Адам медленно проходит через зал. Пока председатель суда приветствует его и поясняет, где он должен сесть, Адам не сводит глаз со Стеллы.

Он садится на свидетельское место спиной к публике. Бородач рядом со мной смотрит на меня таким взглядом, каким смотрят на тяжелобольного.

Председатель суда передает слово Микаэлю.

– Здравствуйте, Адам, – говорит он. – Я понимаю, что все это для вас исключительно тяжело, поэтому я постараюсь не затягивать. Вы не могли бы рассказать суду, чем вы занимаетесь?

Адам все еще не спускает глаз со Стеллы.

– Я пастор в Шведской церкви.

Отвечая на вопросы Микаэля, он рассказывает, что много лет проработал пастором в тюрьме и теперь возглавляет один из крупнейших приходов города.

Его голос звучит немного неуверенно.

– Не могли бы вы кратко рассказать о своих взаимоотношениях со Стеллой? – просит Микаэль.

– Я люблю Стеллу. Она для меня все.

Сердце у меня сжимается. За все эти годы я не раз упрекала Адама в том, что наши отношения со Стеллой сложились не лучшим образом. Когда она была маленькой, я постоянно слышала, какой Адам замечательный папа и какое мне выпало счастье родить от него ребенка. Это была чистая правда. Адам всегда был и остается потрясающим отцом, я люблю его за это. И мне стыдно за ту зависть, которую я порой испытывала. Почему я так реагировала на свои неудачи со Стеллой, все дальше отдаляясь от нее? Я много работала, чтобы не пришлось заниматься нашими отношениями, целиком отдаваясь тому, что у меня получалось хорошо. Понятно, что это был самообман. Предательство по отношению к Стелле.

– Мы со Стеллой не всегда ладили, – продолжает Адам. – Бывало по-всякому. Периодами – очень тяжело.

Микаэль дает ему возможность развить свою мысль, и Адам чуть заметно опускает голову.

– Родительская роль – самая трудная. Конечно же, много раз я оказывался не прав. У меня было множество своих представлений и надежд, как все будет. Каким я буду отцом, какой Стелла будет дочерью. Как будут выглядеть наши отношения.

– Все вышло не так, как вам хотелось бы? – спрашивает Микаэль.

– Думаю, проблема не в том, что получилось, а в том, чего я ожидал. Мне трудно было принимать некоторые вещи, которые Стелла выбирала в жизни. Иногда забываешь, каково это – быть подростком.

Я смотрю на председателя суда. Вижу в глазах Йорана Лейона искорку понимания. У него тоже дети-подростки.

– Адам, – продолжает Микаэль, – не могли бы вы рассказать, что произошло в тот вечер пятницы?

Адам чуть-чуть оборачивается, чтобы видеть Стеллу. Я подаюсь вперед, чтобы увидеть выражение его лица.

Адам не произносит ни слова. Почему он молчит?

Разумеется, я должна была сообщить ему больше, но я боялась, что он не поймет или же его высокие моральные принципы станут преградой.

А что, если уже поздно? Если он изменит свои показания, возьмет все назад? Это будет катастрофа.

– В тот день я работал допоздна, – говорит он, растягивая слова.

Дрожащим голосом он рассказывает о похоронах молодого человека. Неделя выдалась тяжелая, и в пятницу Адам чувствовал себя усталым и подавленным. После работы он приготовил ужин, мы поиграли в игру на диване, а потом пошли спать.

– Вы знали, где в тот вечер была Стелла? – спрашивает Микаэль.

– Она сказала, что собирается встретиться с подругой, Аминой Бежич.

– Хорошо, – спокойно произносит Микаэль. – Стало быть, вы с женой легли до того, как Стелла вернулась домой?

– Точно так.

– Сколько было времени?

Я приподнимаюсь на стуле.

– Около одиннадцати, – отвечает он. – Я не смотрел на часы.

– Вы сразу же заснули?

– Нет, я пролежал без сна несколько часов.

– Несколько часов?

– Да.

Я быстро отпиваю глоток воды, но мне не удается хорошо завинтить крышку, я проливаю воду себе на колени и вытираю рукой. Бородач косится на меня.

– Вы не спали, когда Стелла вернулась домой в тот вечер? – спрашивает Микаэль.

Я еще больше подаюсь вперед. Адам поднимает подбородок, так что его пасторский воротничок сияет белизной невинности прямо в глаза суду.

– Я не спал, когда она вернулась, – отвечает он.

Голос звучит громче. Четко и ясно. Я откидываюсь на стул.

– Вам известно, сколько было времени? – спрашивает Микаэль.

– Было без четверти двенадцать. Я посмотрел на часы, когда услышал, что она пришла.

Одна из присяжных подносит руку ко рту. Остальные члены суда сидят молча, уставившись на Адама.

– И вы совершенно уверены, что было без четверти двенадцать? – спрашивает Микаэль.

– Совершенно уверен. Клянусь Богом.