Глава 58
Аня, как и большинство современных людей, выросла в атмосфере культа успеха. В мире, где дети не могут получить любовь просто так. Сперва обязательно нужно доказать, что ты достоин. Что ты лучше своих сверстников! Детские «быстрее, выше, сильнее, умнее, красивее» перерастают во взрослые «богаче, престижней, известней». В Анином случае девизом жизни стало: «Я успешная женщина. Успешная. Потому что рядом со мной достойный мужчина. Тот, кого уважают и ценят, тот, кто отдает приказы, имеет власть и деньги».
«Забавно, — думала Аня, читая электронное послание от очередной поклонницы. — Можно ли теперь назвать меня успешной? Ведь я сижу в прекрасной тюрьме, больше похожей на пятизвездочный отель, а мое имя кто-то записал в историю. Теперь и у меня есть свои фанатки».
За несколько дней у Ани появился миллион подписчиков в Instagram, и эта цифра постоянно росла. Женщины то и дело писали о том, каким правильным считают ее поступок и как им самим не хватает смелости совершить такое же с их собственными мужьями.
«Этот сукин сын заслужил расправы!»
«Мразь… Морочил головы сразу троим!»
«Кобель. Гореть ему в аду!»
«Откуда у этих женщин столько ненависти? — Аня посмотрела на часы и закрыла ноутбук. — Скоро должен прийти Джастин».
— Что ты сейчас расследуешь? — спросила Аня, которой надоело неловкое молчание сыщика.
— Только что завершил дело с еще одним священнослужителем. Уже третье за год. Такое ощущение, что церковь превратилась в фабрику извращенцев. Этого ублюдка аббата осудили на десять лет за изнасилования несовершеннолетних. Я бы дал больше. И потребовал, чтобы к ответу был привлечен еще и епископ, который знал о действиях аббата, но ничего не сообщил в полицию. Представляешь, этот мерзавец имел наглость обо всем рассказать епископу на исповеди, а тот просто направил аббата на лечение, даже не сообщив в полицию! Адвокаты теперь намереваются использовать в защите положение о тайне исповеди. Но есть закон, согласно которому священники должны сообщать в правоохранительные органы любую информацию о преступлениях против детей. А ты как считаешь? Я прав?
— Не знаю. Не знаю. Это сложно. Слишком много нюансов. К тому же теперь я знаю, что даже специалисты иногда ошибаются. Не обижайся.
— Ты могла бы быть неплохим детективом…
— Сомневаюсь.
Здесь, в заточении, рядом с Аней находились двое заботливых мужчин, приходивших каждый день, пусть и всего на полчаса: Иван, которым двигали порядочность, долг и… жалость, и Джастин, сходящий с ума от любви.
Иван делал все, чтобы создать для Ани лучшие из возможных условий. Отдельная камера, состоящая из нескольких просторных комнат и менее всего напоминавшая тюрьму. Свежая еда из ресторана. Он даже приносил дорогую одежду и сумки — все из новых коллекций, чтобы Ане было в чем выходить на прогулку по двору и на встречи с посетителями. Иван старался воссоздать многое из того, к чему она так привыкла в обычной жизни.
В тех же условиях жили здесь еще несколько женщин, имевших высоких покровителей. С ними Аня и дружила, а кое-кого даже знала с прежних времен. Ничего удивительного: одна тусовка, один образ жизни.
В основном эти дамы сидели за преступления, совершенные из-за ревности. Кто-то в состоянии аффекта убил любовницу мужа, кто-то — самого мужа, а кто-то выстрелил и промахнулся, попав в сотрудника охраны.
«Теперь и у меня есть свой любовный треугольник. Правда, какой треугольник? Иван ясно дал понять, что между нами все кончено. А я за решеткой. Да и даже если представить, что я на свободе, Джастин явно не то, что мне нужно. Хотя он мне и нравится».
Когда приходил Джастин, то рассказывал Ане о себе, а она — о своей жизни до убийства Фила. Джастин постоянно подбадривал, заверяя, что все-таки вытащит ее отсюда. Хотя докопаться до правды ему пока не удалось.
— Меня восхищает твоя сила духа, — не переставал повторять он ей.
— Я всего лишь хочу спокойно жить дальше…
— Об этом я и говорю. Не каждый, кто оказался бы на твоем месте, говорил бы так.
— Я и сама не могу поверить в то, что сейчас произнесу, но здесь мне не хуже, чем на воле.
Джастин почувствовал, что настал тот самый момент, и поцеловал ее.
— Мне кажется, я люблю тебя, — сказал он.
— Мне кажется, я тебя тоже, — ответила Аня.
И вот когда она призналась себе и ему в своих чувствах, началось самое настоящее испытание: видеть любимого человека не больше чем полчаса в день. И знать, что так и будет в ближайшие двадцать лет.
Правда, свою тюремную жизнь Аня научилась воспринимать философски.
«Значит, я заслужила. Не знаю чем, не знаю почему. Но если мне так суждено, значит, буду жить здесь. Это мой новый дом, и я научусь быть счастливой. Если жизнь упрятала меня сюда, то это мой шанс доказать, сколько во мне силы. Я всегда считала себя слабой и зависимой. Постоянно думала, будто рядом должен быть сильный мужчина, решающий все мои проблемы. А теперь я близка к тому, чтобы обрести себя. Так близко к душевной гармонии я не была никогда. В этом и смысл моего заточения».
