Чистка

Хелен увидела его в первый раз - или, скорее, заметила его в первый раз - в продуктовом магазине. Это был не ее обычный продуктовый магазин, это был "Вонс" с автострады, по пути к ее сестре Тине в Норуолк. Она остановилась там только потому, что Тина позвонила ей на мобильный и напомнила купить вина на ужин. Хелен выбрала супермаркет совершенно случайно, но мужчина в отделе зубной пасты и ухода за волосами, который так пристально смотрел на нее, показался ей смутно знакомым, и она задумалась, стоит ли волноваться.

Она была репортером "Лос-Анджелес Таймс", так что преследователь не исключался. Многие психи, зацикленные на тех или иных горячих проблемах, часто беспокоили репортеров, освещающих эти темы. Но она была обозревателем. Модным обозревателем. Она писала о весенних тенденциях и осенних линиях, об Иссаке Мизрахи, а не об израильтянах и арабах, и до сих пор не получила ни одного письма с угрозой. Впрочем, все когда-нибудь случается в первый раз, и правда заключалась в том, что в наши дни модницы стали куда более фанатичными, чем раньше.

Увидев его на следующее утро на бензоколонке близ Сенчури-Сити, она попыталась убедить себя, что это просто совпадение, один из тех моментов, когда мир тесен, но она знала, насколько это маловероятно, и в конце концов заправилась на три доллара, а не на двадцать, и быстро уехала, пока мужчина все еще был занят, получая сдачу от служащего.

Однако на следующий день, когда Хелен увидела, как он идет по тротуару возле парковки "Таймс", она была уверена, что он преследует ее. Как обычно, она поехала к подземке и вернулась с овощным салатом и диетической колой, чтобы поесть у себя за столом. Она припарковалась на стоянке, вышла и, запирая дверцу машины, посмотрела на тротуар.

Это был он, проходил мимо ворот.

Он не смотрел на нее, не оборачивался, продолжал идти вперед. Не могло было никакой другой причины, чтобы он был здесь. Три раза за три дня? Вонс в Норуолке, заправка в Сенчури-Сити, теперь центр Лос-Анджелеса?

Он преследовал ее.

Мужчина был моложавым - где-то между двадцатью и тридцатью годами, как ей показалось, - чисто выбритым, с короткими волосами и довольно хорошо одетым: джинсы, теннисные туфли, рабочая рубашка из шамбре. Тем не менее в нем витало ощущение какой-то изношенности, неопределенности, казалось, что-то в нем было не в порядке, что он только притворяется обычным парнем.

Хелен поспешила внутрь здания, быстро проинформировала охрану и наблюдала из-за зеркальных окон, как Джей Си и его помощник Элвин пересекли стоянку, вышли на тротуар и разделились, чтобы прочесать противоположные стороны квартала. Они не нашли его, но когда вернулись, она попросила их отмотать запись с камеры наблюдения периметра. Она указала на мужчину, когда он проходил перед камерой. Джей Си остановил пленку и внимательно посмотрел на экран.

- У него что-то в правой руке, - сказал начальник службы безопасности. - Видите? Трудно сказать, нож это или нет, но мне кажется, что да. Думаю, у вас серьезные проблемы, мисс Питерс.

Потрясенная, она вернулась к своему столу. Джей Си сообщил об этом инциденте в полицию, сделал копию видеозаписи и велел Элвину, когда она будет уходить с работы в пять, вывести ее из здания и сопроводить через темную парковку к машине.

Когда она вернулась домой, мужчина стоял через дорогу напротив ее дуплекса.

Он действительно сжимал что-то похожее на нож, и первое, что она сделала, вбежав внутрь здания и заперев дверь, - вызвала полицию. Ее сердце колотилось так сильно, что она чувствовала пульсацию в горле. Ее голос звучал истерично, когда она выпалила полицейскому диспетчеру, что ее преследуют и что она только что видела мужчину, стоящего на другой стороне улицы напротив ее дома.

Диспетчер хотел, чтобы она оставалась на линии, но, несмотря на то, что Хелен находилась в кухонной нише и ее не было видно ни из одного окна, она все еще чувствовала себя уязвимой. Поэтому она пошла на компромисс и оставила телефон на кухонном столе, а сама вернулась в гостиную, чтобы задернуть шторы.

Он исчез, когда она выглянула наружу, но от этого  все равно не чувствовала себя в безопасности. Она описала его, как могла, прибывшим несколько минут спустя полицейским на двух патрульных машинах. Они проверили передний двор, задний двор, крышу и подвал дуплекса, а также дворы соседних домов. Испуганная пожилая пара, жившая в задней части здания, позволила двум офицерам искать любые признаки нарушителя на их половине дуплекса. Еще одна патрульная машина патрулировала окрестности, медленно курсируя вверх и вниз по кварталу.

Хелен попыталась вспомнить что-нибудь такое, что она могла написать и так разозлить человека, что он начал ее преследовать, но ничего не придумала. Кроме того, психически больным не нужна рациональная причина для их поведения, поэтому искать логическую причину бессмысленно. Может ему не понравился цвет ее волос. А может, он любил цвет ее волос. Или, может быть, она водила не ту машину, или неправильно посмотрела на него в толпе. Сумасшествие не нуждалось в оправдании.

- Есть кто-нибудь, у кого бы вы могли остановиться на ночь или кто может побыть с вами дома? - спросил сержант Хансон, старший офицер.

Хелен покачала головой.

- Со мной все будет нормально.

- Ладно, мы будем патрулировать окрестности. У нас нет людей, чтобы поставить кого-то перед вашим домом, тем более, когда этот парень еще ничего не сделал, но будьте уверены, мы будем следить. Заприте двери и окна и позвоните нам, если увидите или услышите что-нибудь подозрительное.

Он протянул ей визитную карточку.

- Вот мой номер, позвоните, если у вас появятся какие-нибудь идеи или узнаете что-нибудь новое. Но если увидите его снова, не звоните мне, звоните 911. К вам немедленно кого-нибудь пришлют.

На следующий день его нигде не было видно, хотя половина редакции "Таймс" была начеку. Один из обозревателей правых партий предложил ей купить пистолет и носить его в сумочке, но эта идея напугала ее даже больше, чем преследователь. Стив Ленц, который работал в полицейском участке, попросил об одолжении и завел ее к художнику, который нарисовал, на ее взгляд, пугающе точный портрет мужчины, основанный на ее описании. Несмотря на это, к концу дня не произошло даже  предварительного опознания.

Она нервничала, возвращаясь домой. Не желая беспокоить свою сестру, Хелен даже не рассказала ей о вчерашнем инциденте, но она рассматривала вариант поехать в дом Тины и провести там ночь. В конце концов она вернулась в свой район, несколько раз объехала квартал, чтобы убедиться, что нет ничего необычного или подозрительного, и свернула на подъездную дорожку. Выключила зажигание и выглянула в окно. Она не видела его, но это не означало, что он не прятался за кустами или где-нибудь еще. Она убедилась, что достала именно ключи от дома и взяла их в руку, прежде чем выйти из машины. Захлопнув и заперев дверцу "Тойоты", она побежала через лужайку.

От ее входной двери отделилась тень.

Это был он.

Он двинулся к ней пугающе быстрым шагом, и теперь она могла видеть, что было у него в руке, не нож, а грязная зубная щетка. Приблизившись, он улыбнулся ей.

- Мне нужно почистить твои зубы, - сказал он.

Она побежала, крича, ноги несли ее через лужайку, через тротуар, на улицу, молясь Богу, чтобы кто-то в одном из соседних домов услышал ее и догадался вызвать полицию. Она не ожидала никакой помощи, не ожидала, что кто-нибудь из соседей придет ей на помощь, но когда она мчалась по центру дороги, крича во все горло, бессловесным криком страха и отчаяния, который эхом отражался от стен домов и гаражей, она надеялась, что сумасшедший позади нее испугается возможности быть пойманным.

Но она не была глупой, не походила на тех идиотских киногероев, которые замедляют шаг, чтобы оглянуться на бегу. Она продолжала смотреть вперед, петляя между двумя припаркованными машинами, перепрыгивая через бордюр на тротуар и бросаясь за угол в конце квартала.

Она вспомнила старую детскую песенку, которой научила ее мать, монотонную декламацию, которую она повторяла про себя каждое утро,  во время чистки зубов: вверх и вниз, вверх и вниз , вправо, влево, вправо, влево. Теперь детская песенка казалась угрожающей. Элен подумала о грязной зубной щетке, грозно зажатой в руке, как нож, и побежала еще быстрее.

Наконец, она замедлила шаг через две улицы, ее ноги устали и болели. Она обернулась... а его там не было. Возможно, он вообще не преследовал ее, возможно, остановился на краю ее подъездной дорожки, но даже на таком расстоянии между ними она не  чувствовала себя в безопасности. Она боялась возвращаться домой, зная, что он может поджидать ее в засаде

поэтому она поискала поблизости выглядящий приветливо, хорошо освещенный дом, подошла к входной двери, позвонила и попросила мужчину средних лет, который выглянул, набрать номер 911 и срочно вызвать помощь.

Она ждала полицию в его гостиной.

Он ушел, исчез, а дома на автоответчике было двадцать сообщений, оставленных в разное время в течение дня, все от него, все одинаковые: “Мне нужно почистить твои зубы.”

Последнее было оставлено десять минут назад.

- Откуда у него мой номер? - спросила она сержанта Хансона, чувствуя, что в ее голосе слышится паника. - У него есть мой номер телефона, он знает, где я живу, где работаю...

- Успокойтесь, мы найдем его. Есть хороший шанс - мы сняли несколько четких отпечатков на вашей двери. Будем прослушивать телефон и поставим человека у входа на случай, если он вернется.

Хелен тупо кивнула и отошла в сторону, давая копам делать свою работу. Почему он так хочет чистить зубы?

Он сошел с ума. Это все объясняло, но было слишком просто. Такая специфическая и причудливая одержимость должна была иметь особую и видимую причину. Несмотря на свой страх, она была заинтригована и позвонила коллеге, работавшему в газете в отделе здравоохранения. Она попросила его заняться этим для нее, выяснить, был ли это какой-то известный невроз, была ли эта навязчивая идея названа и идентифицирована. Через час он перезвонил и сообщил, что ни один из экспертов по психическому здоровью, с которыми он разговаривал, никогда не слышал ничего подобного.

Это была она?

После того, как все ушли, она стояла в своей ванной, улыбаясь в зеркало, пытаясь понять, было ли что-то уникальное в очертаниях ее рта или в расположении зубов, что заставляло этого сумасшедшего хотеть их почистить. Она попыталась увидеть это его глазами. Были ли ее зубы окрашены или обесцвечены? Есть ли необходимость их чистки?

Она не могла этого сказать.

Он сошел с ума.

Она знала, что он сумасшедший, но почему-то это не удовлетворяло ее, этого объяснения было недостаточно.

Она не видела его неделю, хотя это не означало, что его не было рядом. Он мог шпионить за ней издалека, прячась в припаркованной машине и подглядывая в бинокль. Она стала повсюду бегать - от дома до машины, от машины до работы, от машины до магазина, от машины до дома - и даже среди друзей в газете старалась не улыбаться, не желая, чтобы кто-нибудь видел ее зубы. Его нигде не было видно, но он мог быть где угодно, и последнее, чего она хотела, так это подпитывать его фетиш.

Когда она, в конце концов, увидела его снова, он ее не заметил. Было раннее утро, он выходил из АЙХОПА неподалеку от Ла Бреа авеню. У нее сложилось впечатление, что он работает там каким-то чернорабочим - возможно, посудомойщиком или уборщиком - и только что закончил смену. Она быстро перестроилась, чтобы он ее не заметил, затем обогнула квартал. Когда она вернулась назад, он уже садился на соседней стоянке в старый "Форд-Фиеста". На улице была открытая парковка, и она въехала на нее. У нее появился шанс взять ситуацию под контроль! Она поедет за ним, узнает, где он живет, а потом скажет этим тупым копам, где его найти. Она быстро достала сотовый телефон и позвонила редактору, сказав, что не придет сегодня, но отправит свою колонку по электронной почте к сегодняшнему крайнему сроку.

Фиеста выехала на улицу.

Она последовала за ней.

Он провел утро... рассматривая витрины, предположила она. Он ходил от одного стоматологического  кабинета к другому, слонялся без дела снаружи, слишком пристально глядя на появлявшихся пациентов. Интересно, он ищет новых жертв или следит за теми, кого уже выследил? В любом случае, ей это было неприятно, но она следовала за ним от одного медицинского здания к другому, пока он продолжал свое противное наблюдение.

К половине двенадцатого он уже был на улице, неподалеку от редакции "Таймс". Ждал ее. Это было странное и жуткое чувство - наблюдать за ним, в то время как он пытался наблюдать за ней. Она знала, что должна позвонить сержанту Хансону, но что-то удерживало ее от этого. Она сидела в пяти машинах от него, а он оставался на месте десять минут, двадцать, полчаса, час. Когда стало ясно, что сегодня она не выйдет из здания на обед, он сердито взревел двигателем, его машина резко выехала на улицу, застигнув ее врасплох так, что она почти потеряла его. Однако красный свет в следующем квартале спас ее. Она последовала за ним домой, к его обшарпанной квартире на оживленной улице почти в промышленном районе города.

Теперь настала ее очередь ждать.

Многоквартирный дом представлял собой одно квадратное строение из шести квартир, и все они выходили на улицу. Он вошел в среднюю квартиру на первом этаже. Она припарковалась за полквартала вниз по дороге, чтобы ее не было видно из его окон. Через два часа, в три сорок, он вышел в другой одежде: джинсах и футболке. Пожилая женщина на другой стороне улицы что-то крикнула ему и помахала рукой, но он посмотрел на часы и поспешил к машине, не обращая на нее внимания. Он явно должен был быть где-то в определенное время. Хелен поняла, что сегодня четверг, день, когда она обычно рано уходит с работы, чтобы встретиться с Дженис на фермерском рынке и выудить у подруги идеи для колонки на следующую неделю.

Вот куда он направлялся.

Эта мысль заставила ее кровь застыть в жилах, но она также поняла, что это означало, что он уйдет на некоторое время.

Она могла бы проверить его квартиру.

Здравый смысл снова велел ей позвонить в полицию и сообщить сержанту Хансону, но она снова проигнорировала его. Она дала ему пять минут на случай, если он что-нибудь забудет и вернется, а потом вышла из машины.

Дверь в его квартиру была заперта. Когда она попыталась открыть ее, ручка заскрипела, и сама дверь, казалось, поддалась. Она выглядела дешевой и хрупкой, больше похожей на дверь шкафа, чем на входную дверь. Повинуясь импульсу, она толкнула ее плечом, пытаясь одновременно повернуть дребезжащую ручку и дверь распахнулась.

Она вошла внутрь.

Она не знала, что ожидать, не знала, что она вообще ждала, но какое-то предчувствие было, и так оно и оказалось.

Гостиная была оклеена полароидными снимками зубов. Открытые рты, улыбающиеся рты, гримасничающие рты, окружающие губы, все покрытые белой пеной зубной пасты. Их были сотни. Фотографии покрывали каждый свободный дюйм стен и начали переходить на потолок. Хелен посмотрела на ближайшие снимки и увидела даты и места, написанные на белых полосках под фотографиями.

Мебели не было, только грязный спальный мешок в центре комнаты. Рядом со спальным мешком лежала камера, сделавшая вывешенные снимки. Двигаясь осторожно, стараясь ничего не задеть и не потревожить, Хелен пересекла комнату и через противоположную дверь вошла в то, что оказалось спальней. Только кровати не было. Вместо нее стояли стеклянные ящики с сотнями зубных щеток, расставленных по размеру, форме и цвету, каждая из которых была тщательно помечена крошечной биркой. На низком столике стоял телевизор и видеомагнитофон. На верху телевизора лежали две стопки видеокассет, она взяла их и просмотрела. Это были ленты по уходу за полостью рта, обучающие видео с названиями вроде моляров и премоляров: Профилактический уход , Полное очищение полости рта, а также Неправильные прикусы.

Она обернулась...

И он стоял прямо позади нее.

Ухмыляющийся.

- Мне нужно почистить твои зубы.

Он поднес зубную щетку к ее рту, и она инстинктивно отреагировала, напав на него, ударила рукой в плечо, пнула ногой в коленную чашечку. Этим ударом она сбила его с ног, и когда он рухнул на пол, она рванула и побежала, выбежала из спальни, проскочила через гостиную, перепрыгнув спальный мешок и в спешке покинула квартиру. Она бросилась по коричневой пятнистой траве к своей машине, но и он вскочил и погнался за ней. Она услышала за спиной затрудненное сопение и тяжелые шаги, и резко свернула влево, боковым зрением заметив его кульгающую фигуру, пробежала между двумя припаркованными машинами и, не оглядываясь, выскочила на улицу, услышав внезапный визг шин и молясь, чтобы ее никто не сбил.

Ничего не произошло. Но прямо за ее спиной раздался тупой плотный удар. Она добралась до противоположной стороны улицы и, обернувшись, увидела машины, остановившиеся под прямым углом, дымящиеся шины и скрюченную фигуру человека, неподвижно лежащего и истекающего кровью на асфальте перед белым "Фордом-Эксплорером". Правая фара "Эксплорера" была разбита и забрызгана красным.

Она чувствовала себя оцепеневшей, ошеломленной. Откуда-то издалека доносился звук приближающихся сирен. Кто-то звал на помощь. Люди выходили из машин, осматривали повреждения, смотрели на нее, на неподвижное тело на улице, а она стояла и наблюдала, как подъезжает полиция и "скорая помощь", как санитары поднимают обмякшее тело, а полицейский кладет в пакет зубную щетку.

Все было кончено.

Она тяжело опустилась на бордюр.

И начала плакать.

В тот момент, когда она встретила Билла Ковача, нового редактора, Хелен захотелось почистить ему зубы.

Это было больше чем желание, больше, чем мания. Это была необходимость. Она никогда не испытывала ничего подобного, и это пугало ее. Она подумала о том сумасшедшем, который преследовал ее - его звали Джон Гиддингс, - и внезапно его поведение перестало казаться таким ужасным. Вместо этого он стал... понятный. Он не хотел причинить ей вреда, не хотел причинять боль, он просто хотел почистить ей зубы.

Так же, как и она хотела почистить зубы Биллу.

Теперь она не могла вспомнить, почему мания Гиддингса показалась ей такой странной, почему она так испугалась его. Она подумала о тех полароидных снимках в его квартире, об этих открытых ртах с чистыми, покрытыми пеной зубами, и ей захотелось пойти туда и изучить их, впитать бесконечные нюансы этих маляров, премоляров, клыков.

Что сейчас происходит с Гиддингсом? Чистят ли ему зубы в больнице? По идее должны. Несмотря на то, что он был в коме, его зубы нуждались в чистке. Но, без сомнения, какой-нибудь санитар с минимальной зарплатой выполнял эту работу небрежно, несколько раз в неделю устало проводя щеткой по передним зубам. Это казалось таким печальным. Она подумала о его видео по гигиене полости рта, его обширной коллекции зубных щеток, и мысль о том, что за его собственными зубами плохо ухаживают, заставляла на ее глазах появляться слезы.

Она никому не говорила о своих новообретенных желаниях, даже своей сестре. Ее потребность почистить зубы Биллу и внезапная одержимость гигиеной полости рта были ее собственными заботами,  личными проблемами, и не должны были выноситься на всеобщее обсуждение.

Всю следующую неделю Хелен наблюдала за Биллом на собраниях и в многочисленных ненужных поездках в его офис, концентрируясь на его зубах, пока он говорил, надеясь увидеть его коренные зубы, когда он открывает рот. Она начала тренироваться, чистила себе зубы в туалете на перерыве и в обеденное время.

Она вспомнила, как смотрела фильм "Из Африки" и думала о том, как романтично и чувственно Роберт Редфорд мыл Мерил Стрип волосы. Сейчас она считала, что было бы гораздо сексуальнее и более романтичнее, если бы он почистил ей зубы. Она представила, как Редфорд любовно раздвигает ее губы, открывает рот, а потом щеткой с жесткой щетиной скребет крошечные белые резцы Мерил.

В пятницу она отправилась в "Сэв-он", а затем в "Уолгрин", чтобы посмотреть зубные щетки. Их было так много на выбор! Синие, зеленые, красные, желтые. Щетки с длинными, изогнутыми, коническими ручками, с жесткой или мягкой щетиной, со щетиной различной длины и цвета. Она никогда раньше не замечала, как красивы и изящны большинство зубных щеток, идеальное сочетание формы и функции.

Она хотела их всех.

Но она заставила себя выбрать только одну. И это был не самый дорогой и не самый экзотический экземпляр. Это был простой желтый "Орал-Би" с маленькой резиновой вставкой на конце ручки. Продается за доллар сорок девять.

Она сняла пакет с зубной щеткой с крючка в верхней части стеллажа и мельком взглянула в конец прохода...

... и там был Джон Гиддингс.

Он посмотрел на нее, затем перешел к следующему проходу.

Это не мог быть он. Это было невозможно. Согласно всем сообщениям, Гиддингс находился в медицинском центре ЮЭсСи, все еще в коме и, вероятно, умрет в течение следующей недели. Но она все равно поспешила за ним. Она должна знать.

Его не было в соседнем проходе. И в следующем. И в следующем. Его нигде не было в магазине.

Должно быть, ей все это померещилось. Этому нет другого объяснения.

Но ей все еще было не по себе, когда она взяла зубную щетку и направилась к кассе.

В следующий раз она увидела его в Эпплбиз.

Она была с коллегами из газеты - они праздновали день рождения редактора текстов. Гиддингс был одним из помощников официанта. Он обслуживал не их, а другой столик на другой стороне ресторана. Он улыбнулся ей, когда они вошли, и кивнул, но она быстро отвела взгляд. Его здесь нет, сказала она себе. Он не может быть здесь. Это ее фантазия.

Она пыталась заставить себя поверить в это.

Билл, новый редактор, тоже был с ними в ресторане, и она наблюдала, как он говорит и смеется, тайком пытаясь заглянуть ему в рот как можно дальше. Когда он закусывал, она изучала движение его челюсти, пытаясь определить характер жевания, экстраполируя на то, где кусочки пищи могли застревать в зубах и нуждаться в чистке.

Через час после начала вечеринки Билл извинился, коротко переговорил с официанткой и направился в заднюю часть ресторана, где над альковом висела белая вывеска с надписью "туалеты".

Находилась ли он там на самом деле или нет, но через два столика от нее Элен увидела, как помощник официанта Гиддингс улыбнулся и кивнул ей, глядя на нее с поощрением и одобрением.

Она быстро встала из-за стола и последовала за Биллом в туалет. Достала из сумочки новую зубную щетку и открыла дверь мужской уборной. Он стоял у писсуара и обернулся, когда она вошла. Его член был в его руке, но она поймала себя на том, что смотрит на его рот, на его зубы. Они были такими белыми, такими ровными, такими совершенными. Интересно, ему приходилось носить брекеты?

- Хелен? - сказал он. - Что ты здесь делаешь? Это мужской туалет.

Ей хотелось прыгнуть на него, хотелось держать его рот открытым и начать чистку. Но вместо этого она отвернулась, пробормотала что-то о том, что вошла не в ту дверь, и вернулась в ресторан. Помощник официант, похожий на Гиддингса, исчез, и она вдруг почувствовала себя одинокой, униженной, смущенной. Она не могла вернуться на вечеринку, не могла снова встретиться с Биллом, поэтому выбежала из ресторана, перебежала через парковку к своей машине и поехала домой, всю дорогу плача.

Когда она приехала, на автоответчике было сообщение от сержанта Хансона.

- Джон Гиддингс вышел из комы, - сообщил Хэнсон. - По словам врачей, он пришел в сознание сегодня утром, в шесть тридцать три и находится в здравом уме. Он останется в больнице под охраной в течение следующих нескольких дней, пока его не выпишут, а затем будет переведен в окружную тюрьму до предъявления ему обвинения. Я просто подумал, что вы должны это знать.

Она не спала всю ночь, думая о Джоне Гиддингсе, думая о Билле Коваче, ее мысли метались между противоречивыми чувствами к преследователю и кристально чистым желанием к редактору. Эти двое были тесно связаны, как разные стороны одной медали. Ее мысли постоянно возвращались к фантазии о том, как она держит Билла и выхватывает щетку, а он смотрит на нее с широко открытым ртом.

Но что она будет делать, когда закончит чистить зубы редактору? Что будет логическим завершением?

Смерть.

Неважно, сколько раз она думала об этом, неважно, как она смотрела на все это, по-видимому, было только одно возможное развитие, один окончательный конец ее фантастического сценария. И больше всего ее тревожило то, что она к этому относится совершенно спокойно и этот конец ее особо не беспокоит.

Утром она поехала в больницу, чтобы увидеть Гиддингса.

Он, казалось, не удивился, увидев ее, и это привело ее в замешательство. Как будто он ждал ее, как будто он ожидал этого все это время.

Она принесла ему подарок, зубную щетку, фиолетовую Волну от Колгейт, но теперь ей пришла в голову мысль, что, возможно, ему не позволят оставить ее у себя. Щетку могут посчитать оружием. Нерешительно, неуверенно она достала из сумочки узкую прямоугольную коробочку и протянула ему. Его глаза загорелись, когда он посмотрел на изгиб фиолетового пластика через прозрачное целлофановое окно и опытными пальцами открыл коробку, вынимая щетку. Он улыбнулся, и она увидела, что зубы у него белые, десны розовые, а рот - образец гигиены полости рта.

- Спасибо, - сказал он.

Она рассказала ему все. С ее первых неясных порывов до встречи с Биллом в ванной. Она описала свое отчаянное желание почистить зубы редактору, желание настолько сильное и всепоглощающее, что даже разговор об этом доводил ее до слез.

- Что мне с этим делать? - спросила она, всхлипывая. - Что мне делать?

Он наклонился над металлическим столом с зубной щеткой в руке, нежно поместил ее между ее губ и умело принялся чистить зубы.

- Вверх и вниз, - шептал он. - Вверх и вниз.

Она широко открыла рот, давая ему доступ. Щетка скользила по коренным зубам, щетина слегка массировала десны, пластик рукоятки мягко прижимался к внутренней стороне щеки.

Все не так уж и плохо, подумала она. На самом деле, это было довольно мило. Она представила, каково было бы Биллу, если бы она чистила ему зубы.

Желание и потребность наполнили ее.

Билла здесь не было, зато был Гиддингс. И у нее случайно оказалась лишняя зубная щетка. Она быстро взглянула на дверь, увидела профиль охранника через защитное стекло. Он не смотрел на них.

Она нерешительно подняла руку, подняла щетку, просунула ее под его движущуюся правую руку и поместила ему в рот. Ее движения стали повторять его собственные.

- Вверх и вниз, - тихо сказала она, - вверх и вниз.

Он улыбнулся.

- Вправо, влево, вправо, влево.

Они оба улыбались, и прежде чем охранник вошел в комнату, чтобы разнять их, прежде чем Гиддингс задушил ее, она поймала себя на мысли, что их зубы должны выглядеть чистыми, красивыми и потрясающими. Их улыбки, вероятно, были ярче, чем у других людей в городе.

Может быть, в округе.

Может быть, в штате.

Может быть, во всем мире.