Глава 120
Минуло целых два дня, а Несарина Фелак все еще приходила в себя после бала, длившегося до зари. Но какое это было празднество! Пусть по роскоши и блеску оно и уступало праздникам во дворце хагана, зато Большой зал буквально сотрясался от смеха. Столько здесь было искренней радости и веселья! По королевским меркам дворцовый пир был скромен, зато здесь позволялось изобретательно дурачиться за столом. А танцы… Несарина знала: бал в честь коронации Аэлины она запомнит на всю оставшуюся жизнь.
Даже если ей понадобятся годы, чтобы окончательно восстановить силы.
От нескончаемых танцев у нее и сейчас болели ноги. Спустившись на завтрак, она краем уха услышала разговор Аэлины и Лисандры. Обе ворчали по тому же поводу.
Но как террасенская королева танцевала на своем коронационном балу! И этого тоже Несарина никогда не забудет.
Первый танец принадлежал Аэлине. Партнером она, естественно, выбрала Рована. После коронации оба переоделись. Аэлина была в черном платье, расшитом золотом, а Рован – в таком же черном камзоле, украшенном серебристой вышивкой. Первый танец танцевали только они вдвоем. И как танцевали!
Рован с первых шагов уверенно повел Аэлину, не сбившись ни в одном движении. Ее это настолько потрясло и обрадовало, что она зажгла над их головой огненные венки. Это было начало. А сам танец…
Несарина не находила слов, которыми можно было бы рассказать о быстроте и изяществе движений танцоров. Первый танец, который они танцевали как королева и супруг королевы. Их движения напоминали каскад вопросов и ответов, переведенных на язык танца. Когда музыканты заиграли быстрее, Рован подхватил и закружил Аэлину. Вместе с нею закружился широкий подол ее платья, показывая удивительно красивые ноги в золотых туфлях.
Несарине казалось, что из-под каблуков королевы сыплются искры, превращаясь в шлейф ее платья.
А музыканты играли все быстрее. Аэлина и Рован кружились так, что очертания их фигур расплывались. От чего освобождалась королева, чтó навсегда оставляла позади, знала только она.
Вся изюминка танца была в его завершении. Достигнув неистовой быстроты, музыка внезапно обрывалась. Аэлина и Рован и здесь были безупречны. Они замерли на месте, а потом королева обняла и поцеловала своего принца.
Несарина и сейчас улыбалась, вспоминая их танец и временно забыв про саднящие ноги. Она стояла в пыльной комнате, где дети хагана устроили себе нечто вроде штаб-квартиры, и слушала их разговор.
– Верховная целительница сказала, что дней через пять исцеление наших солдат полностью завершится, – говорил принц Кашан, обращаясь к брату, сестре и Дорину, которого позвали на встречу.
– И тогда вы покинете Террасен? – Дорин улыбнулся с оттенком грусти.
– Не все, но бóльшая часть, – ответил Сартак, в чьей улыбке тоже сквозила грусть.
Война не помешала, а может, помогла им сдружиться по-настоящему. Такая дружба не ослабнет, когда они окажутся на разных континентах.
– Мы тебя пригласили, поскольку у нас к тебе весьма необычная просьба, – пояснил Сартак.
Дорин вопросительно посмотрел на принца.
– Когда мы были в Ферианской впадине… – Сартак поежился. – Наши руккины обнаружили драконьи яйца. Они там просто валялись без присмотра. Среди местных служителей нашлись готовые помочь. Словом, наши хотели бы там остаться, подождать, когда вылупятся маленькие дракончики, чтобы потом их растить и обучать.
Несарина удивилась не меньше Дорина. Она впервые слышала о драконьих яйцах.
– Я думала, руккины не любят надолго улетать из родных гнезд, – вырвалось у нее.
– Это совсем молодые ребята, – улыбнулся Сартак. – Их немного. Человек двадцать пять. – Он повернулся к Дорину. – Но поскольку Ферианская впадина находится в твоем королевстве, они просили меня узнать, позволишь ли ты им остаться после нашего отъезда.
– Почему бы и нет? – Судя по блеснувшим глазам, у Дорина возник замысел, который он пока предпочел утаить. – Передай им, что я почту за честь. А то Ферианская впадина всегда казалась зловещей дырой.
– Только пусть не думают потом лететь на своих драконах домой, – проворчала Хасара. – Мне зрелища этих тварей хватило на всю жизнь.
Кашан щелкнул ее по макушке. Принцесса оскалила зубы. Несарина засмеялась, но смех быстро смолк, когда она увидела, что Дорин и ей улыбается с оттенком грусти.
– Похоже, я теряю второго капитана королевской гвардии, – сказал адарланский король.
– Я…
Несарина опустила голову. Она никак не ждала такого разговора. Во всяком случае, сейчас.
– Но зато я рад, что на Южном континенте у меня появится дружественная королева.
Несарина покраснела. Щеки ее стали почти пунцовыми, когда Сартак, усмехаясь, сказал:
– Бери выше. Не королева. Если по вашим меркам, императрица.
Несарина съежилась. Сартак, а вслед за ним и Дорин засмеялись.
– Спасибо тебе, Несарина Фелак, – сказал Дорин, крепко ее обнимая. – За все, что ты сделала.
У Несарины сдавило горло, и в ответ она просто обняла Дорина.
Когда король ушел, а проголодавшиеся Кашан и Хасара отправились искать еду, Несарина накинулась на Сартака:
– Императрица? Скажешь тоже!
Глаза Сартака весело сверкнули.
– Позволь тебе напомнить, Несарина Фелак, что мы победили в войне, – сказал он, крепко обнимая бывшего капитана королевской гвардии. – А теперь мы возвращаемся домой.
Несарина подозрительно шмыгнула носом. Таких чудесных слов она еще не слышала.
Шаол вертел в руках письмо, так и не решаясь вскрыть. Где-то час назад его принес мальчишка-гонец. С тех пор как Дарро прибавилось работы, у Венги появилась целая армия юных гонцов, которой она деловито командовала. Шаол лишь взял письмо, поблагодарил мальчишку и вернулся к себе.
Как и большинство помещений замка, комната была обставлена скудно и выглядела уныло. Шаол сидел на кровати, смотрел на помаргивающее пламя свечей и никак не мог себя заставить сломать красную восковую печать.
Скрипнула дверь, вошла Ириана. Вид у нее был усталый, но глаза радостно сверкали.
– Тебе не мешало бы выспаться, – сказала она мужу.
– А тебе тем более, – Шаол указал на ее живот.
Ириана отмахнулась. С такой же легкостью она отмахивалась, когда ее пытались называть «спасительницей» и «героиней Эрилеи». А когда, проходя по коридорам, Ириана ловила чей-то благоговейный взгляд и видела в чьих-то глазах благодарственные слезы, она просто хмурилась.
Шаол гордился женой и знал, что обязательно будет рассказывать сыну или дочери о необыкновенной смелости и потрясающих способностях матери.
Ириана подошла к окну, где на подоконнике стояли кувшин с водой и таз. Она вымыла руки, затем лицо. Город затих, уснув после долгого дня разнообразных дел, из которых складывалось восстановление Оринфа. Самое удивительное, дикари из Белоклычьих гор не поспешили вернуться к себе, а остались помогать. Шаол заверил их, что такой жест доброй воли непременно будет вознагражден. Мысленно он уже намечал земли, которые отдаст соседям, чтобы детей в Аньеле больше не пугали страшными дикарями.
– От кого письмо? – спросила Ириана.
– От матери, – нервно сглатывая, ответил Шаол.
Ириана замерла. С наспех вытертого лица капала вода.
– От твоей… Почему же ты до сих пор не вскрыл письмо?
– Не всем, знаешь ли, хватает смелости расправляться с валгскими правителями, – пожал плечами Шаол.
Ириана изумленно посмотрела на мужа и, насухо вытерев лицо, присела рядом.
– Хочешь, я вскрою письмо и прочту первой? – предложила она.
Да, он этого хотел. Ненавидя собственное малодушие, Шаол молча протянул Ириане письмо.
Ириана сломала печать, развернула пергамент. Ее золотистые глаза забегали по строчкам. Шаол стучал пальцем по колену. В иное время он начал бы ходить взад-вперед. Но Ириана сегодня потратила на исцеление столько магической силы, что ему нечего и пытаться встать. Он и так еле доковылял с тростью до их комнаты, где тут же плюхнулся на кровать.
Ириана перевернула лист и прочла написанное на обороте. Когда она закончила чтение, по ее щекам катились слезы.
– Тебе обязательно нужно прочесть это самому.
– Я потом прочту. А ты… перескажи мне содержание.
Ириана вытерла слезы. Губы у нее дрожали, но глаза сияли от неподдельной радости.
– Твоя мать пишет, что любит тебя и очень по тебе скучает. И еще: если мы с тобой не против, она бы хотела пожить у нас. И твой брат Террин тоже.
Не веря своим ушам, Шаол потянулся к письму и стал читать сам.
«Я полюбила тебя с того момента, как узнала, что ты растешь в моем чреве».
Теперь и по щекам Шаола катились слезы, но он продолжал читать.
«Твой отец рассказал, как все эти годы он поступал с моими письмами к тебе. На это я ему заявила, что в Аньель больше не вернусь».
Ириана опустила голову Шаолу на плечо. А он читал дальше.
«Прошло столько лет. Расстояние отчуждает даже близких людей, – писала его мать. – Но когда вы с женой обоснуетесь, когда родится ребенок, которого вы ждете, я бы хотела вас навестить. Если получится, какое-то время пожить у вас. Террин тоже этого хочет. Конечно, если моя просьба не окажется для тебя обременительной».
За осторожными словами ощущалось беспокойство, словно и мать сомневалась, откликнется ли он на эту просьбу.
Шаол пробежал строчки, где мать писала про Террина, и дошел до завершающих слов:
«Я очень горжусь тобой. Я всегда гордилась и всегда буду тобой гордиться. Надеюсь очень скоро тебя увидеть».
Шаол отложил письмо, вытер щеки и улыбнулся жене:
– Нашему ребенку нужна бабушка. И дядя-ученый не помешает. Так что будем строить более просторный и вместительный дом.
Ответом была улыбка Ирианы, и лучшего ответа Шаол не мог и желать.
На следующее утро Дорин отправился в лазарет, переместившийся в нижние этажи замка. Там он застал не только Ириану, но и Шаола. Тот сидел в кресле на колесах, помогая жене исцелять раненую крошанскую ведьму. Дорин попросил их пойти с ним.
Не задавая вопросов, они последовали за королем. Дорин привел их в драконье гнездо, где Манона седлала Аброхаса, готовясь к утреннему полету. Полеты вошли у нее в ежедневную привычку. Отчасти это помогало поддерживать навыки, но была и другая причина: утренние прогулки в небесах отвлекали от горестных мыслей.
Увидев их, Манона остановилась и наморщила лоб. С Шаолом и Ирианой она встречалась еще до коронации Аэлины. Встреча прошла сдержанно, но нельзя сказать, что холодно. Манона и Шаол не вспоминали, при каких обстоятельствах встретились впервые. Это было в другом мире, и сами они тогда были другими.
Ириана обняла ведьму. Манона держалась скованно, но когда обе разомкнули руки, Дорин увидел, что скованность и напряженность исчезли с лица Маноны.
– Когда соратники Аэлины начнут разъезжаться, куда отправишься ты? – спросил у ведьмы Дорин.
Золотистые глаза Маноны безотрывно смотрели на него.
Прежде он не решался заговаривать об этом. Они оба не решались. Равным образом Дорин пока ни с кем не говорил о своем отце и о том, как вырвал у Эравана отцовское имя. Пока не время.
– В Западный край, – наконец ответила Манона. – Посмотрю, чтó там можно сделать.
Дорин сглотнул. Он слышал разговоры Железнозубых и крошанок о Западном крае. Чувствовал их растущее волнение и беспокойство.
– А потом? – осторожно спросил он.
– Никакого «потом» не будет.
Дорин слегка улыбнулся, словно знал некий секрет.
– Так уж и не будет?
– Тебе что-то понадобилось? – напрямую спросила Манона.
«Ты, – чуть не вырвалось у него. – Ты целиком». Вслух он сказал другое:
– Руккины заинтересовались драконами. Нашли в подземельях Омаги несколько драконьих яиц. Загорелись желанием вывести драконов и обучить их. Заодно и самим обучиться летать на драконах. Они останутся в Адарлане. Честно говоря, я бы не прочь создать из них свою новую воздушную армию. И я очень хочу, чтобы ты и другие Железнозубые помогли этим ребятам.
Шаол кашлянул, посмотрев на друга. «И когда ты собирался мне об этом сказать?» – говорил его взгляд. Дорин лишь подмигнул Шаолу и вновь повернулся к Маноне.
– Отправляйся в Западный край. Возрождай Ведьмино королевство. Но не забывай про Адарлан. Я не смею предлагать королеве ведьм должность командующей моей воздушной армией. Но у тебя богатый опыт. Тебе есть чему научить руккинов. И потом… – уже мягче добавил он, – можно же иногда заглядывать в Рафтхол на огонек.
Манона уставилась на Дорина.
Он старался не показывать волнения. Незачем ей знать, что этот замысел возник у него вчера, во время разговора с детьми хагана, и он еще не успел толком ничего продумать.
– Из Западного края до Рафтхола дракон долетит за несколько дней, – помолчав, сказала Манона. Глаза у нее оставались настороженными, но на губах появилась легкая улыбка. – Думаю, Бронвена и Петара справятся, если я вдруг на несколько дней улизну… помочь руккинам.
В глазах ведьмы, в ее улыбке Дорин увидел обещание. Пусть они оба еще не справились со своим горем, пусть душа каждого еще оставалась израненной и разорванной на куски, но в новом мире… почему бы не помочь друг другу исцелиться?
– А вы бы поженились, – сказала Ириана. (Ошеломленный Дорин вскинул голову и поймал насмешливый взгляд целительницы.) – Да-да, ваше величество, ты не ослышался. Все сразу упростится, и не нужно будет выдумывать никаких предлогов.
Шаол, ошеломленный не меньше Дорина, с открытым ртом смотрел на жену.
– Это создаст прочный союз между двумя нашими королевствами, – тоном государственного сановника добавила Ириана.
Дорин чувствовал, как вспыхнуло его лицо. Он повернулся к Маноне, готовый извиниться за Ириану и даже отрицать сказанное ею.
Но Манона усмехнулась Ириане. Ветер приподнял ее серебристые волосы, словно зовя поскорее отправиться в Западный край. Усмешка превратилась в довольно теплую улыбку. Манона забралась в седло на спине Аброхаса и подобрала поводья.
– Посмотрим, – лаконично ответила Манона Черноклювая, королева крошанских и Железнозубых ведьм.
Ее дракон взмыл в небо.
Шаол с Ирианой о чем-то заспорили. Спор прерывался вспышками смеха. Дорин подошел к краю гнезда. Он смотрел, как дракон с серебристыми крыльями и всадница с серебристыми волосами плывут к горизонту.
Дорин улыбался. Впервые за долгое время мысли о завтрашнем дне вызывали не страх, а радостное возбуждение.
