Добравшись до койки, поручик Корнев из последних сил разделся и лег. Ну то есть это для приличия сказано, что лег. На самом деле правильнее было бы сказать, что упал, рухнул, ну, в самом крайнем случае, завалился. Однако же по неистребимому закону подлости желание спать пропало, едва Корнев принял горизонтальное положение. Вот же засада! Еще пять минут назад в глаза можно было вставлять распорки, чтобы не закрывались, а теперь куда что делось! Да и хрен бы с ним, все равно отдых, хоть и неполноценный.

Хотя поспать, конечно, стоило бы. Сегодня закончили все приготовления и завтра, наконец, начинается штурм самого Муллафара, столичной планеты султаната. Честно говоря, ни страха, ни каких-то осмысленных опасений поручик не испытывал, а ведь совершенно же отчетливо представлял себе, что дело будет тяжелым и опасным. Зато все теперь ясно и понятно. Больше никаких догадок о глубинном смысле приказов любимого командования, никаких споров о том, есть ли вообще смысл в этих приказах или нет, никаких недоуменных вопросов, почему их направляют не туда, куда, по мнению пилотов, надо. Все! Теперь вся боевая работа приобрела смысл, понятный самому распоследнему новичку, а главное — виден конец несколько, прямо говоря, затянувшейся кампании. Вот раздолбаем Муллафар — и домой!

Ворочаясь в кровати, Корнев вспоминал события последних напряженных дней. Чтобы обеспечить штурм Муллафара, родному полку для начала пришлось поучаствовать в решении проблемы муллафарского флота. Точнее, в его поисках и последующем уничтожении и пленении.

Муллафарские адмиралы, видимо, хорошо понимали, что ставить свои корабли в линию с орбитальными крепостями для защиты планеты — дело заведомо бесполезное. Потому что или эти корабли будут незамедлительно расстреляны русскими линкорами, или им придется не поддерживать орбитальные крепости, а попросту за этими самыми крепостями прятаться. В итоге на орбите Муллафара остались два десятка устаревших и поврежденных кораблей, а остальные по-тихому ушли в неведомые глубины Исламского космоса раньше, чем русский флот блокировал планету.

Конечно, если не говорить о таких, видимо, малознакомых муллафарским флотоводцам понятиях, как честь, верность или воинский долг, расчеты адмиралов противника выглядели очень даже логично. Сохранив корабли, они оставляли в своих руках силу. А у кого сила, то всегда в выигрышном положении. Можно после войны вернуться и поставить вопрос, кто главный дома. Можно поискать себе другие базы и другой флаг, причем на своих условиях. Можно и собственное государство основать… ну или чужое прихватить. В общем, чем выполнять какой-то там долг, лучше поискать выгоды, решили муллафарские адмиралы.

Отказ муллафарского флота защищать родную планету вызвал у русского командования смешанные и противоречивые чувства. Во-первых, конечно, это было чувство брезгливого презрения к такому противнику. Во-вторых, некоторое облегчение — все-таки в отсутствие неприятельского флота взламывать планетарную оборону проще, да и муллафарские корабли, когда они найдутся, без поддержки своих орбитальных крепостей станут уже заметно слабее. Ну и, в-третьих, сильнейший приступ острого желания определять будущее муллафарского флота самим, без участия таких умников, как муллафарские адмиралы. Поэтому пятнадцатый авиакорпус и легкие корабли русского флота активно занялись поисками беглецов.

Когда муллафарский флот, наконец, нашелся, основную работу по его уничтожению выполняли, конечно, корабли, но и нашлось дело истребителям со штурмовиками — преследовать неприятельские посудины, искавшие спасения в одиночном бегстве. Таковых оказалось немало — результат первого же залпа русских линкоров побудил командиров тех муллафарских кораблей, которым посчастливилось под этот залп не попасть, к поискам безопасных мест где-нибудь подальше. В итоге сражения как такового не получилось — большинство уцелевших муллафарцев кинулось врассыпную, остальные очень скоро были поставлены перед небогатым выбором — капитуляция или смерть. Как ни странно, нашлись и такие, кто не сдался. А может, у них просто связь не работала, кто их разберет…

Корнев вместе со всем полком, усиленным эскадрильей штурмовиков, участвовал в погоне аж за крейсером. Крейсер в конце концов сдался, вот только был он к тому моменту настолько избит ракетами и торпедами, что командир прибывшего буксировать трофей крейсера «Тамбов» ограничился лишь приемом на борт пленных из муллафарской команды, а несчастному кораблю достались две торпеды, окончательно превратившие его в груду оплавленных обломков.

Как бы там ни было, муллафарский флот был списан с баланса противника, и ничто уже не могло предотвратить штурм планеты. Попытки муллафарцев вступить в переговоры были с порога отвергнуты. Нет, конечно, диктовать муллафарским правителям условия при имеющейся расстановке сил можно было практически любые, что дало бы русским возможность избежать неизбежных при штурме потерь, но все же решено было штурмовать. Потому что в случае переговоров муллафарцы, скорее всего, стали бы тянуть время и одновременно пытаться договориться с Западом, а русских, естественно, ни то, ни другое не устраивало. Опять же, разгром и раздробление Муллафарского султаната должны были стать образцово-показательным примером того, как Российская Империя поступает с теми, кто не проявляет должной степени уважения русских интересов, а без штурма планеты этот пример не был бы таким наглядным. Да, при штурме погибнут русские пилоты, матросы и солдаты. Но результатом станет усиление безопасности Империи. То есть снижение, а то и исключение угрозы того, что военным придется сражаться и погибать в еще больших масштабах. И потому — штурм, штурм и только штурм!

Обычно при слове «штурм» большинству людей представляется что-то яростное и скоротечное, отчаянный геройский порыв. И почти никто не помнит, что этому порыву обычно предшествует долгая подготовка. Чтобы одни герои могли лихо ворваться на вражеские позиции, другим героям приходится методично, не считаясь с вражеским огнем и своими потерями, вгрызаться в эти самые позиции, подготавливая успех штурмующих смельчаков.

Вот и сейчас, когда истребители и штурмовики пятнадцатого авиакорпуса вышли из гиперпространства вблизи орбиты Муллафара, пилотов едва не ослепили сполохи выстрелов и взрывов. Линкоры и прикрываемые ими тяжелые крейсера вели ожесточенную перестрелку с орбитальными крепостями, причем превосходство русских в количестве и мощности орудий парировалось мощнейшими, иногда казалось даже, что непробиваемыми силовыми полями и щитами муллафарских крепостей. Именно эти поля и щиты должны были стать целью для русской авиации.

По стандартной, многократно отработанной на учениях и отлично зарекомендовавшей себя в Фазанском походе схеме, вперед вырвались несколько эскадрилий флотских штурмовиков, наполнивших подступы к орбитальным крепостям тысячами имитаторов целей, лишая вражеских зенитчиков возможности стрелять прицельно. И тут же эскадрилья за эскадрильей, полк за полком на крепости стали накатываться «филиппки» двух истребительных дивизий, залпом выпуская все свои ракеты. На глазах Корнева разрывы на защитных полях крепостей слились в одно сплошное море огня, не утихавшее, несмотря на отсутствие воздуха. А и с чего бы ему утихать, если истребители снова и снова отправляют в ненасытную утробу жадного пламени десятки и сотни ракет?

За то время, что понадобилось шести истребительным полкам на выполнение своей атаки, защитные поля крепостей без остатка сгорели в бушующем море огня и сразу же вышли в атаку два полка «шкафов», дожидавшихся именно этого момента. Более тысячи тяжелых ракет ударили по крепостям, безжалостно сдирая с них второй слой защиты — силовые щиты.

Орбитальная крепость — не линкор. Ей не надо разгоняться для входа в гиперпространство и потому не нужны мощные двигатели, как не нужно место для размещения этих двигателей и больших запасов топлива. Конструкторам нет смысла увязывать массу крепости с мощностью двигателей. Поэтому наращивать броню крепостей можно сколько угодно. На муллафарских крепостях ее нарастили так, что, даже оставшись без силовых полей и щитов, эта броня выдержала попадания двух тысяч тяжелых ракет, выпущенных третьей волной атаки — штурмовой авиадивизией. Покрывшись многочисленными подпалинами, воронками с оплавленными краями, а кое-где и трещинами, броня нигде не была пробита насквозь. Но башни с зенитными орудиями, торчащие из башен и казематов стволы сверхтяжелых лучевых пушек, пусковые установки ракет, наружные антенны и локаторы систем наведения, внешние обзорные камеры — все это было в лучшем случае повреждено, а в очень и очень многих местах безнадежно искорежено, оплавлено и оторвано. Дать равноценный ответ новому залпу русских линкоров орбитальные крепости уже не смогли.

Пока артиллеристы линкоров вовсю эксплуатировали результаты удара авиакорпуса, сам корпус вернулся на наджафские базы. В то время как корпусное начальство ставило задачу дивизиям, затем дивизионное начальство озадачивало полки, а полковое начальство накачивало приказами эскадрильи, пилоты пользовались возможностью размять ноги, перекусить, обменяться впечатлениями — то есть, проще говоря, хотя бы немного отдохнуть, ожидая, когда командиры эскадрилий начнут и их загружать плодами напряженной умственной работы вышестоящего командования.

Техники, изощренно и злобно матеря местный климат, чрезмерно бесшабашных пилотов и вообще все на свете, начали готовить машины к новому вылету, а пилоты с разной степенью резвости двинулись в столовую. Поручик Корнев и корнет Воронин успели не торопясь, вдумчиво и обстоятельно уговорить по чашке кофе и большому бутерброду с ветчиной и сыром, когда появился штабс-ротмистр Хватков.

— Так, господа, у меня три новости, — громким голосом комэск привлек внимание пилотов, затем продолжил чуть тише: — Начну с плохих.

Оглядев притихших и даже переставших жевать пилотов, Хватков удовлетворенно кивнул.

— Во-первых, мы назначены в общий резерв. Со всем полком вместе. Значит, чем будем заниматься, не знаем вплоть до получения приказа. Во-вторых, в резерве мы болтаемся на орбите Муллафара. Значит, неизвестно сколько просиживаем задницы в кабинах.

Пилоты осмысливали услышанное, полностью соглашаясь с оценкой этих новостей их командиром. Висеть на задворках сражения, дожидаясь, когда приказ отправит тебя неизвестно куда — занятие далеко не самое приятное.

— А хорошая новость? — с надеждой в голосе поинтересовался поручик Яловенко.

— Вылетаем через полчаса. Значит, я успею поесть и буду не голодный и не злой.

Корнев мысленно согласился с оценкой этой новости как хорошей. В условиях вынужденного безделья фантазии командиров в придумывании занятий для подчиненных никаких пределов нет. И пусть лучше командир будет в благодушном настроении или хотя бы просто не злой. Потому как наблюдать за ходом сражения в любом случае интереснее, чем, например, периодически тестировать системы истребителя и пересылать результаты тестов комэску.

Уже после взлета, когда «филиппок» Корнева вместе с остальными машинами полка шел в гиперпространстве, поручик для себя отметил, что атака на крепости обошлась эскадрилье без потерь, хотя полк, насколько Корнев понял из разговоров, потерял три машины и двоих пилотов. В общем, потери очень невысокие, тем более для такой атаки. Как оценивать это, Корнев для себя решить не мог. Да, это могло означать, что и дальше все будет так же хорошо, но могло быть и тем самым затишьем, которое, как говорят, ненадолго устанавливается перед бурей.

За то время, что корпус летал на Наджаф и обратно, на орбите Муллафара произошли заметные изменения. Огонь по русским кораблям вели лишь две орбитальных крепости из четырех, и то отвечали одним выстрелом на десяток-полтора русских. Зато муллафарцам, похоже, удалось частично восстановить защитные поля и силовые щиты, и обе крепости держались рядом друг с другом, чтобы их защита взаимно накладывалась. Впрочем, гарнизоны крепостей и сами должны были понимать, что все это лишь продлевало их агонию. Даже издали было хорошо видно, что пока защита не действовала, крепостям досталось по самое некуда — побиты и изуродованы орбитальные фортификационные сооружения были изрядно. Две других крепости медленно плыли по орбите, вообще не подавая никаких признаков жизни. Собственно, мертвая крепость по орбите плыла всего одна, вместо второй неторопливо и бессмысленно вращались несколько десятков кусков и обломков, лишь половину из которых можно было опознать как останки исполинского оборонительного сооружения.

Добивали крепости всего два линкора, остальные вели огонь уже по целям на планете. На русских кораблях тоже были заметны повреждения, хоть и не такие тяжелые, как на вражеских крепостях. Однако же… Ого! Чуть в стороне дрейфовали сразу три русских крейсера, избитых так сильно, что Корнев усомнился в возможности их ремонта. Впрочем, может, и отремонтируют. Флотских не поймешь. Иногда они считают, что изуродованный до неузнаваемости корабль можно восстановить и это будет дешевле, чем построить новый, а бывает, что вроде не так сильно побитое корыто безжалостно разделывают на металл, утверждая, что затраты на ремонт себя в данном случае не оправдают.

Вообще, искореженного оплавленного металла на орбите Муллафара было много, пространство вокруг планеты было насыщено более или менее изуродованными останками самых разнообразных кораблей, истребителей и штурмовиков. Корнев с удивлением уставился на «триста тридцатый» с развороченной дырой на месте пилотской кабины — при налете на крепости муллафарских истребителей видно не было. Ну да, заведомо меньшими силами напасть на две истребительных дивизии, идущие почти что в сомкнутом строю — таких упертых смертников среди вражеских пилотов давно уже перебили. А вот после ухода авиакорпуса муллафарские пилоты, похоже, решили попытать счастья и разбирались с ними уже флотские истребители и корабельные скорострелки.

Так, а события-то, похоже, ускорили свой ход. Несколько фрегатов спустились в атмосферу планеты и почти сразу за ними в сопровождении штурмовиков и истребителей пошли «крокодилы» — штурмовые десантные боты. Эти отлично защищенные и неплохо вооруженные машины везли первую волну десанта и должны были не только высадить штурмовые десантные группы, но и оказывать им огневую поддержку, а если надо, то и снова принять десантников на борт, чтобы нанести удар в другом месте. Насколько Корнев представлял себе порядок высадки первого эшелона десанта, там вот-вот откроется местный филиал преисподней. Огонь лучевых пушек фрегатов, бомбы и ракеты со штурмовиков и истребителей, а потом еще найдется чем стрелять у десанта и включится в работу вооружение «крокодилов». М-да, не завидовал Корнев муллафарцам, которые окажутся на месте, назначенном для высадки. Сколько, интересно, понадобится штурмовому эшелону десанта времени, чтобы надежно закрепиться на захваченных плацдармах и запросить подкрепление для их расширения? Засечь, что ли, от нечего делать?

Ого, еще одна волна «крокодилов» с сопровождением. Ну да, курс отличается от предыдущей, значит, и место высадки другое. Вот еще одна… Да, за планету взялись всерьез. Понятно, что всерьез, в игрушки тут никто ни с кем играть не собирался, но зрелище все равно завораживало. В таких масштабах Корнев видел высадку десанта впервые в жизни.

— Кто-нибудь в курсе, почему болтаемся тут, а не сидим на авианосцах? — поручику Яловенко, по всей видимости, до чертиков надоело сидеть молча. Вопрос, кстати, уместный. На авианосцах было бы куда как удобнее, да и горючка в баках «филиппков» целее. Ладно, расход топлива и так идет минимальный, по капелькам практически, но все же… Корнев повертел головой, потом сверился с обзорным экраном. Да, вон несколько штук (никак не меньше шести) линейных авианосцев, и где-то на той стороне планеты болтаются как минимум «Нестеров» с «Кожедубом», а то и еще один-два авианосца резервных. Уж один, кроме родной парочки, вроде бы видели, когда вываливались из гиперпространства.

— Хороший вопрос, — отозвался Хватков. — Но хорошего ответа у меня нет. Поэтому прекращаем засорять эфир и сидим дальше.

Ну вот, так всегда. Только пилоты нашли себе какое-то вполне безобидное развлечение, как начальство его безжалостно убило в зародыше. Уж у комэска-то связь на два канала, один для эскадрильи, другой для вышестоящего начальства, ему эфир никак не засоришь, а эскадрилью, если что, он же и поставит в известность об изменении обстановки. Однако же вот так, просто и без объяснений — нельзя и все тут!

Кстати, вопрос Пети Яловенко и правда хороший. Вон на Фазане сидели на авианосцах — и ничего. А тут просиживай задницу в кабине и не смей засорять эфир. Хотя, если подумать, причин найдется сразу несколько. Ну хотя бы то, что на авианосцах сидит второй эшелон десанта. Или приводят себя в порядок флотские истребители и штурмовики, этим сегодня и работы хватило, и неприятностей тоже досталось. Начальство, оно, конечно, мыслит так, что простому пилоту его мудрость понять и постичь не дано, но не все же они там злыдни коварные, в конце концов! Если полк просто повесили на орбите, а не посадили на авианосцы, значит, есть какая-то вполне себе серьезная причина, а вовсе не желание сделать так, чтобы пилотам служба медом не казалась.

Пока поручик размышлял, на орбите появились новые действующие лица — угловатые коробки войсковых транспортов. Ага, раз прибыли «ползуны», как в авиации принято было называть сухопутчиков, значит, десант уже захватил плацдармы, вполне пригодные для высадки войск с тяжелым вооружением, или вот-вот доложит о захвате таких плацдармов. Ох, и ничего же себе, сколько транспортов! Да уж, никакого сравнения с Фазаном!

Все новые и новые транспорты прибывали на орбиту Муллафара, располагаясь ровными колоннами, нацеленными на обреченную планету. Немного поразмыслив, Корнев решил, что вот сейчас и прекратится его орбитальное сидение. По логике, сейчас их должны были определить или в прикрытие высадки, или в группу поддержки сухопутчиков, а то и в обе группы по очереди.

— Вторая эскадрилья! Сопровождаем транспорты, — скомандовал штабс-ротмистр Хватков. Корнев довольно хмыкнул — приятно, что не ошибся.

На дисплей вышла схема с местами истребителей в строю. Аккуратно подруливая, поручик занял отведенное ему место, то же сделали остальные машины, и спустя пару минут колонна транспортов, сопровождаемых истребителями, неторопливо двинулась в направлении Муллафара. Ну слава Богу, наконец-то!

Поставленная истребителям задача выглядела, в общем, несложно: прикрыть разгрузку транспортов на планете, а в дальнейшем действовать в интересах сухопутных войск — работать по наземным целям. В принципе, ничего сложного. Опять же, такой приказ говорил о том, что дела на планете идут очень даже успешно — раз уж общий резерв переведен на поддержку «ползунов», значит, никаких осложнений командование не предвидит. Горючки в баках хватит на пару часов работы в атмосфере, а за это время свежий истребительный авиаполк способен очень на многое. Как резонно предполагал Корнев, подвешенные под «филиппки» ракеты кончатся даже раньше, чем топливо. Ну вот тогда их для заправки и перевооружения наверняка отведут на авианосцы, и можно будет, наконец, извлечь любимую задницу из поднадоевшего кресла.

Поручик посматривал по сторонам, так, больше от скуки — полет до границы атмосферы должен, по идее, проходить до тоски рутинно, а вот дальше будет уже куда более интересно.

Мать его, а это что?! Мимо Корнева пронеслись два огненных росчерка. Ракеты! Откуда?! Ага, вон с того раздолбанного эсминца. Черт, как за столько времени никто не заметил, что этот недобиток еще подает признаки жизни? Или он, гад, маскировался, дожидаясь, пока сможет какую пакость сделать?

Да мать их в середину-наполовину, ракеты идут на транспорт!

Корнев рванулся вдогонку ракетам. Нет, черт бы их побрал, расстрелять из пушек не выйдет. Прицелиться по таким малым целям толком не получится, а бить длинной очередью в надежде рано или поздно зацепить — сам попадешь в транспорт, муллафарцам на радость. Ну, раз так…

Выжимая из двигателя своего «филиппка» все что можно и половину того, что нельзя, помогая себе и машине безудержной руганью, Корнев бросил истребитель в отчаянную гонку.

Несмотря на компенсаторы перегрузок, тело вдавливалось в кресло и наливалось тяжестью. Черт с ним, выдержать несколько минут…

— Серега, оставайся в строю! — прохрипел Корнев, даже не обращая внимания, идет за ним ведомый или нет. Не до ведомого сейчас…

Есть! Боковым зрением Корнев увидел обе ракеты, и едва обогнав их, чуть-чуть уменьшил скорость. Тут же противно заверещала система оповещения о вражеской атаке — головки самонаведения ракет захватили его «филиппок».

— Ромка, ты что?! — окрик Хваткова Корнев проигнорировал и, не сбрасывая скорости, начал по широкой дуге забирать вправо-вверх. Ракеты послушно последовали за ним.

Ах, ты ж! Догоняют, чтоб их!.. Слегка прибавив скорость, Корнев продолжил уходить в сторону от транспорта, уводя ракеты за собой.

Похоже, удалось, а? Удалось, мать его так-растак и перетак! Теперь поймать транспорт головки ракет уже не смогут. Пора избавляться от этих смертоносных преследователей самому…

Так, как это можно сделать? Тупо нестись по прямой, дожидаясь пока кончится топливо у ракетных движков? А кончится оно один черт быстрее, чем у «филиппка»… Нормально, можно.

Хрен! Не выйдет! Индикаторы нагрузки двигателей замигали красным, предупреждая, что форсированный режим удастся выдержать от силы минуту, и то вряд ли. И тогда ракеты его догонят. Обе. А «филиппку» и одной такой хватит.

Черт, скорее соображать, скорее! О, вот оно! Прямо впереди висело искореженное муллафарское корыто, судя по размерам, не так давно бывшее фрегатом. Похоже, внутри что-то горело — даже несмотря на абсолютный минус температуры в космосе стенки двигательного отсека раскалились до темно-красного цвета.

Движочки, миленькие, ну выручайте же, мать вашу! Не обращая внимания ни на красное сияние индикаторов, ни на тупую боль в налитой свинцом груди, ни на привычное уже верещание оповещения о ракетной атаке, Корнев из последних сил — и своих, и родного «филиппка» — несся к мертвому фрегату.

Вот, еще, еще немного… Корнев впритирку, едва не проскрежетав брюхом по раскаленной броне фрегата, прошел над мертвым кораблем и сразу же бросил «филиппок» вниз.

Сработало! Сзади расцвел огненный цветок взрыва — одна ракета не успела за Корневым и разорвалась на обшивке фрегата.

Но этот же взрыв пнул вторую ракету — и этого пинка оказалось достаточно, чтобы она смогла наконец преодолеть несколько десятков метров, все еще отделявших ее от корневского истребителя.

Взрыва этой ракеты Корнев уже не увидел.