Глава шестая Янтарный взгляд
Восседая на могучем единороге Андахаре, во главе тысячи дворфов, Кэтти-бри держала путь к воротам Лускана. Атрогейт и Амбергрис ехали рядом, назначенные Бренором её личными телохранителями. Стражи ворот, бродяги, состоявшие на службе у одного из пяти конкурирующих Капитанов Лускана, окинули женщину злыми взглядами. Некоторые даже осмеливались недовольно оглядеть её свиту. Но власть Джарлаксла над городом была столь велика, что ни одного слова не было сказано и ни единого приказа сообщить о цели прибытия входящей армии не прозвучало.
Ворота распахнулись без единого вопроса, и Кэтти-бри въехала в город.
— Отведи меня в Главную Башню, — приказала она одному из ближайших охранников — женщине, выглядевшей словно тень, такой темной она стала от палящих лучей солнца и грязи улиц.
Не промолвив ни слова, женщина повела их вверх по улице Беглых Воров — главному бульвару, который вел к центральному городскому рынку. В конце пути лежал мост, уходящий на Охранный Остров, на котором нашел себе дом Верховный Капитан Курт, бывший, разумеется, лейтенантом Джарлаксла, Бениаго.
Дроу и правда ждал их в конце моста, встречая новоприбывших. Он встал рядом с Кэтти-бри и повел её к следующему мосту, который соединял Охранный Остров с Островом Саблей, где когда-то стояла Главная Башня Лускана. Большие палатки уже были понаставлены вокруг руин этого некогда грандиозного сооружения.
— Ежедневно вам будет поставляться еда, — заверил Бениаго Кэтти-бри.
— Достаточно, чтобы мой живот остался жирным? — спросил Атрогейт.
Бениаго, который хорошо знал дворфа, рассмеялся и кивнул.
— Да, уже лучше, — пробормотал дворф.
Как только армия разместилась, Кэтти-бри отправилась осматривать корни разрушенной Башни. Разрушение было таким основательным, что женщина могла взглянуть на то, что некогда было подвалом сооружения, и даже ниже этого скопления раздробленного камня и погнутого металла — на глубокие корни, убегавшие в Подземье. Эти потоки стремились к Гаунтлгриму, приводя элементалям, которые держали под контролем огонь Предвечного, морскую воду.
Кэтти-бри бросила взгляд на потемневшее небо. Солнце уже соскользнуло (опустилось) ниже горизонта. Свет умирающего дня окрасил облака на западе в розовый и оранжевый цвета. Ветер, дувший с моря, был влажным и холодным, Кэтти-бри покрепче закуталась в плащ, подаренный ей Джарлакслом.
— Невыполнимая задача, — сказал Громф Бэнр, и женщина подпрыгнула — едва не превращаясь в ворону от испуга. Дроу появился рядом внезапно, из ниоткуда, и спокойно встал рядом с ней.
Она окинула его недоверчивым взглядом, и он ответил ей улыбкой, которая напомнила ей о собственных силах. Она знала, что внешний вид и манера поведения Громфа были предназначены смутить её, и потому она быстро успокоилась, набираясь уверенности в собственной магии.
Ей пришлось проделать большую работу, чтобы скрыть страх, все еще кипевший внутри неё. Кэтти-бри верила в свои силы и свои особые взаимоотношения с Миликки. Она вернулась в этот мир с четкими целями, которые направляли её на протяжении двух десятилетий этой второй жизни. Она тренировалась с могущественными волшебниками, училась в библиотеке Харпеллов, близко общалась в богиней…
Но это был Громф Бэнр, бывший архимаг Мензоберранзана. Он только что появился рядом с ней безо всякого предупреждения и даже намека на то, что он собирается это сделать.
Кэтти-бри поняла, что он, весьма вероятно, сможет так же легко и неожиданно уничтожить её.
— Я уже исследовал куски сломанной башни, — объяснил Громф. — Все материалы доступны. У нас есть рисунки и эскизы, обнаруженные в руинах Иллуска, под этим городом. Дворфы не должны столкнуться с проблемами на этапе строительства.
— Это легкая часть, — сказала Кэтти-бри.
Громф заглянул в дыру и кивнул.
— Что ты тут делаешь? — прямо спросила женщина, и маг поднял голову, чтобы встретиться своими янтарными глазами с её голубыми.
— Если бы я хотел, чтобы ты знала…
— Развлеки же меня, — услышала она собственные слова, непроизвольно сорвавшиеся с языка.
Казалось, развлекался сейчас исключительно Громф. Он снова посмотрел на дыру в земле.
— Ты намерен жить в башне, когда она будет готова, — сказала Кэтти-бри голосом, который звучал обвиняюще.
— Если это меня устроит, — ответил Громф. — Я намерен жить там, где сам захочу жить. Хочешь попытаться меня остановить?
— В этом городе, которым правят дроу?
Громф бросил взгляд на женщину, одаривая ту злобной ухмылкой.
— Здесь, а может, и не здесь, — заключил он.
Кэтти-бри с трудом сглотнула, но не позволила себе моргнуть или отвести взгляд.
— Ты боишься за дворфов, — предположил маг. — Боишься, что если я получу контроль над новой Башней, то смогу использовать эту силу против магии, охраняющей Гаунтлгрим.
Кэтти-бри не видела смысла отвечать.
— Конечно же, это разумный страх, — заметил Громф. — Да, вполне разумный, если не учитывать двух вещей. Во-первых, магию Главной Башни так просто не нейтрализовать. Я могу приказать башне питать элементалей, которые удерживают Предвечного, не больше, чем сказать ей не делать этого. Конечно, я ожидаю, что ты поймешь такие вещи, когда мы пройдем через этот процесс. Разумеется, инструмент подобной мощи никогда не был оставлен на прихоть лидера Главной Башни за все тысячи лет её существования. Особенно после того, как дворфы приложили руку к её строительству. Вот все, что я могу сказать.
И во-вторых, я не простой убийца, подчиняющийся собственным капризам. Зачем мне уничтожать Гаунтлгрим, даже будь это в моей власти?
— Зачем дроу атаковали Митрил-Халл? Зачем Тиаго преследует Дзирта? Зачем…
— Гаунтлгрим в руках дворфов в данный момент мне выгоден, — оборвал Громф.
— А если станет по-иному?
— Заверяю тебя, человеческая женщина, я не то существо, которое ты хочешь разозлить. И мне не нужно, чтобы Главная Башня рухнула под моими ногами, что бы там не взбрело мне в голову.
— Ты говоришь мне подобное и надеешься, что я стану доверять тебе в деле такой важности?
— Я говорю тебе правду и знаю, что у тебя нет выбора. Если ты считаешь, что можешь восстановить Главную Башню Магии без моей помощи — вперед. Докажи верховным матерям, что они не слишком ошибаются, провозглашая человеческую тупость.
Кэтти-бри испытала великое облегчение, когда рядом с ней остановился Бениаго. Джарлаксл и его союзник защитят их всех от гнева Громфа.
— Брелин Дженквей вернулся к службе в Доме До’Урден? — спросил Громф на языке дроу, и Кэтти-бри была рада знать, что все еще достаточно хорошо помнила язык, чтобы разобрать беглую речь мага.
Она ощутила смутное озарение, когда Бениаго ответил на идеальном дроуском.
— Да, дядя.
Дядя.
Паутина, которая плелась вокруг неё, оказалась сложной. Кэтти-бри отошла к палатке, которую выбрала под свое жилище. Приблизившись к пологу шатра, она закрыла глаза, снова представляя дыру в земле, которая осталась от некогда великолепной и чудесной Главной Башни. Женщина снова попыталась вообразить себе это строение вместе с его корнями — оно казалось больше живым существом, нежели делом рук эльфов или дворфов.
Картина была мимолетной, быстро сменяясь другой, удивившей Кэтти-бри — янтарные глаза Громфа, глядевшие на неё, оценивавшие её, пожирающие её.
Она оглянулась, чтобы увидеть, как Громф смотрит на неё от основания Главной Башни.
Потрясенная, женщина удалилась в свой шатер.
— Не обращай внимания на призраков, — сказал Джарлаксл Дзирту. Парочка шла через древние, опутанные паутиной залы и коридоры. Многие из них были заполнены статуями и барельефами, настолько покрытыми пылью веков, что их невозможно было узнать.
Тем не менее, Дзирт достаточно разглядел план, архитектуру и статуи, чтобы сделать вывод — в своих подземных скитаниях они с Джарлакслом пришли в Иллуск.
— Духи хорошо относятся к моим союзникам, — объяснил наемник. — По крайней мере, к тем, у кого достаточно ума и силы воли, чтобы не замечать их. Я ожидаю от тебя не меньшего. Такие существа едят и растут на страхе.
Вокруг летало несколько призраков, их лица растягивались и удлинялись, словно застыли в какой-то преувеличенной гримасе реального испуганного крика. Давно умершие обитатели Иллуска плавали по сторонам широкой залы, которую только что миновали Джарлаксл и Дзирт. Духи косились на них из каждой тени. Их шепоты доносились до Дзирта, предлагая ему бежать и насылая картины какого-то жуткого пиршества его теплой плотью.
Дзирт бросил взгляд на своего спутника, а затем отогнал подступающий ужас. Доверяй Джарлакслу, молча напомнил он себе. Скользящая походка наемника напоминала ему, что он путешествовал с одним из самых умных существ, живших на Фаэруне.
Так что Дзирт постарался обрести спокойствие и равновесие. Призраки стали не более чем перемещавшимися декорациями, словно ожившие напоминания о тайнах и истории Иллуска.
Пара пришла в менее пыльный и заброшенный район. Другие дроу Бреган Д’Эрт сновали вокруг, останавливаясь лишь для того, чтобы бросить короткий кивок своему лидеру и Дзирту. Джарлаксл остановился у одной из дверей, поднимая руку, чтобы не дать Дзирту пойти дальше.
— Молю, жди здесь, — поручил наемник. — Я сейчас вернусь.
Дзирт прислонился к стене, стараясь казаться спокойным, хотя, разумеется, ему не хотелось оставаться в этом месте одному. Но как только Джарлаксл шагнул к двери, он отстранился и покачал головой, словно передумав. Наемник жестом поманил Дзирта.
Это была небольшая комната с односпальной кроватью, одноместным столом и единственным стулом, который был занят одиноким человеком. Человеком, который сидел, закинув на стол свои легкие ботинки.
Дзирт хорошо знал этого человека.
— Дзирт согласился присоединиться к нашему путешествию, — объяснил Джарлаксл, и Артемис Энтрери кивнул.
— Ты рискнешь отправиться в Мензоберранзан, чтобы спасти Далию? — спросил убийцу Дзирт.
— А ты? — парировал Энтрери с не меньшим скептицизмом. — Кэтти-бри не умерла от ревности?
— Она знает, что у меня нет к Далии никакого интереса, способного угрожать ей, — ответил Дзирт. — Я стремлюсь помочь старой спутнице — и ничего более, — он сделал паузу, чтобы пристально посмотреть на Энтрери, начиная лучше понимать эту неожиданную доблесть убийцы. — Ты понимаешь это?
После некоторого молчания Энтрери слегка кивнул и убедительно сказал:
— Я рад, что мы вместе.
Джарлаксл бросил маску на стол, у вытянутых ног Энтрери, и Дзирт узнал этот магический предмет. Джарлаксл получил её от него самого. А Дзирт забрал её у банши по имени Агата. Она казалась простой белой маской со шнурком, удерживавшим её на месте, но на самом деле обладала волшебными свойствами.
— Будешь выглядеть, как дроу, — сказал Джарлаксл. — На всем пути отсюда до Мензоберранзана и обратно. — Мы не знаем, кто будет следить за нами, когда мы покинем зону, защищенную моими друзьями.
Энтрери поднял маску и несколько минут повертел её в руках, а затем кивнул, явно с большим нежеланием.
— Мы не можем позволить себе ни единой ошибки, — объяснил Джарлаксл. — Иначе у нас не будет шансов.
— Простого заклинания иллюзии было бы не достаточно?
— Ах, но Маска Агаты так прекрасна, — бросил Джарлаксл. — Ни она, ни изменения, которые претерпел её владелец, не могут быть обнаружены с помощью магии.
Объяснив это Энтрери, Джарлаксл повернулся в сторону, его взгляд метнулся на Дзирта, словно бы говоря, что предупреждение относится и к нему. Дзирт глядел мимо Джарлаксла, на этого загадочного человека, которого он знал как Энтрери. Следопыт отметил, что глаза убийцы удивленно распахнулись, и он тяжело нахмурился.
Дзирту даже не потребовалось следовать за взглядом Энтрери, чтобы понять — он заметил красное лезвие на поясе Джарлаксла.
Казалось, убийца вот-вот растает на глазах. Его губы шевелились, словно он хотел что-то сказать, но ни единого звука не вырвалось из его рта.
— Он не был уничтожен, — сказал Джарлаксл, очевидно подмечая то же самое, что было видно Дзирту.
— Брось его обратно в яму! — потребовал Энтрери.
— Ты все еще не знаешь, связано ли твое долголетие с мечом.
— Связано, — категорически заявил убийца. Он выплюнул этот ответ и сплюнул, ради пущего эффекта.
— Ладно, пусть будет так, — сказал Джарлаксл. Он взял клинок и положил на стол, а затем стянул волшебную перчатку, оставляя её рядом с мечом. Энтрери шарахнулся в сторону, скользя на своем стуле.
— Брось его обратно в яму, — прошептал он, словно находясь на грани отчаяния.
— Сейчас никто не будет использовать против тебя Коготь Шарона, — заверил его Джарлаксл. — Я отдаю его тебе. Нетерезы теперь лишь угасающие воспоминания. Они больше не ищут клинок.
— Мне он не нужен, — с насмешкой сказал Энтрери. — Уничтожь его!
— Думаю, что я понятия не имею, как это сделать, — сказал Джарлаксл. — Но если бы я мог — то все равно не поступил бы так. Ты давно требуешь от меня помощи в спасении Далии из лап Матроны Матери Бэнр, и я… то есть мы — так и сделаем.
— Только не с этим вот, — настаивал Энтрери. Его ненавидящий взгляд не отрывался от красного демонического клинка. — Это невозможно.
Дзирт чувствовал, как с каждым словом от Энтрери исходили волны боли. Этот меч, Коготь Шарона, поработил его. Лорд шадоваров, Херцго Алегни много десятилетий пытал человека. Отголоски этих ужасных воспоминаний ясно звучали в голосе Энтрери. Нет, он не привык быть покорным, но его очевидный страх действительно взволновал Дзирта. Энтрери и правда думал, что умрет, когда бросал Коготь Шарона в яму Предвечного, и все же он потребовал, чтобы меч был уничтожен. Он, Дзирт и Далия отважились пройти через опасности Гаунтлгрима именно по этой причине: уничтожить Коготь Шарона, а вместе с тем и Артемиса Энтрери. Казалось, убийца ненавидел меч больше, чем ценил собственную жизнь. Таким образом, Дзирт спросил себя, не пересилит ли ненависть к мечу желание спасти Далию — именно эту борьбу угадывал дроу в нынешней нерешительности и смущении человека.
— Ты не веришь, что сможешь управлять мечом? — спросил Джарлаксл.
— Я не желаю ничего с ним делать.
— Он здесь и не уничтожен, — сказал Дзирт. — И если бы Джарлаксл не достал его, это мог бы сделать кто-то другой. Конечно, такой мощный магический артефакт скоро нашел бы достойного обладателя, а так как Коготь Шарона связан с тобой и привязан…
— Заткнись, — сказал Энтрери.
— Выбор за тобой, — сказал Джарлаксл. — Кто хозяин, а кто подчиненный?
Хмурый вид Энтрери показал, что подобные рассуждения его не подкупают.
— Оправдания, — вставил Дзирт, довольно жестко. Двое собеседников удивленно посмотрели на него.
— Ты о чем? — спросил Джарлаксл.
— Я о том, что смотрю на труса. И я никогда не ожидал такого, — сказал Дзирт. Он и глазом не моргнул, встречаясь взглядом с Энтрери. — Наш человеческий друг использует меч, чтобы отгородиться от более глубокой ярости.
Энтрери покачал головой, выражение его лица застыло между возмущением и сомнением.
— Если ты будешь ненавидеть Коготь Шарона, тебе не придется ненавидеть себя, — обвинил Дзирт. — Разве не это твой вечный путь? Всегда есть какая-то внешняя причина твоего гнева, но на самом деле эта причина…
Он пренебрежительно махнул рукой и отошел к двери.
— Как ты смеешь? — пробормотал Энтрери.
— Если мы что-то хотим сделать с этим, Джарлаксл, то дай нам сделать это сейчас, — бросил Дзирт. — Я уже скучаю по жене.
Он остановился и, не оборачиваясь, издал насмешливое фырканье, адресуя его Энтрери.
— Если собираешься броситься и напасть, делай это сейчас, пока я стою к тебе спиной.
— Заткнись, — снова сказал Энтрери.
— Потому что ты не можешь слышать мои слова? — теперь Дзирт повернулся лицом к человеку.
Энтрери тяжело посмотрел на него, и на мгновение показалось, что он действительно хотел рвануться через комнату и наброситься на Дзирта. Но спустя некоторое время он просто рассмеялся и беспомощно прошептал:
— Да.
Его взгляд скользнул на стол и остановился там, изучая меч, который так долго был орудием для его пыток.
— Кто раб, а кто хозяин? — спросил Джарлаксл.
— Тебе выбирать, Артемис Энтрери, — добавил Дзирт. — Этот мощный меч, может быть, не сможет принудить тебя к чему бы то ни было — если ты сам себе хозяин.
Энтрери мгновение пожевал губы, не отрывая взгляда от проклятого клинка. Затем он быстро вытянул руку, беря со стола перчатку и надевая на руку. С рычанием он взял Коготь Шарона и поднял кроваво-красное лезвие перед глазами. Дзирту казалось, что в этот момент Энтрери и меч разделили что-то общее, личную битву, и если Коготь Шарона имела хоть какую-то власть над человеком, он сможет продемонстрировать её, только если Энтрери возьмет его без перчатки.
— Давайте покончим с этим, — сказал Энтрери и сунул меч за пояс. — И быстро. Меня сводит с ума Дзирт До’Урден, который, вероятно, решил побыть моей совестью. Отголоски его наставлений до сих пор звучат у меня в голове.
Дзирт тепло улыбнулся и даже похлопал Энтрери, проходившего мимо с Джарлакслом, по плечу. Несмотря на все жалобы и ворчание, Дзирт не смог не заметить, что Энтрери не дрогнул от его дружеского прикосновения.
Совсем.
Минолин Фей ахнула, прикрывая рот рукой. Она решила, что такой звук, вероятно, окажется не слишком уместным рядом с Ивоннель, которая позировала обнаженной. Тонкий пояс из жемчуга обвивал её талию, а кисточка из драгоценных камней сбегала вниз по бедру правой ноги, застенчиво переброшенной через левую.
Её вздох относился не к Ивоннель, которая выглядела очень красиво. Молодая женщина позировала уже несколько дней, отсиживая в этой позе довольно продолжительные отрезки времени. Она всегда такой была. Реакция Минолин была вызвана изображением на холсте, стоящем перед ней. Мать Минолин, Биртин Фей, уже заканчивала портрет Ивоннель.
Матрона Мать Биртин была известной художницей, её работы всегда приятно было рассматривать. И её особый талант проявлялся в портретах.
Но Ивоннель не нужно было никакой авторской интерпретации. Она ясно проинструктировала Биртин нарисовать её именно такой, какой она была.
И Ивоннель, эта маленькая фурия, которая появилась из лона Минолин Фей, пошла дальше, объясняя матери положение вещей. Если Биртин не справится с задачей, Ивоннель превратит её в драука. Глядя теперь на картину, которая, бесспорно, была прекрасной, но сильно отличалась от живой Ивоннель, сидящей перед ней, Минолин посчитала свою мать обреченной.
Матрона Мать Биртин кивнула и отступила назад, глядя на модель, а затем переводя взгляд на картину. Художница снова кивнула.
— Прекрасно! — воскликнула Ивоннель, подскакивая с места.
— Нет! — воскликнула Минолин Фей, замечая удивленный взгляд матери и понимающую улыбку Ивоннель. — Нет, — сказала она спокойнее. — Она должна быть показана официально, доведена до совершенства и окружена соответствующей оправой.
Ивоннель ничего не сказала, только продолжала улыбаться. Она не стала собирать с дивана одежду, которая лежала рядом. Босиком она двинулась к холсту. Минолин Фей рефлекторно потянулась к картине.
— Не трогай, — предупредила Ивоннель. Она продолжала свой путь. Улыбка её стала угрожающей, заставляя Минолин отойти от рисунка. Жена Громфа, мать Ивоннель, затаила дыхание, когда девушка, обнаженная, словно ребенок, но такая смертоносная, обошла вокруг холста. Там, гордо улыбаясь, стояла Матрона Мать Биртин, которая совершенно не подозревала о судьбе, нависшей над ней. Минолин Фей закрыла глаза.
— Прекрасно! — воскликнула Ивоннель. Минолин Фей подпрыгнула и остолбенела — картина была действительно красивой, да, прекрасной, но совершенно не похожей на обнаженную девушку, стоящую рядом.
— Такое ощущение, что я смотрю в зеркало, — продолжила Ивоннель. — Воистину, твой талант превосходит рассказы моей матери.
— Твоей матери? — спросила Матрона Мать Биртин Фей. — А кто из Бэнр..?
— Твоя дочь, — сказала Ивоннель. — Моя мама — Минолин Фей Бэнр.
Матрона Мать с любопытством посмотрела на девушку, явно слегка недовольная. И хоть это была дочь Дома Бэнр, Дома, который хорошо заплатил Биртин, она не могла говорить с матроной матерью правящего Дома в подобной манере.
Но Биртин не остановилась на этой мысли. Она повернулась к дочери, чтобы понять выражение Минолин. Та робко кивнула.
— Ах, я вижу, вам есть о чем поговорить, мамочка, — подразнила Ивоннель. — И бабушка.
Она постучала по краю холста и, смеясь, пошла прочь. Она даже не остановилась, чтобы подобрать сброшенную одежду. Нагой она вышла в коридор и захлопнула за собой дверь.
Минолин Фей посмотрела на картину, отлично чувствуя на себе суровый взгляд матери. Может быть, ей стоило предупредить Биртин — ведь она совсем не была уверена в том, какое место занимает рядом с Ивоннель. Теперь ей в любом случае придется объяснить, но даже эта срочность не могла заставить Минолин отвести взгляд от картины. Она много раз за свою жизнь видела работы Матроны Матери Биртин. И несоответствие между картиной и истинной Ивоннель казалось для неё таким явным, таким невероятным.
Даже волосы Ивоннель были обрезаны иначе, чем у женщины, изображенной на картине. Её грудь была другой, не такой большой, как нарисовала Биртин. Минолин Фей провела руками по собственному лицу и запустила пальцы в белые волосы, не в силах понять сцену, произошедшую перед ней. Ведь она так часто была свидетельницей результатов заинтересованности своей странной дочери.
— Я уж думала, что ты позабыл про свой визит вежливости и отправился в путь, — сказала Кэтти-бри, когда Джарлаксл наконец застал её в шатре неподалеку от руин Главной Башни. Нельзя было не заметить её тона, целенаправленно напоминающего Джарлакслу, что она была не слишком рада тому, что он тащит её мужа на родину.
— Мои компаньоны собираются. Нас ждет долгая дорога. Такая, где нежелательно остаться без воды и еды, — закончил он, подмигивая и улыбаясь, но явно не производя впечатления на женщину. Тогда Джарлаксл только пожал плечами и положил перед собой пачку скрученных в трубку пергаментов. — Громф перевел манускрипты Иллуска о Главной Башне. Теперь ты можешь легко прочесть их, — пояснил он.
— Как мило с его стороны, — саркастически бросила женщина. — Ибо он, разумеется, решил, что подобные простые заклинания перевода за гранью моего понимания.
— Я принимаю и понимаю твой гнев, — заверил её Джарлаксл, бросая примирительный взгляд.
— У тебя нет прав требовать такого от Дзирта.
Джарлаксл отшатнулся, что было необычной реакцией вечно настороженного наемника.
— Посмотри вокруг, — ответил он. — Ты веришь, что это — счастливое стечение обстоятельств? Или нечто, ниспосланное тебе богами? И вот эти свитки на столе — ты понимаешь, сколько миль я прошел, чтобы найти и расшифровать их?
— Я понима…
— Я прислал к тебе Архимага Громфа! — прервал её Джарлаксл. — Архимага Мензоберранзана. Самого могущественного мага дроу на всем Фаэруне! Того, кто, разумеется, может меня уничтожить. Ты ничего не понимаешь, моя милая леди. О, конечно, ты разглядела некоторые детали сделанного мною, но ты даже не представляешь, какой риск я взял на себя.
— И на моего мужа!
— Да, и на тебя! Ты хочешь защитить Гаунтлгрим? Если это так — то каким образом? У всех нас непростая задача. И да, я понимаю, как пугает тебя мысль о том, что Дзирт вернется в Мензоберранзан. Но твоя собственная задача куда более опасна. Как и моя. Победа, которую мы отвоевали для дворфов, может, вероятнее всего, оказаться самым простым из наших дел.
— Как поход Дзирта в Мензоберранзан связан с защитой Гаунтлгрима?
— Никак, — ответил Джарлаксл, улыбаясь. — И полностью. Это не просто путешествие ради спасения старого друга. Это миссия. Мы должны успокоить архимага и дать ему, и мне, и всем остальным дружественным дроу, которые сейчас сражаются за твоего отца, немного уважения и надежды.
Кэтти-бри с недоверием посмотрела на него. Было ясно, что она не может разобраться в этих странных отсылках.
Но Джарлаксл не отступил под этим пронизывающим взглядом. Он решительно стоял напротив и даже кивнул, подтверждая свои слова.
— Должна признать, ты собрал тут впечатляющую компанию, — сказала Кэтти-бри. — Я, Громф, Харпеллы, тысяча дворфов и еще помощники из Лускана.
— Мы восстановим Башню.
— Почему? — спросила Кэтти-бри. — Почему это так важно для тебя?
— Почему это так важно для тебя?
— Король Бренор мой отец.
— И мой друг, — сказал Джарлаксл, но Кэтти-бри покачала головой.
— Это ради твоей собственной власти здесь, в Лускане? — спросила она. — Ты думаешь, восстановление Главной Башни усилит твою группу наемников? Или, быть может, ждешь, что это даст вам большую независимость от непререкаемых и унизительных вызовов Матрон Матерей Мензоберранзана.
— Все вместе, — признался Джарлаксл.
— Архимаг Громф?
— И он тоже. У меня много дел здесь. Кое-что касается меня, кое-что — Бреган Д’Эрт, кое-что — Лускана, кое-что — Громфа. И я этого не отрицаю. Но, кроме того, я отстаиваю здесь интересы короля Бренора и Дзирта, которого полюбил, как брата.
— Громкие слова.
— Я много думаю над каждым словом, прежде чем произнести его, — ответил Джарлаксл.
Кэтти-бри кивнула, и Джарлаксл был рад, что она дала ему остановиться на этом. Он не был уверен, что именно он искал за сиюминутными целями. Но явно нечто большее. Джарлаксл знал это в глубине своего сердца, хотя не мог заставить себя признать или выразить свои надежды.
Это возвращало к Громфу и Матроне Матери Зирит, единственной матроне матери, которая — как он знал — всегда понимала бедственное положение мужчин в Мензоберранзане. У Джарлаксла не было иллюзий, что он способен изменить общество дроу, но он был полон решимости начать эти изменения, по крайней мере, поставить самого себя в более независимое от матрон матерей положение. В частности — от своей невыносимой сестрицы, Матроны Матери Квентл.
— Мы собрали здесь огромную силу, — признала Кэтти-бри, откидывая полог шатра и глядя на дворфов, которые уже вовсю приступили к работе, собирая обломки башни. — И все же я боюсь, что наша задача все еще выше наших сил. Я посмотрела пергаменты, которые ты принес раньше, — она фыркнула и покачала головой. — Чувствую себя ребенком, который пытается расшифровать трактаты великих философов. Или как гоблин, решивший почитать книги заклинаний Эльминстера! — она повернулась и робко улыбнулась. — Но я не одна, — сказала она, уверено кивая. — Мы сделаем это.
— Ты права, думая подобным образом, — ответил Джарлаксл. — Пока мы не собрали достаточно информации, чтобы понять поставленную перед нами задачу. У нас есть Избранная Миликки, маг дроу с огромным опытом, силы менее значительных магов и самая большая артель дворфских каменщиков и строителей эпохи. Кроме того, и это немаловажно, мой помощник отправился к улью разума иллитидов. Но все же остаются недостающие части.
Кэтти-бри осторожно посмотрела на него.
— Но ты знаешь, где их отыскать, — уверено заявила она.
Джарлаксл засмеялся.
— Все старые великие расы приняли участие в создании Главной Башни Магии. Так что да, мне кажется, у меня есть идея. Тазмикелла и Ильнезара скоро прилетят.
— Сестры драконицы?
— Магия драконов является одной из самых древних, самых мощных и наиболее долгоживущей.
Кэтти-бри согласно кивнула.
— И мы не остановимся на этом, — объяснил наемник. — Поэтому я прошу тебя покинуть это место. Я поговорил с Киппером Харпеллом, и он согласился отправить тебя в дорогу, — он улыбнулся шире, заканчивая: — Мне нужен посол.
— Куда?
— В места, которые ты хорошо знаешь, — ответил он. — Или… хорошо знала.
С этими словами Джарлаксл приподнял шляпу.
— Это мое последнее дело здесь. Друзья — в том числе, твой муж — ждут моего возвращения, и потому я прощаюсь с тобой, Кэтти-бри.
Он одарил женщину типичной обезоруживающей улыбкой и начал разворачиваться, но Кэтти-бри остановила его взглядом. Она наклонилась и взяла сумку, лежавшую у её ног. Открыв её, женщина достала оттуда замечательный кожаный черный ремень, на одной стороне которого виднелся черный цилиндрический контейнер. Поразительная митриловая пряжка, которую Джарлаксл уже видел, блестела серебром. На её поверхности красовалось осыпанное бриллиантами изображение длинного лука. Когда Атрогейт вытащил предмет из Великой Кузни, лук казался гравировкой.
— Что это? — спросил Джарлаксл, беря вещь и изучая резьбу. — Напоминает Искатель Сердец.
— Сувенир, — ответила Кэтти-бри. — Передашь Дзирту?
Наемник кивнул.
— Даешь слово?
Еще один кивок и одобрительная улыбка.
— Пусть Миликки идет с тобой рука об руку, направляя твои ноги по путям, которые хороши для тебя, для твоего отца и…
— И для тебя, — закончила она.
Джарлаксл засмеялся, шагнул вперед и поцеловал её в щеку.
— Да, — признался он. — И разве это не чудесно, что все наши интересы настолько сходятся? Мы, кажется, словно единое целое!
Он снова приподнял шляпу и вышел из шатра, двигаясь к мосту на Охранный Остров, который должен был привести его к следующему мосту, на сушу, и к лестнице Иллуска. А потом — в более глубокое Подземье, где ждали его Дзирт и Энтрери.
Вскоре после этого Кэтти-бри стояла в своем собственном саду, защищенном скалами от великой бурой равнины Нетерила.
Она задержалась там на некоторое время, чувствуя мягкие лепестки растений. Женщина потерла рукой по гладкой коре молодого кипариса, который подарил ей свою ветвь, ставшую впоследствии жезлом. Она не могла вернуться в это место, не вернувшись мыслями в давние времена, в ранние дни второй жизни, которую она теперь проживала. Это был её секретный сад, её тайное убежище, место, где маленькая Рукия поняла, что Миликки все еще с ней. Что богиня поддержит её в трудном пути.
Повинуясь внезапному импульсу, Кэтти-бри вынула ониксовую фигурку Гвенвивар и призвала пантеру. Она хотела, чтобы кошка увидела и узнала это место.
Серый туман заклубился, обретая очертания пантеры. Гвенвивар почти сразу расслабилась, и Кэтти-бри была рада этому. Тепло этого места не могло быть утеряно даже несмотря на кровь, которая была пролита здесь. Чувство мира пронизывало воздух, наполняя легкие. И Гвенвивар тоже ощущала это.
— Позволь мне рассказать тебе историю, Гвен, — сказала Кэтти-бри, усаживаясь среди цветов. — О маленькой девочке по имени Рукия и о тех прекрасных друзьях, которые у неё были.
Казалось, Гвенвивар понимала — разумеется, понимала! — а потому остановилась перед женщиной, ложась и растягиваясь на земле. Она не отрывала взгляда своих больших глаз от Кэтти-бри.
Спустя некоторое время Кэтти-бри выбралась из расселины и поднялась на вершину одной из скал, чтобы оглядеть местность вокруг.
Теневой Анклав — большой летучий город, который она когда-то называла домом — больше не парил в небе на севере. И даже небеса иных миров не стали для него новым прибежищем. С Расколом магия пропала, и великий город вместе с плавающим камнем, на котором он стоял, упал вниз, врезаясь в землю.
В этом катаклизме погибли тысячи, как сказал ей Киппер — узнавая все это, вероятно, от Джарлаксла. Катастрофа была неописуемая. Как для тех, кто жил в городе, так и для тех, кто ютился в его тени.
Но не все они умерли, и потому там, среди щебня и упавших башен, Анклав Нетерезов отстраивался заново.
— Лорд Пэрайс Ульфбиндер, — тихо пробормотала Кэтти-бри, не в первый раз, пытаясь запечатлеть это имя в памяти или отыскать собственные воспоминания. Она пыталась собрать все, что могла узнать об этом великом человеке в свои дни, проведенные за стенами Анклава Теней.
Он был жив, это поведал Кипперу Джарлаксл. И Кэтти-бри должна была убедить его отправиться с ней в Лускан.
Сильный ветер дул с севера, неся с собой тучи песка. Кэтти-бри крепко завернулась в свой черный плащ, используя его, чтобы защитить себя. Затем она еще сильнее закуталась в него, и магия затрещала вокруг, ознаменовав собой слияние девушки и плаща.
Ворон, который некогда был женщиной, прыгнул и расправил крылья. Сильные ветра несли его все выше и выше.
Он забил крыльями, летя против ветра и устремляясь к тому, что осталось от Анклава Теней. Птица оглядывалась по сторонам, пытаясь разглядеть еще что-то.
Родной дом.
Назад: Глава пятая Конец извилистого пути
Дальше: Часть вторая Призраки
