Глава 13

Дверь хранилища с треском отъехала в сторону.

– Эми? – позвал Катсуо.

– Доброе утро! – отозвалась она, выглянув из-за полки, и увидела, как он неуверенно замер на пороге в лучах солнца. – Я здесь.

Эми повернулась к разложенным вокруг нее книгам. Катсуо приблизился и, опустившись на корточки, изумленно оглядел все эти развалы.

– Так вот где ты сегодня прячешься, – произнес он. – А я думал, что все еще отсиживаешься у себя.

Эми нервно поправила шарф. После ночных приключений с Широ следующие два дня она провела у себя в комнате, сославшись на легкую простуду, чтобы никто не увидел внушительные синяки, которые оставил ей на шее Юмэй. Фуджимото и Нанако переполошились, поэтому сегодня Эми вышла на прогулку – предусмотрительно замотавшись шарфом.

– Мне уже гораздо лучше, – произнесла она, избегая взгляда Катсуо. Ложь входила в число запретных для камигакари грязных деяний, так что врать она умела плохо. – Хотела подышать свежим воздухом.

– Не назвал бы воздух здесь свежим, – заметил Катсуо. – Что это у тебя?

Эми скорчила рожицу, глянув на книги.

– Просто хотела… ну, после нашей встречи с они я хотела поискать более сильные офуда для защиты. Чары барьера и оков долго не держатся.

Встреча с они была отнюдь не единственной причиной, однако уточнять это Эми не собиралась.

– Как правило, офуда отражают силу, – пояснил Катсуо. – Линии на снегу не хватает постоянства, поэтому барьер долго не протянет. А вот линия, высеченная в камне – другое дело, тогда он будет крепче. Связать ёкая чарами напрямую тоже не очень действенно. Лучше поймать его внутри чего-нибудь и сковать это место. – Катсуо задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Впрочем, если ты хочешь связать ёкая так, чтобы наверняка, то нужен маругата.

– В смысле, круг изгнания?

– Да. Простой круг – это самая основная форма, а маругата может быть очень сложным. Так можно поймать ёкая и загнать его ки в сосуд, чтобы связать его навсегда. Таким способом древние сохэи избавлялись от бессмертных ёкаев, которых нельзя убить.

По спине Эми пробежал холодок.

– Есть ёкаи, которые не могут умереть?

– Нет, умереть может любой из них, – поправил Катсуо. – Ки – это жизненная энергия, и неважно, кто ты – человек, ёкай или ками, как только твоя ки иссякнет, ты умрешь. Но очень сильный ёкай может со временем возродиться. Помнишь легенду об Орочи, восьмиглавом драконе? Он бесчинствовал и требовал в жертву девушек, иначе он разрушал целые города. Слабые ками, которые там жили, хотели его убить, но понимали, что он вернется и уничтожит их. Поэтому они ждали, позволяя дракону разорять земли, убивать как людей, так ёкаев, пока тот не привлек внимание куницуками. В конце концов Сусаноо бросил Орочи вызов и убил его. Слабые ками знали, что если дракон падет от руки кого-то столь же могущественного, как Сусаноо, то останется мертвым куда дольше. Но сказания предупреждают, что однажды дракон вернется свести с ним счеты.

Эми уже слышала эту историю, но о деталях никогда не задумывалась.

– То есть если сохэй сумеет убить сильного ёкая, тот может возродиться и начать мстить людям?

– Ага. Поэтому сохэи не убивают ёкаев, а запечатывают их ки. Это единственный способ стопроцентно от них избавиться. Печати со временем теряют силу, но пока кто-то их обновляет, ёкай останется заключен навсегда. – Катсуо обвел рукой стену, видимо, имея в виду мир вокруг. – Говорят, что есть семьи сохэев, которые по сей день стерегут самых могущественных ёкаев, когда-то бесчинствовавших на земле.

– А я могу научиться делать какой-нибудь маругата? – спросила Эми.

– Знаешь, как исполнить танец Пяти цветков в Небесном саду для весеннего фестиваля?

– Конечно!

– Тогда одним ты уже владеешь, – улыбнулся Катсуо.

– Маругата… танец?!

– Не сам по себе, а круг, который ты рисуешь во время танца. Это простой маругата, для него даже не нужен заговор. Если ёкай войдет в такой круг, то оцепенеет и не сможет двигаться, пока граница не будет нарушена. Это, в общем-то, и все его действие, но это надежнее, чем офуда.

Эми сощурилась, вспоминая известный и манящий сольный танец. Мико исполняли его каждый год, и она прекрасно знала движения. Во время него приходилось не только танцевать, но и рисовать на огромном листе бумаги углем. Очертить идеальный круг, грациозно танцуя, было сложно даже опытной мико.

– Круг изображают на полу, обычно на бумаге, – объяснил Катсуо. – Можно и не танцевать, но рисовать его нужно в том же направлении, что и при танце, иначе он не сработает. Часть силы маругата заключается в ритуале его создания.

Эми кивнула. Многие танцы мико обладали силой, которую притягивали из земли особые ритуальные движения.

– Я вряд ли смогу нарисовать его быстро, – засомневалась Эми.

– Ну да, с ходу им не защититься, – признал Катсуо. – Но в храме тебе это и не надо. Мы с Минору тебя защитим.

Минору, в отличие от Катсуо, совершенно не стремился все время держаться поблизости от Эми. Можно было даже сказать, что он талантливо ее избегал, и она его за это не винила. Насколько ему известно, на земли храма не мог проникнуть ни один ёкай, а Эми не должна выходить за их пределы. Поэтому ходить за ней следом необходимости не было.

Широ, однако, преспокойно ступал на священную землю, и тории его даже не замедляли. Теоретически это значило, что он никому в храме не желал зла, однако на деле, оказавшись внутри, он в любой момент мог передумать.

– И все-таки мне кажется, что лучше иметь при себе какую-нибудь мгновенную защиту. Что, если на меня нападут, и вас рядом не будет? – Эми постучала пальцем по обложке книги. – Тут пишут про оружие, пропитанное ки, и ударах вроде того, как ты нанес катаной, но я не владею никаким оружием. Рисовать маругата – это долго, значит, нужен либо более сильный офуда, либо… что-то еще.

Катсуо нахмурился.

– Разве ты не умеешь стрелять из лука?

– Церемониального лука. Я стреляла только в деревяшки.

Он закатил глаза.

– Эми, ты и правда, думаешь, что между стрельбой по деревяшкам и ёкаям много разницы? Одни просто двигаются, а другие нет.

Эми моргнула.

– Но лук же церемониальный!

– Это оружие. И ты хорошо им владеешь. Куда лучше Нанако.

Эми никогда не задумывалась о церемониальном луке и стрелах, которые использовала во время фестивалей, как об оружии. Оружие должно быть изящным и практичным, как катана у Катсуо, а не вычурным и усыпанным цветными ленточками. Эми упражнялась куда больше остальных мико, ведь была камигакари и чувствовала, что быть лучшей во всем – ее долг, но никогда не считала, что этот навык может пригодиться ей где-то, кроме выступлений.

– Ну ладно, луком я действительно умею пользоваться, но обычная стрела они не навредит, если я вообще попаду в движущуюся цель.

– Горные они куда крупнее твоих обычных мишеней. А чтобы их ранить, нужно просто обернуть стрелы очищающими офуда. Есть и более мудреные приемы, но хватит и этого.

Эми рассеянно просмотрела названия книг. Очищение было близко всем камигакари, а также играло важную роль в жизни каждого каннуши, мико и сохэя.

Самая сильная ки зарождалась в чистой душе. Причем основой для этого была даже не нравственность – хотя без нее тоже не обойтись, – а уравновешенность как разума, так и души. Злость, ненависть, похоть, жадность, эгоизм – все они искажали ки. И пусть оскверненная ки порой тоже обладала немалой мощью, чистая оставалась сильна всегда.

Для каннуши и мико важнейшей целью было достичь «макото-но-кокоро», что, грубо говоря, означало «чистота сердца». Они стремились привести свою ки в столь же идеальное равновесие, как у безупречных ками. Считалось, что каннуши или мико, обладая макото-но-кокоро, становились способны беседовать с ками и даже получать от них каплю божественной силы.

Эми на протяжении десяти лет оттачивала чистоту разума, тела и души, чтобы в день солнцестояния достичь безупречного макото-но-кокоро. Теоретически, Аматэрасу постепенно напитывала камигакари своей ки, позволяя привыкнуть к силе ками. А когда Аматэрасу спустится с небес, Эми будет полностью готова нести в себе тяжкую ношу божественной мощи.

Она вновь перевела взгляд на Катсуо.

– Ты говорил про более мудреные приемы?

– Оружие можно наделить ки без офуда, но такой способ сложнее и требует большого опыта.

– Он лучше?

– Он быстрее.

Эми задумчиво прикусила щеку изнутри. «Быстрее» звучало неплохо.

– Сможешь показать?

– Наверное… – Катсуо скривился. – Показать-то я могу, но на отработку такого навыка уйдут годы, а проверить, как ты его усвоила, можно только при встрече с ёкаем.

– Я хочу узнать, как его применять, – произнесла Эми, поднявшись на ноги. – Книги мне не помогают.

Катсуо проследовал за ней из заброшенного хранилища в действующее, где Эми взяла церемониальный лук и полдюжины стрел, а потом повел к заснеженным деревьям. Спустя несколько минут лес расступился небольшой, почти идеально круглой прогалиной.

– Тут красиво, – отметила Эми, шагая к середине этой поляны.

– Ага, наткнулся на прошлой неделе, когда…

Она вдруг споткнулась обо что-то под снегом. Катсуо мигом схватил ее за руку, помогая удержаться, но затем сразу отдернул ладонь.

– Не переживай так, – сказала Эми прежде, чем он успел извиниться.

– Прости, – робко произнес Катсуо. – Стоило тебя предупредить. Здесь под снегом старый круг из камней.

– Круг?

– Ага, для начертания маругата. Каменные края делают его сильнее. Наверное, когда-то каннуши использовали его для церемоний очищения и прочего. – Катсуо сверкнул улыбкой. – Если хочешь потренироваться, я его расчищу.

– Давай пока ограничимся луком, – сухо отозвалась Эми, выбирая стрелу и накладывая ее на тетиву, а потом выжидающе посмотрела на сохэя.

Он кашлянул.

– Чтобы направить ки, сперва надо успокоиться и сосредоточиться.

Церемонии, молитвы, медитация – спокойствие и сосредоточенность требовались Эми постоянно, даже, наверное, чаще, чем сохэям. Она вполне могла ненадолго усмирить бурю чувств.

– Ки идет изнутри, – продолжил Катсуо. – Из сердца, души, неважно, как назвать, но изнутри. Тебе нужно вложить ки в стрелу, как ты проделываешь это с офуда. Но на оружии нет определяющего заклинания, поэтому надо изо всех сил сосредоточиться на том, чего ты хочешь добиться.

Эми кивнула. Раз она легко справлялась с офуда, то и здесь, наверное, не должно возникнуть особых сложностей.

– Заклинание звучит как «шукусэй-но-тама». Его произносят прямо перед выстрелом, чтобы придать ки форму. Готова попробовать?

Глубоко вздохнув, Эми подняла лук и натянула тетиву к щеке. Руки горели от напряжения, но она, невзирая на это, выбрала сук на дереве в пятнадцати футах и сосредоточилась. Очищение. Эми прищурилась.

– Шукусэй-но-тама! – крикнула она и выпустила стрелу.

Та пролетела по прямой и вонзилась рядом с целью. Неплохо… Но непонятно, напиталась ли стрела ки.

– Я должна что-то почувствовать? – уточнила Эми. – Как-то понять, что ки сработала?

Катсуо пожал плечами.

– Опытные сохэи говорят, что чувствуют свою ки при использовании, но я ничего такого не замечал.

– Хм-м… – Эми вновь натянула лук. – Шукусэй-но-тама!

Вторая стрела вонзилась рядом с первой, чуточку ближе к цели. Эми выстрелила еще четырежды, сосредотачиваясь на том, чтобы наделить свое оружие ки. Затем Катсуо собрал стрелы, и Эми опять пустила их в ход. Правда, в цель она уже не попадала – устали руки.

Выпустив последнюю стрелу, Эми опустила лук.

– Думаю, стоит почаще упражняться.

– Ну, тут как с офуда – не поймешь, пока не опробуешь на ёкае.

– А как тогда сохэи понимают, что делают все правильно?

Кажется, Катсуо был удивлен.

– Мы охотимся.

– О… охотитесь?

– Есть много земель, где обитает предостаточно ёкаев, и если знаешь, где искать, то можешь их найти. – Катсуо нахмурился, увидев ошеломленное лицо Эми. – Очищение их не убивает. Только ослабляет и прогоняет прочь. Да и нечего ёкаям крутиться рядом с людьми. Лучше время от времени вытеснять их подальше, пока не начали вредить.

Эми поджала губы. Ёкаи вроде они и каппа действительно не должны жить рядом с людьми. Но что насчет крошечных, светящихся аякаши? Они ведь безобидны.

Катсуо постучал пальцами по эфесу катаны.

– Интересно, не крутится ли тот кицунэ поблизости.

Эми вскинула голову.

– Что? Почему ты так думаешь?

– Офуда на тории подверглись чьему-то влиянию.

Она сдержала панику, стараясь себя ничем не выдать.

– Влиянию?..

Катсуо выдернул засевшие в коре стрелы.

– Ничего страшного. Значит, рядом ходили ёкаи… как те аякаши, помнишь? – Он улыбнулся. – Если ёкай задумает зло, тории его все равно не пропустят, ну, и мы с Минору дважды в день проверяем границы.

– Думаешь, это был кицунэ? – спросила Эми, когда Катсуо вернулся со стрелами. – Вряд ли у него оскверненная ки, как, например, у горных они.

– Ёкаю не обязательно быть нечистым, чтобы повлиять на офуда. Просто у ками и ёкаев несовместимая ки. Они не уживаются, вот и все.

– Вот как! Звучит логично.

Эми этого не знала. Она-то считала, что ёкаи оскверняли чистую ки ками потому, что являлись… ну, злыми. Правда, ее мнение было предвзятым.

Она поблагодарила Катсуо за урок, а потом осторожно перешагнула скрытую под снегом линию камней и направилась обратно к дому, погрузившись в размышления о различиях ками и ёкаев. Первые рождались на небесах, вторые – на земле; и те, и другие были духами и обладали сильной ки, но по своей сути оставались противоположностями. Эми всегда думала, что ками – создания добра, а ёкаи – исчадия зла и тьмы, но теперь…

Открыв дверь спальни, она переложила лук и стрелы в одну руку и стянула хаори с плеча. Запоздалое осознание подсказало, что она забыла по пути вернуть оружие на место.

– Надеюсь, стрелы все-таки не для меня.

Эми выронила лук со стрелами и отскочила, словно испуганный заяц, едва сдержав крик.

У противоположной стены, прислонившись к ней, с наполовину съеденным рисовым шариком в руке стоял Широ. Его одежда была вся в грязи. На когда-то белом косодэ красовалось темно-зеленое пятно. Довершали картину коричневато-красные брызги, подозрительно напоминавшие кровь.

– Ты грязный! – выпалила Эми и поморщилась от досады, что кицунэ заявился в ее чистенькую комнату в таком виде. Закрыв дверь, она сняла хаори и бросила его в сторону шкафа. – Ты что делал? По земле катался?

Широ пожал плечами и снова откусил от рисового шарика.

– Юмэй не дает мне скучать.

Эми посмотрела, как он жует, а потом перевела взгляд на маленький алтарь рядом с ним. Тарелочка, на которой она утром оставила рисовый шарик, была пустой.

– Ты ешь подношение Аматэрасу?! – охнула Эми, потрясенная такой беспардонностью.

Широ ухмыльнулся и отправил в рот последний кусочек.

– Она-то его есть не собиралась.

Стиснув зубы, Эми подняла лук со стрелами и убрала их в угол.

– Зачем ты постоянно приходишь ко мне в спальню?

– А где еще мне тебя встретить? Стоило заглянуть в хранилище, составить тебе и твоему сохэю компанию?

Эми решила не уточнять, следил ли за ней кицунэ. Не хотела знать ответ.

– Это моя спальня, – подчеркнула она последнее слово. – То, что ты здесь, – неприлично.

Широ скривил губы в ленивой усмешке и окинул Эми взглядом.

– Если ты такое хочешь думать о моих визитах, малышка-мико, то я с радостью воплощу все мысли, что есть в твоей хорошенькой головке.

У Эми вспыхнули щеки, и она вновь стиснула зубы.

– Нашел?

– Очевидно.

– На этот раз честно?

– Да, честно. Говорил же, что вернусь, когда нападу на след. Юмэй обнаружил присутствие ками в храме Изанами, в месте, которое зовется Кигику.

Город Кигику располагался в сорока милях на юго-запад от Кироибары – меньше часа езды. Эми сцепила руки. Сердце заколотилось сильнее, в ушах зашумело. Изанами, еще одна из амацуками, божество земли.

– Значит, она точно там? – уточнила Эми.

– Видишь ли, в чем дело. – Широ безуспешно поскреб пятно грязи на черном рукаве. – Юмэй уверен, что там есть ками, но проверить, Изанами ли это, можно только лично, чего делать он уже не будет. Так что решать тебе.

– Но это должна быть именно она, да? Что другой ками будет делать в ее храме?

– Ровно так мы и подумали. Думаю, это верняк. – Широ отряхнул руки. – Юмэй еще немного порыскает… ну, точнее, я бы сказал, что порыскают его вороны, чтобы убедиться. Он советовал нам отправиться завтра.

– Завтра?

– И я рассказываю тебе сейчас, чтобы ты успела придумать, как нам туда добраться.

– Я? – Эми сощурилась. – А я-то думала, уговор был, что это ты меня отведешь к амацуками, а не наоборот.

– Я мог бы, но тогда придется идти через горы. – Широ ухмыльнулся. – А мы уже видели, как ты переносишь долгие прогулки.

Пешком Эми будет добираться до Кигику целый день, а потом столько же возвращаться в храм. Надо было придумать другой способ.

– Но ты так или иначе пойдешь со мной?

– Таков уговор.

– А Юмэй?

– Вряд ли. Помощь людям плохо сказывается на его настроении.

Эми рассеянно кивнула, принимаясь лихорадочно соображать. Из Кироибары, города на юге храма, ходили поезда и автобусы до Кигику, но тогда нужны деньги. У Эми их никогда не было. Нужды камигакари всегда удовлетворяли храмы. Эми задумалась о том, как поступить. Не воровать же, в самом деле, – это низко.

Она чуть не забыла о Широ и вспомнила о нем, лишь когда он с хрустом зевнул.

– Почему ты весь грязный? – сосредоточилась она на кицунэ, прогнав остальные мысли.

– Я же говорил, Юмэй не дает мне скучать.

– И как он это делает?

– Управление парой-тройкой сотен ворон для поиска амацуками требует большой сосредоточенности, поэтому он отправил меня разбираться с они. – Широ улыбнулся, сверкнув острыми клыками. – Перевоспитывал их племя, чтобы знали свое место в мире.

Эми окинула взглядом его прискорбный вид.

– Кажется, в процессе они успели и тебе преподать урок-другой.

Широ отмахнулся.

– Просто пару раз они оказались в большинстве, вот и все.

– Когда я была с тобой, они тоже были в большинстве.

– Сильно в большинстве.

– Ясно. А когда ты последний раз ел?

– Только что.

– До этого.

Широ пожал плечами.

– И когда ты в последний раз спал?

Он снова пожал плечами.

Эми не видела его три дня, а он, похоже, за все это время не ел и не спал. Может, у ёкаев и нет смертного тела, о котором нужно тщательно заботиться, однако она не сомневалась, что основные потребности у них все же были.

– Ты что, не умеешь о себе заботиться? – Не дожидаясь ответа, Эми поманила кицунэ к двери. – Пойдем-ка.

Широ удивленно вскинул брови, но оттолкнулся от стены и пересек комнату. Эми приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Из-за приезда Ишиды и прочих важных каннуши через пару дней Фуджимото и Нанако лихорадочно вылизывали каждый уголок храма. В доме никого, и еще несколько часов никто не появится. Эми же в это время должна была медитировать, молиться и размышлять о своем плохом поведении – правда, никто не знал, сколько всяких глупостей она действительно натворила.

Эми провела кицунэ по коридору и открыла еще одну дверь – в ванную. Широ заглянул туда поверх ее плеча.

– Смой грязь, только тщательно, а потом полезай в ванну, – скомандовала Эми, указывая на ручной душ на стене. – И давай сюда косодэ. Постираю его со своим кимоно. А вот хакама – увы, у меня нет ничего черного, да и времени на две стирки не хватит.

Широ уставился на нее, впервые потеряв дар речи. Эми бросила на него нетерпеливый взгляд.

– Я могу позаботиться о себе и без твоей помощи, – холодно произнес кицунэ. – Мне все это не нужно.

Эми шумно вздохнула, уже прикидывая, как вывести кровавые пятна с белой ткани.

– Я предлагаю тебе «все это» не из жалости, Широ. Тут и мой интерес есть – не хочу завтра весь день провести с тобой в таком виде.

Когда он не ответил, Эми подняла голову. Жесткое выражение его лица застало ее врасплох. Во взгляде кицунэ сверкала злость – злость и… подозрение? Эми чуть не спросила, что здесь подозрительного, но потом вспомнила его слова о том, что доброте людей нельзя доверять. Широ пытался понять, где подвох – насмехается ли Эми, обманывает, чего-то добивается?..

– Я знаю, что тебе не нужна моя помощь, – тихо сказала она. – Я ведь тоже не хотела, чтобы ты нес меня домой на руках, но позволила, ведь так было проще. И сейчас это тоже проще. Пожалуйста, согласись.

Широ замер на пороге, стиснув зубы и прижав уши, и вглядывался в лицо Эми. Вздохнув, он наконец прошел мимо нее в ванную и принялся стягивать косодэ. Ткань скользнула вниз по спине, открывая воспаленные раны на левой руке и плече и запекшуюся кровь.

– Что случилось? – охнула Эми, потянувшись к нему.

Широ отстранился.

– Просто царапина.

– Она не промыта. Нужно…

– Пустяки.

Ледяной тон заставил Эми застыть. Голос Широ опасно приблизился к тому угрожающему мурлыканью, которое она слышала в ночь их знакомства.

– И ладно! – огрызнулась она, выхватывая из его руки косодэ, а потом попятилась в коридор и с грохотом задвинула дверь.

Заглянув в спальню, Эми собрала белые вещи, включая жутко грязные хаори и кимоно, которые были на ней при встрече с Юмэем. От негодования движения ее стали резче, порывистей. Не стоило ему вести себя так грубо, так жестоко! Эми ведь всего лишь предложила помощь. А он этого не желал, не хотел оставаться в долгу перед человеком. Не верил, что ее доброта совершенно бескорыстна. И вспылил, наверное, потому что чувствовал себя неуютно.

Эми прошла в прачечную, которая располагалась на другом конце дома, и хорошенько обработала все пятна, а потом наконец загрузила вещи в стиральную машину. Как правило, камигакари не занимались такими делами самостоятельно, но Эми научилась, когда год назад пожилая мико одного крошечного храма, где она жила, повредила спину и нуждалась в помощи. Запустив стирку, Эми стащила из кухни остатки вчерашней еды и с миской тушеной говядины с картофелем – этой пропаже Нанако не обрадуется – и парой палочек вернулась в свою комнату.

К ее удивлению, Широ уже был там. Он сидел у окна, прислонив к стене растрепанную после сушки полотенцем голову. Стоило двери сдвинуться, как он лениво приоткрыл глаза, блеснувшие рубиновым цветом.

Ноги Эми приросли к полу; по телу прокатился странный жар. И если в прошлый раз ее внимание отвлекло раненое плечо, то теперь, наверное, она оторвала бы взгляд от его обнаженного торса, только если бы на дом рухнул метеорит. Она понятия не имела, что мужское тело может выглядеть так… так идеально. Мышцы плеч плавно переходили в изгибы бицепсов. Тень ямочки между ключицами. Широкая грудь, ровные кубики пресса. Темные завязки хакама на бедрах контрастировали со светлой кожей.

Эми с трудом сглотнула и, глубоко вздохнув, перевела взгляд на его лицо. Кицунэ приподнял уголок рта в кривой, лукавой усмешке. Щеки Эми запылали еще сильнее.

– Я… – пискнула она и снова сглотнула. – Я принесла тебе еды.

Широ мельком глянул на миску в ее руках. Эми заставила себя сдвинуться с места – каждый шаг вперед, казалось, повышал температуру в комнате, – и вытянула руки с миской.

В глазах кицунэ мелькнуло веселье, и он, забирая еду у Эми, мазнул ей пальцами по коже, по которой тут же пробежали горячие мурашки. Она отпрянула и выронила миску, словно та была раскаленной. Миску Широ поймал, но палочки упали ему на колени.

Эми попятилась к двери, пытаясь не сорваться на бег.

– М… мне нужно проверить стирку!

Она нырнула в коридор и, как только закрыла дверь, бросилась от комнаты прочь, тяжело дыша. Да что с ней такое? Ну, хорош он без рубашки, и что? Это не повод для такого смехотворного поведения. Ужасно смехотворного! Скрывшись в прачечной, Эми принялась бродить туда-сюда и тихонько себя отчитывать. Она слишком редко бывала в обществе привлекательных мужчин, поэтому и столь остро отреагировала на частично обнаженного Широ. Ей уже доводилось видеть парней с голым торсом… на обложках журналов… или издалека. А не рядом. Не в собственной спальне. И не того, кто ее касался, нес на руках, спасал ей жизнь.

А еще морочил ей голову и обманывал. Ёкай. Он ёкай.

Когда Эми удостоверилась, что собралась с духом и больше не поставит себя в глупое положение, она вновь подошла к своей комнате. Немного постояла и, опять глубоко вздохнув, открыла дверь.

Широ сидел все там же. Рядом стояла пустая миска, лежали палочки. Он опять прислонился виском к стене, но на этот раз не открыл глаза. Теперь, когда ее мозг работал как положено, Эми отметила, что раны, которые чуть не убили кицунэ во время их первой встречи, превратились в тонкие красноватые отметины и скоро исчезнут совсем, а новые уже начали заживать.

Она нерешительно шагнула в комнату.

– Широ?

Его левое ухо дернулось в ее сторону, но сам он не отреагировал. Эми приблизилась. Он что, решил поиздеваться?

– Широ?

Его глаза остались закрыты. Он спал.

Эми уперлась руками в бока. Стоит ли его разбудить, прогнать? Нельзя же оставить кицунэ спать здесь. Его могут увидеть Фуджимото с Нанако, если вдруг заглянут. Лучше отправить его куда подальше, пусть спит там. Вот только куда? И если он уйдет, то будет ли в самом деле отдыхать или снова пойдет охотиться на горных они по приказу Юмэя?

Косодэ все еще стиралось. Прогнать кицунэ без одежды Эми не могла. Кивнув себе, она прокралась на цыпочках мимо него и села за стол. Да, пусть поспит, пока она не вернет ему чистое косодэ. А ведь его еще надо высушить… На это уйдет еще час. Вот и решено.

Эми взяла книгу из стопки, которую принесла из старого хранилища, и принялась читать историю некой камигакари в надежде найти еще какие-нибудь подсказки насчет точности руководства каннуши. Пальцы вдруг стиснули обложку крепче. Если завтра все пройдет хорошо, искать дальше уже будет не нужно; о том, что ее ждет в день солнцестояния, расскажет Изанами. Что, если все это правда? Сумеет ли Эми принять свою судьбу и ждать неминуемой гибели? Или станет молить ками о пощаде? Сможет ли она так поступить? Даже несмотря на то, что сюда ее привела ложь, сможет ли она отвернуться от своего долга и поступиться своей честью?

Не желая об этом думать, Эми оглянулась на Широ, такого спокойного и расслабленного во сне, а потом развернула стул так, чтобы видеть кицунэ было проще. Раз уж выдался удобный случай научиться спокойно реагировать на близость полуобнаженного мужчины, стоило им воспользоваться. Надо привыкнуть, вот и все. А иных причин разглядывать Широ у нее не было.

Повторяя это себе и стараясь не отрывать взгляд от книги чаще, чем через один-два абзаца, она вернулась к чтению.