смог дотянуться до главного охотника.

Эон Бизи Дакуэн получил свой ценный абордажный шрам. Правильнее сказать, рану. Сам шрам никогда не сформируется, потому что негуса нагаст Аксумского царства умрет от раны еще до того, как успеет образоваться шрам.

Его солдаты, прорываясь через крепостной вал, видели, как копье вошло Эону в живот, когда он в одиночку дрался внутри крепости. И знание только подогрел ярость, которая разрушила флот и убила людей малва.

Эон и сам знал, когда убивал последних врагов перед тем, как без сознания рухнуть на землю.

И Усанас знал, с того момента, когда добрался до негусы нагаста и осмотрел рану. Молодой царь, которого он воспитывал чуть ли не с детства, уйдет с ли земли самое большее через несколько дней. И впервые за много лет человек по имени Усанас не мог смотреть на случившееся философски, не мог иронизировать или делать саркастические замечания и демонстрировать Вселенной свою широкую улыбку. Он упал на колени и просто плакал, и плакал, и плакал.

И Антонина знала, с того момента, когда увидела, как первая аскумская галера отчалила от волнореза и поплыла по направлению к флагману, на котором женщина оставалась на протяжении боя. Корабль плыл медленно, торжественно, каждый взмах весла сопровождался барабанным боем, задающим ритм гребцам и служившим царю похоронным маршем.

По правде говоря, интуитивно она знала о смерти Эона с того момента, когда увидела безумную злобу, с которой аксумские моряки резали солдат гарнизона, пытающихся защитить свои корабли. Аксумские сарвены, конечно, всегда были яростными в сражениях, но происходившее в этот день выходило за рамки привычного. Это была бойня, словно разъяренные росомахи утоляли жажду крови.

Когда тело Эона доставили на флагманский корабль и отнесли в каюту, Антонина сопровождала негусу нагаста. Она сделала все, что могла, руками аксумского врача, пытаясь облегчить страдания раненого. Но задолго до того, как в каюту вошел Усанас, с вытянутым и измученным лицом, Антонина посмотрела правде в глаза. Какое-то время Эон еще проживет. Может даже — если врач приложит все возможные усилия — прийти в сознание и говорить. Но больше месяца Эон не протянет. Вероятно, не больше двух недель. Не с этой раной. Копье сильно повредило важнейшие внутренние органы, а после такого ранения неизбежен фатальный исход. В отчаянии Антонина подумала, как вызвать Велисария и Эйда, но вскоре отказалась от этой мысли. Эйд мог знать какой-то способ, который мог бы спасти Эона — и на самом деле знал, потому что ее муж уже приказал начать эксперименты по созданию лекарств будущего, но для этого пока не находилось времени — слишком много было других забот. А теперь время вышло. Даже если ей каким-то образом удастся призвать Эйда, кристаллическая сущность из будущего сможет сделать не больше, чем сама Антонина.

Она плакала, и плакала, и плакала. Она плакала в объятиях Усанаса, и он тоже плакал, и Антонина время от времени думала, как мог бы плакать кристалл.

Не плакал ли бы. А просто, как именно.