Айрис закрыла глаза. Пол, к которому она прижималась щекой, был сырым и холодным: она снова повалила стул, когда в отчаянии пыталась позвать на помощь. Жестяное ведро тоже опрокинулось, и его содержимое понемногу впитывалось в землю и в ее юбки.

Все было напрасно. Все впустую. Она звала и звала, но тугая повязка заглушала издаваемые ею протяжные, хриплые звуки. И все же Айрис не оставляла попыток, топала ногами, раскачивая стул, пока не свалилась вместе с ним. Сверху доносились приглушенные голоса, потом раздался сердитый женский вопль и стукнула, закрываясь, входная дверь.

Теперь она слышала только шаги Сайласа, который ходил по своей лавке из угла в угол.

Прошло еще какое-то время, послышался скрежет отодвигаемого сундука или шкафа, и люк в потолке отворился. Свет лампы, которую Сайлас держал в руке, резанул ее по глазам, и она заморгала. На свету запах, казалось, сделался еще сильнее. Пот, моча… это было отвратительно! А ведь когда-то она каждое утро подогревала в лохани воду и, намылив губку, тщательно мыла подмышки, живот и все остальное.

– Ты должна написать письмо, – заявил Сайлас, снова поставив ее стул вертикально и развязав повязку, закрывавшую ей рот. Он был чем-то сильно взволнован и то и дело сжимал и разжимал кулаки, так что суставы становились совсем белыми. Айрис, впрочем, была почти рада, что он все-таки пришел. В последний раз он спускался к ней, должно быть, сутки назад: ее язык распух от жажды и едва ворочался во рту, а желудок громко требовал пищи.

Сайласу нужна моя ключица, думала она.

Сайласу нужна моя ключица.

Я для него просто крыса, которая корчится на полу.

Я должна бежать. Непременно должна бежать. Если мне удастся спастись, я найду Луиса и попрошу у него прощения за то, что не поверила, когда он сказал, что любит меня. Я обниму Роз и дам Альби столько денег, чтобы он мог пойти в нормальную школу… Клянусь, я сделаю все это, только бы мне убежать!..

Сайлас протянул ей гусиное перо и лист бумаги.

– Ты должна написать ему. Ах, если бы ты не была такой упрямой!..

Айрис попыталась ответить, но из пересохшего горла вырвался только придушенный хрип.

– Я… я напишу…

– Что-о?.. – Сайлас метнул на нее удивленный, недоверчивый взгляд.

– Я напишу… твое чертово письмо!

– Айрис, дорогая! Леди не должны употреблять такие слова.

Она скрипнула зубами.

– Я сделаю, как ты хочешь, но не раньше чем ты развяжешь мне руки и принесешь воды и еды.

Он ответил не сразу, и по его ухмылке Айрис догадалась: ему хочется ее как следует помучить, но в конце концов Сайлас все же сходил наверх и вернулся с лотком в форме почки, в котором плескалось что-то вроде похлебки. Лакая чуть теплую жидкость, Айрис вдруг подумала о Луисе чуть ли не с ненавистью. Где он?! Почему он до сих пор не пришел освободить ее?!

Когда она поела, Сайлас отвязал ее правую руку. При этом он случайно коснулся своей холодной, влажной ладонью ее кожи, и Айрис негромко вскрикнула от отвращения. А Сайлас уже протягивал ей перо и бумагу, и она пошевелила рукой, разминая затекшие пальцы. Пальцы двигались, но, когда она взяла перо и попыталась писать, у нее ничего не вышло, и Айрис в приступе раздражения швырнула его в дальний угол.

– Тише, тише!.. – проговорил Сайлас и подобрал перо. – Я никуда не спешу, и ты не спеши. Попробуй еще раз.

И он громко и внятно продиктовал ей лживые слова, которые она должна была написать.

Как только Айрис закончила, Сайлас сразу же выхватил у нее готовое письмо.

Она надеялась, что обращение «Гижмар» насторожит Луиса. Прежде Айрис называла его так только в шутку, поэтому он должен был как минимум задуматься, почему она использовала это имя в столь серьезном письме. Айрис была уверена, что он поймет: это знак, что она находится в плену – что она, как леди Гижмар на картине, ждет, чтобы он ее освободил. Правда, Луис мог решить, что она действительно больше не хочет его видеть, но ничего лучшего она придумать все равно не смогла.

Внезапно Айрис закашлялась и почувствовала, как саднит и ноет в груди. В этой холодной и темной комнате, где капало с потолка, а стены были мокрыми от влаги, она бесконечно тосковала по дневному свету, по зеленым лужайкам Гайд-парка, по деревьям на берегу пруда. О, как прекрасно было бы вырваться на свободу, вдохнуть полной грудью напоенный ароматами лета воздух, побежать по песчаной дорожке навстречу Луису!..

– Ми-лый Ги… Гиж… – прочел Сайлас вслух и вдруг замолчал, пристально всматриваясь в написанное. Внезапно он резко выпрямился и с негодованием потряс письмом перед ее лицом.

– Что это? – требовательно спросил он. – Кто такой этот Гижмар?

– Я так его называю… – Айрис сделала попытку пожать плечами. – Я никогда не звала его Луисом. Если бы я написала «Луис», он мог подумать… он бы заподозрил обман.

– Ты лжешь!

– Нет, не лгу, – возразила Айрис. – Я действительно с самого начала звала его Гижмаром. Так звали рыцаря, который…

– Лжешь! – почти крикнул Сайлас, смяв письмо в кулаке. – Ты лжешь мне и думаешь, что я не в состоянии распознать обман! Ты просто грязная тварь, животное!.. Я хотел быть твоим другом, я так старался…

– Это я-то животное?! Я?!! – воскликнула Айрис, вспыхивая как порох. – Нет, Сайлас, это ты запер меня здесь неизвестно зачем. И это ты обманул меня, когда написал письмо от имени моей сестры! Кто из нас после этого чудовище?..

– Но ты сама хотела…

– Я хотела? Да ты просто спятил! Да-да, спятил. Ты не человек – дьявол. Я тебя ненавижу и буду ненавидеть до последнего вздоха. Жалкий червяк! Ничего удивительного, что ты всегда был один и никто не хотел с тобой дружить!

– Замолчи! – завизжал Сайлас, топая ногами. – Замолчи сейчас же!!!

Но Айрис не слушала.

– Именно поэтому тебя презирала собственная мать. Она видела, какая у тебя жалкая, уродливая душонка!.. – Слова лились потоком, и Айрис не смогла бы их остановить, даже если бы захотела. Внутри нее словно прорвало плотину, и все запасы желчи и сарказма, которые она копила в себе – сколько? Неделю? Две? Или всего несколько дней? – хлынули наружу. И где, наконец, этот чертов Луис? Почему он не идет?!

– Заткнись! – прогремел Сайлас. Он судорожно рылся в карманах, и Айрис поняла, что будет дальше. Платок и тяжелое забытье… Она не хотела, чтобы Сайлас снова ее усыпил, она вообще не хотела его злить, потому что боялась того, что он может с ней сделать, но продолжала поносить его самыми обидными словами, какие только знала.

– Дрянь, мокрица, тряпка, слизняк, неудачник!.. Я никогда не полюблю тебя, чудовище! Я буду только ненавидеть тебя – сильнее, чем ненавидела тебя твоя мать! – Айрис прочистила горло, собирая всю скопившуюся в нем слизь, потом изогнула шею и плюнула прямо ему в лицо. Она не промахнулась. Слюна и мокрота поползли по его щеке, доставив ей мрачное удовлетворение.

Но уже в следующее мгновение Айрис снова очутилась на полу. Сайлас опрокинул стул, навалился на нее и схватил за горло. Она попыталась сказать что-то еще, закричать или хотя бы застонать, но не смогла. Его железные пальцы так крепко сдавили ей шею, что Айрис могла только хрипеть, как кошка, на шее которой затягивают петлю.