75
Я просыпаюсь в холодном поту и не в состоянии понять, сколько сейчас времени. Может быть, около полуночи, а может, уже почти утро. Здесь, в изоляторе, движения времени не ощущается.
Что-то гнетет меня. Я вываливаюсь из кровати, брожу кругами по комнате. Запах такой же резкий, как и в первый день, когда я попала сюда.
В истерике я колочусь в запертую дверь, отгоняя ужасные видения. Такие реалистичные, что грань между фантазией и реальностью размывается.
– Выпустите меня! – кричу я и продолжаю колотить в дверь, хотя руки уже болят и просто отваливаются.
Перед глазами у меня – окровавленное тело Криса на земле. Оно дергается, по нему проходят судороги, когда из раны на животе выплескивается новая порция крови.
– Откройте дверь!
Я стучу головой по холодному металлу, падаю на колени, в отчаянии пытаясь порвать дверь ногтями. Наконец окошко в двери открывается, пара испуганных глаз смотрит на меня. Это Эльза.
– Помогите, – с трудом произношу я.
Я тону. Мое тело куда-то проваливается, хотя я уже кучей лежу на полу. Я рвусь вверх, тяну руки, но воздух слишком плотный. То же, что пытаться плыть в цементе.
– Мама! Мама!
Эльза велит мне отойти от двери, мне удается медленно отползти. Я слышу, как Эльза зовет на помощь.
Лежа на спине, я смотрю в потолок, пока они обследуют меня. Их голоса доносятся издалека – слабый шепот.
Образ умирающего Криса все время встает перед глазами. Пульсирующее окровавленное тело на земле.
Медик шлепает меня по щекам. Я объясняю, что мне трудно дышать, в горле что-то застряло. Он подносит к моим губам стакан воды, но почти все выливается на подбородок и щеку. При помощи охранника он сажает меня в постели.
К моему лицу прикасаются чужие руки. Пластиковые перчатки, копающиеся у меня во рту. Кто-то заталкивает в меня две таблетки и говорит, что мне надо поспать.
– Не-ет! – кричу я и начинаю биться в их руках.
Сон опасен. Я не хочу туда.
– Прекратите!
Меня держат сзади.
Я набираю в легкие воздуха и задерживаю дыхание. Буквально ощущаю, как кислород наполняет кровь и сердце замедляет удары.
В уголке передо мной стоит Эльза со взглядом потерявшегося ребенка.
– Полиция, – выдавливаю я из себя. – Я хочу поговорить с полицией.
Не знаю, что говорить: всю правду, часть правды или то, что не имеет никакого отношения к правде. Знаю только, что мне нужно выговориться. Я должна рассказать, иначе я взорвусь.
