Рассмотрев сущность и основные методики телевизионного манипулирования, следует выяснить его перспективы в свете усиливающейся роли еще одного, все более популярного и в значительной степени альтернативного телевидению канала информации — Интернета.

Примерно с начала 1990-х гг. можно начинать говорить о постепенном проникновении Интернета в политическую жизнь развитых стран, а со второй половины 1990-х гг. (периода массового распространения персональных компьютеров, имеющих выход в сеть) Интернет становится уже одним из источников информации. Так, во время выборов 1996 и 2000 гг. у американских кандидатов в президенты уже были собственные веб-сайты, а за последней информацией о ходе голосования на президентских выборах в Интернете следили миллионы американцев.

История Интернета насчитывает немногим более 40 лет, однако эффект от появления этого «нового» СМИ трудно оценить даже сегодня. Интернету понадобилось около пяти лет, чтобы его аудитория достигла свыше 50 млн пользователей — заметно меньше, чем другим средствам массовой информации (см. табл. 3).

Согласно последней статистической отчетности Международного союза электросвязи, в 2017 г. численность интернет-пользователей составила более 5 млрд человек (более половины населения Земли) (рис. 2).

При этом исследователи все чаще указывают на определенный «цифровой разрыв» между развитыми и развивающимися странами: тогда как в развитых странах более 80% населения пользуются Интернетом, в развивающихся этот показатель составляет около 35%. В России Интернетом пользуется 76% населения по состоянию на 2017 г.

Примечание: * Estimate.

Источник: ITU World Telecommunication / ICT Indicators database.

В качестве причин, объясняющих «цифровой разрыв» между странами, часто указывается не только разница в доходах на душу населения, но и различный уровень развития инфраструктуры, степень доступности электричества, общий уровень развития институциональной среды (нормативное регулирование, уровень соблюдения прав человека, демографические факторы). Так, «разрыв между США и африканскими странами, расположенными южнее Сахары, составляет из-за разницы в уровне доходов 53,4% (по уровню использования персональных компьютеров), 40,7% из них объясняются неразвитостью инфраструктуры. Разница в 32% между странами Северной Америки и странами Ближнего Востока связана с различиями в нормативном регулировании».

Если же попытаться сравнить степень распространения Интернета с другими источниками информации, то ситуация в мире также весьма неоднородна. Интерес представляет сравнительный анализ домохозяйств, имеющих доступ к телевидению и Интернету. Оба эти канала информации нуждаются в источнике питания, подразумевают определенные издержки для их использования (затраты на электричество, покупку самого оборудования, услуги по его ремонту). В конце 2012 г. более 80% домохозяйств в мире имели телевизор, тогда как 41% имели дома компьютер, из которых 37% имели доступ к Интернету. В развитых странах разница между странами по использованию телевидения vs Интернета составляет 24%, в развивающихся — 67%, что доказывает неоднородность проникновения Интернета в мире (рис. 3).

Стремительно развивается интернет-телевидение. «Новые технологии создают множество платформ для обмена информацией, что, в свою очередь, увеличивает степень доступности телевидения при помощи различных устройств», — полагает генеральный секретарь МСЭ доктор Хамадоун И. Турэ.

Источник: Measuring the Information Society // International Telecommunication Union. Geneva, 2013.

URL:

Что касается страновой статистики, то, например, в США Интернет опередил газеты и радио по степени своей популярности в качестве платформы новостей. В развивающихся странах традиционные СМИ сохраняют свое первостепенное значение, что не отменяет снижения доли кабельного телевидения по мере роста популярности Интернета (рис. 4).

В России тенденция по возрастанию роли Интернета становится все заметнее. Телевидение здесь создало так называемое общество телезрителей, а охват основных федеральных каналов беспрецедентно велик — «1 канал» — 98%, телеканал «Россия» — 95%, НТВ — 85%. Согласно опросу, проведенному в 2018 г. Фондом «Общественное Мнение» (ФОМ), 63% россиян (среди молодых — 31%) смотрят телевизор каждый день. 13% наших сограждан (среди молодежи — 25%, в группе людей с высшим образованием — 19%) телевизор не смотрят. При этом доверие к телевидению как к источнику информации в России велико: порядка 60% россиян считают, что телевидение наиболее объективно освещает текущие события, 17% полагают, что это Интернет.

Источник: Television now 55% digital as analogue broadcasting switch-off advances worldwide // ITU, Geneva. 2013. 21 November. URL:

При этом, по данным ФОМ за 2018 г., порядка 56% населения России исключают для себя возможность отказаться от телевидения как источника информации (рис. 5).

Определив степень распространенности Интернета в мире, следует определить сам термин «Интернет» и кратко остановиться на его истории. Появление Интернета относится к 1960-м гг., когда США в период «холодной войны» решили создать надежную систему передачи данных, которая могла бы работать в любых условиях. Разработка была поручена четырем университетам — Калифорнийскому, Стенфордскому, Университету Юты и Университету штата Калифорния в Санта-Барбаре. В результате ученые разработали сеть, которая получила название «APRANET» и соединила между собой 4 упомянутых «мозговых центра». В 1972 г. эта разработка была представлена публике. По мере расширения сети к ней присоединялись все новые организации, она становилась международной, стала использоваться для обмена электронными сообщениями. Одновременно с функционированием «APRANET» начали развиваться протоколы передачи данных. В 1983 г. сеть «ARPANET» перешла на протокол TCP/IP, который успешно применяется до сих пор для объединения сетей. Параллельно активно разрабатывалась система доменных имен.

В октябре 1995 г. Федеральный Совет по сетям США дал следующее определение термину «Интернет» — глобальная информационная система, которая логически связана глобальным уникальным адресным пространством, основанном на интернет-протоколе (IP) и его дополнениях... и делает доступными, публично или в частном порядке, услуги высокого уровня.». Это техническое определение важно для понимания сути возможностей сети. «Интернет является как совокупностью сообществ, так и совокупностью технологий, его успех зависит от удовлетворения потребностей общества и развития его инфраструктуры».

Между тем, по нашему мнению, в повседневной терминологии Интернет можно определить как Всемирную паутину, механизм для распространения информации, средство для обмена информацией между индивидуумами без привязки к их географическому местонахождению.

В контексте данной работы отдельного внимания заслуживает определение, данное российским политологом Антоном Агейчевым: «Интернет сегодня — это не просто способ общения людей. В умелых руках это инструмент, с помощью которого можно выигрывать выборы, совершать революции и влиять на мировой порядок».

Появление Интернета означало возникновение нового типа равенства — когда сотни миллионов людей обрели публичность, когда стало возможным, чтобы источником информации являлся каждый. «Новые технологии привели к тому, что право человека на свободу мнения перестало быть привилегий владельцев СМИ и редакций», — утверждает исследователь в области социальных медиа Кристиан Меллер.

Все чаще говорят о «медийной конвергенции»: если раньше для передачи сообщения нужно было иметь типографскую машину, телестудию или радиостанции, то сегодня аналоговые СМИ заменяются цифровыми и объединяют вместе такие разные формы, как текст, аудио, фотографии и видео в мультимедийный контент. Сейчас каждый может создавать контент и распространять его с очень низкими затратами. Если раньше барьеры для входа в сектор СМИ были крайне высокими, то сегодня технологии стали доступны среднему человеку.

Интернет представляет собой сеть, которая связывает миллионы компьютеров по всему миру, при этом сеть является децентрализованной. «Интернет символизирует процесс перехода от устоявшейся системы институтов, действующих лиц и сил, оказывающих влияние на мировую политику, системы суверенных государств к пост-суверенному глобальному пространству». Имеется в виду, что появление децентрализованной структуры — Интернета — приведет к снижению традиционных источников политической власти — новые системы власти не признают государственных границ и суверенитета (например, Исламское государство) и имеют возможность всячески укреплять свои позиции.

Если ранее государства могли теоретически или фактически (путем установления ограничений на распространение информации определенного содержания) контролировать материалы СМИ как внутреннего, так и иностранного происхождения, которые распространялись на их территории (например, журнал, распространяемый на территории России, но напечатанный во Франции, оценивается по нормам, принятым в России), то теперь эти границы стираются — информация больше не привязана к географии, она распространяется почти повсеместно.

«Цифровые технологии бросают вызов управлению коммуникациями посредством воспроизведения отношений пользователь/ производитель. Общая модель коммуникации состоит в том, что интерактивные свойства и сравнительно низкие барьеры для входа (по сравнению, например, с вещательными СМИ) предоставляют пользователям возможность быть производителями контента и создают форму коммуникации, которая может быть описана скорее как «прямая» или «открытая», чем как «иерархичная», — считает А. Агейчев.

Рассмотрев в предыдущем параграфе основные особенности телевидения как канала медиа-манипулирования, следует выявить то, что отличает два мощнейших канала информации современности — телевидение и Интернет: неодносторонность коммуникации, интерактивность и отсутствие единого централизованного источника информации.

Во-первых, пользование Интернетом не предполагает односторонней коммуникации. В интернет-пространстве индивид может более избирательно относиться к получаемым сообщениям, выбирать то, что ему интересно, сравнивать интересующие его точки зрения. При этом объем информации, который пользователь может получить, во много раз больше того, что он может получить по телевидению. Основатель теории постиндустриального общества Д. Белл в этой связи писал: «Можно сказать, что компьютер является инструментом управления массовым обществом, поскольку он есть механизм обработки социальной информации, громадный объем которой растет почти экспоненциально в силу расширения социальных связей».

Во-вторых, Интернет отличает интерактивность, т.е. возможность объекта коммуникации вступить в диалог и участвовать в нем. Это подразумевает более активное участие пользователя в коммуникационном процессе, когда он из пассивного получателя информации становится ее активным агентом. Интерактивность также подразумевает и возможную взаимозаменяемость отправителя и получателя информации, произошедшую благодаря развитию технологий Веб 2.0 (появление блогов, социальных сетей и других ресурсов).

Этот термин впервые ввел в обращение Ти О’Райли в статье, вышедшей в 2005 г., под названием «Что такое Веб 2.0?». По мнению автора, с внедрением технологий второго поколения пользователи «получили возможность сами создавать контент и присваивать метки — т.е. сортировать контент, категоризировать, указывать ключевые слова, описывать фотографии, фильмы». Это значит, что интернет-пользователь может сегодня сделать свою информацию достоянием многомиллиардного интернет-сообщества, что совершенно невозможно в случае с телевидением.

Здесь следует отдельно остановиться на том, что распространение технологий второго поколения затронуло в первую очередь молодежь. В этой связи не лишним будет обратиться к так называемой теории поколений, которая наглядно объясняет, почему молодое поколение оказывается столь восприимчиво к новым методам получения информации и уже не мыслит своего существования без них.

В 1991 г. два американских исследователя Уильям Штраус и Нейл Хоулв создали «теорию поколений», доказав, что промежуток времени, в который родился человек, оказывает существенное влияние на его мировосприятие. Они установили, что на формирование личности влияет несколько факторов, таких как исторические события, социальные, экономические и технологические процессы. В результате были выделены группы качеств, присущих тем, кто родился в отдельный исторический период.

В контексте данной работы представляют интерес три поколения (представители которых составляют сейчас политически активное большинство): поколение «бэби-бумеров» (1943—1963 гг. рождения), поколение X (1963—1983 гг.) и поколение Y (1983—2003 гг.).

Поколение «бэби-бумеров» применительно к России в значительной степени сформировалось под влиянием «оттепели» и покорения космоса. Для его представителей характерна любознательность и идеализм, среди них было много профессиональных газетчиков и редакторов крупных изданий. Поколение X характеризуется готовностью к изменениям, ориентацией на устойчивость, выживание, надеждой на себя, глобальной информированностью, сильной ориентацией на мнение СМИ. На формирование этого поколения оказали влияние «холодная война», перестройка, эпидемия СПИДа. Ценности этого поколения формировались до распада СССР.

Наконец, выделяется поколение Y, отличительными чертами которого являются ориентация на немедленное вознаграждение, разнообразие, профессиональное владение техникой, умение делать несколько дел одновременно (например, переписываться в чате и говорить по телефону). Главной ценностью для представителей этого поколения является обмен информацией, они привыкли получать ее в самые сжатые сроки. На формирование установок этого поколения оказали влияние распад СССР, развитие цифровых технологий и Интернета.

Таким образом, для молодежи сама ценность информации и ее получение строятся уже принципиально иным образом: 95% молодого поколения имеют персональный компьютер, 15% находятся постоянно в сети, а доля лиц, ведущих блоги, составляет 30%. «Теория поколений» наглядно показывает, что поколение Y (в отличие от X или «бэби-бумеров») активно уходит, а, точнее, уже ушло в сеть.

Даже в Москве (в России отмечается средняя распространенность интернет-технологий) заметна тенденция по уходу зрителей (особенно молодых) в Интернет — каждый пятый москвич, по данным Фонда «Общественное Мнение», в возрасте от 18 до 30 лет вообще не включает телевизор, почти столько же смотрят его раз-два в неделю. Между тем более половины жителей Москвы смотрят телевизор каждый день, а к самым преданным его поклонникам относятся москвичи в возрасте старше 60 лет (88% из них смотрят телевизор ежедневно). В то же время 40% москвичей говорят, что стали меньше проводить времени у экрана, и почти столько же уверяют, что готовы полностью отказаться от телевизора.

Известный консультант Брюс Тулган высказался о представителях поколения Y следующим образом: «Представители поколения Y общаются в сообществах по интересам в режиме реального времени вне зависимости от своего географического положения... Они жадно поглощают все возрастающий поток пищи для ума: картинки, звуки, впечатления, тексты на различных носителях в различных форматах из увеличивающегося количества источников по увеличивающемуся количеству поводов (учеба, приобретение новых навыков, самообразование, здоровье, развлечения, новости, быт, потребление, планирование жизни, смерти, духовный поиск и так далее)».

Б. Тулган называл поколение Y «информационными наркоманами», которые постоянно ищут в сети новую информацию из самых разных источников и делятся этой информацией с сообществом, где они хотят выглядеть знающими. «Современная технология нужна им как воздух. Через нее они осуществляют связь с более широким информационным пространством. Требования поколения к информационным технологиям просты: постоянная связь со всеми, кто им нужен; постоянный доступ к любой информации; индивидуальное информационное пространство; возможность учиться взаимодействовать с экспертами в режиме реального времени», — утверждает он.

Очень тесно с понятием интерактивности (о котором шла речь выше) связано понятие гражданской журналистики. Как правило, под гражданской журналистикой понимается следующее: помимо поиска информации и обмена статьями, люди сегодня стали вносить свой вклад в создание новостей — комментировать статьи, размещать ссылки с информацией, создавать оригинальные статьи, высказывать свое мнение по тому или иному вопросу.

Гражданская журналистика основывается на идее о том, что люди без профессиональной журналистской подготовки могут использовать инструменты современной технологии и глобальное распространение Интернета для создания контента, исследования или проверки фактов СМИ самостоятельно или в сотрудничестве с другими. Это означает, что любой индивид, имеющий доступ к Интернету, может проверить факты, которые он услышал, указать на их неточность, записать что-то происходящее на видео или фото, выложить на всеобщее обсуждение в Интернет. «Интернет уничтожил иерархический порядок, предоставив каждому из нас возможность преодолевать границы, не обращать внимания на условности и принимать участие в беспрецедентных дебатах на любые темы», — полагают исследователи Росс Ла Дженес и Вильям Эчиксон.

Кроме того, определяющим в интернет-эпоху становится понятие мобильности, т.е. люди начинают получать информацию, не сидя за компьютером или за телевизором вечером, а на протяжении дня. Это означает принципиально иную систему организации новостных потоков и скорость их распространения. Меняется и традиционная схема медиа-манипулирования. Эти тренды влияют на политический процесс (например, все большую популярность получают твиты с заседаний правительств). По мере увеличения доступности мобильных устройств и услуг мобильного Интернета, возрастает количество абонентов последнего.

«Время, проводимое в Интернете за компьютером, сокращается, а время выхода в Интернет с мобильного устройства резко увеличивается», — полагает эксперт МГИМО Сергей Кравченко. Так, в исследовании, проведенном кафедрой социологии МГИМО, делается вывод о том, что почти 70% студентов вуза выходят в Интернет более одного раза в день. В качестве одной из базовых причин студенты называют сокращение времени, необходимого им для поиска нужной информации. При этом важно, что студенты обращаются к мобильному Интернету не для того, чтобы получить развлекательный контент — 91,7% из них читают при помощи Интернета новостные ленты.

В предыдущем параграфе и в первой главе уже делался вывод о том, что телевидение способствует фрагментарности знаний, но и Интернет не в меньшей степени усугубляет эту проблему — вместо чтения аналитических статей, газет или исследований, люди зачастую знают только заголовки, не имея представления о деталях. Интернет тоже создает фрагментарную картину мира, особенно у поколения Y. «Функциональность Интернета амбивалентна: ряд студентов идет по легкому пути получения достаточно ограниченных “куцых” сведений по изучаемой проблематике вместо серьезной проработки первоисточников», — говорится в исследовании кафедры социологии МГИМО. Психологи все чаще говорят о расстройстве причинноследственных связей, которое происходит под влиянием Интернета — из-за обилия информации, индивид отвыкает делать выводы, не видит картину происходящего целиком, а его мозг быстро переключается с одного сообщения на другое.

Феномен интерактивности как отличительной черты современной интернет-эпохи, безусловно, характеризуется распространением социальных сетей. По мере ухода пользователей и политически активных граждан в интернет-пространство и социальные сети, в веб-пространстве появляется все больше политиков, а их действия в социальных сетях иногда подменяют активность в традиционных медиа. Так, социальные сети (например, в США) стали широко использоваться как канал для распространения официальной информации.

Президентская кампания 2012 г. в США установила новые правила и расширила границы избирательных кампаний через социальные медиа. «Электронные медиа стали одним из наиболее значимых факторов в исходе президентской гонки, которые когда-либо влияли на политическое поле». Этот переворот можно сравнить только с изобретением телевидения и проведения первых политических телевизионных дебатов между Дж. Кеннеди и Р. Никсоном в 1960 г.

В 2011 г. кандидат в президенты США Барак Обама (в отличие от своих конкурентов республиканцев, использовавших традиционные СМИ) начал использовать цифровые технологии для привлечения избирателей на свою сторону, и этот подход всецело оправдал себя — количество его подписчиков в сети в 2012 г. насчитывало более 26 млн человек, а количество «фолловеров» Митта Ромни — 1,6 млн человек, а количество посетителей сайтов кандидатов: 2,4 млн у Обамы против 281 тыс. пользователей у республиканцев.

Многие кандидаты сегодня заявляют о своем желании баллотироваться в президенты через социальные сети, а некоторые заявляют о своей победе, используя этот канал «новых медиа» — например, после своего переизбрания на второй срок Б. Обама объявил о своей победе сначала в сети «Твиттер», а уже потом в традиционных СМИ; в апреле 2014 г. о своем участии в президентской гонке 2016 г. в Твиттере объявила кандидат Хиллари Клинтон (рис. 6).

Источник: URL:

С появлением социальных сетей каждое слово кандидата с беспрецедентной скоростью достигает избирателей, социальные сети стали неотъемлемой частью политической борьбы в развитых странах, предоставляя возможность кандидату напрямую общаться с электоратом на самые разные темы. Благодаря развитию социальных сетей большее количество избирателей получило шанс активно участвовать в политической жизни (сегодня достаточно сделать репост и уже необязательно идти на митинг), высказывать свое отношение к происходящим событиям аудитории, которую они в состоянии собрать.

Граждане получили возможность следить за действиями своих выборных представителей, создавать группы влияния и высказывать свои мнения в режиме реального времени, принимать более непосредственное участие в обсуждении актуальных вопросов. «Интернет, как никакая другая технология, позволяет преодолевать государственные границы и устраняет барьеры на пути свободного потока информации. Эта технология не только воистину глобальна — она отдает контроль над созданием и распространением информации, произведений искусства и другого интеллектуального материала в руки отдельных людей».

Здесь следует отдельно остановиться на феномене социальных сетей, возникновение которых является характерной чертой технологий «2.0» «Одного твита достаточно, чтобы лишить всех средств к существованию независимый телеканал, обрушить рынок акций или заставить половину страны смеяться над ее премьером», — справедливо отмечает А. Агейчев. Действительно, социальные сети, например, «Фейсбук», «Твиттер», «Ютьюб» облегчили процесс обмена информацией, упростили схему передачи новостей. А традиционная журналистика стала все больше опираться на механизмы социальных медиа при сборе фактов из «горячих» точек, создаются отдельные подразделения в рамках телеканалов для сбора фактов из социальных сетей.

Социальные СМИ и социальные сети меняют то, каким образом создаются новости, и то, как люди получают к ним доступ, меняют методы коммуникации между организациями, сообществами, государством и его гражданами, между отдельными людьми. «Социальные сети влияют на СМИ, по крайней мере, в трех направлениях: в качестве инструмента журналистов для создания контента, в качестве инструмента для распространения и передачи информации и в качестве инструмента для поиска, получения и доступа к информации», — утверждает К. Меллер.

Роль социальных сетей в потреблении новостей неуклонно растет: люди все больше используют социальные сети для чтения новостных лент, реагирования на новости, оценки тех, кто является для них лидерами общественного мнения.

В исследовании за 2013 г., ежегодно проводимом в США, отмечается, что 71% респондентов старше 16 лет полагают («согласны» или «полностью согласны») с тем, что Интернет стал важным элементом политических кампаний (см. рис. 7).

Социальные сети сделали возможными репортажи с мест событий (см. рис. 6). Между тем это сказывается и на традиционной журналистике: «можно заметить уменьшение возможностей прессы в качестве общественного института, последствия чего для демократии можно почувствовать уже сейчас, а потенциально это может иметь далеко идущие последствия», — считает профессор Пол Стар. «Фейсбук», «Ютьюб», «Твиттер» умножили возможности быть услышанными, но от этого серьезно страдает традиционная журналистика, а ее влияние заметно снижается.

Источник: The 2013 Digital Future Report. Surveying The Digital Future // Center for the Digital Future. 2013, University of Southern California. URL:

Источник: The 2013 Digital Future Report. Surveying The Digital Future // Center for the Digital Future. 2013, University of Southern California. URL:

Развитие социальных сетей, безусловно, сказывается на политическом поле и ставит вопрос о достоверности пользовательского контента. Этот вопрос решается по-разному. Так, в Великобритании при «Би-Би-Си» в 2005 г. было создано подразделение по работе с пользовательским контентом. «Пользовательский контент — контент, поступающий в “Би-Би-Си” через мобильные устройства, а также контент, представленный в онлайн режиме через сайты социальных сетей или через передачу видеокассет», — говорится в руководстве «Би-Би-Си» по использованию пользовательского контента.

Изменение отношения к пользовательскому контенту произошло после взрывов бомб в Лондоне летом 2005 г., когда информация с места трагедии исходила в основном от очевидцев теракта, а пользовательский контент (фото, видео) стал полноценным источником информации при подготовке новостных блоков.

Основной задачей нового подразделения «Би-Би-Си» является оценка контента с точки зрения его точности. В руководстве корпорации по использованию материалов из социальных сетей говорится следующее: «Мы должны позаботиться о том, чтобы фотографии, взятые из социальных сетей и личных веб-сайтов, не получили другое, возможно, неверное значение или не привели бы к необоснованным предположениям при их переносе с этих веб-сайтов и демонстрации в контексте определенной новостной статьи».

При этом даже в Британии не прекращаются споры о том, кого в этой связи следует считать поставщиком информации (первичными издателями) — поставщиков интернет-услуг, хостинговые компании или платформы самих социальных сетей.

Социальные сети оказывают заметное влияние на политические события. Среди относительно недавних примеров — события во время «арабской весны» и выборы в Иране 2009 г. Возможности сбора информации через традиционные источники были ограничены, иностранные СМИ не допускались к местам событий, и это вынуждало полагаться на те материалы, которые пользователи выкладывали в социальных сетях, обходя тем самым множество ограничений. В качестве примера можно привести видеозапись самосожжения тунисского торговца фруктами Мохаммеда Буазизи, выложенную на «Фейсбук», и протестов, последовавших за ним. Именно эти события, как полагают, привели в конечном итоге к революции в Тунисе.

Если обратиться к статистике по арабским государствам, то, например, в Египте и Тунисе более шести из десяти человек, присутствующих в Интернете, используют социальные сети для выражения собственного мнения о политике, что является довольно высоким показателем по сравнению с другими странами (табл. 4).

Современные медиа применяет и «Исламское государство» (ИГ). Стратегия ИГ состоит в том, чтобы использовать Интернет как площадку для коммуникации, привлечения новых бойцов, устрашения врагов. В полную силу используется обмен видеороликами через канал «Ютьюб», выкладываются итоги военных сражений, приложение «Вотсапп» применяется для обмена сообщениями.

«В западной прессе интернет-стратегию ИГ иронично обозначают как “онлайн-джихад 3.0”. «Эта стратегия действительно приносит плоды — число мусульман, поддерживающих ИГ, растет как на Ближнем Востоке, так и в странах Запада», — полагает доцент кафедры мировых политических процессов МГИМО Елена Зиновьева. «Когда новообращенные задают вопрос, что делать по прибытии в Турцию или Сирию, они получают ответ: “свяжись со мной”, — и дискуссия становится закрытой, то есть осуществляется при помощи сервисов мгновенных сообщений», — пишет она.

Примечания: * Based on total sample.

** Based on those who use social networking sites. Pakistan not included in calculation of median due to sample size.

PEW RESEARCH CENTER Q79 & Q80b-d.

Источник: Social Networking Popular Across Globe. Arab Publics Most Likely to Express Political Views Online // Pew Research Center, Global Attitudes Project. 2012. 12 December. URL: files/2012/12/Pew-Global-Attitudes-Project-Technology-Report-FINAL-December-12-2012.pdf

Использование новых медиа позволяет ИГ самому формировать новостную повестку дня, определять характер подачи информации, выходить на глобальную аудиторию. Попытки западных стран противостоять ИГ в среде социальных медиа пока не представляются столь же успешными. Так, Государственный департамент США распространяет сообщения, призванные снять романтический ореол с действий ИГ, используя хэштег #ThinkAgainTurnAway, однако он не пользуется значительной популярностью в отличие, например, от фильма «Звон мечей», выложенного ИГ на портал «Ютьюб». Агентство «Си-Эн-Эн» сравнило этот фильм с продукцией американских кинопроизводителей (в России он внесен в федеральный список экстремистских материалов).

Исследователи Дж. Брайант и С. Томпсон говорят еще об одном (помимо интерактивности) отличительном признаке Интернета. По их мнению, если для телевидения характерно «централизованное производство стандартизированной информации, поставляемой огромной аудитории по отдельным каналам», то для Интернета — отсутствие такого центрального источника и «предоставление особых услуг большому числу сравнительно малочисленных аудиторий». Интернет не имеет владельца, единого субъекта управления, не является субъектом права, он является скорее средой раскрытия информации.

На данном этапе в развитых странах мира компьютерная отрасль не подлежит государственному регулированию и развивается в условиях свободного рынка. Тем не менее ввиду растущего влияния данного канала информации у власти не может не возникать соблазна использовать Интернет в своих целях, а угроза политического наблюдения за индивидами с использованием изощренной информационной техники становится очевидной угрозой.

«Интернет является революционным средством коммуникации, а коммуникация является речью», — полагают Джек Голдсмит и Тим Ву. «В этом смысле, — продолжают они, — почти любые дебаты на тему управления Интернетом являются, по сути, дебатами об управлении речью». Глобальный режим управления Интернетом является, в более широком смысле, сферой, где основной дилеммой на уровне всех форм разработки коммуникационной политики является вопрос о «приемлемых пределах свободного выражения в массовой коммуникации».

Условно в вопросе регулирования интернет-пространства можно выделить две точки зрения. Первая заключается в том, что Интернет сделал невозможным государственный контроль: «Процесс цифровизации привел к увеличению количества информации и к усложнению контроля над информацией со стороны правительств, а то и вовсе сделал такой контроль невозможным». В качестве аргументов здесь как раз приводятся примеры, связанные с распространением социальных сетей, которые предоставили возможность высказаться каждому желающему. Противоположная точка зрения сводится к тому, что Интернет, наоборот, предоставил государству беспрецедентные возможности по контролю за каждым индивидом.

Следует отметить, что изначально государства и другие акторы мировой политики не проявляли интереса к Интернету — он создавался и распространялся частным сектором экономики, компаниями, влиятельными корпорациями. Однако по мере того, как он становился все более распространенным инструментом и все больше пронизывал сферы деятельности человека, а также стал влиять на общественное мнение, государство усилило свое внимание к Интернету, а главными игроками на поле управления Интернетом стали не только правительства, но и межправительственные организации.

Стремление власти использовать Интернет в своих целях во многом возникло из-за опасений потерять контроль над происходящим, чему во многом дали повод «цветные революции», для организации которых использовались и Интернет, и мобильная связь.

С начала 2000-х гг. Интернет и мобильная связь начали активно использоваться для организации протестных массовых мероприятий. Первое крупное их применение имело место в 2001 г. во время «контр-саммита» антиглобалистов в Генуе, когда эти средства связи были эффективно использованы для координации действий между участниками акции. На это власти ответили временным отключением роуминга в районах демонстраций.

Также опасения власти связаны с растущим влиянием, оказываемым на политическую сферу и ход избирательных кампаний в блогосфере, благодаря которой «информация распространяется от многих к многим, без какой-либо единой, предустановленной точки исхода, и может возникнуть из любой точки в сети и виртуально распространиться во множестве направлений».

Значительную часть приемов, использующихся при телевизионном медиа-манипулировании, можно, безусловно, использовать и в Интернете. Те же методы «раскрутки», «перекрутки» и «удушения» новостей вовсю применяются в сети, но Интернет, как канал двусторонней связи, позволяет манипулировать и действиями властей, например, при помощи создания «утечки» информации. Самым успешным примером такого рода масштабной «контрдеятельности» можно назвать деятельность создателя сайта «Викиликс» австралийского журналиста Джулиана Ассанжа, ставшего за считанные дни благодаря публикации им ранее секретных материалов врагом нескольких десятков правительств.

Именно этот человек стал автором самой массовой «утечки», когда на суд общественности было вынесено более 250 тыс. документов, содержащих информацию о различных коррупционных схемах, политических промахах, переписке американских дипломатов, различного рода конфиденциальной информации, дневниках войны в Афганистане, переданных Ассанжу американским военнослужащим. О том, что обнародование подобной информации может иметь далеко идущие последствия, свидетельствует хотя бы переворот в Кении, произошедший после публикации Ассанжем материалов, разоблачающих разгул коррупции в этой стране.

Между тем тот факт, что для рекламы сайта Ассанжу пришлось прибегнуть к помощи традиционных СМИ («Нью-Йорк Таймс», «Гардиан» и немецкому еженедельнику «Шпигель»), демонстрирует, что их роль все еще остается значимой, а доверие к ним более высоким (Ассанж выложил документы у себя на сайте лишь в день, когда все издания, которые он привлек к работе, начали публиковать его материалы).

Интернет по своей природе является децентрализованным организмом. Между тем условно можно выделить контроль в отношении Интернета, который осуществляется на наднациональном уровне, на уровне отдельных государств и на уровне отдельных компьютеров. На наднациональном уровне управление интернет-пространством производится через ICANN, организацию, которая присваивает доменные имена; на уровне отдельных государств — при помощи технических возможностей по блокированию или цензуре всего Интернета или некоторых его аспектов. Наконец, выделяется регулирование на уровне компьютеров — интернет-провайдеры могут блокировать или замедлять трафик. На техническом уровне это может быть регулирование кабелей коммутаторов, на уровне протокола IP-адреса и протокола управления передачей (TCP).

Примеры контроля интернет-среды со стороны государств можно найти во многих странах мира. Так, «Репортеры без границ» ежегодно публикуют рейтинг стран, которые в той или иной мере практикуют цензуру в Интернете. В отчете организации 10 стран в мире названы «врагами Интернета», т.е. применяющими запретительные меры в отношении Интернет-контента. Среди них — Китай, Бирма, Иран. Такие страны, как Россия, Венесуэла и Франция охарактеризованы как «страны под наблюдением», т.е. позволяют себе фильтрацию контента (рис. 9).

Тем не менее существует явная разница между тем, как осуществляется регулирование в Китае и, например, во Франции или Германии. Если в КНР реализован проект «Золотой щит», основанный на фильтрации трафика между провайдерами и международными сетями передачи информации, то во Франции и других странах под регулированием понимается использование целого ряда «умеренных» приемов, таких как модерация публикуемой информации в зависимости от проводимой политики, установление фильтров на компьютерах пользователей, установление списка адресов, которые будут недоступны пользователям, блокирование блогов в случае терактов и чрезвычайных происшествий, сохранение истории поисковых запросов пользователей.

Источник: Journée mondiale contre la cyber-censure: nouvelle liste des “Ennemis d’Internet” // Reporteurs sans frontiers. 2001. Mars, 11. URL:

Во Франции и Германии поисковик Google (google.fr, google.de) блокирует порядка 100 сайтов, которые доступны, если набрать в адресной строке google.com. Большинство этих сайтов относятся к материалам, содержащим упоминание нацизма, ксенофобские высказывания, идеи превосходства одной расы над другой.

Интерес также представляет сайт transparencyreport/removals/government/?hl=ru — инструмент, имеющий формат карты запросов различных государств, который показывает постоянный рост требований со стороны государств о предоставлении данных пользователей или удалении контента. Большинство запросов на удаление или блокирование контента (запросы поступают как в письменной, так и в устной форме от государственных учреждений) связаны с недопустимостью распространения того или иного контента на территории определенной страны (рис. 10, 11).

К наиболее распространенным ограничениям свободы слова обычно относят ограничения, связанные с формой высказывания (нельзя говорить плохо об умершем), ограничения на информацию (например, коммерческого характера), запреты на нецензурные высказывания, распространение порнографической информации, запрет на пропаганду экстремизма, а также ограничения, связанные с интересами обеспечения информационной безопасности. Именно последнее ограничение является наиболее манипулируемым и шатким — когда под предлогом борьбы с терроризмом, или иными угрозами, ограничивается свобода слова.

Источник: URL:

В Декларации Комитета министров Совета Европы о принципах управления Интернетом были сформулированы десять принципов управления Интернетом, приведем наиболее важные из них:

— Права человека, демократия и верховенство права. Меры по управлению Интернетом должны обеспечивать защиту всех основных прав и свобод.

Управление множественными участниками. Открытое, полновесное, транспарентное и подотчетное участие органов государственной власти, частного сектора, гражданского общества, технологического сообщества и пользователей.

— Ответственность государства. Государства имеют права и обязанности в отношении международной публичной политики, связанной с вопросами Интернета. При осуществлении своих суверенных прав они должны при соблюдении международного права воздерживаться от любых действий, которые могли бы прямо или косвенно нанести ущерб лицам или органам, находящимся вне их юрисдикции.

— Децентрализованное управление. Следует сохранять децентрализованный характер ответственности за повседневное управление Интернетом.

Эти принципы означают, что в современном мире регулирование Интернета должно быть интеллектуальным. Те государства, которые вводят строгие правила работы в Интернете и доступа к нему, доказывают свою несостоятельность и опасаются тех перемен, которые может принести массовое распространение нерегулируемого контента.

Это не означает, что интернет-пространство должно быть абсолютно свободным — вопрос не в том, должно ли государство регулировать Интернет, а в том, в какой степени следует регулировать контент. Если в 1990-е гг. Интернет переживал период «вседозволенности» и децентрализованности, то сегодня у него появляется все больше границ и ограничений. Но эти ограничения не едины по всему миру — существуют различия между тем, как государства ограничивают свободу Интернета в пределах своих границ.

В качестве примеров здесь, на наш взгляд, стоит отдельно проанализировать две условные модели, существенно отличающиеся от западной — китайскую и российскую, в рамках которых по-разному определяется степень допустимого в интернет-пространстве.

В Китае установлены четкие пределы того, что можно делать в сети, и того, что делать нельзя. Последнее, прежде всего, относится к сфере деятельности правительства.

Китайскую модель можно условно назвать способствующей развитию китайской экономики (Интернет позволяет осуществлять в стране всевозможные финансовые операции, следить за ситуацией на мировых рынках и т.д.), но не позволяющей артикулировать политические интересы и призывы к изменению status quo. Эта модель заметно отличается от западной модели интернет-вещания — правительство осуществляет постоянный мониторинг всего происходящего в сети.

«Страна не может открыть себя миру через Интернет и сохранять устойчивый политический контроль над ее гражданами. Полицейские государства опасаются интернет-технологий не только потому, что они не могут себе позволить отказаться от этих технологий, но и потому что без них они обречены на экономическое отставание», — писал в 2000-е гг. американский журналист Том Фридман. Но китайская модель устройства убеждает нас в обратном.

В становлении этой модели принимала непосредственное участие компания «Циско» — поставщик сетевых услуг. В начале 1990-х гг. она занималась разработкой программ для осуществления слежения за сотрудниками больших корпораций в области доступа сотрудников к различным интернет-порталам. Успешное внедрение этих принципов стало примером того, как можно осуществлять эффективный надзор в Интернете, разработка заинтересовала китайское руководство.

Китайская модель работает следующим образом: информация поступает в границы государства через ограниченное количество точек (гейтов) посредством оборудования «Циско» в сеть роутеров, где она фильтруется в соответствии с указаниями правительства (оно предоставляет перечень запрещенных сайтов, слов и т.д). Таким образом, информация попросту не доходит до пользователей, а роутер «вместо способа передачи информации становится ее цензором» (см. рис. 12).

При этом важно, что правительство весьма искусно манипулирует населением — у пользователей не всплывает окно, на котором написано «Вход на страницы запрещен китайским правительством», они видят лишь техническую ошибку («сайт не найден», «ошибка доступа»). При этом одни и те же сайты в зависимости от обстановки внутри страны и в мире, а также контента, размещенного на них, могут быть то доступны, то нет.

Источник: Goldsmith J., Wu. Op. cit. P. 94.

Темы, на которые распространяется запрет в китайской сети, включают в себя вопрос независимости Тибета, сайты, посвященные религии, особенно Фалуньгунь, события на площади Тяньаньмэнь.

В 2003 г. «Репортеры без границ» провели необычный эксперимент: попытались узнать, что будет в случае, если опубликовать в китайской сети информацию политического характера. «Репортеры» убедились в том, что все политические словосочения, которые они набирали («права человека», «независимость Тайваня», «BBC») не достигали пользователей и исчезали на стадии преодоления государственных границ Китая. При этом скорость удаления и цензуры напрямую зависела от степени политизированности сообщений: открытая критика правительства и призывы к его смене удалялись в первую очередь, такие сообщения как степень участия Китая в войне с Ираком — оставались доступными дольше.

Еще одной технологией, применяемой в КНР, является обязательная регистрация блогеров СМИ, а также жесткий контроль за сферой интернет-кафе. Абсолютно все пользователи сегодня при посещении интернет-кафе обязаны зарегистрироваться, предъявив свою ID-карту. Таким образом, всегда можно определить источник распространения не угодной правительству информации.

Если данные методы будут активно претворяться в жизнь, то Интернет рискует стать вторым Паноптиконом, поскольку он также отвечает всем критериям современной власти, сформулированным М. Фуко: отправление власти через него дешево, распространяется она благодаря Интернету как можно дальше. И, главное, Интернет может еще успешнее и незаметнее, чем телевидение, справляться с функцией постоянного наблюдателя, поскольку формально не регулируется никаким законодательством и предстает в глазах большинства пользователей как объективный и свободный ресурс.

Российская модель регулирования интернет-пространства не напоминает ни китайскую, ни европейскую или американскую. Механизмы, используемые для контроля контента в этом интернет-пространстве, являются скорее продолжением средств, которые используются в традиционных СМИ.

В развитии российского Интернета можно выделить две волны: 1990-е гг., когда, по словам практика и теоретика сетевых СМИ Ивана Засурского, «складывалась новая медийно-политическая система» — медиа вышли из-под партийного регулирования и стали зависимы от корпораций и олигархических кругов (скорее, отражали коммерческие интересы групп, которые ими владели), и 2000-е гг., когда после призыва В. Путина освободить медиа от влияния олигархии, традиционные СМИ подпали под влияние государства.

Условно можно выделить три категории по осуществлению контроля над Интернетом: препятствия по осуществлению доступа (блокирование приложений, установление барьеров для доступа, регулирование инфраструктуры), цензура контента (фильтрация, цензура, самоцензура) и нарушение прав пользователей (преследование по закону, надзор). Для России релеванты как раз два последних блока.

Государственные ограничения затронули потоки информации и диктуют определенную повестку дня. «Любое влияние, накладываемое на прессу, распространяется и на веб-пространство». Повестку дня в России по-прежнему определяют традиционные СМИ, широко распространяется точка зрения о ненадежности интернет-контента (его часто приравнивают к «желтой прессе»). Если в России новость озвучивается с экрана телевизора, то доверие к ней зашкаливает, если же она появляется в Интернете, то приравнивается к сплетне.

По данным ФОМ, в России 62% граждан больше доверяют государственным СМИ и лишь 16% — негосударственным. 54% считают, что существуют проблемы и темы, информацию о которых допустимо искажать в государственных интересах, 72% полагают, что есть проблемы, при освещении которых допустимо умалчивать информацию в интересах государства. Ситуацию осложняет и то, что многие российские электронные СМИ являются не самостоятельными изданиями, а интернет-версиями печатных, что не способствует росту доверия к Интернету как к источнику информации (рис. 14).

В отношении российского интернет-пространства применяются в последнее время и законодательные шаги. Так, Премьер-министр России Дмитрий Медведев подписал постановление, согласно которому Роскомнадзор получил разрешение проверять переписку пользователей в социальных сетях. Отмечается, что эти меры были приняты в рамках «антитеррористического» пакета. Согласно постановлению, проверки могут проходить без разрешения прокуратуры, а поводом для проверки может стать обращение правоохранительных органов.

Источник: О средствах массовой информации // Фонд общественное мнение. 2014. 27 марта. Режим доступа:

Федеральное Собрание также одобрило ряд изменений в Закон «О СМИ» — введена обязательная регистрация блогов с аудиторией свыше 3000 человек (т.е. на них распространяются те же ограничения, что и на традиционные СМИ), аналогичные обязательства распространяются на сайты с посещаемостью свыше 1000 посетителей в день (в этом случае портал должен быть зарегистрирован как СМИ).

Если обратиться к российским социальным сетям и той аудитории, которую они собрали вокруг себя, то интерес представляет исследование, посвященное роли сети «Твиттер» в политической жизни России (на момент проведения исследования, аудитория «Твиттера» насчитывала около 2 млн пользователей). Оно базируется на более чем 50 млн русскоязычных «твитов», которые были собраны в период с марта 2010 г. по март 2011 г. На их базе была создана «карта», состоящая из основных кластеров, одним из которых является политический.

В этом политическом кластере были выделены 7 наиболее заметных тем: «демократическая оппозиция», «проправительственная молодежь», «внесистемная оппозиция», «Тверская и Ивановская администрации», «Эхо Москвы» и «текущие события». Так, в подкластере «демократическая оппозиция» обсуждались (в основном, москвичами) темы Химкинского леса, протестных настроений, разгона митингующих на Триумфальной площади. Обсуждение этих тем часто имело перекрестные ссылки на такие оппозиционные издания, как «Новая газета» или портал «Свобода слова».

Кластер «внесистемной оппозиции» включал в основном обсуждение темы коррупции и содержал ссылки на блоги Алексея Навального, Олега Кашина, Артемия Лебедева, сайт «Эхо Москвы», журнал «Нью Таймс». В кластере «Эхо Москвы и текущие события» обсуждались текущие новости в формате, схожем с кластером «демократическая оппозиция». Напротив, в кластере «проправительственная молодежь» в основном затрагивались (в положительном ключе) темы деятельности партии «Единая Россия», «Молодой гвардии», движения «Наши», содержались ссылки на Селигерский форум. В кластере «Тверская и Ивановская администрации» превалировала тема деятельности региональных администраций — в связи с отключениями горячей воды в летний период.

Одним из ключевых выводов исследования является то, что социальная сеть «Твиттер» в России объединяет существенное количество оппозиционных сил, генерироваших на тот момент контент протестного содержания, а ее аудитория стремительно распространяется из городов федерального значения на периферию.

Какой вывод можно сделать из рассмотрения двух довольно непохожих друг на друга моделей — китайской и российской? «То, что мы однажды называли глобальной сетью, превращается в набор различных государственных сетей, которые соединены интернет-протоколом», — полагает Дж. Голдсмит. Имеется в виду, что в мире существуют совершенно различные системы организации интернет-пространства и правил, допустимых в нем.

В качестве трех причин, которые обусловили эти различия, выделяют то, что люди в разных странах говорят на разных языках, имеют разные потребности, что отражает их историю, культуру, благосостояние, а, соответственно, хотят получать тот контент, который соответствует их предпочтениям. Во-вторых, технологическое развитие накладывает отпечаток на различия между странами: государства могут создавать закрытые сети, о чем свидетельствует опыт Китая. В-третьих, страны считают не одну и ту же информацию вредной: например, где-то отношение к защите авторских прав довольно непримиримое, а где-то на них закрывают глаза.

Все это означает, что государства могут в рамках своих границ изменить само понятие и основу Интернета как децентрализованного источника информации. «Государства не просто имеют возможности изменять архитектуру Интернета в пределах своих границ различными способами, но такие страны, как США, Китай и Европа, используют свою силу принуждения для того, чтобы установить свое видение Интернета. Они будут призывать другие страны выбрать в качестве примера одну из этих моделей».

В некоторой степени телевидение и Интернет — это антагонисты: если Интернет двусторонен, интерактивен, учитывает механизм обратной связи, учит взаимодействию, позволяет как потреблять информацию, так и создавать ее, то телевидение односторонне, однонаправленно, не рассчитано на ответ и учит лишь слушать.

В то же время возможности, которые предоставляет Интернет, пока доступны не всем. Хотя распространенность Интернета в мире гораздо меньшая, чем телевидения, об Интернете можно говорить как о стремительно растущей силе, которую в будущем ожидают существенные изменения, связанные как с развитием новых способов контроля за поведением граждан и их настроений со стороны властей, так и с новыми возможностями граждан оказывать сопротивление попыткам власти манипулировать их мнением.

Что же касается обозримой перспективы, то телевидение по-прежнему останется важнейшим каналом формирования политического сознания граждан, хотя в будущем эта роль, очевидно, будет (и уже начала) постепенно снижаться.