39
Ульрика ждала меня в ресторане «Списен» за столиком у окна. Я сел рядом с ней, и она положила голову мне на плечо.
– Прости, дорогая. Прости.
– Мы оба не в себе.
– Я люблю тебя, – сказал я.
Это физически ощущалось во всем теле. Малейшая мысль о будущем без Ульрики больно обжигала меня.
– Поедем со мной в Стокгольм, – сказала она. – Здесь мы сейчас ничего не можем сделать. Ты же понимаешь, что я никогда в жизни не бросила бы Стеллу, но нам все равно не разрешают с ней видеться. Для нее не имеет никакого значения, где мы находимся – в Лунде или где-то в другом месте. О себе тоже надо подумать. Я много повидала родителей в такой же ситуации, как у нас. Не многим удалось сохранить семью.
Она была права. Пока Стелла сидит взаперти и в полной изоляции, мы и вправду ничего не можем сделать. Самое ужасное, что может произойти, – что мы с Ульрикой отдалимся друг от друга.
– Как ты думаешь, что будет со Стеллой?
– Не знаю, но прокурор, похоже, намерена возбудить уголовное дело.
Тут перед глазами у меня снова встала Йенни Янсдоттер. Сказать ли Ульрике, что я случайно столкнулся с ней?
– Как ты думаешь, что произошло в тот вечер? – спросил я.
Ульрика замерла:
– Не знаю… Я не могу…
– Тебе даже не приходила в голову эта мысль?
– Какая мысль? – спросила она, хотя, скорее всего, прекрасно поняла, что я имел в виду.
– Мысль о том, что… что, может быть… что Стелла все-таки… что-то сделала?
В глубине души я все же надеялся, что она ответит «нет». Пусть бы она разозлилась на меня и спросила, как я смею думать о подобных вещах. Лучше бы она заявила, что я схожу с ума, – чем услышать, что для моих сомнений есть основания.
– Ясное дело, эта мысль у меня была. Само собой. Но я не позволяю ей укорениться в мозгу.
Это звучало так просто. Слишком просто.
– Есть улики, – продолжала она. – Но доказательства слишком слабые.
Словно это был чисто юридический вопрос.
Она положила руку мне на колени, и я стал гладить ее медленными движениями. После стольких лет совместной жизни я ощущал ее кожу как свою собственную.
– Я только не понимаю, что скрывает Амина, – сказал я. – Чего-то она не рассказывает.
Ульрика отдернула руку:
– Зачем бы Амине лгать? Она лучшая подруга Стеллы.
– Не знаю. Правда не знаю. Но чувствую – она не все рассказывает.
– Ты что, всерьез думаешь, что Амина каким-то образом замешана в этом деле?
– Я уже ничего не думаю. Просто не знаю, что и думать.
Сытые и немного опьяненные, мы решили пройтись пешком. По городу мы прошли, почти не разговаривая. Народ смотрел на нас, некоторые здоровались, другие оборачивались, когда мы проходили мимо, я слышал их шепот за спиной. Ульрика крепко держала меня под руку и решительно шла вперед, не останавливаясь.
Вероятно, именно по инициативе Ульрики мы отправились в гости к Александре и Дино. Раз уж мы оказались неподалеку. Ей показалось, что нам полезно пообщаться, и она послала им эсэмэску, что мы идем к ним.
В дверях дома нас встретила Александра и уставилась на нас большими глазами:
– Это вы?
За ее удивлением скрывалось внутреннее неудовольствие. Возможно, Ульрика этого не заметила, потому что она без малейших сомнений вошла в квартиру, обняв Александру:
– Мы понадеялись, что вы дома. Я послала эсэмэску, но ты не ответила.
Александра взглянула на меня через ее плечо.
Из глубины квартиры показался Дино, в одних шортах, с пивом в руке. Увидев нас, он широко улыбнулся и полез обниматься.
– Как вы? – спросила Александра. – Как Стелла?
Когда мы рассказали о том, что случилось – вернее, не случилось – в последние дни, Дино потащил меня в гостиную, где возбужденный телекомментатор пыхтел из телевизора, в то время как из колонок лилась спокойная музыка. Балконная дверь была нараспашку, и с улицы в комнату проникали приятные запахи бабьего лета.
– Два – один, – сказал Дино, указывая на экран.
– Ну хорошо.
Трудно описать, насколько мало меня все это интересовало.
– У тебя усталый вид, – сказал он. – Вот, держи пиво.
Крышка зашипела, и я принял из его рук холодную бутылку.
– Амина уже получила расписание. И знаешь что? Они поставили обязательные занятия и контрольные на субботу. Разве можно так делать?
Я не понимал, говорит он всерьез или шутит.
– Во всяком случае, я позвонил туда.
– Правда?
– У Амины по субботам бывают важные матчи. Кажется, они поняли. Во всяком случае, мне так показалось.
Я обернулся, ища глазами Ульрику и Александру, застрявших в кухне. На самом деле мне не хотелось разговаривать с Дино. У меня вообще не было сил общаться. Я пошел туда по одной-единственной причине.
– Помнишь, мы всегда говорили, что Амина хорошо ориентируется в книгах, а Стелла на улице? – сказал Дино. – Они прекрасно дополняли друг друга – и на поле, и в жизни.
– Угу.
Мне трудно было сосредоточиться, когда из колонок лилась музыка, а из телевизора – взбудораженный голос футбольного комментатора, к тому же из кухни доносились голоса наших жен.
– Стелла не сдается, – продолжал Дино. – Она борец.
Я что-то пробормотал в ответ и подошел к колонке:
– Можно я выключу?
– Конечно, – ответил Дино, и я вырубил музыку.
В кухне наши жены говорили о Стокгольме. Александра сказала, что это хорошая идея – ненадолго уехать.
Я покосился на дверь в комнату Амины.
– Она дома? – спросил я.
Дино покачал головой.
– Ее нет?
– Нет.
Он почесал в затылке и выпил несколько больших глотков пива.
– Она в своей комнате? – спросил я, указывая на дверь.
– Нет, ее нет дома.
Я шагнул вперед и положил руку на ручку двери.
Тайное всегда становится явным.
– Какого черта? Прекрати!
Дино вскочил с дивана.
– Амина! – произнес я и открыл дверь.
Она сидела за столом в глубине слабо освещенной комнаты и читала. Она едва успела обернуться.
Дино кинулся вперед и вцепился в меня. Обхватив меня обеими руками, он вытащил меня из комнаты.
– Прекратите! – услышал я крики Ульрики и Александры.
Но Дино не прекратил. Он заломил мне руку за спину так жестко, что чуть не сломал ее, и толкнул меня перед собой.
– Что вы делаете? – крикнула Ульрика.
Александра побежала следом и потянула Дино за локоть:
– Прекрати!
– Этот тип сейчас пойдет вон отсюда, – сказал Дино и вытолкнул меня в прихожую, где уперся коленом мне в крестец и прижал меня щекой к стене.
– Ты спятил, – сказал я.
Среди всеобщего хаоса я заметил испуг в глазах Ульрики.
– Что произошло?
Я попытался ответить, но Дино перекричал меня:
– Он силой ворвался в комнату Амины!
– Что ты творишь? – спросила Ульрика.
От жесткой хватки Дино я застонал. Я ожидал, что он ответит на вопрос Ульрики, что сейчас последует какое-то объяснение всему этому бессмысленному насилию. Только когда мне удалось повернуться, я понял, что Ульрика призвала к ответу не Дино, а меня.
– Ты что, зашел в ее комнату? Без разрешения?
Ульрика прижала ладони к лицу. Ее щеки побледнели.
Я ничего не понимал. Что я такого сделал? Я всего лишь старался сохранить свою семью. Все случившееся сильно повлияло на меня. Но я верил, что в лучшую сторону. Как отец я стал лучше, чем когда-либо. Я делал все для своей семьи. Ульрика должна была бы это оценить.
– Адам… – проговорила она. – Пожалуйста, прошу тебя.
Дино взглянул на меня с сочувствием. Когда он ослабил хватку, я немедленно вывернулся, но споткнулся об обувь, стоявшую на коврике у двери, упал спиной назад на входную дверь и сполз по ней на пол.
– Она лжет, – проговорил я. – Она знает куда больше, чем рассказывает.
Все трое смотрели на меня так, как смотрят на человека, только что признавшегося, что он болен неизлечимой болезнью.
– Я вам сочувствую, – сказал Дино. – Но не впутывайте в это Амину.
Ульрика медленно кивнула, а Александра обняла ее:
– Естественно, мы поговорили с Аминой. Она ничего не знает о том, что произошло.
– Понимаю, – проговорила Ульрика. – Надеюсь, вы простите нас. Мы не в себе.
Мне удалось надеть ботинки и куртку и выбраться на лестницу. Мозг отказывался работать. Мысли проносились мимо, как обезумевшие лошади, в ушах свистело и гудело, а перед глазами вставали разные картины. Не знаю, говорил ли я что-то по пути на улицу. Не помню, может, что-то бормотал или кричал. Все это как белое пятно в памяти. Временное помутнение сознания. Полагаю, что опытный адвокат смог бы доказать, что в тот момент я не отвечал за свои поступки.
