Глава 20

Я снова направился в дом. Боб последовал за мной. Глория оказалась на кухне – когда я вошел, она наливала себе еще один бокал вина под неодобрительным взглядом хозяйки.

– А где Джереми? – спросил я.

– Пошел наверх, – сообщила Глория. – Он был очень расстроен. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Я не понимаю, зачем Гален приехал сюда на той самой машине. Клянусь богом, меня окружают люди, чье поведение невозможно объяснить. Боб, как ты мог вообще его сюда пустить, учитывая, что он приперся сюда на этом проклятом автомобиле?

– Я же не знал, что он приедет именно на нем, – пожал плечами Боб.

– Это просто невероятно. – Глория повернулась ко мне. – Вы в самом деле бросили телефон Джереми в кипящее масло?

Я решительно кивнул – на мой взгляд, за мной не было никакой вины.

– Тем самым я рассчитывал лишить его возможности назначать свидания девушке.

– Какой девушке? – осведомилась Глория. – По фамилии Уилсон?

– Да. Ее зовут Чарлин.

– Вот ведь маленькая шлюшка, – процедила Глория.

– Ради всего святого, держи себя в руках, – подала голос Мэдэлайн.

– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась Глория. Мэдэлайн, ничего не ответив, лишь покачала головой и вышла с кухни. Глория облегченно вздохнула и поднесла к губам бокал с вином.

– Дорогая, тебе не кажется, что ты слишком много пьешь? – осведомился Боб.

– Если учесть, через что мне довелось пройти, слава богу, что я еще не лакаю спиртное прямо из горлышка. – Отставив бокал, Глория подняла вверх указательный палец. – Послушай, у меня появилась идея.

– Какая именно?

– То, что мы наняли мистера Уивера, – это очень хорошо. Но, может, нам нужен еще и пиар-консультант?

– Кто? – не понял Боб.

– Ну, специалист по связям с общественностью. То есть человек, который мог бы заняться распространением среди представителей общественности нашей версии этой истории. Пусть бы объяснил, что Джереми тоже жертва случившегося – как и все мы. Да, судья вынес приговор и, казалось бы, вопрос закрыт. Но на самом деле мы подвергаемся атакам в соцсетях и в СМИ. Нам угрожают, на нас выливают ушаты грязи, что наносит вред нашей репутации.

Боба предложение Глории явно заинтересовало:

– И что же конкретно этот самый пиарщик будет делать?

– Ну, она – а я бы хотела, чтобы это была женщина, поскольку такую работу они выполняют лучше мужчин, – могла бы войти в контакт со средствами массовой информации и сделать так, чтобы они стали публиковать материалы, в которых бы по отношению к нам выражалось сочувствие. Она бы быстро выяснила, кто мог бы высказаться именно в таком ключе, и обратилась бы к этим людям. Другими словами, привлекла бы тех, кто на нашей стороне. Можно было бы устроить интервью с Джереми, из которого стало бы видно, что на самом деле он хороший мальчик, а вовсе не чудовище, которым его хотят представить.

– И ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы взяться за это? – поинтересовался Боб.

Глория покачала головой:

– Я – нет, но у Мэдэлайн могут быть такие знакомые.

У меня возникли сомнения, что Мэдэлайн Плимптон поддержит идею Глории. Однако полностью исключать этот вариант было нельзя.

Боб, покачав головой, вышел с кухни.

– А у вас нет подходящей кандидатуры, мистер Уивер? – спросила Глория.

– Нет.

Глория Пилфорд нахмурилась. Похоже, я начинал ее разочаровывать. Сначала телефон Джереми, брошенный в кипящее масло, в котором жарилась картошка, а теперь еще и это. Кроме того, я дал понять, что буду по возможности ограничивать все контакты Джереми и его матери с внешним миром, а ей вдруг захотелось, чтобы ее сын появился в телешоу «Сегодня».

– Впрочем, допускаю, что моя идея не так уж хороша, – заметила Глория.

Я решил, что могу высказать свое мнение:

– Чем больше вы привлекаете к себе внимания, тем дольше вас будут беспокоить. Если же вы заляжете на дно, ситуация через некоторое время успокоится сама собой.

Глория какое-то время изучающее смотрела на меня, после чего произнесла:

– Возможно, вы правы. Когда находишься в сложном положении, всегда хочется, чтобы трудности как можно скорее закончились. Но при этом любые активные действия зачастую лишь мешают этому.

– Что-то вроде того, – подтвердил я.

– Я уверена, что моя тетка проверила вас досконально, мистер Уивер. Но я о вас знаю очень немного. Вы женаты? У вас есть дети?

– Я был женат. И у меня был сын.

В глазах Глории сверкнула искорка интереса – она явно обратила внимание на то, что я употребил прошедшее время по отношению к сыну.

– Был? – переспросила она.

– Это долгая история.

Глория улыбнулась:

– Вы хоть раз видели человека, который сказал бы в такой ситуации, что это короткая история?

– Пожалуй, нет, – улыбнулся я в ответ.

– Я подозреваю, что эта история не только долгая, но и не очень счастливая.

– В этом вы правы, – кивнул я.

– Каждый человек обычно считает, что неприятности и проблемы мешают жить только ему. А потом вы вдруг обнаруживаете, что буквально у каждого, кто вас окружает, своя боль.

Я впервые ощутил прилив теплых чувств по отношению к Глории Пилфорд.

– Я полагаю, что вы, возможно…

– Что это еще за глупая идея с наймом пиар-консультанта? – спросила, внезапно войдя, Мэдэлайн Плимптон. – Глория, Боб только что рассказал мне о твоем абсурдном предложении пригласить кого-нибудь, кто будет распространять твою версию всей истории с Джереми. Что это еще за бред? Ты это серьезно?

– Господи, – пробормотала Глория, отхлебывая очередной глоток из бокала.

– Учти, услуги пиар-специалиста обойдутся тебе в целое состояние, – сказала Мэдэлайн. – И я не знаю, где ты собираешься брать деньги на их оплату.

– Я просто размышляла вслух, ясно?

– Не похоже, что ты вообще думала перед тем, как сказать такое, – раздраженно заметила хозяйка дома.

Я решил, что с меня достаточно.

Уходя с кухни, я прихватил с собой в гостиную ноутбук Глории Пилфорд. Там, усевшись в удобное кресло, я откинул его крышку, зашел в Интернет и забил в поисковую строку слова «процесс по делу Джереми Пилфорда». Я не нуждался в дополнительной информации для выполнения той работы, ради которой меня наняли, – скорее мне хотелось получить более полную и точную оценку характеров участников событий, которые вызвали вал откликов в социальных сетях.

В ответ на мой запрос компьютер выдал несколько сотен тысяч ответов. Среди них я быстро отобрал несколько таких, что давали наиболее сжатое и в то же время полное изложение фактов.

В итоге получилась такая картина.

Вечером 15 июня в доме Галена Бродхерста в Олбани проходила вечеринка. Пожалуй, правильнее было бы сказать, что речь шла не просто о доме, а о целом имении. Жилище Бродхерста располагалось за пределами города на участке площадью примерно в десять акров, из которых примерно половина практически не была окультурена. Площадь дома составляла примерно семь тысяч квадратных футов. При этом Бродхерст после смерти своей супруги жил один. К дому был пристроен огромный гараж, в котором хозяин держал несколько автомобилей класса люкс – три «Порше», «Ламборгини», старый «Эм-Гэ», «А-Эм-Экс» компании «Американ моторс» 1969 года выпуска. И еще новый шикарный «Ауди» – на каждый день.

Того «Порше», который я только что видел на улицах Промис-Фоллз, в ту ночь в гараже не было – он стоял рядом с домом на подъездной аллее.

Вечеринка устраивалась в честь крупной сделки, которую заключили Боб Батлер и Бродхерст. Суть ее состояла в приобретении большого участка земли в центре Олбани. Благодаря сделке Бродхерст получил возможность претендовать на заключение большого государственного контракта с властями штата на строительство нескольких офисных зданий, который в будущем должен был принести доход в добрых пятьдесят миллионов долларов. Батлер не являлся собственником земли – он лишь представлял ее продавца. Он получил предложение стать одним из инвесторов исключительно прибыльного проекта, который должен был начать окупаться уже в следующем году.

Я быстро пробежал взглядом другие детали, касающиеся сделки, и добрался наконец до того, что интересовало меня больше всего прочего.

Батлер захватил на вечеринку Глорию и Джереми просто так, чтобы те могли немного повеселиться. Бродхерст пригласил многих своих партнеров по бизнесу, а также соседей, в том числе неких супругов МакФадден, которых звали Рис и Меган, и их дочку Шен (как объяснил мне Джереми, ее имя произносилось не совсем так, как можно было подумать, исходя из его написания, – «Шейн»). Пилфорды жили неподалеку от МакФадденов, и потому Джереми и Шейн посещали одну и ту же среднюю школу и были знакомы.

В статьях упоминались также другие гости, но все их фамилии были мне не знакомы – за исключением одной, а именно Уилсон. По всей видимости, Алисия и Франк Уилсон являлись родителями Чарлин.

Алкоголь на вечеринке лился рекой, и Джереми удалось выпить несколько бутылок пива таким образом, что этого никто не заметил. Выходило, что к тому моменту, когда он сел за руль, Джереми был уже сильно пьян.

Что же касается Шейн, она осушила только одну бутылку, но не пива, а вина, причем, если верить данным вскрытия, целиком и в одиночку.

Молодые люди какое-то время провели на заднем дворе дома, лежа в траве и глядя на звезды – и при этом, судя по всему, продолжая накачиваться спиртным. Затем в какой-то момент они встали и обошли дом с внешней стороны, и тут внимание Джереми привлек «Порше». В выложенных в Интернет материалах говорилось, что он никогда не сходил с ума по автомобилям, но даже совершенно равнодушный к ним человек не мог не оценить красоту линий и изящество пропорций этого продукта автопрома.

Машина оказалась незапертой. Джереми, недолго думая, уселся на водительское место, а Шейн, последовав его приглашению, расположилась на пассажирском сиденье. Молодому человеку хотелось, чтобы девушка сфотографировала его за рулем «Порше» на телефон.

Бродхерст оставил ключи в пепельнице. Поскольку он не курил, он часто делал так – во всяком случае, когда оставлял машину на подъездной аллее перед домом, откуда было довольно далеко до дороги. Джереми почти сразу же обнаружил ключи и долго с раздражением шарил по рулевой колонке в поисках замка зажигания. Но у «Порше» Бродхерста тот располагался не на рулевой колонке, как у автомобилей, на которых Джереми приходилось ездить ранее, а с левой стороны от руля – на приборной доске.

Прежде чем Джереми успел вставить ключ в зажигание, из дома вышел Бродхерст и увидел, что замыслил молодой человек. Подойдя к машине со стороны водительской дверцы, хозяин «Порше» открыл ее и выволок Джереми наружу. При этом присутствовало несколько гостей, в том числе Боб и Глория. Шейн выбралась из машины сама, не дожидаясь требования Бродхерста. После этого молодые люди куда-то ушли.

Затем Гален сделал то, что показалось всем большой глупостью. Он снова бросил ключи в пепельницу автомобиля.

Даже сам Бродхерст впоследствии признавал, что, если бы он не проявил подобную небрежность, все могло сложиться иначе.

Примерно через час где-то рядом с домом взревел мощный двигатель. Никто не обратил на это внимания. Принадлежавший Бродхерсту «Порше 911» был не единственным спортивным автомобилем, припаркованным неподалеку, а кое-кто из гостей отправился домой довольно рано.

Однако через несколько минут Бродхерст ворвался в гостиную с криком: «Где, черт побери, Джереми?!» И во всеуслышание заявил, что его машина исчезла.

Гости повалили на улицу. Длина аллеи, ведущей от дома Бродхерста к дороге, составляла примерно три пятых мили, а ярдах в ста от дома проходила через холм. Перевалив через его гребень, любая машина пропадала из виду. Однако из-за холма явственно доносился звук работавшего на холостом ходу мотора, а над гребнем можно было разглядеть красный отсвет задних тормозных и габаритных огней.

Бродхерст и еще несколько человек бросились бежать по аллее туда, где, очевидно, находилась исчезнувшая машина. Когда они перевалили через холм, перед ними предстала такая картина.

В траве слева от аллеи лежало безжизненное, окровавленное тело Шейн. Примерно в пятидесяти футах от него на противоположной обочине аллеи стоял, уткнувшись носом в дерево, «Порше» с работающим двигателем. Передняя его часть была сильно смята.

Послышался звук открываемой дверцы. Из машины, пошатываясь, с трудом выбрался Джереми. Лоб его оказался окровавлен – поскольку «Порше» Бродхерста был старой модели, подушки безопасности в автомобиле отсутствовали. Джереми, явно ошеломленный, огляделся и увидел группу людей, которые смотрели на него.

– Какого черта, что вам надо? – спросил он.

Рис и Меган МакФадден – а они в числе первых бросились бежать по аллее – в ужасе склонились над телом дочери. Меган обхватила Шейн руками и дико закричала. Рис бросился на Джереми и с криком «Ах ты, сукин сын!» сильно толкнул его, так что молодой человек отлетел к машине, а затем принялся молотить его кулаками. Боб, Бродхерст и еще какой-то мужчина принялись оттаскивать его, боясь, что он убьет Джереми (Глория даже хотела обвинить Риса МакФаддена в нападении – и, возможно, не без оснований. Однако прокурор предпочел этого не делать, что также было вполне объяснимо).

В итоге против Джереми выдвинули обвинение в совершении дорожно-транспортного происшествия с тяжкими последствиями. Количество алкоголя в его крови оказалось настолько высоким, что ему вполне могло грозить тюремное заключение сроком на двадцать пять лет.

Тут в дело вступил Грант Финч, адвокат и друг Галена Бродхерста и Боба Батлера – а также, как я понял, и Мэдэлайн Плимптон. Он разработал несколько линий защиты. Первая состояла в том, чтобы распределить ответственность и сделать акцент на смягчающие вину Джереми обстоятельства. К последним относилось изобилие алкоголя на вечеринке, а также глупое и неосторожное обращение Галена Бродхерста с ключами от машины после первой, неудачной попытки Джереми завести «Порше» и покататься на нем. Мне такой вариант действий показался на редкость неуместным.

Вторая стратегия, которую разработал Грант Финч, обоснованно опасаясь, что первая может себя не оправдать, являлась тоньше и умнее. Все говорили о том, что мать Джереми чрезмерно опекала сына и всегда выгораживала его в ситуациях, когда он бывал виноват, придумывая для него различные оправдания. Когда он совершал проступки в школе, в этом, с ее точки зрения, всегда были виноваты учителя. Он не шалил, утверждала Глория Пилфорд, – мальчик просто заскучал. Если Джереми с кем-нибудь дрался, его мать неизменно утверждала, что первым пустил в ход кулаки его противник – даже если она не видела, что на самом деле произошло. Вскоре после того, как Джереми в шестнадцатилетнем возрасте получил водительские права, он, сдавая задним ходом, налетел на фонарный столб и нанес матери ущерб в несколько тысяч долларов, сильно помяв ее машину. Глория объяснила этот инцидент тем, что фонарь горел недостаточно ярко, и попыталась подать иск против городских властей. Словом, во всех своих действиях в подобных ситуациях Глория Пилфорд исходила из того, что виноват не ее сын, а кто-то другой. Из-за этого у Джереми в итоге совершенно не сформировалось чувство ответственности за свои поступки.

Грант Финч, пытаясь объяснить странную методику Глории Пилфорд в воспитании сына, а заодно для того, чтобы вызвать к ней некоторое сочувствие у суда, сделал особый упор на ее собственном тяжелом детстве. После смерти матери от рака Глорию воспитывал отец, человек раздражительный и несдержанный. К тому моменту, когда Глории исполнилось восемь лет, скорее она ухаживала за отцом, чем он за ней. Будучи агентом по продаже недвижимости с ненормированным рабочим днем, он подолгу пропадал на работе, а от Глории требовал, чтобы она содержала в порядке дом – в частности, занималась уборкой и приготовлением пищи. При этом он постоянно подвергал все, что делала дочь, жесткой и безжалостной критике, а также наказывал ее, когда у нее возникали трудности с учебой в школе.

Я быстро просмотрел еще несколько статей, надеясь заполнить кое-какие информационные пустоты. Отец Глории погиб в автомобильной катастрофе, когда ей было одиннадцать лет. Мэдэлайн Плимптон, сестра отца Глории, взяла девочку под свою опеку и воспитала.

Глория часто говорила, что, когда у нее появятся свои дети, она никогда не станет обращаться с ними так, как ее отец обращался с ней, и отдаст им всю свою любовь, на которую была щедра ее рано ушедшая из жизни мать. Наверное, так Глория и делала. Но это привело к последствиям, которых она, видимо, не ожидала. Она до такой степени жила жизнью Джереми, контролируя все – какими видами спорта он занимался, с кем дружил, такие телешоу смотрел, – что ее сын совершенно утратил способность к принятию самостоятельных решений. Когда же он изредка пытался это делать, это ни к чему хорошему не приводило.

Когда Джереми было семь лет, он, играя со спичками, едва не сжег дом. Поговаривали, что Глория обвинила во всем производителя спичек, которые, по ее мнению, слишком легко загорались.

Финч привел и другие примеры ситуаций, которые не могли не повлиять на Джереми. Он стал фанатом видеоигр – это оказалось одно из немногих занятий, на которые контроль матери не распространялся. Это, как утверждал адвокат, привело к тому, что он полностью потерял способность предвидеть последствия своих поступков и нести за них ответственность. А значит, Джереми был просто не в состоянии понять, чем может закончиться езда на машине в состоянии алкогольного опьянения. К тому же его родители недавно развелись, отчего молодой человек находился в расстроенных чувствах и был рассеян. Мало того, защита заявила, что в пищевых продуктах, которые потреблял Джереми, имелось слишком много глютена, и это тоже негативно сказалось на его эмоциональном и физическом состоянии.

Главным тезисом, однако, было то, что Джереми в силу того, что в нем не воспитали чувства ответственности за свои поступки, зачастую не мог толком понять, что хорошо, а что плохо. Поэтому, садясь за руль пьяным, он попросту не сумел предвидеть, что это может привести к катастрофическим последствиям.

Хотя подобная линия защиты представляла ее в исключительно невыгодном свете, Глория приняла ее. Однако никто даже не представлял, какую широкую известность приобретет вся эти история и что Джереми получит прозвище Большой Ребенок.

Над Джереми и его матерью насмехались в телевизионных выпусках новостей и шоу, их вышучивали комики в вечерних программах, хотя, по сути, в случившемся ничего смешного не было. Впрочем, трагичность событий и раньше никогда не мешала деятелям комедийного жанра использовать в своих интересах людские беды и горести. К примеру, в девяностые годы Джей Лено во время процесса над О. Джей Симпсоном без зазрения совести использовал историю подсудимого в своих юморесках, нисколько не смущаясь тем, что речь идет о жестоком убийстве двух человек.

Но настоящая буря разразилась после того, как судья принял решение не сажать Джереми в тюрьму, а ограничиться четырехлетним условным наказанием.

Гнев, охвативший общественность, буквально выходил из берегов, так что я предпочел просмотреть материалы, посвященные реакции на итог процесса, лишь по диагонали.

Статьи, посвященные процессу над Джереми и событиям, его породившим, были щедро иллюстрированы. Здесь имелись и снимки с места трагедии, и фото Шейн МакФадден – исключительно миловидной девушки, которая обещала стать поистине прекрасной женщиной. Не было недостатка и в фотографиях Джереми – в основном их сделали в зале суда. На них молодой человек неизменно был облачен в явно великоватый ему темно-синий костюм и такого же цвета галстук.

Просматривая снимки, я поймал себя на ощущении, что Джереми кого-то мне напоминает. Через некоторое время я понял, кого именно – моего сына. Скотта. Несмотря на все старания моей жены Донны и мои собственные, он пустился во все тяжкие. Хотя наркотики, которые он употреблял, не стали непосредственной причиной его смерти, именно они увлекли его на путь, который закончился его гибелью.

Я иногда завидовал моей покойной жене, которая больше не страдала от горя и чувства вины.

– Многое из этого – самая настоящая чушь, – раздался позади меня женский голос.

Обернувшись, я увидел Глорию. Интересно, сколько времени она стояла у меня за спиной, наблюдая, как я изучаю материалы, посвященные делу?

– Что именно? – поинтересовался я, разворачиваясь, и жестом предложил Глории сесть на стоящий рядом стул.

– Значительная часть, – сообщила она. – Но здесь есть и правда. Люди в самом деле думают обо мне очень плохо.

– Новостные истории обычно не раскрывают суть личности людей, которым они посвящены. Телевизионщики вынуждены спрессовать всю вашу жизнь в двухминутный ролик. Газетчики могут уделить рассказу о вас всего каких-то двести слов.

Глория кивнула:

– Я в самом деле очень уж опекала Джереми. Уделяла ему слишком много внимания. Дело, видимо, в том, что у меня самой было ужасное детство.

– Я читал о вашем отце.

– Наверное, я кажусь вам сумасшедшей, но тому, какая я есть, имеются серьезные причины, – заметила Глория и, поскольку я никак не прокомментировал ее слова, добавила: – Некоторые истории из тех, что рассказал в суде Грант, – чистой воды выдумка. Например, случай со спичками. В действительности ничего подобного не было.

– Правда?

– Да. Мы сочинили много такого, что не могло подтвердиться свидетельскими показаниями, но работало на нас. – Глория грустно улыбнулась. – Вы еще не все знаете. Например, историю про то, как Джереми задушил цыпленка – просто так, ради забавы. А я потом сварила его, чтобы избавиться от улик.

– И этого тоже на самом деле не было, – предположил я.

– Верно, не было. Правда, и на суде я об этом не упоминала. И вообще, что бы вы о нем ни думали, Джереми чудесный мальчик. В самом деле чудесный. – Глория поморщилась. – Но если бы мне пришлось рассказать эту дурацкую историю про цыпленка, чтобы спасти сына, я бы это сделала.

– Понятно.

– Как по-вашему, это доказывает, что я его люблю? – поинтересовалась Глория.

Вопрос показался мне странным.

– Полагаю, никто никогда не сомневался в ваших теплых чувствах к Джереми, – ответил я. – Что же касается рекомендаций Гранта Финча, то, выполняя их, вы скорее показывали всем, что любите сына даже слишком сильно.

Глаза Глории начали наполняться слезами. Она подняла к лицу бокал и уткнулась в него – видимо, чтобы я не видел, как она плачет.

– Я все время спрашиваю себя о том, так ли это на самом деле, – проговорила она после небольшой паузы и, поставив бокал на стол, вытерла щеки рукавом. – Все говорят, что я ужасная мать, и, вполне возможно, они правы.

Мы немного помолчали, а потом я спросил:

– Скажите, вы доверяете моему мнению по поводу всего того, что касается вашего сына?

Глория посмотрела на меня покрасневшими от слез глазами.

– Да. Думаю, да.

Я закрыл ноутбук и положил его на кофейный столик. Затем подошел к лестнице и поднялся на второй этаж. Все двери наверху были открыты, за исключением одной – в самом дальнем конце коридора. Пройдя мимо нескольких спален и ванных комнат, я остановился перед ней и тихонько постучал.

Ответа не последовало. Боже, он опять улизнул, подумал я и постучал громче.

– Да? – раздался из-за двери голос Джереми.

– Это мистер Уивер.

– Что вы хотите?

Я открыл дверь. Молодой человек лежал на кровати, уставившись в потолок. Лишь несколько секунд спустя он слегка повернул голову так, чтобы я попал в поле его зрения.

– Так чего вам?

– Упакуй в сумку все, что тебе необходимо.