Глава 12.2
При свете дня разрушения, вызванные отчаянием и яростью Шуйского-младшего выглядели куда драматичней. Рассеянное освещение облачного полдня только подчеркивало темный провал в разрушенной внешней стене больницы, протянувшийся на три этажа вверх и столько же в ширь; угрюмость выщербленных бетонных стен в два метра толщиной напоминали разрушенную при штурме стену, а чернота пятен после стихийных пожаров, давно уже потушенных, но оставивших на фасаде длинные росчерки, заставляли даже ко всему равнодушных москвичей задерживаться подле и задумчиво рассматривать поврежденное крыло давно знакомого здания.
- Газ взорвался, - убедительно объяснял зевакам старичок в неприметной куртке, фуражке и массивных очках.
И только если вглядеться повнимательней – узнаешь в нем замначальника безопасности здания, переодетого в гражданское. Подчиненные его тут же – поддакивают и делятся слухами с горожанами, создают вокруг себя группы людей, а потом показательно расходятся, прихватывая с собой людей чужих и лишних, невольно действующих как все. Пара сотрудников, тоже переодетых случайными прохожими, дают интервью местному телеканалу.
Для антуража и убедительности – пожарная машина возле здания. Там тоже готовы дать нужные комментарии – скучные и рутинные, которые забудутся за пару дней.
Из тех, кто действительно занят делом – меланхолично двигающийся экскаватор, сгребающий бетонные осколки. Он тут с самого утра – часа с пятого, когда я, испытывая неловкость от суетливой заботы Ники и ее же ощущения вины, тихонечко покинул здание через окно в предрассветный полумрак. Спать мне все равно не давали – ни Ника, ни экскаваторщик.
Парковку перед зданием предсказуемо эвакуировали, оттого представительный кортеж из семи машин, с двумя сигарообразными лимузинами был заметен издали. Княжеский же герб на номерах недвусмысленно давал понять, что в разрушенную внуком больницу прибыл лично патриарх рода - протрезвевший и оттого наверняка злой. Хотя поводов для головной боли хватало и без этого.
Внутрь охраняемого периметра меня пропустили легко, на секунду сверившись со списком гостей – там мы фигурировали всей компанией, а слово княжича котировалось выше распоряжений службы безопасности о чрезвычайной ситуации. Хотя, кажется, моему появлению даже на мгновение обрадовались – только отчего?
Знакомый маршрут от входа не подвергся изменениям – все разрушения были в самом конце пути, в отдельном крыле для привилегированных лиц, которых в прошлую ночь было ровным счетом, как нас самих. Только случайных людей не попадалось ни единого – спешащих по своим делам пациентов, на бегу здоровающихся докторов. Зато были неслучайные.
Последний коридор плотно опекала охрана – через каждые пять шагов стены подпирали хмурые люди в костюмах без галстуков, с наброшенными на плечи расстегнутыми пальто. Я замедлил было шаг, почти остановившись перед первым, ожидая проверки по спискам или иных вопросов, когда все присутствующие встрепенулись, глянули в дальний конец коридора и слитно двинулись на выход, огибая меня по сторонам – будто бы не обращая внимания.
Я отступил в сторону, с интересом наблюдая за процессией. А затем и увидел того, с движения которого все началось.
Патриарх Шуйских выглядел мрачно, двигался с той раздраженной манерой, когда недовольство чеканится в каждом шаге, а взгляда исподлобья интуитивно пытаешься избежать. Оттого смотрел я на него – а он двигался прямо ко мне.
- Делай что угодно, но приведи его в порядок, - коротко произнес древний Шуйский, задержавшись рядом на мгновение.
Князь и свита покинули коридор, оставив тишину, непонимание и осторожное любопытство в адрес дальней двери коридора, оставленной приоткрытой.
Пока шел к двери, та тихонько приоткрылась, выпуская мужчину в халате врача, что-то осторожно и бережно к себе прижимающего двумя руками, пока носком ноги пытался закрыть дверь обратно. На проверку ценным грузом оказались пустые фигурные бутылки – пузатые и приземистые, с темной этикеткой, разящие приторно-сладким запахом меда и алкоголя. Или этот запах больше шел из приоткрытой дверной створки…
- Это – что? – Задержал я корпусом собиравшегося уходить мужчину.
Заглянул в его лицо, признал главврача – уставшего, явно не спавшего всю ночь и апатичного ко всему. В том числе и к преграде в виде меня – то, что ему задан вопрос, он осознавал несколько секунд.
- Медовуха. – Ответили мне и попытались обойти.
- Куда? – Заступил я дорогу.
- Приказано нести еще.
- И ты – несешь? – Позволил я раздражению пробиться в голосе.
Ладно – княжич, раз его так сильно ударила в голову потеря, что он полез в бутылку. Но этот-то чем думает.
- Он господин, - пожал врач плечами, скрывая взгляд. – Я не смею ослушаться.
В этот раз я не стал ему заступать дорогу, недоуменно тряхнув головой. А потом всерьез обеспокоившись.
В клане, где слово господина священно – даже деду и отцу не по чину запрещать и навязывать свою волю, если внук и сын признан главным.
Я тронул дверь, заглядывая внутрь. А затем и шагнул в полумрак комнаты с плотно закрытыми шторами, привыкая к темноте и плотному запаху спиртного. Из контура посреди комнаты проявилась кровать со скомканными в дальний угол простыней и одеялом, на голом матрасе которой лежал на боку спящий Артем, натянув на плечи серый плед. Под ногами, на мягком ворсе ковра, были раскиданы пустые бутылки. На дальней от кровати стене были видны темные подтеки, а груда бутылочных осколков подле на полу объясняли их природу. В углу комнаты, из кресла, свернувшись на знакомом пуловере, недовольно смотрел на происходящее тощий серый котенок.
И это все – за одну ночь и утро? Хотя кто-то за это время успел умереть и воскреснуть в далекой восточной стране…
- Эй, ты жив там? – Обратился я к Артему. – Ладно. Я хотел по-хорошему. Сейчас шторы тогда расшторю.
- Не надо. – Произнес он глухо, не открывая глаза и уперевшись лбом в матрац. - Уходи, ладно?
- А ты тут останешься пьянствовать, да?
- Я не пьянствую. – Заплетающимся голосом возразил Шуйский. – Я путешествую во времени.
- Да ну?
- Я пью и оказываюсь в завтрашнем дне, - потянулся он рукой под кровать, пытаясь нащупать целую бутылку. – Потому что этот день никуда не годится.
Затем, осознав тщетность поисков, так и замер со свисающей до пола рукой, с закрытыми глазами прижавшись щекой к кровати.
- Ты же губишь себя.
- А ты думаешь, путешествия во времени обходятся без последствий? – Поднял он на меня мутный взгляд.
В комнату суетливо вошел давешний доктор, удерживающий по две бутылки в каждой руке. Мне оставалось смотреть, как друг движением руки открывает первую и жадно приникает к горлышку.
Потому что воевать с пьяным – дело не самое мирное, когда тот в ранге «мастера».
Ему хватило и одной, откинутой недопитой на постель, чтобы отключиться вновь. Я аккуратно подхватил горлышко, чтобы не дать той разлиться еще сильнее и отставил в сторону. Доктор успел за это время сбежать.
Где-то в больнице обреталась Ника, которая могла поставить его на ноги. Чтобы тот осознанно стал пить вновь?
Дверь в комнату отворилась вновь, впустив прохладу в затхлый воздух темной комнаты. И привнеся знакомые ароматы, которые было странно ощущать здесь и сейчас. Но кроме того – смертельно опасно.
Я развернулся ко входу, бесстрастно глядя на Аймара Инку, замершую в проеме. В том объеме золота, что был на ней, было почти незаметно бежевое длиннополое платье. Золотые чешуи из тонких пластин обнимали шею, сплетенное из золота ожерелье спускалось каскадом к темному поясу, расшитому алой и золотой нитью среди золотых клепок и массивной пряжки. Золотой узор сплетался на подоле платья цветочными мотивами, вновь сплетаясь с алым у самой каймы. Золото было в высокой прическе, сцепленной заколкой – из белого золота. И от каждого украшения ощутимо веяло Силой.
Позади нее виделись еще четверо мужчин в возрасте, заморского облика, в просторных темно-алых одеяниях, шитых золотой нитью. И их одежда смотрелась куда как скромней в сравнении с одеянием принцессы.
Где-то совсем близко разошлась раскатом странная для поздней осени гроза.
- Я пришла не за тобой, - произнесла Инка, не навязывая поединок взглядами.
Она смотрела чуть в сторону, позади меня. Ее руки оставались сцепленными на уровне живота, а в голосе ощущалась примирительная нота – невозможная, немыслимая за все дни сложного сосуществования.
Аймара сделала полшага вперед – тихонько пропели золотые украшения - тут же жестом руки остановив свиту, пожелавшую ее сопровождать.
- Княжич болен. Приходите позже. – Отчего-то уловил я смущение в своем тоне, стараясь телом скрыть от нее состояние Артема.
- Я знаю. – Двигалась принцесса в звучных переливах драгоценного металла, обходя меня стороной.
И становилось совершенно ясно, на кого смотрела она все это время.
Инка замерла возле постели, теплым взглядом и с мягкой полуулыбкой смотря на растрепанного Шуйского, сжавшегося на кровати под совсем небольшим для него пледом.
- Завтра ему станет лучше, наверное. – С надеждой предположил я. – Приходи завтра
- Завтра будет еще хуже. – Провела Инка ладонью над его волосами, не касаясь. – Он сожжет себя изнутри. Я вижу, я знаю.
- Я передам, что ты приходила. А теперь будь так добра, уходи.
- Я уйду. – Согласно кивнула Аймара, не отрывая от княжича взгляда. – Вместе с ним. Я пришла за ним.
- Тут кое-кто будет против. – Лязгнул я голосом.
- Ты хочешь, чтобы он был здоров? – Впервые обратила Инка на меня взгляд.
- У него есть родной лес. Я перевезу его туда, он его вылечит. – Упрямо нахмурился я.
- Лучше гор могут быть только горы. - Вновь смотрела Аймара на Артема. - Лес не станет перечить господину, который решил себе вредить.
Я собрался было возразить, а потом зацепил взглядом разбросанные на полу бутылки, принесенные слугой, и с досадой прикусил язык.
- Ты же осознаешь, что если ты не вернешь его сразу, как он поправится, я приеду к вам и… - Начал я с ощутимой угрозой.
- Ты обещал. Я запомнила.
- Что обещал? – Сбился я.
- Приехать к нам в гости, - мечтательно улыбнулась Артему Инка.
Четверо свитских вошли в комнату, внеся с собой несколько длинных кофров, из которых деловито извлекли мощные рейки, оперативно собрав на полу добротные носилки с плотным тентом. Уложили их рядом с княжичем на постель, в восемь рук подхватили так и не проснувшегося Артема и перенесли его на носилки, с ощутимым кряхтением приподняв над постелью. Метнувшийся с кресла серой тенью котенок, в панике запрыгнувший на ноги княжича, был и вовсе воспринят недовольным гудением грузчиков – тут же унявшимся после колкого взгляда принцессы.
У выхода носилки качнулись, и Артем все-таки приоткрыл сонный взгляд, глядя на стоявшую подле Аймара Инку.
- Знал бы – сам похитил, - заплетающимся языком поведал он ей, вновь закрывая глаза.
Дверь никто закрывать не стал.
Оттого вернувшийся через какое-то время доктор подходил к комнате, двигаясь вдоль стены коридора и с опаской заглядывая внутрь.
- А где княжич? – Спросил он меня, заглянув во все углы комнаты и под диван.
- Движется в направлении светлого будущего, - тяжко вздохнул я, сомневаясь в принятом решении.
- И как там, в будущем? – Устало смотрел доктор на меня.
- Тепло и море. – Пожал я плечами. – Красивая девушка и счастье.
- Дожить бы. – С доброй завистью произнес он.
- Надо постараться. – Ободряюще улыбнулся я ему. – Всего-то – пятницу пережить, верно?
