Глава 7
Примерно через полчаса эльфы успокоились, и празднование продолжилось. Гости постепенно вернулись к прерванным разговорам. Лорды чужого мира оставили в покое Белку, перестав бурчать вполголоса на ее безрассудство. Перевертыши снова заняли места за их спинами, готовые сберечь повелителей в любой ситуации. На них, наконец, перестали коситься и украдкой оглядывать с ног до головы. Молодой Ланниэль незаметно перевел дух, радуясь, что ему не пришлось раскрываться в столь неподходящее время. Ллер Сартас с молчаливого разрешения Владыки Л'аэртэ ушел в зал, намереваясь вызнать у алиарцев как можно больше. Встревоженный, взволнованный и совершенно выбитый из колеи рен Эверон, позабыв про испачканную одежду, разместил в зале несколько десятков своих воинов, уже не считаясь ни с каким этикетом. А затем на всякий случай велел прочесать все окрестности, переходы, коридоры и беседки. Звучащая повсюду музыка, будто поддавшись настроению Владычицы, стала немного тревожнее. Но в целом можно сказать, что особенно ничего не изменилось. Разве что разговоры свернули на одну единственную тему, да молчаливых эльфов вдоль живых стен стало заметно больше.
Забравшись в один из тихих, но по-настоящему красивых уголков Дворца, Белка с удовольствием вдохнула аромат ночной прохлады и внимательно прислушалась. Но нет, соглядатаев на этот раз за ней не отправили - Эланна уже поняла, что это бесполезно. Да и хватало сейчас у нее иных проблем, чтобы заниматься всякими глупостями. Хотя, конечно, о второй ипостаси супруги Хозяина Проклятого Леса она до сих пор не подозревала.
Глазастик тоже был занят, пристально наблюдая за многочисленными гостями, так что Белке никто не помешал забраться в эту глушь, чтобы поразмышлять и расслабиться.
Восточное крыло ей понравилось сразу, еще пару ночей назад, когда она впервые выбралась на разведку. Понравилось, конечно же, не тем, что неподалеку отсюда располагались покои Владычицы, а большим количеством открытых террас, полным отсутствием любопытных и, разумеется, совершенно потрясающим видом, открывающимся с одной из многочисленных террас.
Здесь, на самой окраине лесного массива, удачно прилепившегося к краю высокой скалы, можно было почувствовать настоящий дух этого мира. Именно здесь, у края резко обрывающегося склона, деликатно огороженного невысокими перилами... глядя в бездонную черноту зияющего под ногами ущелья... стоя под раскинувшимся наверху бесконечным черным небом... на открытой всем ветрам небольшой площадке, отделенной от остального Дворца трудноодолимыми лесными дебрями и целой вереницей полных стражи коридоров... можно было не бояться быть обнаруженной. Можно бесстрашно встать на хрупкие каменные перила, высоко поднять голову, забыть о том, что за спиной горят и переливаются разноцветными огнями праздничные гирлянды. А потом раскинуть руки широко в стороны и, прикрыв глаза, сполна насладиться ощущением полнейшей свободы. Почувствовать, как упруго бьются за спиной невидимые крылья. Всей грудью вдохнуть неистовые ветра, свирепо рвущие полотняные занавески. И какое-то время просто помечтать о том, что вся эта красота, все это неожиданно обнаружившееся богатство, вся эта непокоренная бездна, пугающей чернотой зияющая далеко внизу, на самом деле только твоя. Хотя бы на день. На час. Или даже на краткий миг, за который можно успеть умереть и воскреснуть, полететь и разбиться, полюбить и возненавидеть, проснуться и очутиться совсем в иных мирах, иных потоках и ином времени. Времени, когда вокруг властвовали отнюдь не эльфы. Когда мир был совсем юн. Когда не было этих границ и не было никаких преград для вольготно разросшихся деревьям. Когда живущие на Алиаре не знали дворцов, не ведали мрамора. Когда в этих местах, наслаждаясь чистотой и первозданным великолепием, жили и умирали совсем другие Повелители.
Повелители Неба...
Словно в трансе, Белка опасно качнулась вперед, а затем глубоко вдохнула, чувствуя прямо физическую потребность оттолкнуться и полететь. Затем чуть приподняла заострившийся подбородок, на котором проступила упрямая ямочка, напряглась и...
- БЕЛ! - вдруг раздался со спины испуганный вздох, заставив ее разом очнуться. - Боги, что ты делаешь?!
Гончая, почувствовав дикое разочарование, с досадой обернулась, одновременно опуская руки.
- Бел... - дрогнувшим голосом повторил Стрегон, замерев на краю террасы. Встревоженный, обеспокоенный и странно взволнованный, словно действительно поверил в то, что Белка готова прыгнуть.
Она с досадой покачала головой, но, к огромному облегчению воина, все-таки развернулась и ловко соскочила с ограждения.
- Что случилось? Как ты меня нашел?
- Таррэн отправил. А нашел просто - по следу.
- Врешь, у меня его нет.
- Есть, - тихо возразил бывший наемник, отводя глаза. - Я его чувствую. Поэтому Таррэн отправил именно меня.
Белка заметно нахмурилась.
- И давно это с тобой?
- С самого Посвящения. Но я не знаю, как это вышло.
"Зато я знаю", - мельком подумала она, но почему-то промолчала.
Стрегон неловко помялся. Он вообще не знал, почему вдруг начал ощущать ее присутствие. Что-то словно звало его вперед, заставляло куда-то идти, к чему-то стремиться, спешить. Например, как сегодня, всего полчаса назад, когда лорд Таррэн велел найти и незаметно побыть рядом со своей опасной парой, чтобы она не вздумала рыскать по всему Дворцу в поисках еще одной дирсы. Повинуясь приказу, Стрегон немедленно пошел. Правда, сам еще не зная, где будет ее искать. Шел действительно будто по следу - быстро и уверенно, словно ведомый невидимой нитью. А в итоге пришел сюда. И теперь стоял, растерянный и ошеломленный, неожиданно подтвердив свои самые невероятные догадки, но совершенно не зная, что ему делать дальше.
- Присядь, - вздохнула Белка, поняв, что внятного объяснения не дождется. - Раз уж пришел, гнать обратно не буду. Нарвешься еще на кого.
Стрегон хотел было возразить, что не нарвется, но волк внутри него глухо рыкнул, намекая на то, что в этом случае Вожак их обоих турнет пинком под зад. Поэтому он смолчал, а затем послушно подошел, прислонился к перилам спиной. И, чтобы не смотреть на своего нового Вожака прямо, уставился на собственные сапоги, в которых, надо сказать, не было ничего интересного.
- Как там ушастые? - тихо спросила Белка, когда молчание откровенно затянулось. - Еще вопят? Ищут кого?
- Нет. Угомонились, - односложно отозвался он.
- Дирса была одна. Второй я не учуяла.
- Я тоже. Но Нэш считает, что будут другие.
- Нэш всегда был осторожным.
"А ты - нет", - подумал про себя Стрегон, но вслух сказал другое:
- Почему ты ушла? Из-за дирсы?
- Просто надоело, - пожала плечами Гончая. - Ушастых много, шуму еще больше... не дают нормально прислушаться. А здесь тихо. Можно спокойно поразмыслить над тем, почему эта тварюга на меня не отреагировала.
- Да, я тоже заметил, что с ней что-то не так, - согласился он и умолк.
- Что, тяжко? - быстро покосилась Гончая.
- Временами, - хрипло ответил Стрегон, имея в виду свою вторую половину.
- Рвется на волю?
- Иногда. Особенно ночью.
- Ничего. Скоро привыкнешь.
Стрегон снова промолчал, упорно изучая рисунок на полу.
Волк из него, как признавали даже Золотые, получился на редкость крупным, мощным и крайне свирепым. Таких, как говорят, среди перевертышей еще не рождалось. Но, с другой стороны, раньше эльфы не привлекали в Охотники полукровок, так что, быть может, дело объяснялось именно происхождением. Как и его закрытость от стаи, которую он мог менять по собственному желанию, необычная сила, потрясающая обучаемость, излишняя вспыльчивость, которую он лишь недавно научился хоть как-то обуздывать. А также белая шкура, почти человеческие глаза и, конечно же, абсолютная нетерпимость чужих приказов.
Лакр, ехидно посмеиваясь, частенько намекал побратиму, что это, дескать, прошлые заслуги в Братстве на нем сказались. Мол, привык быть вожаком. Во всем. От слова до дела. Вот и здесь оно наружу вылезло, так что нечего на зеркало пенять. Но Стрегон чувствовал, что в словах рыжего была лишь доля правды, весьма небольшая и крайне сомнительная. А в действительности с ним происходило нечто очень странное. Потому что волк внутри него оказался необъяснимо разумен. На редкость силен, упрям и почему-то с самых первых минут своей жизни настойчиво пытался одержать верх. Неистово стремился на волю. Куда-то рвался, спешил, безумно злился. Более того, какое-то время назад бывшему полуэльфу даже показалось, что свирепый зверь вполне осознанно старается его уничтожить.
Он говорил на эту тему со своими новыми братьями. Не раз беседовал с Владыками, со Старшими, даже с Широм. Много размышлял. Во многом сомневался. Однако почти все перевертыши в голос утверждали, что внутренний волк у них был, хоть и силен, но все же достаточно мудр, чтобы понимать, что без человека не проживет и дня. Они нашли способ договориться со своими зверьми, как-то поладили, смирились с его присутствием. А Шир припомнил, что и сам когда-то испытывал похожие трудности. Но даже в самый черный день его зверь не пытался убить в себе человека. Тогда как со Стрегоном возникла неожиданная проблема: его волк все никак не желал смиряться, упорно не шел на компромиссы, оставался непримиримым и настойчиво рвался на волю, словно не понимал, что не может быть один. Даже более того: в самый первый миг Обращения, когда сознание наемника вдруг раздвоилось, а перед глазами промелькнули видения кровавой охоты, человек, ошеломленный болью и растерянный таким резким переходом к совершенно иному состоянию, едва не потерял себя. С огромным трудом он удержал память о том, что было раньше. С немалым усилием вспомнил о Братстве, Проклятом Лесе, его Хозяине и... конечно же, о Белке.
Стрегон даже полагал, что именно память о ней помогла ему выдержать и не поддаться звериным инстинктам. Именно она удержал его от окончательного распада, не позволив раствориться в чужом сознании, и дала силы выдержать первый, самый страшный удар неожиданно проснувшегося зверя. Эта память спасла ему жизнь. Подарила ту единственную опору, в которой он в самый первый миг так остро нуждался. Она же стойко хранила его на протяжении долгих недель, когда точно такие же атаки повторялись с неимоверной силой и завидным постоянством. Когда взбешенный неудачами волк раз за разом пробовал человека на прочность. Когда с воем откатывался назад. Когда неистово пытался вырваться на волю. Когда ревел от ярости и с лютым рыком набрасывался снова, требуя свободы.
Однако Стрегон выдержал. Сам не зная, как, но выдержал этот трудный бой. А за прошедшие годы даже научился ладить со своей второй половинкой, хотя до сих пор не мог с уверенностью заявить, что нашел, наконец, с ней общий язык. Скорее, было похоже на то, что свирепый хищник на время смирился со своим унизительным положением. Признал в человеке какую-то силу. Однако стоило дать малейшую слабину, как он немедленно забывал обо всем и с рычанием набрасывался на клетку чужого разума, в которой неожиданно оказался.
Пока Стрегону везло. Всякий раз после охоты он находил обратную дорогу и с трудом, но все-таки возвращался в прежнее тело. Однако сколько это будет продолжаться, он не знал. И не знал, как долго сможет противиться безудержному зову своего второго "я". Потому что зверь внутри него все еще рос, набирал силу. Вроде пять лет прошло, и этот процесс должен был, по заверениям Шира, замедлиться. Но этого почему-то не случилось, и Стрегон отчетливо понимал, что волк с каждым днем становится чуточку сильнее. С каждой ночью все увереннее поднимается на лапы, все требовательнее подходит к опасной границе трансформации. И, в то же время, он вдруг начал меняться. Стал незаметно изучать окружающий мир, глядя на него глазами человека. Делал выводы. Набирался опыта. И, соответственно, становился все более опасным.
За последние месяцы Стрегон не раз ощущал в себе его присутствие даже среди бела дня. Не раз слышал внутри раздраженный или недовольный рык. Незаметно вздрагивал от ощущения знакомого зуда в покрасневших деснах. И, с холодком чувствуя, что хитрая бестия просто избрала другую тактику, поспешно ронял взор в пол, когда оказывалось, что она подкралась слишком близко и уже глядит наружу через его пожелтевшие зрачки.
Вот и сегодня, в зале, он едва не перекинулся. Затем зачем-то брякнул Таррэну про свое чутье. Затем, с трудом скрывая непонятную, какую-то НЕсвою радость, кинулся выполнять его приказ. Вернее, они оба кинулись, вместе с ликующе взревевшим волком. А вскоре, безошибочно отыскав едва заметный след, Стрегон пришел на этот утес. Пришел с нетерпением, со смутной надеждой и в бесконечных сомнениях. Не слишком понимая, почему, вопреки рассказам побратимов, стоит рядом и совершенно не чувствует того, что должен был испытывать, находясь рядом с неумолимым, раздраженным, откровенно недовольным Вожаком.
Удивительно, но ему не хотелось упасть на брюхо или униженно вымаливать прощение. Не хотелось подворачивать беззащитное горло или воевать за лидерство в стае. Как ни странно, сейчас ему было просто тоскливо. Одиноко, больно где-то глубоко внутри и необъяснимо грустно. Но причину такого странного состояния Стрегон пока не мог понять. За исключением того, что сейчас в нем бурлили чувства очнувшегося ото сна волка. ЕГО боль. ЕГО тревога. ЕГО стремление быть услышанным. Именно они привели его сегодня сюда, к Белке. И это именно ОН зачем-то искал ее этой ночью.
- Эй, ты чего? - тихо спросила Белка, когда Стрегон вдруг обхватил голову руками и сгорбился, словно внутренний зверь рвал его на части. - Стрегон, тебе плохо?
- Не знаю, - устало выдохнул он. - Не знаю... ничего уже не понимаю...
- Что не так? Что ты пытаешься мне сказать?
- Не уверен, что этого хочу именно я.
- Все равно скажи, - как можно мягче попросила Гончая, одновременно с этим здорово насторожившись. - Ты ведь для этого пришел? Что тебя гложет?
- Многое. И ничего из того, что было важно раньше.
- Расскажи, - попросила она, мудро не приближаясь. - Расскажи, пожалуйста. Я умею слушать.
Стрегон прерывисто вздохнул и неожиданно почувствовал, как внутри него взволнованно шевельнулся, нетрепливо подавшись вперед всем телом, волк. Как резко он напрягся, словно только ждал команды. Но, вместе с тем, почему-то прекратил рваться наружу. Как-то необъяснимо застыл, больше не делая попыток причинить боль, как-то странно притих, присмирел. Только таращил изнутри крупные желтые глаза, беспокойно царапал душу когтистой лапой и тяжело дышал, впервые за пять лет отчетливо поняв, что не может обойтись без помощи человека.
И человек это тоже почувствовал.
- Я... честно говоря, я даже не знаю, с чего начать, - неожиданно признался Стрегон и тут же ощутил требовательный толчок изнутри. - Так много всего... так смутно... неопределенно...
- Ты помнишь Инициацию? - осторожно уточнила Белка.
- Нет. Вернее, помню, но не всю.
- А что именно помнишь?
Волк вдруг смирно улегся, окончательно успокоившись, и Стрегон принял это, как добрый знак. Кажется, ОН именно этого добивался? Может, мы поэтому друг друга не понимали? Может, как раз этого разговора ЕМУ так не хватало? И раз уж ОН готов сейчас спокойно слушать, то... пожалуй, поговорим?
- Я помню боль, - послушно припомнил перевертыш свои первые впечатления от ритуала. - Яркий свет. Дрожь. Страх.
- Чего ты боялся?
- Не знаю. Мне показалось, я умер... а потом почему-то снова воскрес.
- Хорошо, - беззвучно прошептала Гончая. - Хорошо, что только это.
- Еще я помню крик, - снова вздохнул Стрегон, и она странно вздрогнула. - Чужой. Незнакомый. Но, кажется, испуганный. А за ним - сильную боль, будто меня ударили в самое сердце. И какую-то пустота внутри... огонь... и снова боль, словно там все оказалось выжжено дотла... хотя снаружи, вроде бы шел настоящий ливень.
Белка вздрогнула во второй раз.
- А потом? - спросила едва слышно, будто боясь услышать ответ, но перевертыш лишь покачал головой.
- Это все, Бел. Потом я очнулся в своем новом доме уже самим собой и услышал, как Шир сказал, что я теперь в стае.
- Что ж, могло быть и хуже...
- Что со мной было? - не поднимая глаз, спросил Стрегон. - Я действительно умирал?
- Тебе лучше не знать.
- Я хочу знать, Бел. Пожалуйста, скажи.
- Не стоит, Стрегон, - тяжко вздохнула Гончая. - Честное слово, не стоит. Это совсем не то знание, от которого тебе станет легче.
Он чуть кивнул и как-то разом помертвел. А волк внутри него тоскливо заскулил и с болью отвернулся, чувствуя себя отверженным.
- Хорошо, как скажешь. Мне уйти? - спросил он равнодушно, потеряв всякий интерес к разговору.
- Зачем? - нахмурилась Белка.
- Так... просто показалось, ты не хочешь меня видеть.
- Вовсе нет.
- Тогда почему ты отказываешься говорить? Что вы с Широм скрываете? Почему никто не может объяснить, что со мной происходит?
Она вздрогнула в третий раз и собралась было ответить, что ничего такого не имела в виду... но Стрегон вдруг поднял голову и пристально посмотрел неуловимо пожелтевшими глазами. И в них неожиданно мелькнула такая боль, такое неподдельное отчаяние... ИХ общая боль и самая настоящая мука... что у нее сжалось сердце.
- Господи, Стрегон...
- Скажи, Бел, - сухо повторил полуэльф, неотрывно глядя на нее вместе с тихо заскулившим волком. Впервые за пять лет - вместе с ним. Впервые - с одинаковыми чувствами, с одной болью, с одной горечью. Двое, как единое целое, потому что вдруг оказалось, что боль умеет роднить не хуже, чем любовь. - Просто скажи. Ты ведь обещала, что не солжешь своей стае. Никому из нас. Разве я не достоин того, чтобы знать правду?
Гончая обреченно опустила плечи, но Охотник был прав. И абсолютно справедливо требовал сейчас нелегкого разговора.
- Твоя Инициация была трудной, - наконец, выдохнула она, быстро отвернувшись. - Одной из самых трудных, что нам приходилось видеть. И тебе тоже было трудно. Очень. Ты действительно был на грани.
Стрегон не пошевелился.
- Никто не ожидал от тебя такой прыти, - глухо уронила Белка, неотрывно глядя на черные небеса. - Никто не думал, что ты перекинешься так быстро и настолько полно. И никто не предполагал, что волк в тебе будет ТАК силен. Это кровь... твоя смешанная кровь, наверное, сказалась. Она сделала тебя сильнее, проворнее и устойчивее к нашему воздействию. Но, одновременно с этим, сделала вас обоих слабее и беспомощнее поодиночке. Точнее, сделала слабым тебя-человека. Тогда как ты-волк, наоборот, получил невиданную мощь и почти полную свободу.
Стрегон медленно прикрыл глаза.
- Я кого-то убил?
- Нет, - ровно отозвалась Гончая.
- Но попытался?
Она на мгновение заколебалась, но потом все-таки неохотно кивнула.
- Порой у новообращенных случаются подобные конфузы. Но мы всегда помним об этом, готовимся, стараемся предугадать, поэтому специально выводим посторонних из зала и отходим подальше сами.
- Кто это был? - нетерпеливо перебил ее Стрегон.
- Один из тех, кого ты знаешь, - уклончиво ответила Белка.
- Лорд Таррэн? Владыки Золотых? Старшие?
- Не спрашивай. Это уже неважно. Тебя никто не винит.
- Я... поранил его?
- Слегка. Но рядом именно на такой случай была Траш, так что тебя вовремя остановили. Плохо то, что она успела тебя зацепить, и нам пришлось срочно давать тебе "нектар". Во второй раз за короткое время. Именно поэтому твой волк от боли... да, я думаю, что именно боль была тому виной... он... неожиданно сорвался.
Стрегон чуть вздрогнул.
- Так я поэтому почти ничего не помню об Инициации?
- Отчасти. Зверь на какой-то миг едва тебя не поглотил. А отчасти потому, что мне пришлось... - Белка до боли сжала челюсти. - Я... из-за этого мне пришлось тебя срочно звать... обратно.
- Как, звать? - с замиранием сердца спросил перевертыш, резво вскинув голову.
- Как в прошлый раз. Издалека.
Он дрогнул от мощного толчка изнутри и ошарашенно воззрился на Гончую. Как?! Она что, решилась и снова сделала то, чего пообещала больше никогда не делать? Она была там?! Рядом?! И снова, как когда-то, рискнула...
- Белка, ты что, ПЕЛА?! Для меня?! ОПЯТЬ?!!
Гончая тихо вздохнула.
- Да. Прости меня за это.
Стрегон неверяще замер, расширенными глазами уставившись на ее напряженную спину.
- БЕЛ!
- Это было слишком опасно, - неслышно шепнула она, упорно пряча от него свое лицо. - Невероятно опасно для тебя. Второй раз мало кто может пережить. Второй раз я никогда никого не касалась. А тогда мне пришлось... тогда я не видела другого способа тебя вытащить, поэтому... прости. Прости за то, что ты до сих пор страдаешь.
Он ошарашенно приподнялся.
- Но, Бел...
- Это моя вина, - мертво уронила Гончая. - Только моя. Это я ошиблась. Не стоило мне соглашаться и давать тебе этот шанс. Надо было вас отпустить. Надо было отправить обратно. Куда-нибудь - в Интарис, в Аккмал, в Ланнию... куда угодно. Было бы больше проку. Со временем ты бы все забыл. С годами память бы поутихла. Ты бы пришел в себя и зажил, как привык. На худой конец, Таррэн мог стереть тебе память, как Линнувиэлю когда-то, и ничего бы не случилось, - Белка крепко зажмурилась. - Ничего бы этого не было. И ты никогда бы не стал... таким, как сейчас. Именно в этом была моя ошибка. Первая за долгие годы. И такая нелепая. Потому что я, как когда-то Тиль, не пожелала тебя отпустить, понимаешь? Не захотела. Не смогла. Это было слишком трудно. Твое прошлое... мои потери... и эта проклятая память, которую без конца хочется вернуть, сделав вид, что ничего не произошло... но так не бывает. Умершие не воскресают. Старых грехов не замолить и старых ошибок не исправить. Я забыла об этом. Не захотела поверить. А в результате...
Она со стыдом опустила голову.
- Я до последнего надеялась, что самого страшного не произойдет. Надеялась, что волк защитит тебя от меня. Что он окажется достаточно силен, чтобы ЭТО преодолеть... но я и здесь ошиблась, Стрегон. На твою беду и на свою собственную голову. Потому что т все равно меня чувствуешь. Все равно слышишь. Помнишь то, что не нужно. И тебе все равно больно. Из-за меня. По моей вине. Я... признаться, я чувствую себя из-за этого настоящим чудовищем.
Боже, Бел... ошеломленный волк странно замер, силясь понять, как такое может быть. На несколько томительных мгновений застыл в полной неподвижности, а потом тихонько отступил на шаг и со странным облегчением вздохнул. А вместе с ним вздохнул и Стрегон. С точно таким же облегчением и почти с радостью. Темная Бездна... так вот в чем причина?! Значит, она поэтому так упорно отстранялась и пряталась?! Поэтому не приходила?! Держалась на расстоянии, не интересовалась, не смотрела и даже не охотилась?!! Просто потому, что боялась?! За него?!
Зверь тихо заурчал, осторожно толкнувшись снова.
- Нет, Бел, - покачал головой Стрегон, в кои-то веки правильно поняв свою вторую половинку. - Нет. Все не так, как ты думаешь.
- Что значит "нет"?
- Ты не ошиблась. Ни в чем. Даже во мне. Вернее, ты не ошиблась в нас.
Белка замерла. А потом резко обернулась и увидела совершенно ясные глаза, в которых стремительно пропадали прежнее отчаяние и боль.
Стрегон слабо улыбнулся.
- Ты не ошиблась. Ни в нем, ни во мне. Точнее, ты ошибаешься... но только сейчас, если думаешь, что во второй раз я все-таки поддался. Но это совсем не так, и волк действительно меня защитил. Он избавил меня не только от ЭТОГО, но и от ненужной памяти о том, что было раньше. Понимаешь? Я НЕ поддаюсь тебе больше. С момента Инициации не поддаюсь. Совсем. А чувствую тебя совсем по другой причине. То есть, это волк тебя чувствует. ОН слышит тебя отовсюду. И это по ЕГО вине у нас так долго не было покоя. Просто раньше я его не понимал и не слышал, не сумел правильно сопоставить факты, а теперь, кажется, нашел причину...
Волк снова вздохнул, осторожно подобравшись к человеку, чтобы ничего не пропустить, и Стрегон, наконец, прозрел.
- Скажи, это ведь ТЕБЯ я тогда поранил?!
Гончая быстро опустила глаза, но он уже откуда-то знал правильный ответ. Вернее, это взволнованный волк тихонько подсказал. Шепнул на ухо, едва сдерживая собственную радость. В мгновение ока понял все то, чего никак не мог понять долгие пять лет одиночества. Осознал нечто очень важное, поверил в то, что человек не со зла не пускал его так долго. А еще вдруг признался изумленно отпрянувшему Стрегону, КОГО ИМЕННО все эти долгие годы так настойчиво искал. К чему стремился, для чего жил. Ради кого сегодня впервые рискнул довериться. И ради кого вдруг позволил человеку увидеть все то, что случилось во время Инициации.
И вот тогда Стрегон, наконец, вспомнил все. Пустую поляну на окраине Золотого Леса. Собственное волнение. Длинный речитатив, выводимый Владыкой Элиаром над его подрагивающим от холода, обнаженным телом. Солоноватый привкус крови на губах, пролившейся на него из наклоненной эльфом прозрачной колбы. Пугающе долгое забытье, в котором так страшно было остаться навсегда. А потом - резкий удар по оголившимся нервам. Внезапный всплеск сил в стремительно меняющемся теле. Мощный рывок, глухой рык, невыносимый зуд в отчаянно занывших деснах... он все вспомнил. Действительно все. Все, что видел и ощущал тогда зверем. Все, чего боялся. Все, на что раздражался. Все, чего хотел в тот бесконечно долгий миг невероятно трудного, ПЕРВОГО преображения. Даже смутный проблеск человеческих эмоций, благодаря которым его помутневший взгляд в первую очередь отыскал рядом с собой наиболее важного человека...
- Ты была там, - тихо сказал Стрегон, горящими глазами уставившись на своего растерянного Вожака. - Вы все были. Даже Хозяин. Но ты... ты стояла ближе всех, и теперь я вижу это так же ясно, как будто все случилось вчера. Вы переживали за исход. Боялись, что я не выдержу. Держали наготове "нектар" на тот случай, если все пойдет плохо. И Траш с Каррашем - если все пройдет, напротив, слишком хорошо.
- Да, - не оборачиваясь, прошептала Белка.
- Да, - так же тихо повторил перевертыш. - Потому что это ты была первой, кого я почуял, когда заново ожил. Ты стала первой, кто рискнул ко мне подойти. Первой, кто подал голос, и первой, до кого я дотянулся зубами. Ведь тогда ты просто не успела на меня посмотреть... да, Бел? Я прав? И теперь я тебя чувствую лишь потому, что... узы крови ведь никто не отменял?
Она бледно улыбнулась.
- С вами еще не такое бывает. Кого-то приходилось сперва дубиной по башке, а уж потом глядеть, что вышло, а ты... ты просто оказался быстрее остальных.
- Ты рисковала, - мягко укорил ее перевертыш, сделав крохотный шажок навстречу. - Ты всегда рискуешь.
- Только когда нет иного пути. А твой зверь оказался настолько шустрым, что мне удалось лишь в последний момент отдернуть руку, отделавшись парой пустяковых царапин.
- Не пустяковых, - тяжело вздохнул Стрегон, у которого картина того дня снова в подробностях предстала перед глазами. - Я порвал тебе плечо. Так сильно, что даже Траш не выдержала и кинулась на помощь. А после этого... надо думать, что меня пришлось отпаивать "нектаром"!
Белка прикусила губу и резко обернулась, с беспокойством взглянув на беспокойно мнущегося Охотника. Силясь отыскать в нем несомненные признаки рунного безумия. Боясь поверить в то, что этого не произошло. Страшно волнуясь за него и при этом отчаянно надеясь на лучшее. Но Стрегон... он действительно был почти спокоен. Смотрел в ответ открыто, с удивительным облегчением и тихой радостью от того, что снова понимает ее. Ни капли боли больше не мелькнуло в его пожелтевших глазах, ни тоски, ни безумной муки, ни глупой надежды. Боже... неужто все обошлось?! Неужто он справился и теперь действительно свободен?!!
Невидимый волк негромко заурчал, блаженно щурясь внутри чужого разума, хитрой искринкой выглядывая из прозрачных голубых глаз человека. Наконец-то, соединившийся со своей человеческой половинкой. Наконец-то, принявший ее. Понявший. Переставший противиться неизбежному. Такой довольный, мирный, удивительно послушный и настолько не похожий на прежнего монстра... что Гончая неожиданно тоже поверила. Успокоилась. Перестала себя винить в страшной ошибке. А поверив, вдруг шумно выдохнула и обвиняюще посмотрела.
- Ну, Белый... между прочим, ты выпил целую бутыль, пока у меня не перестали дрожать руки!
- Две бутыли, - охотно согласился Стрегон, едва удерживаясь от широкой улыбки. - Вторую ты споила мне позже. Тайком ото всех остальных.
- Торк! Я думала, ты хотя бы это забудешь... смотри: не вздумай проболтаться!
- Нет, Бел, - все-таки улыбнулся Стрегон, у которого словно гора с плеч свалилась. - Конечно же, нет. Могут же у тебя быть свои маленькие тайны?
Она тихо, облегченно рассмеялась.
- Правильно понимаешь. Не зря я с тобой столько возилась. Честно говоря, я боялась, что ты тут с ума сходишь. Намеревалась дать тебе еще пару годиков на привыкание. Думала Эла подключить, чтобы помог с памятью, или даже Таррэна попросить... а ты вон как! Даже не почувствовал ничего!
- Почему ничего? - отчего-то смутился перевертыш. - Запах твой почувствовал. До сих пор его чую, как хмера - свежую кровь. Мы оба чуем. Едва не ошалели. Оказывается, узы с тобой - нечто совершенно необыкновенное.
- А нечего было кусаться!
- Прости, - Стрегон смутился еще больше.
- Прощаю, - улыбнулась Белка. - Шир в свое время мне едва нос не откусил, так что с твоей стороны было бы просто неприлично ему уступить. Прости, что я заподозрила тебя Торк знает в чем. И постарайся больше не умирать: надо сказать, это довольно хлопотно - вытаскивать тебя с того света. Давай, пусть третьего раза не будет?
- Я постараюсь, - неловко кашлянул перевертыш.
- Ловлю на слове. Но у меня остался еще один вопрос.
- Какой?
- Чего ты сегодня так сюда мчался? Я даже испугалась, что все совсем плохо и тебя придется оглушить, чтоб не мучился. Глазищи желтые, лицо белое, руки трясутся... кто тебя так напугал? Неужто Таррэн напряг и велел не без меня обратно возвращаться? Или ты просто решал, что будет намного проще самому попробовать меня вернуть?
Стрегон, тяжко вздохнув, вспомнил слова Шира насчет смены Вожака, чем Белка собиралась вплотную заняться после возвращения с Алиары. Подумал о том, как сильно взбудоражили стаю ее слова, и снова заметно помрачнел.
- Нет, Бел. Таррэн не при чем. Меня пугаешь ты.
- Чем же это, интересно узнать? Я такая страшная?
Но он почему-то не принял шутки. Напротив, как-то снова осунулся, опустил плечи, сгорбился и уронил взгляд в пол.
- Нет. Проблема в том, что ты хочешь нас оставить.
Белка тут же нахмурилась, потому что действительно размышляла насчет нового Вожака и вовсе не собиралась менять свое решение. Но Стрегон не увидел. Просто устало вздохнул, вспомнив, с чего начинал это трудное утро, и медленно, неуверенно, то и дело слыша подсказки заново обеспокоившегося волка, негромко пояснил:
- Раньше я плохо понимал Шира. И Креса с Тоссом, и остальных. Просто не видел и не знал, почему они к тебе так странно относятся. Почему даже Старшие готовы подчиняться, а в зверином облике вообще едва не теряют разум, если ты просто проходишь мимо. Тогда мне казалось: это оттого, что ты сильнее и опытнее. Казалось, дело в том, что ты - наш Вожак, и никто не смеет оспорить твое право. Казалось, все так просто, что прямо яснее некуда... но только сегодня мой волк показал, насколько же я ошибался.
- А что не так? Разве я сдаю позиции? - криво усмехнулась Гончая. - Или меня успели сместить? Я уже для вас не Вожак?
- Вожак, - согласился Стрегон, тщательно подбирая слова. - Но на самом деле дело не только в этом. Просто ты...
Стрегон на пару секунд прислушался к негромко урчащему внутри зверю, чувствуя себя очень странно оттого, что впервые за последние годы его не нужно удерживать внутри. Наоборот, он отчаянно ищет поддержки и понимания, ждет помощи, надеется. Ведь то, что творилось у них обоих на душе, трудно выразить словами. Проще почувствовать, осознать, а вот озвучить... к несчастью, этому в Братстве Стрегона не научили. И он, к собственному удивлению, внезапно ощутил себя крайне неуверенно. Как потерявший в лесу подросток. Или неразумный детеныш, отставший от могучей защитницы-матери. Вроде знает, что она есть, а куда идти - не ведает. И так было долго. Очень долго. Но потом что-то изменилось, и он вдруг перестал быть один. Нашел новую семью взамен утраченной. Ощутил помощь и поддержку братьев. Теперь он четко видел дорогу, по которой следует двигаться. Как маяк, как путеводную ниточку, как яркую звезду, свет который не позволит ошибиться...
А еще он стал чувствовать близость Хозяина. Стал ощущать его присутствие. Его волю. Его власть. Научился слышать его голос. Научился склоняться в уважительном поклоне, понимая под словом "Хозяин" совсем не то, что понимают обычные смертные. Нет. С некоторых пор он стал ощущать, что есть в этом и иной смысл. Странная, но по-настоящему великая честь. Гораздо более сложное и глубокое начало. Как в могучем океане, силу которого невозможно переоценить. Как в бескрайнем синем небе, просторы которого не удастся преодолеть. Как в неистовом пламени первородного огня, рядом с которым опасно находится. И как в мягком тепле родного дома, к которому невозможно не вернуться.
Живущий внутри него волк самым неожиданным образом научил его слышать голос Хозяина не ушами, а сердцем. Показал, какова на самом деле Его власть над всем, что живет и растет в Серых Пределах. Помог найти давно потерянное ощущение родных стен, которыми стали для него зеленые великаны межлесья. И смущенно признался пару мгновений назад, что на самом деле лишь по одной единственной причине так упорно рвался на волю: просто потому, что помнил ЕГО. И ЕЕ, конечно. Белку. Помнил с того самого дня, как открыл глаза. Помнил ее запах, вкус ее крови, мягкость ее рук, ласково перебирающих грубую шерсть на загривке. Помнил ее голос, уговаривающий вернуться. Неповторимый цвет ее глаз, навстречу которым тянулся из бездонной пропасти, шаг за шагом отступая от опасной грани. А теперь ощущал неодолимый стыд от того, что когда-то посмел ее обидеть. Но, как ни старался, не мог найти, чтобы попросить прощения за тот невольный бросок.
Странно, но Стрегон никогда не думал, что станет испытывать к кому-то столь сильные чувства. Не подозревал, что такое вообще может быть. Что он все еще способен ощущать такую удивительную нежность. Непонятную, необъяснимую, почти забытую с тех самых пор, когда его в один день лишили прежней семьи. Но недавно ожившую заново, вернувшуюся, очень сильную. Нежность, сродни той, которую испытываешь при взгляде на обнявшихся под луной влюбленных; при виде копошащегося в траве неуклюжего котенка; рядом с мирно сопящим в колыбели младенцем или молодой матерью, заботливо склонившейся над его чистым личиком.
Стрегон едва не забыл, как это бывает. Едва не стер из памяти эти хрупкие воспоминания детства. Но вот теперь они снова вернулись и заставили его пораженно рассматривать их, как истинную драгоценность. Ту самую, которой поделился с ним некогда свирепый, совершенно дикий волк, умеющий, в отличие от загрубевшего человека, ценить то единственное, что по-настоящему важно.
Тогда как Белка... она была ему нужна, и это - сущая правда, которая неожиданно стала ясна, как божий день. Она всем им была нужна. Всей стае. Ведь это она подарила им жизнь. Она удерживала их когда-то на той неуловимой грани, после которой звериное нутро начинает одолевать человеческий разум. Она дала им вторую ипостась. Она бранила их, как несмышленых сорванцов. Трепала порой за холки, как нашкодивших котят. Пела для них. Играла, как играют взрослые волки с неразумными щенками. Охотилась вместе. Заботилась, как могла. Растила. Учила. Страдала вместе с ними. Радовалась, огорчалась и даже скорбела. Она была рядом с ними от рождения до самой смерти, и именно поэтому они не могли от нее отказаться. Даже тогда, когда она случайно обмолвилась, что стае вскоре придется искать себе нового Вожака...
Стрегон едва не задохнулся от лавины чувств, которую внезапно обрушил на него нетерпеливо скребущийся и недовольный его промедлением волк.
"Говори! - сурово требовал внутренний зверь, угрожающе скаля страшенные зубы. - Все говори! И за меня тоже! Я нем, я зверь, я не приучен к разговорам! Поэтому говори ты, человек. Прошу... ради всех нас... говори!"
- Бел, ты... ты очень много для нас значишь, - наконец, с трудом выдавил из себя перевертыш.
Белка тихо вздохнула.
- Я знаю.
- Нет, не знаешь, - упрямо возразил Стрегон, отчаянно понукаемый взволнованным волком. - Я понимаю, чего ты опасаешься и чего стараешься избежать. Но ты нужна нам не из-за рун. Не потому, что умеешь сводить с ума, и не потому, что когда-то каждый из нас испытал это на себе... нет, Бел. Здесь совсем другое. Что-то странное, чему я еще не могу найти объяснение. Просто чувствую, как дикий зверь, а сказать... нет, не хватает слов. Это глупо, но я... то есть, мы... для нас очень важно знать, что ты рядом, Бел. Важно настолько, что мы пойдем на все, чтобы сохранить твое уважение. Ты сделала нас сильными. Ты помогла нам стать другими. Ты дала нам стаю, лес, новый дом. И мы очень благодарны за это. С тобой мы научились охотиться вместе. Научились петь лунными ночами, не стесняясь собственных голосов. Научились чувствовать тебя, Хозяина, друг друга. Научились быть самими собой...
Он судорожно сглотнул.
- И мы не хотим, чтобы ты уходила, Бел. Нам не нужен другой Вожак. Правда. Так думает вся стая. Даже Старшие. И пусть мы больше не люди, пусть Старшие давно превосходят по силе даже бессмертных, пусть все мы стали гораздо сильнее, чем многие живущие, но... мы счастливы тем, что у нас есть. И не хотим жить иначе. Ты нужна нам, Бел. Не Вожаком. Не Гончей. Просто нужна. Потому что мы... в каком-то смысле... все мы - твои дети. И мы еще не готовы остаться одни. Никогда не будем готовы. Это как жить без души, без смысла, без цели... даже Хозяин не в силах этого изменить! Ты слышишь, Бел?
Белка на мгновение оторопела.
- Это говорит тебе сейчас твоя стая, - тихо обронил Стрегон, чувствуя, как тревожно замер внутри тихо поскуливающий зверь. - Это говорю тебе я. Как человек. Как волк. Как перевертыш, которого ты создала и которого неожиданно изменила.
- Стрегон...
Он тоскливо вздохнул.
- Ты ведь знаешь: мы не можем тебя обмануть. Но если не веришь, можешь взглянуть сама - я открою тебе свой разум.
- Зачем мне твой разум?!
- Чтобы знать, что я не лгу: стая нуждается в тебе. ОЧЕНЬ. И сейчас, кажется, еще больше, чем когда мы были людьми. Не уходи, Бел, - его голос странно дрогнул, едва не сорвавшись на тихий звериный рык. - Нам без тебя очень плохо.
Белка, беззвучно выругавшись, вдруг быстро шагнула вперед и обхватила его голову, прижав к себе, как неразумного детеныша.
- Мальчишки... какие же вы еще мальчишки... - потрясенно прошептала она. - Седые, порубленные, убивавшие не раз и сами не единожды убитые... глупые, своенравные, упрямые, дерзкие... ну, кто вам сказал, что я собираюсь уйти НАСОВСЕМ?! Кто сказал, что вы мне безразличны?!
Стрегон неверяще замер.
- Горе ты мое лохматое, - почему-то вдруг шмыгнула носом Белка. - Крови моей наглотался, волка напугал, сам перепугался до смерти... совсем с ума сошел! Хоть бы сказал! Хоть бы подошел! Я ж думала, ты по другому поводу мучаешься. Думала, что... Стрегон! Мне всегда казалось, что у тебя больше соображения, чем у Лакра или Ивера! Да даже у Шира! А ты... господи... какой же ты еще... прости, дурак!
Стрегон ошарашенно поднял взгляд и едва не отшатнулся, наткнувшись на два подозрительно блестящих голубых бриллианта, в которых стояло престранное выражение. Со стыдом снова уставился в землю, чувствуя себя последним мерзавцем. Но Гончая лишь прерывисто вздохнула, смахнула с ресниц непрошеные слезы и ласково взъерошила белую макушку.
- Глупый... совсем еще глупый волчонок. Я ж не помирать собралась, а всего лишь даю вам возможность доказать, что вы больше не нуждаетесь в моей опеке. Даю право самим решать, как вам жить. Собственно, я ушла бы еще пять лет назад, но из-за вас, шестерых, мне пришлось малость задержаться в стае и самой за всем проследить. А теперь время настало. Вам пора обрести свободу. Однако это совсем не значит, что я заброшу ваши дела.
Стрегон неуверенно дрогнул.
- Так ты от нас... не уходишь?
- Нет, конечно, - хмыкнула Белка. - Сам подумай: кто, кроме меня, согласиться вас терпеть? У кого хватит смелости вести вас за собой на охоте или пинать под мохнатый зад, когда вы скалите свои зубы? Вот именно: нет таких дураков. Просто вам пора жить самостоятельно, а ко мне обращаться за советом только когда сильно приспичит. Впрочем, стая именно так и жила последние шестнадцать лет, но ничего - справились. И, полагаю, ничего не изменится, если я официально объявлю, что в стае отныне будет только два вожака, и оба - полноценные перевертыши. А сама буду просто время от времени заглядывать и проверять, как вы там? Не обнаглели ли еще от безнаказанности? Не зарвались? Такой вариант вас устроит?
- Да, - блаженно зажмурился Стрегон, слыша благодарное урчание присмиревшего волка. - Конечно, устроит. Хотя для нас все равно ничего не изменится, Бел: мы ни за что от тебя не откажемся. Так и знай.
- Да я уже поняла. Но вот именно поэтому-то мне придется заняться кое-чем другим. Причем, прямо сейчас, пока появилась возможность. Ты как, готов к кардинальным переменам?
Он радостно дрогнул, вскинул разом пожелтевшие глаза, но наткнулся на снисходительный, по-матерински ласковый взгляд, в котором горело так много, и с волнующей дрожью понял: бог мой... это невероятно... немыслимо... невозможно... неужели она все-таки решилась?! Прямо здесь? Сегодня? Сейчас?!
Белка понимающе усмехнулась и согласно наклонила голову.
