Штормит весь вечер, и, пока
Заплаты пенные латают
Разорванные швы песка,
Я наблюдаю свысока,
Как волны головы ломают.
И я сочувствую слегка
Погибшим им – издалека.
Я слышу хрип, и смертный стон,
И ярость, что не уцелели, —
Еще бы: взять такой разгон,
Набраться сил, пробить заслон —
И голову сломать у цели!..
И я сочувствую слегка
Погибшим им – издалека.
Ах, гривы белые судьбы!
Пред смертью словно хорошея,
По зову боевой трубы
Взлетают волны на дыбы,
Ломают выгнутые шеи.
И мы сочувствуем слегка
Погибшим им – издалека.
А ветер снова в гребни бьет
И гривы пенные ерошит.
Волна барьера не возьмет —
Ей кто-то ноги подсечет,
И рухнет взмыленная лошадь.
Мы посочувствуем слегка
Погибшей ей – издалека.
Придет и мой черед вослед —
Мне колют в спину, гонят к краю.
В душе – предчувствие как бред,
Что надломлю себе хребет
И тоже голову сломаю.
Мне посочувствуют слегка,
Погибшему, – издалека.
Так многие сидят в веках
На берегах – и наблюдают
Внимательно и зорко, как
Другие рядом на камнях
Хребты и головы ломают.
Они сочувствуют слегка
Погибшим, но – издалека.
Но в сумерках морского дна,
В глубинах тайных кашалотьих
Родится и взойдет одна
Неимоверная волна,
На берег ринется она
И наблюдающих поглотит.
Я посочувствую слегка
Погибшим им – издалека.
1973