Глава 56

— Виновна, — произнес судья.

Аня закрыла глаза. Ей хотелось, чтобы все вокруг исчезло. Чтобы она оказалась в самом счастливом времени своей жизни. В раннем детстве.

Вот ей пять лет. Она стоит рядом с мамой и смотрит, как выпекается в духовке вкуснейшее на свете печенье с изюмом. Когда оно будет готово, они, как всегда по воскресным вечерам, усядутся рядом, чтобы в обнимку смотреть какой-нибудь добрый семейный фильм.

Аня не знала своего отца. Он умер за несколько месяцев до ее рождения.

Но маленькая девочка любила придумывать про него всякие небылицы. Ее вымышленный папа становился летчиком, космонавтом либо представителем еще какой-нибудь героической профессии. Ведь у всех других детей были живые отцы, которыми можно гордиться, а у нее — нет! Кроме того, знакомые дети постоянно интересовались: как зовут ее родителей, где они работают, на какой машине ездят. Да и многие взрослые не отличались тактичностью в этом вопросе. Что же еще было делать?

К своей маме Аня испытывала только нежность и любовь, до определенного момента.

Когда ей было пять с половиной, таких вечеров вдвоем с мамой в их жизни уже не было. Мама встретила другого мужчину.

И ее словно подменили. Она полностью стала принадлежать своему мужу, его традициям и правилам жизни. Аня очень переживала, считая, что мама перестала ее любить, и чувствовала себя обузой. Новый муж мамы Ани был японцем. Человеком, выросшим в стране, где послушание значит слишком много. Несмотря на то, что он уже много лет жил в России, его мыслями и поведением руководили традиции Страны восходящего солнца. Вскоре после свадьбы жена родила ему сына и окончательно отдалилась от дочери. Аня ревновала, но тщательно это скрывала.

Ее мама старалась во всем походить на типичную японку. Однажды, когда Ане было около девяти лет, они всей семьей отправились на родину ее отчима. Оказавшись в новой культуре и стране, Аня долго не могла привыкнуть, что вокруг одни азиаты. Но потом начала присматриваться к японкам-матерям, на которых так мечтала походить ее собственная мать. Женщин с грудными детьми можно было увидеть повсюду, их малыши, сидевшие в специальных рюкзачках, напоминали кенгурят. Глядя на них, Аня вспоминала, как мама три года назад тоже везде ходила с ее братом в такой же куртке японского дизайна, со специальными карманами, вставками и особым капюшоном, защищающим ребенка от непогоды. Вместе с тем такую куртку легко было расстегнуть, чтобы покормить малыша грудью.

Японки включают своих детей в социальную жизнь с самого рождения, путешествуя с ними по всем своим делам и разговаривая с ними, как со взрослыми. Поэтому маленькие азиаты частенько начинают говорить быстрее, чем ходить. Аня, конечно, не помнила, как там было в ее младенчестве. Но была уверена: мама не нянчилась с ней так, как с братом.

«Когда женщина решается на ребенка, то должна посвятить первые годы жизни материнству, дать свое тело и душу в полное распоряжение маленькому человечку. Иначе она не может называть себя матерью», — так говорила ее новая бабушка, мама отчима, родившая и воспитавшая четырех сыновей. Именно в гости к ним они и ездили тогда. Маленькая Аня запомнила, как новый дедушка все время возмущался, что мир развивается не тем путем и что современная японская семья сильно отличается от традиционной, потеряв свою главную силу — коллективное мышление.

«Раньше семьи были другими. Под одной крышей соседних домов жили сразу несколько поколений — от прадедушек до маленьких правнуков. Самый старший мужчина — глава рода, его слушались все. В то же время он нес ответственность за действия всех членов своей семьи!» Анин отчим осторожно возражал ему. Говорил, что да, семьи стали меньше и молодые люди вступают в брак по любви, а не по решению родителей. Но сама иерархия подчинения сохранилась. Как потом убедилась Аня, дедушка действительно сильно преувеличивал. Японцы остаются коллективистами до мозга костей, общие интересы для них — всегда на первом месте. Но если женщина живет интересами семьи, то мужчина — еще и интересами бизнеса, в котором работает.

Ане запомнилось, как начинались ужины в их доме. Сначала бабушка подавала тарелку мужу. Потом их старшему сыну, ее отчиму, затем младшим сыновьям. Ане доставалась предпоследняя тарелка. А ее братишка Наоки (в переводе его имя означало «честное дерево») получал свою маленькую порцию в самом конце.

В памяти Ани остался и их поход в салон красоты. Пока мама сидела в кресле с мастером, делающим ей стрижку, Наоки открыл половину банок с красками, кремами и стал разрисовывать все подряд. Сотрудники салона и клиенты не обращали на это внимания. В России такое было бы невозможно, но в Японии воспитывают детей именно так. До шести лет ребенку разрешают все, исполняют любые желания и капризы. Но по достижении шестилетнего возраста маленький человек попадает в школу, где его ждут строгая система правил и железная дисциплина.

Аня не хотела открывать глаза, чтобы не видеть маму, которая смотрела на нее с болью и разочарованием. Маму, которая сомневалась в невиновности своей дочери! Еще не известно, какое из наказаний хуже: двадцать лет тюрьмы или знать, что родивший и воспитавший тебя человек считает тебя убийцей.

Кто-то дотронулся до ее руки.

— Я подам апелляцию, — прошептал ей на ухо Иван. — Ты в порядке?

Наконец решившись открыть глаза, Аня ответила:

— Да.

— Прости… прости.

— Ты сделал все, что мог.

Сидя в зале суда, Джастин чувствовал себя отвратительно. Он провалил это дело. Провалил и позволил невиновной девушке оказаться за решеткой. Но суть не в этом. Он был влюблен в Аню. Сильно влюблен.

«Я должен был спасти ее! Должен!!!»

Сдерживая слезы, он подошел к Ане и Ивану и, бросив на нее короткий виноватый взгляд, произнес:

— Иван прав. Это еще не конец.

— Конечно…

Аня чувствовала пустоту и безразличие ко всему. Она окинула зал взглядом, мысленно попрощалась со своей мамой, которая даже не подошла к ней, и остановила глазами на Владе и Мишель. Эти две женщины сидели рядом, одна позади другой. В тот момент Аня вновь подумала:

«Может, все-таки они обе? Может, они вдвоем сговорились, чтобы убить Фила и подставить меня?»

Потом она услышала голоса за окнами. Несколько тысяч поклонников Фила собралось на улице. Они кричали и размахивали плакатами, требуя для убийцы пожизненного заключения. Даже пытались прорваться внутрь, но охрана их сдерживала.

И вот наконец к Ане подошел какой-то мужчина и сказал:

«Теперь вам пора в камеру».

Джастин стоял у входа. Он смотрел на людей, покидавших здание суда.

Его взгляд сосредоточился на Оскаре, который открывал для Мишель дверь машины, довольно улыбаясь и излучая какое-то невесомое, едва уловимое удовлетворение. И тут Джастин задал себе вопрос:

«Может, зря я искал убийцу среди женщин?»

Оскар уже собрал чемоданы. Через несколько часов у него был назначен деловой ужин в Ницце. А завтра его ждал рейс в Париж. Оскар уговорил Мишель сопровождать его, настаивая на том, что сейчас ей очень нужен друг. Она согласилась полететь с ним и сейчас ждала Оскара в машине.

В дверь номера позвонили, и Оскар, уверенный в том, что пришли за чемоданами, быстро открыл.

— Вы уже уезжаете? — спросил Джастин.

— Кажется, мы знакомы?

— Простите. Я Джастин Трие, детектив, расследовавший дело об убийстве Фила Глэро.

— Ах да… Простите, меня уже ждут в машине.

— Я не задержу вас надолго.

— Ну хорошо. Десять минут, не более. Больше у меня нет времени.