Еще в 1960-е годы научное сообщество не могло определиться, в чем причина роста сердечно-сосудистых заболеваний — в сахаре или жире. В 1967 году трое ученых Гарвардского университета подготовили масштабный обзор актуальных на тот момент исследований, опубликованных в журнале New England Journal of Medicine: все они обвиняли жир. Неудивительно, что эта работа сильно повлияла на дискуссию о связи рациона и сердечных заболеваний. Журнал был и остается авторитетным изданием, а исследователи — все трое — работали в Гарварде. Заявления о вреде жиров и безопасности сахара десятилетиями определяли питание сотен миллионов людей и в итоге привели к колоссальному росту показателей ожирения и диабета.

Влияние этого материала на пищевые привычки и здоровье американцев однозначно доказывает реальную силу мнения, которое кажется нам беспристрастным. В сентябре 2016 года в JAMA Internal Medicine вышла статья о работе тех гарвардских ученых. Выяснилось, что ее финансировали производители сахара. Неудивительно, что авторы раскритиковали исследования, связывавшие употребление сахара с сердечными заболеваниями, и поддержали выводы о безопасности глюкозы, углеводов, а также о вреде жиров.

Сегодня ни одного из этих ученых уже нет в живых. Если бы мы могли обсудить с ними тот материал, возможно, оказалось бы, что они даже не ощущали давления заказчиков. По крайней мере, они бы отстаивали свою работу и отрицали, что производители как-то влияли на их взгляды. Такова уж человеческая натура. Тем не менее, если бы об этом факте узнали своевременно, научное сообщество отнеслось бы к выводам скептически, учитывая столь явный конфликт интересов. До 1984 года журнал не требовал указывать источники финансирования исследований, поэтому никто не заподозрил авторов в ангажированности, и в результате здоровье нации серьезно пострадало.

Обычно под конфликтом интересов понимают наличие финансовых факторов, влияющих на принимаемые решения. Но это не исчерпывающее представление. Конфликты интересов «встроены» в человеческий мозг. Наша интерпретация мира подтверждает наши же о нем представления. Мы не хотим признавать собственное невежество или ошибки. Хорошие результаты мы считаем исключительно собственными заслугами. Если же результаты плохи, мы уверены, что их причины вне нашего контроля. Мы оцениваем себя, других людей, и, как правило, все сравнения — в нашу пользу. По своей природе человек пристрастен.

В начале книги мы говорили о том, как выглядели бы заголовки в прессе, если бы выбор Пита Кэрролла привел команду к победе в Супербоуле. Все славили бы его гениальность. Зная результат, мы «подгоняем» под него свое мнение о решении. И это тоже следует считать конфликтом интересов.

Ричард Фейнман признал, что влияние результатов очень сильно в физике, которую многие считают настолько же точной, насколько 2 + 2 = 4. Вот что он выяснил. Если ученому известна гипотеза, то, анализируя относящиеся к ней данные, он, скорее всего, ее подтвердит. Цифры могут быть объективными, но подача данных — благодатная почва для предвзятости. Это подтверждают Роберт Маккун и нобелевский лауреат по физике Сол Перлмуттер. В 2015 году в журнале Nature они писали, что практика анализа работы с закрытыми результатами распространяется в физике элементарных частиц и космологии, хотя именно в этих областях принято полагаться исключительно на результаты. В описание исследуемых явлений вводится случайная переменная, чтобы аналитики не могли догадаться о результатах экспериментов. Однако этот метод едва ли используется в биологических, психологических и социальных науках. Тем не менее Маккун и Перлмуттер полагают, что такой подход повысит достоверность выводов во многих науках, даже в особенно подверженных предвзятости. Незнание результата обеспечивает беспристрастность.

Безусловно, этот метод ценен не только для науки. Следует учитывать его возможности, когда мы, например, описываем руку в покере, семейный спор или маркетинговое исследование нового продукта. Цель группы — помочь нам беспристрастно принять и оценить решения, поэтому не нужно «заражать» ее предвзятостью, сообщая результат. Если я выиграла руку, то, скорее всего, группа оценит мою стратегию как хорошую. Если я проиграла, наверняка ее признают слабой. Выиграйте дело в суде — и вашу стратегию назовут блестящей. Проиграйте — и вам скажут, что вы допустили ошибки. Мы считаем результаты адекватным индикатором качества решений, как в шахматах.

Если группа не знает результат, она беспристрастно выскажется о качестве решения. Юристы могут тщательно разобрать слушание до оглашения вердикта. Отделы продаж могут оценить свою работу до того, как узнают ее итоги. Брокеры могут проанализировать процесс до фиксации прибыли или убытков. Если вам нужна рекомендация эксперта, сообщите ему все необходимые сведения, кроме результата. Заведите такую полезную привычку. Именно так поступают многие опытные игроки в покер, если им нужна «экспертиза» проведенной игры.

Я вообще забыла, что можно действовать иначе, пока не стала проводить семинары для новичков. Если я приводила раздачу в качестве иллюстрации, то описывала ее только до момента решения, которое следовало обсудить. Результаты не упоминались. Именно так строится дискуссия в моей покерной группе. И это было полной неожиданностью для участников семинаров. Когда обсуждение заканчивалось, люди смотрели на меня так, будто я бросила их на краю обрыва:

— Подождите! Чем закончилась раздача?

И я давала им красную таблетку:

— Это не имеет значения.

Любую ситуацию можно описать строго до момента анализируемого решения, не упоминая результат, чтобы избежать предвзятости слушателей.

Но результаты — не единственная проблема. Убеждения тоже «заразны». Если аудитория знает, что наше мнение объективно, она, вероятно, сделает все возможное, чтобы оправдать его, иногда даже бессознательно. То есть знания об истинности убеждений достаточно, чтобы возник конфликт интересов. Если же избавить группу от этой первоначальной установки, вероятность конфликта интересов будет ниже. Так полагают Маккун и Перлмуттер.

Еще один способ снижения предвзятости группы — поощрение внимания к противоположным точкам зрения и к положительным сторонам позиции оппонента. Если члены группы решительно не согласны друг с другом, обсуждение заходит в тупик. Арбитр может заставить каждую сторону аргументировать позицию оппонентов — именно так совершенствуются навыки дискуссии. Это помогает не зацикливаться на подтверждении собственной позиции, сместить фокус на открытое восприятие противоположного мнения.

Если в такой дискуссии мы преодолеем собственную предвзятость, это будет более значимая победа, чем если мы отстоим свою субъективную «правоту». Вот к таким славным достижениям и должно мотивировать сообщество. И это еще один аргумент за то, чтобы в группе было минимум три человека (два оппонента и рефери).

Чтобы совершенствоваться в точности мышления, недостаточно просто выслушать оппонента. Если два человека придерживаются диаметрально противоположных позиций, есть смысл приложить усилия, чтобы сдвинуться со своего «полюса» и обстоятельно обосновать позицию соперника. Такое упражнение учит глубже понимать и уважать другие точки зрения. В итоге мы уточняем и собственную позицию. Вспомним еще раз Джона Стюарта Милля, утверждавшего, что такая открытость новому — единственный способ познания.