Санкт-Петербург, наши дни

Я словно только что проснулась, с недоумением оглядывая уютный кабинет и чужую, незнакомую женщину, очень похожую на Жанну. Я видела ее раньше, перед зданием прокуратуры. Это она курила Олегу Ивановичу в лицо.

— Ну здравствуй, Соня, — проговорила женщина. — Я твой доктор, Лада Валерьевна Белоцерковская.

— Зачем мне доктор? — удивилась я. — Разве я больна?

Лада Валерьевна улыбнулась, сделавшись необыкновенно приятной, и тихо ответила:

— Теперь уже нет. Я помогу тебе научиться жить без тех, кого ты любишь и ненавидишь. Расскажи мне, кто обитал в твоей теплой уютной квартирке, защищенной от всех невзгод? Мама?

— Нет, мама живет в Италии, у нее новый муж. Она счастлива в браке. Я слежу за ней по интернету.

Доктор Белоцерковская развернула ко мне ноутбук и показала на страничку мамы.

— Посмотри внимательно, эта страница не обновлялась больше года. Твоя мама умерла. Ее больше нет.

Меня точно ошпарило. Чушь какая-то! Что она говорит? Эта женщина сошла с ума.

— Да нет, вы что-то путаете, — сказала я как можно тверже. — Мама жива. Папа очень любит ее, но готов пожертвовать своей любовью ради маминого счастья. Он разрешил ей уехать в Италию, и поэтому у него депрессия. Он почти не выходит из дома.

— Твой отец тоже умер. Они разбились на машине в июле прошлого года.

Слова ее звучали, точно издалека, и эхом разносились из головы по всему моему телу.

— Я вам не верю! — обмирая от накатившего ужаса, прошептала я. — Зачем вы лжете?

Но доктор стала показывать на экране ноутбука снимки.

— Вот, Соня, посмотри. Это Волковское кладбище, а это могила твоих родителей. Вот это ты сама, а рядом с тобой Алексей. Ты помнишь Алексея?

Алексея я не помнила, но было что-то очень знакомое в его холеной бороде и напомаженных и уложенных колечками щегольских усах.

— Он называл себя твоим женихом, а потом получил повышение по службе, уехал в другой город. Я помогала тебе сразу же после того, как все это случилось, но Алексей попросил оставить тебя в покое. Я полагала, что молодой человек станет о тебе заботиться, но Алексей устроил тебя на работу в свою редакцию и устранился. Тебе категорически нельзя было оставаться одной! И ты придумала себе семью. Справедливости ради стоит сказать, что Алексей не промолчал, упомянул в разговоре со своим шефом Олегом Полонским о твоем недуге, и Полонский решил воспользоваться этим обстоятельством для устранения заклятого друга Меркурьева. Однако твой шеф недооценил своего бывшего однокашника. Полонский допустил ошибку, сказав Меркурьеву, что думает на тебе жениться. Меркурьев собирал о тебе сведения и потому знал про Алексея. Желая подгадить старинному другу, сотрудник пресс-службы тут же набрал ростовский номер твоего так называемого жениха, и Алексей, который все-таки, похоже, не совсем законченный эгоист, первым же рейсом вылетел в Питер. И сразу же отправился к тебе, Соня.

Я разлепила спекшиеся губы и с трудом выдавила из себя:

— Я не помню, чтобы кто-то ко мне приезжал.

Заметив мое состояние, доктор Белоцерковская протянула закрытую бутылку минералки и, глядя, как я скручиваю крышку и жадно пью, снисходительно пояснила:

— Это потому, что ты встретила Алексея не Соней Кораблиной, а перевоплотившись в личность Отца, который и спустил парня с лестницы.

— Ничего такого я не помню.

— Ты и не можешь помнить. Когда одна из личностей активна, другие, как правило, спят. Люди со множественными личностями имеют внутри себя так называемого «внутреннего помощника» — кого-нибудь, кто знает всех других и старается всем помочь. В твоем случае это Отец. Он не подпустил к тебе того, кто уже причинил тебе вред. То есть Алексея. И Алексей обратился ко мне, попросив о помощи. Я связалась с твоим начальником — Олегом Полонским — и от него узнала, что тебя обвиняют в пособничестве в убийстве.

— В голове не укладывается, — потрясенно прошептала я. — Есть такой фильм режиссера Джозефа Сарджента, называется «Сибилла». Я, когда смотрела, не верила, что такое бывает.

— Что и говорить, ты попала в неприятную историю, но и в ней есть существенный плюс. Собирая о тебе материал, Сергей Меркурьев разыскал запись, на которой видно, как произошла авария. Ты себя винишь в смерти родителей, поэтому и бежишь от действительности, прячась за вымышленными личностями. Итак, я хочу, чтобы ты посмотрела запись с видеорегистратора ехавшей рядом машины, на которой видно, как случилась авария.

Доктор Белоцерковская включила видео, и по экрану планшета побежал вьющийся серпантин хорошо знакомого загородного шоссе. Мелькали столбы, остановки, заборы и дорожные указатели с названиями населенных пунктов. И вот из магазина на повороте вдруг выскочила собака и кинулась бежать через дорогу. Я увидела, как красный бампер едущей рядом машины вильнул и вылетел на встречную полосу. Красная машина пересекла дорогу, врезалась в столб и отлетела в овраг.

Доктор остановила запись и посмотрела на меня поверх очков.

— Соня, ты видела, что это несчастный случай? — с напором проговорила она.

— Да, конечно. Я видела, — чуть слышно выдохнула я.

— С этой мыслью ты и будешь жить, — дала установку врач, испепеляя меня гипнотизирующим взглядом. — Ибо чувство вины убивает. И уже гораздо более мягким голосом продолжила: — Алексей выглядел очень испуганным, когда пришел ко мне и рассказал, что только что был у тебя. Знаешь, почему он испугался? Его напугал даже не Отец, кинувшийся на него с кулаками, а орущий в комнате «Антихрист». Ты включаешь фон Триера на полную громкость. День за днем. Вечер за вечером. Всегда, когда бываешь дома. Алексей столкнулся в лифте с соседкой, и старушка, которая живет за стеной, пожаловалась ему, что выносить такое больше нет сил. И попросила что-нибудь сделать, иначе она обратится в полицию. Знаешь, почему с тобою это происходит?

— Почему?

— Ты не можешь жить с неподъемной виной, которую сама на себя взвалила. Вина вот-вот тебя раздавит.

— Как впавшую в безумие героиню Шарлотты Генсбур в «Антихристе»?

— Да. И тут не помогут ни малышка Катюня, которая боится этот фильм смотреть. Ни Отец, пересматривающий его снова и снова и все время различающий новые оттенки и улавливающий иные смыслы. Ни Жанна, этот фильм ненавидящая всей душой. Это ты видишь себя в героине Шарлотты, горе которой так велико, что она не знает, как еще себя наказать. Так перестань себя винить! Слышишь? Ты ни в чем не виновата! Авария случилась из-за объективных причин — на дорогу выскочила собака, и твой отец захотел ее объехать. Но не справился с управлением и слетел в кювет. А то, что ты себе придумала — будто бы после того, что отец узнал от тебя о своей любимой женщине, твоей матери, он задумал покончить с собой и убить ее — все это чушь. Плод твоей фантазии. Мужчины не так тонко чувствуют, как мы, женщины, и не стоит приписывать им душевные качества, которых у них нет. Ты со мной согласна?

И я покорно кивнула, давая понять, что вняла ее увещеваниям. Я очень благодарна Ладе Валерьевне, старающейся мне изо всех сил помочь. Защитить меня. Похоже, именно она каким-то образом трансформировалась в моем сознании в «кузину Жанну». Но Лада Валерьевна не знает, что всю свою жизнь я ездила на дачу, ездила до прошлого года, пока не случилось ЭТО, и помню, что магазин, из которого выбежала собака, снесли пять лет назад, и на записи ТОЙ аварии магазин никак не может быть запечатлен. Лада Валерьевна, добрая душа, искренне пыталась подобрать что-то похожее на ДТП, в котором погибли мои родители, но не учла всех нюансов. Я тронута, хотя и понимаю, что это всего лишь попытка вернуть мне душевный покой. Но, стоит признать, попытка неудачная.

— Алексей хотел тебя увидеть.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Вот и правильно! — подхватила Лада Валерьевна. — Один раз Алексей тебя уже предал, не стоит ждать, когда предаст еще. У тебя все впереди. Ты еще встретишь своего парня. А Алексей — человек из прошлого. Он тебе не нужен.

— Вы так говорите, как будто точно знаете, что мне нужно, — невесело усмехнулась я.

— Конечно, знаю, — оптимистично кивнула врач. — Тебе необходима смена обстановки, а лучше — переезд в другой город. Например — в Москву. Ты как, против Москвы ничего не имеешь? А то, я знаю, многие питерцы при упоминании столицы презрительно кривятся.

— Да нет, Москва так Москва. Только что я там буду делать? Я там никого не знаю. Родных у меня нет, да и друзей не густо.

— И все-таки есть несомненная польза, когда на тебя собирают досье. Вот ты не подозреваешь, Соня, а Меркурьев выяснил, что в столице проживает брат твоей матушки Борис Карлинский. Мы пообщались по скайпу, и у меня сложилось о Борисе Георгиевиче вполне благоприятное впечатление. Карлинский говорит, что ждет тебя в любое время, и, похоже, искренне рад, что у него есть племянница.

— Я и понятия не имела ни о каком московском дяде, — растерялась я. — Надо же, мама о нем никогда не упоминала. Как странно! Почему же они не общались?

— Это ты сама у него спросишь. Скажу тебе по секрету — я тоже планирую в самое ближайшее время переезд в Москву.

Она понизила голос и, глядя на меня поверх очков, со значением добавила:

— У меня там жених без присмотра.

А потом задорно тряхнула волосами и спросила:

— Ну что, Соня, махнем в столицу?

Я улыбнулась и кивнула. Доктор Белоцерковская права. Я уеду из этого города, где все дышит моим травмирующим детством. И научусь жить, оставив в прошлом тех, кого люблю и кого ненавижу. Ибо прошлое — это настоящее, когда ты несешь его в себе. Так говорила героиня фильма «Сибилла», и, когда я закрываю глаза, эта фраза огненными буквами горит в темных безднах моего подсознания.

Но я справлюсь с прошлым. И стану жить настоящим. И будущим.