Серина

Когда я возвращаюсь в свою комнату несколько часов спустя, Нина выглядит более тусклой и туманной, края её силуэта растворяются в воздухе, как пар. В голове проносятся бабушкины слова – они останутся потерянными, – но я гоню их прочь и веду Нину на улицу, пока Ба и избушка крепко спят.

Мы возимся в песке, таскаем воду из колодца и строим из влажного песка замки. Надеюсь, истощившиеся запасы воды заставят избушку перенестись куда-то, где идут дожди. Например, на побережье.

Если бы избушка перебралась к морю, может, Нина была бы так счастлива, что вмиг бы позабыла о своём прошлом. Когда она вспоминает семью, она мрачнеет и говорит, что хочет домой. Она не знает, что это невозможно. Она не понимает, что мертва.

В животе ноет боль. Я стараюсь отвлечь Нину от воспоминаний, а себя – от мыслей о том, что рано или поздно ей придётся сказать правду. Но тогда я её потеряю. А ведь я всего лишь хочу, чтобы друг остался со мной дольше, чем на одну ночь. Что же тут плохого?

Я всё время увожу наши беседы в сторону настоящего или будущего. Мы обсуждаем, кем хотим стать, когда вырастем. Она мечтает стать фермером, как отец, выращивать посреди пустыни цветы, овощи и фрукты, наполняя жизнью пустой и сухой песок. Она говорит, если посадить нужные семена, можно будет вырастить не только растения, но и почву, насекомых, птиц и животных. А ещё верит, что можно создавать целые новые миры, высаживая крошечные семена и заботясь о ростках.

Нина спрашивает, кем я мечтаю стать. Я не говорю, что мне суждено стать следующей Ягой. Я представляю себе, что моё будущее не предопределено; что я могу стать художником, как Бенджамин, или актрисой, или учительницей в школе. Я перебираю в голове все профессии, о которых читала в книгах, всё, чем можно заниматься вместе с живыми людьми, наслаждаясь жизнью, – и моё сердце трепещет. Я представляю себе, как живу в нормальном доме без ног, на одном месте. И там у меня есть друзья.

Когда солнце поднимается высоко над головой, избушка начинает шевелиться. Она лениво зевает входной дверью, вытягивая ноги над горячим песком. Мы скрываемся в тени и уединении заднего крыльца, кормим Бенджи и кидаем в воздух кусочки хлеба. Джек их ловит, пока ему не надоедает и он не скрывается от нас на крыше в тени печной трубы.

Я говорю бабушке, что иду читать Книгу Яги – старый потрёпанный справочник Хранителей, поэтому она начинает готовить без меня. Нина показывает мне стайку дроф, летящих вдоль горизонта перед закатом. Её глаза загораются, когда она вспоминает о хамелеонах и кобрах, которых видела в своём саду, и о том, как отец однажды показал ей нору фенека в пустыне. Мне нужно срочно отвлечь её, чтобы она снова не затосковала по дому. Я рассказываю ей о грохочущих волнах океана и о гигантских китах, которые выскакивают из воды, когда уляжется шторм.

Сумерки сгущаются слишком быстро. Я забираю Нину обратно в комнату через окно, а сама выхожу зажигать свечи в черепах. Мне тяжело. Я твержу себе: это просто усталость, но в глубине души знаю, что всё гораздо серьёзнее. Всё дело в Нине и в том, что я не говорю ей правду.

Первая из пришедших мертвецов так похожа на Нину, что меня охватывает ужас: мне кажется, что она выбралась из моей комнаты, чтобы пройти сквозь Врата. Но эта девушка на несколько лет старше. У неё такие же длинные тёмные волосы и блестящие глаза цвета меди. Такой же смущённый вид, будто она потерялась и ничего не может вспомнить. Ба набрасывает на неё свою шаль, подводит к столу и наливает кваса.

– Ты умерла, дитя моё, – говорит Ба, и я оборачиваюсь: хоть она и говорит на языке мёртвых, я понимаю каждое слово. – Сюда ты пришла, чтобы отпраздновать, что жила на свете, а затем с радостью отправиться дальше. Ты покинешь мир живых и пустишься в долгое путешествие, чтобы снова занять своё место среди звёзд.

Девушка смотрит на бабушку и попадает под действие её заразительной улыбки.

– Я умерла? – неуверенно повторяет она.

– Да. Твоё время на земле истекло, и теперь ты здесь, чтобы подготовиться к Путешествию мёртвых. Оно будет и сложным, и прекрасным, но прежде, чем ты уйдёшь, мы отпразднуем твою жизнь и воспоминания. Хочешь немного борща? Маринка, налей нашей гостье тарелочку борща. Как тебя зовут, дитя моё?

– Серина. Я заболела. – Она щурится, силится что-то вспомнить. – Как и моя мама и сёстры.

Я роняю половник в котёл. Голос у неё точь-в-точь как у Нины.

– Сколько у тебя было сестёр? – спрашивает Ба.

– Пять. Спасибо. – Серина берёт у меня миску и нюхает дымящийся красный суп. – Мы жили на самом краю пустыни. Вокруг нашего дома росли олеандры, которые посадил отец.

Это сестра Нины. Ошибки быть не может. Я смотрю на дверь своей комнаты. Ручка медленно поворачивается, щель между дверью и косяком расширяется. Я бросаюсь туда и втискиваюсь внутрь, отталкивая Нину. Она смотрит на меня с любопытством.

– Мне показалось, я слышала свою сестру.

Я решительно качаю головой:

– Это друзья моей бабушки. Ты должна оставаться здесь.

– Но голос прямо как у неё. – Нина наклоняется ко мне, будто невидимая нить притягивает её к двери.

– Это не она. – Я делаю глубокий вдох и пытаюсь говорить спокойно. – Пожалуйста, Нина, побудь здесь. Прошу, присмотри за Джеком, – добавляю я, заметив, что он расхаживает по спинке кровати. – Чуть позже я принесу немного объедков для него.

Нина неохотно кивает, её взгляд всё ещё прикован к двери.

– Пообещай мне, – настаиваю я. – Это важно.

Нина смотрит на меня и вздыхает:

– Обещаю.

Я хлопаю дверью и бегу прямиком к бабушке, практически оттаскиваю её от мёртвой женщины, с которой она разговаривает.

– Я хочу провести Серину сквозь Врата, – взволнованно шепчу я.

Ба удивлённо смотрит на меня:

– Это замечательно, но Врата ещё даже не открылись.

Я смотрю сквозь силуэты мертвецов в угол комнаты, где обычно появляются Врата, и едва сдерживаюсь, чтобы не застонать.

– Если ты и правда хочешь помочь, то первым делом надо выслушать. – Ба кивает в сторону угла, где сидит Серина и изящно грызёт чак-чак. – Пусть поделится с тобой воспоминаниями и снова проживёт свою земную жизнь. Она будет готова отправиться дальше, только когда осознает, что именно получила от этой жизни, и попрощается со всеми, с кем хотела бы.

Я хмурюсь. Почему проводы должны быть такими сложными? Почему я не могу просто сказать слова Путешествия мёртвых и отправить её в путь?

– Иди. – Ба подталкивает меня к Серине. – Это просто. Расспроси девушку о её жизни. И слушай её. Только действительно слушай.

Я медленно иду к Серине.

– Привет. – Я неловко улыбаюсь. – Я Маринка.

– Я Серина.

Она приветливо улыбается в ответ. Она так похожа на Нину, что мне кажется, будто мы давно знакомы.

– Итак… – Я придумываю вопросы, надеясь, что наша беседа не затянется. Вот бы Серина поскорее прошла сквозь Врата, чтобы Нина не услышала её и не пошла её искать. – Вы жили на краю пустыни?

– Да.

Серина рассказывает о своей жизни, и со мной начинают происходить странные вещи. Она говорит о своём доме, о семье – то же самое, что я слышала от Нины, – но, когда я слушаю её, избушка, мертвецы, собравшиеся вокруг стола и возле огня, будто меркнут у меня на глазах – я едва их различаю. Ощущение, будто часть меня перенеслась в сад Серины. Я чувствую почву под ногами, вдыхаю аромат цветов, будто они растут прямо у меня под носом, слышу шорохи и щебетание птиц, прячущихся среди листвы.

Затем я начинаю чувствовать её. Моё сердце бешено стучит, когда она гоняется за бабочками, и разрывается от счастья, когда рождаются её сёстры. Мне приходится стиснуть зубы, чтобы не разрыдаться, когда умирает её мама. Это ли имела в виду Ба, когда говорила, что я прибавлю жизни мёртвых к своей? Если да, то мне это не по нраву. Страшно держать в голове чужие воспоминания и чувствовать чужую боль.

– Пора.

Ба дотрагивается до моей руки, и избушка со всеми мертвецами снова становится реальной. Врата открыты, всё в комнате тянется к ним. Вдали, едва различимый во тьме, кружится водоворот галактик и туманности вспыхивают разными цветами.

– Что ты возьмёшь с собой к звёздам? – спрашивает Ба Серину.

– Любовь к моей семье и родному дому, – отвечает девушка без раздумий, и эта короткая фраза полна такого глубокого смысла, что я даже хлопаю в ладоши. Я, только что прожив её жизнь, чувствую ровно то же самое.

Ба целует Серину в обе щеки и кивает мне.

Я знаю, что должна сделать. Я веду Серину к Вратам, и слова Путешествия мёртвых слетают с губ без заминки:

– Да пребудет с тобой сила в твоём долгом и трудном путешествии. Звёзды зовут тебя. Отправляйся в путь с благодарностью за время, проведённое на земле. Каждый миг становится вечностью. Ты несёшь с собой воспоминания о бесконечно ценном, о любви к своей семье и родному дому.

Серина делает шаг и скрывается в темноте.

Надо мной проносятся облака, а где-то внизу шумит океан. По стеклянным склонам гор вспыхивают радуги. Мне кажется, я узнаю это место, будто я бывала здесь раньше. Воспоминание реальное и осязаемое, но всё же непонятное. Я тянусь к Вратам, уверенная, что они помогут мне вспомнить всё, как было, но Ба с такой силой дёргает меня назад, что плечо хрустит.

– Никогда не переступай порог! – Я встречаюсь с бабушкиным хмурым взглядом. – Никогда не проходи сквозь Врата!

По телу пробегает ледяная дрожь. Никогда не видела бабушку такой суровой, и внутри что-то покалывает, словно я только что чудом выжила в какой-то страшной катастрофе. Но мне не понятна ни сама опасность, ни бабушкина реакция, ни ощущение, которое я испытала, шагнув к Вратам.