Глава 22

– Собрать сумку? – удивленно переспросил Джереми и рывком сел на кровати.

– Да, – подтвердил я. – Полагаю, единственный способ сделать так, чтобы ты находился в безопасности, – это увезти тебя отсюда.

Молодой человек спустил ноги на пол.

– И что же мне взять с собой?

Я пожал плечами:

– Свои вещи. Самое необходимое.

– Обычно, когда мы куда-нибудь собираемся, мой чемодан укладывает мама.

– Возьми все то, что ты привез сюда с собой из дома.

– И надолго мы уезжаем?

Подумать об этом я еще не успел.

– Не знаю. Для начала на два-три дня, а там посмотрим. Если у тебя закончится что-нибудь из того, что тебе нужно, мы купим еще.

– А телефон вы мне купите?

– Нет. Дай мне две минуты. Я думаю, твоя мать не будет возражать против нашего отъезда, но лучше все же в этом убедиться. – Я сделал небольшую паузу. – Надеюсь, ты не против моей идеи?

Джереми явно был озадачен тем, как развиваются события.

– Э-э, да нет, все нормально.

Спускаясь вниз по лестнице, я услышал голоса – на кухне явно о чем-то весьма оживленно спорили. Из этого я сделал вывод, что Глория успела вернуться туда из гостиной.

– Клянусь, у меня такое ощущение, что вы считаете меня алкоголичкой, – громко заявила она.

– Я этого слова не говорила – ты сама его только что произнесла, – заметила Мэдэлайн Плимптон.

– Тебе не обязательно его говорить – мне и так все ясно. Но позвольте спросить, Мэдэлайн. Вам не кажется, что сейчас я пью лишь ненамного больше, чем раньше? Вы не задумывались о том, почему?

– Мы все через многое прошли.

– О да, вы так много страдали и мучились – просто ужас. Сколько раз вы появились в зале суда? Три? Четыре?

– Дело не только в этом, Глория, и ты это знаешь, – сказала Мэдэлайн, и в ее голосе отчетливо прозвучали виноватые нотки.

– Но когда вы приходили, вечером вас почему-то невозможно было нигде отыскать.

– Глория, остановись.

– И все-таки в один из таких дней я вас нашла. Верно? Правда, был не совсем вечер.

– Ради всего святого, это здесь совершенно ни при чем!

– Дорогая, пожалуйста, не надо, – Боб бросил на Глорию умоляющий взгляд.

– Да, я вас нашла. В восемь утра вы выходили из лифта отеля с Грантом Финчем.

Мэдэлайн повернулась к Глории спиной.

– Я полагаю, женщинам в вашем возрасте очень хочется продлить свою молодость. Да и организм все еще чего-то требует, – Глория озорно посмотрела на Боба. – Такие вещи скрашивают нашу жизнь на склоне лет, не так ли, милый?

Боб перевел на Мэдэлайн Плимптон полный муки, извиняющийся взгляд.

– Это все вино, Мэдэлайн, – пролепетал он.

– Нет, дело не в этом, – твердо сказала хозяйка дома. – Она никогда не ценила всего того, что я для нее сделала.

Глория театрально всплеснула руками:

– О да, конечно. После смерти отца вы пришли мне на помощь, так что я должна быть благодарна вам по гроб жизни.

– Послушайте, вы можете прекратить это – вы обе? – Терпение Боба явно было на исходе. – Клянусь богом, это невыносимо. Или уж тогда подеритесь, что ли, и загрызите друг друга насмерть. Мне уже наплевать. – Боб повернулся к двери, явно собираясь уходить. – Мне нужно позвонить Галену. Я кое о чем забыл его спросить.

– Гален, Гален, Гален, – передразнила Боба Глория. – Может, тебе лучше жениться на нем?

– Черт побери, ты прекратишь или нет? Гален очень здорово нам помог.

– Ах да, я и забыла, – ухмыльнулась Глория. – Он такой душка.

– Он дает нам возможность заработать целое состояние, привлекая меня к этой сделке, – раздраженно бросил Боб. – Если ты не хочешь, чтобы мы стали миллионерами, только скажи.

Последние слова Боба заставили Глорию замолчать – хотя бы на какое-то время. Воспользовавшись этим, я вмешался в разговор:

– У меня есть предложение. – Все присутствующие повернулись в мою сторону. Вероятно, они были слегка смущены тем, что я присутствовал при их ссоре.

– И о чем же речь? – поинтересовался Боб.

– Я увезу отсюда Джереми на пару дней.

– Как это – увезете? – не поняла Глория. – Куда?

– Куда-нибудь подальше. Я попросил его собрать сумку – именно этим он сейчас и занимается. В конце концов, ваша главная проблема – обеспечить безопасность Джереми. Но где-нибудь в другом месте это будет сделать гораздо легче, чем в этом доме.

Боб кивнул:

– Что ж, это неплохая идея.

– Вся страна знает, что Джереми находится в Промис-Фоллз. Пусть люди продолжают думать, будто это так. Что же касается всех вас, ты вы люди взрослые и вполне способны позаботиться о себе.

Было видно, что Глории моя идея не очень-то по вкусу.

– Ну, я не знаю, – с явным сомнением в голосе сказала она. – Мне бы хотелось, чтобы он находится рядом со мной, под моим присмотром. Я не знала, что у вас на этот счет другие планы, мистер Уивер.

– Я присмотрю за ним не хуже вас.

– Ладно, – Глория поставила бокал с вином на стол. – Я полагаю, все будет в порядке. Пойду помогу Джереми собраться.

Я предостерегающе вскинул руку.

– Как я уже сказал, он как раз этим сейчас и занимается. Пусть сделает это сам.

– Но он может что-нибудь забыть! – возмущенно возразила Глория.

– По-моему, он прекрасно справляется. А если нам что-нибудь понадобится, купим это на месте.

– И куда вы поедете? – поинтересовался Боб.

– Я еще не решил. Возможно, просто куда глаза глядят, то есть куда ведет дорога. Будем переезжать с места на место. – Я посмотрел на Мэдэлайн Плимптон. – Если вам потребуется со мной связаться, мой номер у вас есть.

Мэдэлайн кивнула и обратилась к Глории:

– Ну а вы с Бобом, я полагаю, можете отправиться обратно в Олбани.

– Лучше мы побудем здесь еще несколько дней, – отозвалась та. – Так приятно проводить время в вашем обществе, Мэдэлайн.

Все вещи Джереми поместились в его рюкзак. Молодой человек бросил его в багажник моей «Хонды», которая все еще была припаркована на улице неподалеку от дома. Он уже собирался сесть на переднее пассажирское сиденье, когда из дома вышла его мать. Мы уже попрощались, но, видимо, Глория сочла, что этого недостаточно. Она крепко обняла сына и прижала его к себе.

– Веди себя хорошо, – сказала она, а затем, обращаясь ко мне, добавила: – А вы заботьтесь как следует о моем мальчике.

– Непременно, – пообещал я.

Затем Глория что-то зашептала Джереми на ухо – видимо, какую-то сентиментальную чушь. Я решил не мешать им и сел в машину. Пятнадцать секунд спустя Джереми плюхнулся на пассажирское сиденье справа от меня. Его лицо заметно покраснело – вероятно, он смущения.

– Нам нужно заехать ко мне домой, чтобы я тоже мог захватить свои вещи, – сообщил я, поворачивая ключ в замке зажигания.

– Какие вещи? Оружие?

– Носки и нижнее белье.

– Понял. А оружие вы с собой не носите?

– Ношу. Иногда.

– Между прочим, у моей матери есть ствол.

– Прекрасно. Рад за нее.

– Он появился у нее во время процесса. Вообще-то это Боб раздобыл для нее пушку. Нам поступало тогда очень много угроз.

– А ваша мать брала уроки обращения с оружием?

Джереми пожал плечами:

– Боб сказал ей, что все просто – нужно только навести ствол на цель и выстрелить.

– И где оружие находится сейчас?

– Когда мы приехали сюда, мать держала его в сумочке, но это очень напугало Мэдэлайн. Она заставила мать переложить оружие в другое место. Оно на кухне, в выдвижном ящике – рядом с тем, где лежат ножи и вилки. Вчера вечером я вынимал его оттуда и разглядывал, когда все остальные были в гостиной.

– Оно заряжено?

Джереми кивнул:

– Было бы не здорово, если бы кто-то вломился в дом, а ствол оказался незаряженным.

Если бы я не сидел за рулем, а машина не двигалась по дороге с приличной скоростью, я бы закрыл глаза и вздохнул. Последние слова Джереми окончательно убедили меня, что я правильно сделал, решив на какое-то время увезти его из дома Мэдэлайн Плимптон.

– А где вы живете? – спросил Джереми.

– В центре.

– Этот городишко – настоящая дыра, верно?

– Он знавал лучшие времена. Некоторые люди считают, что скоро он опять начнет процветать. У нас тут появился новый мэр. То есть вообще-то когда-то он уже был мэром, и вот теперь снова оказался на этой должности. Возможно, ему удастся изменить жизнь города к лучшему.

– Я слышал, как моя мать говорила, что у него в голове вместо мозгов дерьмо. И еще она сказала, что он нанимал на работу малолетних проституток. Это правда?

Я кивнул. В конце концов, в условиях демократии не важно, что говорят о человеке. Ведь на должность мэра людей не назначают, а выбирают. А чем жители при этом руководствуются, одному богу известно.

Следующие пару миль мы проехали в полном молчании. Каждые несколько секунд я поглядывал в зеркало заднего вида. Последние несколько кварталов у нас на хвосте висел черный фургон.

– Приехали, – сказал я и, свернув к обочине, припарковался рядом с лавкой с вывеской «Нэйман: книги».

– Вы что, живете в книжном магазине? – поинтересовался Джереми.

– Над ним.

Незадолго до этого мне пришлось покинуть мое жилище на несколько месяцев, но теперь я снова переехал обратно. В прошлом году в здание, где помещался книжный магазин, какие-то расистские придурки бросили несколько зажигательных бомб – помнится, как раз тогда среди жителей Промис-Фоллз почему-то распространились слухи о том, что город вот-вот захватят террористы. Я не был уверен, что Нэйману, хозяину книжной лавки, удастся сделать ремонт и снова наладить торговлю. Но он каким-то чудом сумел это сделать, поэтому я получил возможность снова поселиться в моей старой, обжитой квартирке.

– Твои вещи мы можем оставить в багажнике, – сказал я, обойдя машину и открывая правую переднюю дверь. Когда Джереми выбрался из салона, я запер автомобиль, после чего мы подошли к двери, выходившей прямо на тротуар. На ней висела маленькая, не слишком приметная табличка: Кэл Уивер. Частные расследования.

– Ух ты! Прямо как в кино, – заметил Джереми.

Я отпер дверь и открыл ее. За ней стали видны уходящие вверх почти от самого порога ступеньки лестницы. Я сделал приглашающий жест рукой:

– Ты первый.

Когда мы поднялись наверх, я отпер дверь второго этажа, и мы оказались в моем жилище. Оно состояло из совмещенной с кухней гостиной и спальни. Вся квартира по площади была меньше, чем холл в доме Мэдэлайн Плимптон.

– Господи, вы что же, в самом деле здесь живете? – изумился Джереми.

– Ну да. Тесновато, конечно, – признал я. – Но зато уютно. Возьми себе в холодильнике кока-колу или еще что-нибудь.

Подойдя к холодильнику, Джереми осторожно открыл его. Я тем временем отправился в спальню. В платяном шкафу у меня стояла небольшая дорожная сумка. Поставив ее на кровать, я открыл пару выдвижных ящиков и стал доставать оттуда одежду.

– Здесь нет кока-колы, – услышал я голос Джереми. – Но зато есть пиво. Можно мне пива?

– Нет.

– Да, чувствую, в ближайшие пару дней я хорошо проведу время.

– Знаешь что? Приготовь-ка нам сэндвичи.

– Что сделать?

– Сэндвичи. Там внизу в холодильнике лежат продукты, которые я купил вчера. Нарезанные ветчина и ростбиф. В буфете найдешь свежий хлеб. А если тебе захочется тунца, то в холодильнике есть банка консервов. И используй майонез – он там же. Нам нужно перекусить сейчас и прихватить чего-нибудь пожевать с собой – положим еду в портативный холодильник.

– А не проще будет остановиться где-нибудь около закусочной – «Макдоналдса» или «Бургер-кинга»?

– Нет, не проще.

Я быстро сложил в сумку одежду на три или четыре дня. Затем подошел к платяному шкафу и снял с верхней полки футляр, в котором держал оружие. У меня не было уверенности, что мне потребуется пистолет, но кто знает? Закрыв сумку, я взял из шкафа небольшой переносной холодильник, которым часто пользовался, когда мне приходилось подолгу вести наблюдение из машины – в подобных случаях я держал в нем бутерброды и напитки.

После этого я перенес сумку и холодильник в гостиную.

– Ну, как дела? – поинтересовался я у Джереми. Молодой человек выложил на стол все необходимое для приготовления сэндвичей – хлеб, мясо, ветчину, масло – и смотрел на все это с таким видом, словно перед ним были фрагменты большой головоломки.

– Да не очень, – последовал ответ. – Вот, сейчас буду пытаться что-нибудь из этого сконструировать. Но, по-моему, вас наняли для того, чтобы вы за мной присматривали. Так что, может, сэндвичами займетесь вы?

– Как же я смогу отстреливаться от плохих парней, которые могут в любой момент ворваться в мою квартиру, если у меня руки будут по локоть в майонезе и горчице?

По взгляду, который устремил на меня Джереми, стало ясно, что он не понимает, шучу я или говорю серьезно. Я подошел к кухонному столу.

– Ладно, давай устроим что-то вроде конвейера. Ты намазываешь куски хлеба маслом и передаешь сюда.

Молодой человек принялся выполнять мое указание. Масло оказалось слегка замерзшим, поэтому размазывать его по хлебу было нелегким делом. Увидев это, я взял масленку, накрыл ее крышкой и поставил в микроволновку, а потом включил средний режим нагрева на десять секунд. Затем я вынул масленку и вернул ее Джереми.

– Так лучше, – заметил он, погружая нож в масло и размазывая его по очередному куску хлеба. – Когда-то я делал сэндвичи – с отцом.

– Вот как? Скажи, а когда твои родители развелись?

Джереми пожал плечами:

– Точно не знаю, но давно. Они много лет не жили вместе, а потом решили официально развестись.

– Тяжело все это. Неприятно, – сказал я.

– Да, наверное. – Джереми положил кусок ростбифа на хлеб с маслом, пристроил сверху ломтик сыра, а затем водрузил сверху еще кусок хлеба. – У вас здесь тихо.

– В середине дня уличное движение бывает намного активнее. Соответственно, и шума побольше.

– Да я не об этом. Здесь никто друг на друга не кричит.

– Ясно. А что, тебе часто приходится становиться свидетелем скандалов?

– Моя мать и Мэдэлайн постоянно спорят и орут друг на друга. И мать с Бобом тоже. Поэтому я и стараюсь иногда ускользнуть из дома.

– Понимаю.

Джереми передал мне еще несколько кусков хлебов, намазанных маслом, и я уложил на них тонкие ломтики деликатесной ветчины.

– А все-таки куда мы едем? – поинтересовался он.

– Ну, я планировал, что мы осмотрим все достопримечательности северной части штата Нью-Йорк.

– А что, есть на что смотреть?

Я едва не рассмеялся.

– Ты знаешь, найдется парочка мест. Скажи, чем ты больше всего интересуешься?

– Не знаю, – пожал плечами Джереми.

– Ты не знаешь, чем интересуешься?

– Ну да. Мать все время пытается заинтересовать меня вещами, на которые мне наплевать.

– Например?

– Ну, например, всякими историческими документами. Передачами, которые показывают по телеканалу «История». Но мне все это до лампочки. Я кино смотреть люблю. Вы видели «Звездные войны»?

– Нет.

– Хороший фильм.

– А чем еще пыталась тебя заинтересовать твоя мама?

Джереми снова пожал плечами:

– Ну, она любит записывать меня во всякие спортивные секции, но мне спорт не нравится.

– Почему?

– А что, для этого нужна какая-нибудь конкретная причина?

– Пожалуй, нет.

– Впрочем, есть одно исключение, – сказал Джереми.

– И какое же?

– А смеяться не будете?

– Разумеется, нет.

– Мне искусство нравится.

– Искусство? Ты хочешь сказать, что любишь рисовать?

Джереми отрицательно покачал головой:

– Я терпеть не могу историю, но мне нравится читать про художников. Есть в северной части штата Нью-Йорк какие-нибудь картинные галереи, которые мы могли бы посетить?

Вопрос оказался для меня полной неожиданностью.

– Да, думаю, найдутся. А в школе ты изучаешь искусство?

– Я собирался, но Боб сказал матери, что мне нужен какой-нибудь другой курс, что если я буду изучать искусство, то никогда ничего не достигну. Он считает, что, занимаясь искусством или изучая его, на приличную работу не устроишься.

– Не все, чем человек занимается, должно служить интересам карьеры.

– Я так и сказал, но мать согласилась с Бобом.

– А ты сам хотел бы стать художником? Я знаю одну маленькую девочку – хотя нет, сейчас она не такая уж маленькая, ей, наверное, лет двенадцать. Так вот, ее зовут Кристал, и она просто обожает рисовать комиксы. Знаешь, что это такое? Она говорит, что хочет заниматься этим, когда вырастет.

– И как, у нее получается?

– О да. Думаю, она по-прежнему не утратила к этому интереса. Вообще-то я довольно давно ее не видел. Она переехала в Сан-Франциско, к отцу. У нее умерла мать.

– Комиксы – это круто, но я вовсе не хочу сам рисовать. Я этого не умею. Но мне бы хотелось изучать произведения художников. Например, мне было бы интересно узнать все про таких великих живописцев, как Ренуар или Рафаэль. Или Микеланджело. Про всех этих парней. Но не только про классиков, про современных художников тоже. Например, про того, который просто разбрызгивал краски по холсту, как ненормальный.

– Ты про Поллока?

– Ну да, про него. Про Поллока. Мне бы хотелось работать в музее или в какой-нибудь картинной галерее. Вы считаете, что это отстой?

– Отстой? Гм, нет, не считаю.

– Ну, так куда мы сейчас поедем? Уже время обедать. Или на обед мы удовлетворимся сэндвичами?

– Я как раз сейчас размышляю, следует ли нам отправиться в поездку сегодня вечером или завтра утром.

За окнами уже темнело, так что мы с Джереми вполне могли переночевать у меня – его можно было уложить спать на диване. Это все же лучше, чем койка в тюремной камере, на которой он рисковал оказаться. Заявление Джереми о том, что он хотел бы посетить картинные галереи, навело меня на мысли о поездке в Нью-Йорк. Мы вполне могли бы добраться туда за три-четыре часа. Но прежде всего следовало забронировать номер в гостинице.

Чтобы посмотреть, насколько сгустились сумерки на улице, я подошел к окну. Вдоль тротуара, как и всегда в это время суток, было припарковано не так уж много машин – магазины уже закрылись, за исключением лавки Нэймана. Его магазинчик часто работал допоздна, потому что хозяину просто больше нечем было заняться.

Наверное, именно потому, что улица была почти пуста, я и обратил внимание на черный фургон, стоящий у противоположного тротуара, – он оказался единственным автомобилем на целых полквартала, других поблизости не было. Мне сразу же пришло в голову, что это, возможно, тот самый фургон, который некоторое время назад ехал за нами следом. Стекла у машины были тонированные, поэтому я не мог разглядеть, есть ли кто-то внутри.

– Заканчивай с сэндвичами, – сказал я Джереми. – А я спущусь на минутку вниз, надо кое-что забрать в машине.

– Ладно, – отозвался тот.

Сбежав вниз по лестнице, я открыл дверь, ведущую на тротуар. Фургон, припаркованный багажником в мою сторону, находился на расстоянии примерно пяти автомобильных корпусов от меня. Переходя улицу, я заметил, что его выхлопная труба попыхивает дымком. Тут же его тормозные огни вспыхнули рубиново-красным светом, и в следующее мгновение фургон сорвался с места и помчался прочь.

Даже если бы мне удалось подойти достаточно близко, чтобы рассмотреть номерной знак, это бы ничего не дало – он был забрызган грязью так, что прочитать его оказалось невозможно.

Вернувшись в квартиру, я обратился к Джереми:

– Мы выезжаем сегодня.