10
Брат

Удобнее всего добираться до Лита пешком – из центра города вниз по Лит-уок. Франко решил насладиться каждым шагом долгого перехода, но заглянул по пути в пару магазинов уцененных электроприборов. Нигде не было американо-британских переходников или британских шнуров для айфона. Зато ему попытались всучить почти все прочие электрические или телефонные товары и услуги, какие только можно себе представить. Отказавшись, он вышел обратно на улицу.

Зарядил дождь, поэтому Франко запрыгивает в автобус, спускающийся по Лит-уок. Когда он добирается до Пилрига, дождь стихает, поэтому через пару остановок Франко выходит и быстро шагает вниз – по Джанкшн-стрит и Ферри-роуд к Форт-хаусу. Это внушительное здание, памятник муниципальной архитектуры шестидесятых, сейчас зловеще пустует, но его пока еще не снесли. Франко смотрит на высоченные стены комплекса, поглядывает на квартиры. Раньше здесь жили Рентоны, Кисбо, Мэтти… но тут совсем ничего не осталось. Его охватывает тоска, и он направляется к Ферту, навстречу крикам чаек. Вскоре он уже пересекает зону интенсивной застройки в Ньюхейвене. Район изменился до неузнаваемости.

Элспет не дала номера их брата Джо – только адрес, который тот ей оставил, когда заявился пару недель назад бухой, чтобы одолжить бабла. Мало шансов застать его там же. Джо был убежденным халявщиком и перебирался с места на место, то снимая ненадежную хату в ЖСК, то пользуясь добротой старых приятелей, после чего навсегда обрывал связи с организациями и друзьями.

Этот район нового Лита предназначался для яппи, но квартиры строились из дешевых материалов, поблизости не было никакой социальной инфраструктуры, так что из-за кризиса они стали неликвидными. Чтобы сократить потери, застройщики передали жилье ЖСК, который сдавал его квартиросъемщикам, живущим за чертой бедности, – нередко исключенным из крупных программ за антиобщественное поведение. Поэтому те немногие яппи, что по глупости приобрели подобную недвижимость, неожиданно оказались обитателями рудиментарных трущоб.

К удивлению Франко, Джо все еще проживает по тому же адресу и почти сразу невесело открывает дверь, после чего возвращается внутрь, вынуждая его пойти следом. Брат смотрит на Франко безразлично, словно тот недавно выскочил за сигами, а не свалил в Калифорнию на шесть лет. Джо Бегби, одетый в аляску, плюхается на кушетку и отхлебывает выдохшегося сидра из литровой пластиковой бутылки. Ему сразу легчает, когда Франко отказывается от глотка.

Франко окидывает взглядом маленькую голую халупу. Стены побелены, но засалены вокруг выключателей. Бежевый ковер, к которому прилипают ноги, полинял от разных пролитых жидкостей. Повсюду пустые картонки из-под еды, банки из-под напитков и переполненные пепельницы. Напоминает антирекламу: как не должен жить мужчина средних лет.

– Эта Сандра, Фрэнк, ты был прав за нее. Ты просчитал эту овцу, – говорит красноглазый изможденный Джо, полируя сидр глоточком виски из бутылки «Граус».

Он протягивает ее Франко, но тот снова отмахивается, вспоминая о Сандре и чипсах. Они всегда ассоциировались у него друг с другом после подросткового секса на старом товарном складе.

– Вытурила тебя, угу?

– Ебаная блядская сука, – цедит Джо, и глаза у него загораются. – Натравила на меня спиногрызов, и все такое. – Он качает головой, но потом его лицо вдруг веселеет. – По-любасу рад тебя снова видеть. Я знал, что ты вернешься.

– Только на похороны. Потом свалю.

Лицо Джо сердито морщится, и он опускает виски на деревянный журнальный столик, почерневший по периметру от затушенных бычков.

– Тока не говори мне, что не ищешь того мудака, который Шона порешил! Уж я-то ищу!

– Угу, лежа на диване?

– Я ищу! – протестует Джо. – Это не так просто… ты не в курсах, что тут щас творится…

– Угу, жизнь – нелегкая штука, – вежливо соглашается Франко.

– Курева нема.

– Какая трагедия. Прими мои пофигезнования.

– А ты завязал?

– Угу.

– Смолить?

– Угу.

– Завязал с куревом?

Франко качает головой:

– Ну как тебе еще сказать?

– Гммф. – Джо сверлит брата взглядом. – Значит, это художество бабло приносит?

– У меня все тип-топ.

– Угу, читал за все это, базара нет. Угу, у тебя-то все пучком! Шкары, – озлобленно говорит Джо, кивая на начищенные черные кожаные туфли Франко. Похоже, это его заводит, и он вдруг взрывается: – Не говори только, что не совершал ошибок, Фрэнк!

Фрэнк Бегби сохраняет спокойствие и ровно, размеренно втягивает воздух.

– Ошибки совершают другие люди. Люди, которые пытались меня объебать. Вот они совершали ошибки. Обычно они за это расплачивались.

Брату приходится сбавить обороты.

– Калифорния. Как тебе там, Фрэнк?

– Вполне.

– Кто бы сомневался. – Глаза Джо бегают, точнее, бегает что-то в их глубине. – Вот как такие попадают в Калифорнию? – говорит он, еле ворочая языком, а потом вдруг резко: – Большой домина, да?

– Пять спален. Большая пристройка, переоборудованная под мастерскую, или студию, как я ее называю. – Франко буквально поет, ощущая приятный вкус во рту.

– Рядом с морем?

– Не-а. Ну, где-то в трех четвертях мили.

– Но зато большой домина, – с упреком продолжает Джо.

– Угу, хотя в округе полно домов еще больше. А ты? Так и валандаешься по чужим диванам, братан?

– Угу, это хата моего другана Даррена.

– Приятного мало, – кивает Франко, снова окидывая взглядом комнату, стены которой как будто немного сдвигаются всякий раз, когда он на них смотрит. – Может, я просто не догоняю, в чем тут гламур.

Джо вне себя и злобно смотрит на Фрэнка:

– Вернулся сюда, чтобы жировать тут над всеми…

– Видать, когда сам кормишься халявой, кажется, что все остальные жируют, – говорит Франко.

– Позычь, а? – просит Джо совсем другим тоном. Франко еще в самом начале разговора понял, что добродушие или презрение окружающих совершенно не влияют на настроение Джо. Оно целиком определяется количеством алкоголя, гуляющего по организму, и беспорядочным внутренним монологом, который отрывисто звучит в его затуманенном мозгу.

Франко встает и выуживает из кармана хрустящую десятку. Кладет на стол.

– До встречи на стадике за воротами.