Сквозь морозную дымку на них глядел труп великана-каменщика, пробужденного Фрейей с помощью древней магии сейдр. Не медля ни секунды, каменщик пошел в наступление. Вслед за взмахом руки Фрейи гигантская рука впечатала кулак в землю рядом с Кратосом и его сыном, сбивая их с ног и преграждая путь к Бальдру.

Кратос понял, что теперь, когда Фрейя управляет великаном, им нужно как-то добраться до нее, чтобы она не использовала свою магию против них.

– Не делай этого, Фрейя! – прорычал он, но богиня пропустила его слова мимо ушей.

Богиня была готова пойти на что угодно, лишь бы спасти своего сына, пусть даже ценой собственной жизни.

Выпустив Клинки Хаоса, Кратос атаковал гигантский труп. Но против него клинки оказались бесполезны, и ничто не могло снять наложенные Фрейей чары.

– Отец, нужно обойти его, – подал голос Атрей, понявший, что Фрейя не хочет нанести им вреда, а хочет только помешать им и не дать им добраться до своего сына.

Кратос потратил драгоценные секунды на то, чтобы рассчитать прыжок и, поймав восходящий поток, вспрыгнуть на руку великана. Мгновение спустя за ним последовал Атрей. Спрыгнув на другой стороне, они бросились на Бальдра и заставили того отступить от матери. Фрейя подняла руку, и великан повиновался, повторяя ее движение. Исполинский кулак врезался в скалу, осыпая всех снегом и осколками льда.

– Ах! Я чувствую. Чувствую холод и лед! Великолепно! – воскликнул Бальдр, разводя руками, чтобы как следует насладиться новыми ощущениями.

Но наслаждался чувствами он не долго: тут же перешел в атаку, достав кулаком Кратоса и одновременно отбрасывая на землю Атрея, мешавшего ему разобраться с Богом войны.

Теперь Бальдру пришлось ловко скакать из стороны в сторону, чтобы уклониться от широких ударов Клинков Хаоса. Поскольку теперь его могли ранить и даже убить, ему пришлось сменить тактику боя. Нужно было тщательно рассчитывать каждое движение. Подхватив огромный кусок льда, он с яростью швырнул его в Кратоса, предоставляя себе временную передышку.

Мимо его виска пролетела стрела.

– С тобой, недоросток, я тоже скоро разберусь! – злобно усмехнулся Бальдр.

– Прекратите, немедленно! – крикнула Фрейя с безопасного расстояния и махнула рукой вниз, надеясь сбить врагов с ног и развести их в разные стороны.

Замысел ее не сработал. Бальдр вскочил на ноги и снова стремительно ринулся к Кратосу, прежде чем тот успел подготовить клинки для защиты. Но, вместо того чтобы отразить атаку Бальдра, Кратос уклонился и прыгнул на руку каменщика. Один из пальцев великана был украшен перстнем с кристаллом. Скорее всего, именно это и был источник магии, которым воспользовалась Фрейя, чтобы оживить огромное создание.

– Атрей, кристалл! – крикнул он, вспомнив, как по совету Синдри провел по тетиве лука зубом дракона.

Времени на атаку не было. Бальдр прыгнул на руку великана вслед за Богом войны и сбросил противника на землю. Кратос извернулся в поисках клинков под собой, но Бальдр прекрасно понимал, что сможет защитить себя, только если не даст Богу войны воспользоваться его чудесным оружием.

Атрей натянул тетиву и выстрелил в кристалл.

– Не-е-ет! – в отчаянии закричала Фрейя.

Стрела попала в цель, и раздался взрыв, как и предсказывал Синдри. Оглушенный Кратос завертелся, оглядываясь по сторонам в поисках сына. О том, что случилось с Бальдром, он не имел ни малейшего представления, да в то мгновение это его и не заботило.

– Атрей! Атрей! – кричал он тревожно.

– Я здесь! Я жив! – отозвался мальчик с вершины небольшого пригорка, куда его забросил взрыв.

Глухой удар отвлек внимание Кратоса от сына, который исчез за гребнем и побежал в противоположном от них направлении.

– И я чувствую себя превосходно, спасибо, что спросил. Я вообще никогда не чувствовал себя настолько живым! – воодушевленно выпалил Бальдр, снова бросаясь на Кратоса и вцепляясь тому в горло.

Взрыв кристалла только замедлил труп великана, но не снял полностью управлявшие им магические чары.

– Прежде чем вы умрете, хочу поблагодарить вас обоих. Вы сделали то, что не удалось даже Всеотцу. Я никогда не чувствовал себя таким живым!

– Фриоса! – воскликнула Фрейя, накладывая чары Ледяного дыхания.

Великан в ответ подул морозным ветром, отбросившим Кратоса от Бальдра.

Тем временем Атрей, перескакивая с камня на камень, подобрался к голове змея, который продолжал лежать без движения. Он лихорадочно вспоминал, как Мимир раньше разговаривал с этим древним чудищем. Если он вспомнит хоть несколько слов, ему удастся пообщаться со змеем.

– Мооооог-таааааай-уууууум! – громко прокричал мальчик.

Он не был уверен, что говорит правильно, потому что вспомнил не все слова, и не все звуки было удобно произносить. Но Атрей надеялся, что Мировой Змей хотя бы по его тону поймет, что им необходима помощь.

И тут же побежал обратно, чтобы помочь отцу в битве. Три стрелы просвистели мимо Бальдра, не нанеся ему никакого вреда. Атрей мысленно обругал себя за то, что стреляет поспешно. Он остановился, тщательно прицелился и послал четвертую стрелу в спину Бальдра. Но тут его внимание отвлекли глубокое шипение и тень над головой.

– Отец, смотри!

Они отвернулись от Фрейи с Бальдром.

Мировой Змей навис над скалой и, распахнув пасть, обхватил ею голову каменщика. А потом подкинул труп великана над собой и заглотнул его целиком.

– Проклятье! Нет! – крикнула Фрейя, поняв, что против такого ее магия бессильна.

Теперь, когда ему наконец-то не мешал великан, Кратос устремился к Бальдру и сжал шею противника обеими руками, испуская из врага дух. Фрейя, все еще слабая и истощенная, наблюдала за ними издалека, но не могла защитить сына.

– Давай же! Сделай это! – прохрипел Бальдр с кривой ухмылкой.

– Стой… Пожалуйста! – выкрикнула Фрейя, не в силах наблюдать за этой сценой.

– Нужно положить этому конец! – проворчал Кратос.

– Но он побежден, отец. Он больше не опасен.

Что-то в голосе Атрея заставило Кратоса остановиться. Он посмотрел сначала на Бальдра, потом на своего сына, затем снова перевел взгляд на Бальдра. Да, Фрейя явно повлияла на мальчика. Позволил ли Атрей своим чувствам затуманить разум? Что, если сострадая Фрейе, он стал испытывать жалость и к своему врагу? Прежний Кратос жил только ради убийства и свернул бы шею своему сопернику не думая, после чего еще раздробил бы его кости. Тот Кратос не видел бы никаких причин оставлять это чудовище в живых. Но он уже не был тем, прежним…

Услышав всхлипывания Фрейи позади себя, он уступил тому богу, которым хотел стать, а не тому, которым был. И отпустил горло Бальдра.

– Ты не будешь нас преследовать! – грозно произнес он с каменным лицом. – Ты не тронешь ее!

– Мне не нужна твоя защита, – сказала Фрейя более громким голосом, увидев, что ее сыну уже не грозит гибель.

Кратос посмотрел на Фрейю, словно отмахиваясь от ее слов. Она смотрела в ответ, разочарованная, уязвленная и сломленная. Бог войны отвернулся от нее, встал и пошел прочь. Атрей же смотрел на нее с жалостью, мечтая о том, чтобы все можно было изменить. Ему хотелось остаться рядом с ней. Ощутить хотя бы подобие материнской любви. Но вместо этого, не говоря ни слова, он побрел за отцом.

Все еще лежа на земле, Бальдр обратился приглушенным тоном к сидевшей рядом матери, чтобы их никто больше не услышал:

– Ты ничего не можешь с собой поделать, мама? Что бы я ни сказал или ни сделал, ты все равно продолжишь вмешиваться в мою жизнь.

Бормоча это, он поднимался с обагренного кровью снега.

– Я лишь пыталась тебя защитить. Я… – она замолчала, понимая, что лишь повторяет старые упреки. – Я ошибалась. Я цеплялась за тебя. Из страха… но из-за любви тоже! Еще не поздно, начнем все заново, – продолжила Фрейя.

– Заново? Нет. Не начнем. Я никогда не прощу тебя. Ты все еще должна заплатить за жизнь, которую украла у меня.

– Разве ты не понимаешь? Я плачу каждый день, зная, что ты меня ненавидишь. Но если моя смерть – это единственный выход… если это исцелит тебя… я не стану тебе мешать.

Фрейя смело подняла голову. Глаза ее светились печалью и обреченностью, какие не смогла бы вынести ни одна человеческая душа. Но для чудовища вроде ее сына эти чувства совершенно ничего не значили. Бальдр навис над ней, сжимая огромный валун с острыми выступами и готовясь размозжить ей голову.

– Знаю, – сказал он.

– Я люблю тебя, – прошептала она, смиряясь со своей участью и своим решением.

Бальдр замахнулся. На его лице отразилось извращенное удовлетворение.

В это мгновение Кратос нанес убийственный удар по затылку Бальдра, изо рта которого хлынула кровь. Бальдр в недоумении обернулся и сдавленно прохрипел. Бог войны наклонился и поглядел ему в глаза.

– Ты выбрал свой конец, – прошептал он.

На лицо Бальдра падали трепещущие на ветру снежинки. Он поморщился от холода и слабо улыбнулся, наслаждаясь чувством, которого был лишен более века.

– Снег, – пробормотал он, прежде чем замереть навсегда и остаться лежать на земле, свернувшись клубочком, будто младенец, рядом с матерью.

Вскрикнув, Фрейя подползла на коленях к телу своего сына. Их постепенно окутывали снежинки – сначала редкие, затем целый вихрь.

– Нет, нет, нет! Мое дитя… мой милый мальчик! – всхлипнула Фрейя и зарыдала, полностью отдаваясь своему горю.

Кратос взирал на нее бесчувственным взглядом. Атрей стоял рядом с ним с таким же пустым лицом, повзрослевший, уже получивший в боях несколько шрамов.

– Тебя будут ждать самые жуткие, самые жестокие страдания! Я покажу твой хладный труп обитателям всех миров и скормлю твою душу самым грязным тварям Хеля, клянусь! – гневно выкрикнула она.

– Он спас тебе жизнь! – возразил Атрей.

– Он отнял у меня все! – выпалила Фрейя и повернулась к Кратосу. – Ты чудовище… Тебя переполняют жестокость и ярость, которые ты передаешь своим порождениям. Ты не изменишься.

– Ты меня не знаешь.

– Я знаю достаточно! – лицо Фрейи озарилось яростью.

– Знаешь ли? – спросил Кратос таким ровным голосом, что Фрейя остановилась, и обратился к сыну через плечо: – Мальчик, слушай внимательно. Моя родина зовется Спарта. Однажды я заключил сделку с одним из богов в обмен на душу. Я убил многих злодеев… и многих невинных. Я убил своего отца.

Тяжелые слова отца потрясли мальчика до глубины души.

– Так в Хельхейме был твой отец? – спросил он, качая головой, и посмотрел на Фрейю с Бальдром, словно пытаясь понять, какой во всем этом смысл. – Боги всегда так делают? И так должно быть? Сын убивает мать… и отца…

Кратос наконец обернулся и посмотрел сыну прямо в глаза. Неужели так все и есть, и мальчик говорит правду о богах? Такова судьба, которой не избежать, которой не изменить, будь ты смертный или бессмертный?

– Нет. Мы будем такими богами, какими захотим, а не такими, какие были раньше. Ты не должен повторить мой путь. Мы станем лучше.

Атрей кивнул, соглашаясь с отцом, и одновременно испытывая облегчение.

Фрейя, пошатываясь, встала на ноги, собралась с силами и подняла тело сына, чтобы унести его с собой. Подняв голову и всем своим видом выражая достоинство, она повернулась спиной к Кратосу с Атреем и прошла прочь.

– Не понимаю… – сказал Атрей. – Я знаю, что ее нужно было спасти, но потом она показалась мне очень злой.

– Не злой. Ты убил ее сына, паренек, – объяснил Мимир. – Ее сына. Родителю нелегко пережить смерть ребенка.

– Но он хотел убить ее!

– Она бы умерла, чтобы спасти его. Только родитель может это понять, – сказал Кратос.

– Ты бы дал мне убить тебя?

– Ради твоего спасения… да.

– Послушай, брат. Всем пришлось сделать сложный выбор. Но все мы понимаем, что ты поступил правильно. Мир лучше, если в нем есть Фрейя. Просто… дайте ей время. Она придет в себя.

Повинуясь неожиданному порыву, мальчик обнял отца, а Кратос потрепал его по голове, слишком усталый, чтобы сдерживать бушующие в его душе чувства.

– Нужно дойти до конца, пока у меня есть силы, – сказал отец.

– Ты свершил невозможное, Кратос. Этот невыносимый засранец наконец-то мертв, – подал голос Мимир после долгого молчания.

Впервые за все время Кратос различил в его голосе слабые нотки уважения.

– Я не жалею, что мы ее спасли, – сказал Атрей. – Мы должны были так поступить.

– Даже если она прокляла нас? – спросил Кратос.

– Даже если она прокляла нас, – согласился Атрей.

– А вот меня она всегда ненавидела… Теперь-то я многое припоминаю! Но с ней мир и правда лучше, – сказал Мимир.

– А почему омела разрушила чары? – спросил Атрей.

– Магия ванов сильна, но ее законы запутанны и туманны. Наверное, ведьмам лучше знать. Но как это все печально и трагично… Бальдр был самым драгоценным, что Фрейя получила от Одина. Она только хотела уберечь его от боли, а себя от потери – но такие порывы даже хороших родителей толкают на глупости, – ответил Мимир.

Не тратя попусту времени, Кратос с Атреем вернулись к храм путешествий между мирами, расположенный посреди озера в кратере. Внутри зала путешествий Кратос вставил Биврёст в выемку и активировал устройство, после чего повернул стол к башне Ётунхейма.

Атрей снял Мимира с пояса отца и поставил его туда, где должен был стоять путевой кристалл Ётунхейма.

– Надеюсь, ты не взорвешься, – сказал мальчик.

– Стой! Может, это стоит сначала обсудить? – воскликнул Мимир.

Кратос зафиксировал положение моста на столе. Из него брызнул яркий луч, попавший Мимиру прямо в глаза.

– Ой, как неприятно!

Атрей развернулся, держа голову Мимира перед собой и стараясь не дать лучам попасть на себя. Взрывная энергия из глаз Мимира ударила в дверь, открывающую путь в Ётунхейм, прямо по центру. Створки ее дрогнули и распахнулись.