Глава 8

Время шло, а новостей от дяди Гарреша все не было: не иначе, он забрел в такую глушь, что деревянная птичка Фергии с запиской не могла туда добраться. Много ли надо маленькой безделушке: обледенеют резные крылышки, и она упадет, или подхватит вихрем и ударит о скалу – одни щепки останутся…

Мысли о том, что дядя тоже мог пасть жертвой семейного проклятия, я гнал от себя изо всех сил. Он ведь не большой любитель летать, я упоминал уже. Дядя предпочитает оставаться человеком, даже если проще было бы превратиться и… не знаю, развести большой огонь и отогнать хищников или напугать каких-нибудь недружелюбных дикарей. Но нет, он предпочитал преодолевать такого рода сложности исключительно с помощью смекалки. Не нужно много ума, чтобы превратиться в огромное чудовище, а вот поди уговори воинственных людей, которые и языка твоего, скорее всего, не знают, вести себя гостеприимно! Боюсь, мне такое не по силам.

Зато мне было вполне по силам вылетать по утрам вместе с Аю, как много лет назад. Не каждый день, только когда она говорила, что сегодня мне ничто не грозит, но показалось, что неделя за неделей опасных дней становилось все меньше, словно… Словно своими крыльями я рвал стянувшуюся над Адмаром колдовскую сеть!

Рыбаки, которых я изредка видел на базаре, кланялись мне, как рашудану, и молчали. Я с ними тоже не заговаривал, незачем было. Тем утром, когда я с трудом догреб до берега и выволок из лодки Фергию – ее шатало на ходу, – они ни о чем не спросили. Только старший осведомился, все ли в порядке с почтенной Данна Арой, а когда я опустил голову, только кивнул. Другие помрачнели – наверняка подумали, что теперь, когда видящей духов нет больше, искать рыбу станет сложнее, но тоже промолчали.

Увы, в ловле я им помочь никак не мог… Вернее, так я думал до тех пор, покуда не разглядел с высоты большой косяк рыбы и не последовал за ним. Попытался даже поймать хоть рыбешку, но не вышло – они были мелковаты для моих когтей. С тех пор я выискивал добычу намеренно, и, похоже, рыбаки сообразили, что я не просто так кружусь над одним местом, а время от времени еще изображаю охотящуюся чайку. Конечно, от этого было больше брызг, чем толку, но, главное, они поняли мое послание: я не раз видел, как лодки движутся к тому месту, над которым я выписываю круги с самого рассвета.

Фергия объявлялась время от времени, чтобы воздать должное стряпне Фиридиз, пошептаться о чем-то с Аю, побывать в моей амме и воспользоваться услугами Бушана, великого умельца размять усталое тело и слепить заново, как новенькое, потом беззлобно обзывала меня бездельником и снова исчезала. Чем занималась, сказать сложно, я не слышал о новых свершениях Белой ведьмы. Разговоры о том, как она расчистила горло залива, посрамив чародеев рашудана, и даже, на радость владельцам, подняла галеры почти не пострадавшими, понемногу утихали. Если кто и ходил в Проклятый оазис за помощью, то помалкивал, а Фергия о клиентах не распространялась.

Так все и шло до того дня, когда Ариш, мой слуга, не явился со словами:

– Шодан, там у ворот какой-то бродяга, говорит, ты его знаешь. Просит впустить скорее – у него важная новость, но он готов доверить ее только твоим ушам!

– А имени он не назвал? – поинтересовался я.

– Нет, шодан.

– Ну хоть опиши его!

– Что там описывать, шодан? – поразился Ариш. – Бродяга как бродяга. Маленький, тощий, кожа цвета красной меди… правда, вот одет, хоть и бедно, но чисто. Не в рванине, словом. И пальцы в чернилах, я удивился еще. Но, может, это болезнь какая или он морского гада на базаре стибрил и разделывал неумеючи…

– И еще у него на редкость противный резкий голос, – добавил я, опознав по этому скудному описанию уличного поэта Чайку, который стараниями Фергии и старого книготорговца Хаксюта поумерил пыл и принялся обучаться грамоте. Интересно, что ему от меня-то понадобилось?

– Точно так, шодан.

– Зови его сюда, – вздохнул я. – И вели принести закуски – он наверняка голодный, как всегда…

Что верно, то верно: Чайка оправдывал свое прозвище (настоящего имени я так и не узнал) и мог есть сколько угодно в любое время суток, а что не мог в себя впихнуть, то хоть надкусывал и выпрашивал с собой – для жены.

На этот раз, однако, он не начал шарить взглядом по сторонам в поисках чего-нибудь съедобного, а сразу кинулся ко мне с воплем:

– Вейриш-шодан, он меня убьет!

– Кто? – опешил я. – Даллаль? Так он на тебя не гневается. И не ищет толком, делать ему больше нечего…

– Нет же, шодан! Я про главного советника… – Чайка огляделся, словно ожидал, что из-под каждого куста в моем внутреннем дворике торчат чужие уши. – Он узнал, где я, он сам едет…

– Куда едет? – окончательно потерял я нить мысли. – Скажи толком! К Хаксюту, что ли?

– Да нет! Я ведь не там живу, я только учиться прихожу… – Он растопырил перед моим носом щедро заляпанные чернилами пальцы.

– Домой к тебе? Но ты живешь в Нижнем городе, главный советник рашудана точно к тебе не потащится.

– Шодан, ну почему ты такой недогадливый?! – возопил Чайка, схватившись за голову. – Я говорю о Проклятом оазисе!

– Я опять ничего не понял, – честно сказал я. – Во-первых, откуда ты узнал, что этот… как его?

– Ларсий!

– Да, Ларсий едет в оазис?

– В городе сказали, и я сразу побежал прятаться, – ответил он.

– И кто же ему донес, что ты частенько бываешь в оазисе?

– Откуда мне знать, шодан? Может, кто-то что-то заметил, слухи и пошли…

– Но согласись, глупо отправляться в оазис со всей свитой, рассчитывая застать тебя там! Фергия-шади – колдунья, она бы превратила тебя во что-нибудь или просто сделала невидимым, и ищи хоть до скончания века!

– Так у Ларсия тоже чародеи есть, – Чайка шмыгнул носом. – Ищейки. Найдут, хоть на дне морском спрячься…

– Все равно – глупо, – покачал я головой. – Брать тебя удобнее у Хаксюта или дома. И уж точно Ларсий лично не отправится по такому делу, им занимается Даллаль, пускай и спустя рукава. И почему ты решил, что советник явился за тобой, а не к Фергии-шади? Мало ли, по какому делу! И почему ты так ухмыляешься, мерзавец?..

Чайка захохотал и сел на пятки, хотя до того все норовил стукнуться лбом оземь.

– Конечно, Ларсий едет не за мной, шодан, – проговорил он, хихикая. – Но Фергия-шади сказала, что обмануть тебя легче легкого, вот я и решил попробовать…

Я вдохнул поглубже, выдохнул и сказал:

– Ты мог бы придумать историю получше, сочинитель. А теперь не тяни время, выкладывай, что случилось, и почему Фергия-шади прислала тебя, а не волшебную птицу?

– Ну так я тоже птица, – Чайка помахал руками и ухмыльнулся, показав выбитый передний зуб, – пускай и неволшебная. Только кто меня выследит? А вот ее посланников – могут, потому что, говорю же, у Ларсия в свите много чародеев, и они живо заметят, что шади кому-то послала весточку! И еще…

– Хорошо, с этим все ясно, – остановил я его словоизвержение. – Очевидно, ты просто прохлаждался в оазисе, вот тебя и отправили с посланием? Почему не Ургуша?

– А кто будет встречать гостей, подавать на стол и все такое прочее? – резонно ответил Чайка.

– И ты что же, бежал сюда на своих двоих? Если даже птицы-наблюдатели заметили Ларсия от самого города, он давно уже прибыл!

– Вообще-то, все было не совсем так, – сказал Чайка и сел поудобнее. – Я был у Хаксюта-шодана и сражался с буквами, как вдруг пришел Даллаль-шодан.

– Продолжай… – Мне становилось все интереснее и интереснее.

– Я испугался, конечно же, но сделал вид, будто я вовсе не тот поэт, которого все ищут, а просто ученик Хаксюта-шодана, которого тот пригрел из жалости и который старается изо всех сил, чтобы хозяин не разочаровался в его способностях и не выгнал прочь.

– Я вижу, как ты старался, даже на ухо себе кляксу посадил. Дальше-то что?

– Даллаль-шодан меня узнал, конечно же, взял за шиворот, чтобы я не удрал потайным ходом, и велел со всех ног мчаться к Фергии-шади и сказать ей, что Ларсий собрался к ней в гости.

– Неужели по самой жаре? – нахмурился я и покосился на небо. Солнце палило так, что зной казался физически ощутимым, в него можно было окунуть руку, словно в сосуд с жидкостью.

– Ну конечно же нет, шодан! – возмутился Чайка моей недогадливостью. – Он прибудет к вечеру.

– Вечером дела не делаются.

– Это смотря какие, шодан. Некоторые лучше обсуждать после захода солнца, будто сам не знаешь…

Конечно же, я знал: официальные сделки не заключаются в Адмаре до рассвета и после заката, но можно и пренебречь этим правилом. Уж контрабандисты точно не средь бела дня обделывают свои делишки!

Выходит, Ларсий как минимум не желал, чтобы на его поездку обратили внимание. Стражники на воротах, ясное дело, ослепнут и оглохнут, но кругом хватает любопытных глаз. А ночью все-таки больше шансов, что советника не опознают, в особенности если чародеи постараются его замаскировать.

– Фергия-шади сказала: бери жену, шодан, и айда в гости, – добавил Чайка.

– Ясно… А ты что будешь делать?

– Обратно в Адмар поеду. Надо вернуть лошадь, которую мне Даллаль-шодан дал, – он выразительно потер зад, – только он не подумал, что я верхом ездить не умею… Спасибо, лошадь послушная и ученая, не то что у Фергии-шади – смерч пустынный, а не кобыла!

– Отдохни уж у нас, а лошадь Ариш отведет, – сказал я, и Чайка выдохнул с облегчением.

В гости, значит… Что ж, Аю собирается быстро, я – тем более, дороги тут всего ничего, и вскоре мы уже въехали под сень деревьев Проклятого оазиса, видимых только избранным. Вот тут-то я и удивился, а мой конь и вовсе застыл на месте, опасливо принюхиваясь и прядая ушами: он никогда прежде не видел, чтобы с деревьев падали разноцветные листья, устилая дорогу!

– Красиво, – сказала Аю, повертев головой по сторонам. – Как в Арастене.

– Что это Фергии опять в голову взбрело… – проворчал я и подогнал коня. Тоже мне, выученный жеребец, листьев испугался!

Удивительно, но в оазисе было намного прохладнее, чем снаружи. Если бы я не знал, где мы оказались, то с уверенностью сказал бы – посреди осенней рощи где-то на Севере, когда деревья уже сбрасывают летний наряд, но еще не настолько похолодало, чтобы закутываться в меха и прятаться по домам.

– Вот и вы, наконец! – приветствовала нас Фергия. Она сидела на крыльце и пила что-то горячее, от большой кружки шел пар. Точно не ойф, запахне тот.

– Оригинальный у вас способ передавать приглашение, – сказал я.

– Какой нашелся, – усмехнулась она и обнялась с Аю. – Идите на веранду, гости дорогие, угощение сейчас будет… Ургуш! Ургуш, чтоб тебя джаннаи сожрали, опять спишь?! Возьми лошадей!

– Вы бы уж наняли другого слугу, что ли? – сказал я. – Зачем вам этот лентяй? Да еще и убийца, ко всему прочему?

– Он слишком много знает, – спокойно ответила Фергия, – а его лень превосходно лечится хорошим пинком. И не хочется сюда чужих допускать. Я уж думала взять Алманы, – это жена Чайки, помните? – да она отказалась. Говорит, всю жизнь шью, чего это вдруг стану на стол подавать?

– Она же мусорщицей была, – напомнил я.

– Не придирайтесь, Вейриш! Всю взрослую жизнь, если вам угодно. Ничего, обойдусь…

Она взяла меня за плечо и толкнула за стол.

Я хочу сказать, стол, какие приняты на Севере, высокий и стулья были ему под стать, не подушки на полу. Я почти разучился сидеть на таких, и Аю тоже, но она живо приспособилась: угнездилась на этом стуле с ногами, благо ей размеры позволяли. Я вот не сумел бы так устроиться, вернее, сумел бы, но колени торчали бы выше столешницы…

– Вижу, к приему гостей вы готовы, – сказал я, поерзав на жестком сиденье.

Потом вспомнил, что под столом удобно вытягивать ноги, что при адмарском застолье просто невозможно, если не возлечь на подушки, как делают некоторые чревоугодники. А если напротив сидит хорошенькая девушка или дама, можно сделать вид, будто совершенно случайно коснулся ее ноги своей, начать переглядываться… Ну а потом – как повезет.

– Готова, ясное дело, – ответила Фергия.

– А мы-то зачем понадобились?

– Для компании. И пересказывать потом меньше. Вы же догадываетесь, Вейриш, что Ларсий едет ко мне в гости не из-за этого дурного Чайки? Кстати, куда вы его подевали?

– Оставил пока у себя, он же себе все стер – всадник из него никакой. Вечером пускай хромает в Адмар, а лошадь Ариш отведет. Однако не ожидал такого поступка от Даллаля!

– Да неужели? – хмыкнула Фергия. – Забыли, о чем мы толковали в лавке Хаксюта?

– О наследниках? Ах да, я ведь даже не спросил, удалось ли задуманное!

– Вечно вы так… – проворчала она. – Ну да ладно, дел хватало. Пока не удалось, Вейриш. У Даллаля никак не выходит остаться с Аскалем наедине и поведать о книготорговце, владеющем всякими редкостями. А Энкиля такое не очень-то интересует.

– Ну, Даллаль, прямо скажем, не мастер интриги, – усмехнулся я.

– Это точно. Но он хороший человек, – без улыбки произнесла Фергия. – Пускай звезд с неба не хватает, но свою службу знает. И самое главное, Вейриш, – он никогда не предаст.

– Кого именно?

– Того, кому поклялся в верности, конечно. И тех, кому обещал помочь. Иначе он не послал бы ко мне Чайку, а я обнаружила бы Ларсия с его чародеями прямо на въезде в оазис.

– Как же ваши птицы-разведчики?

– Так ведь с советником едут чародеи, – напомнила Аю, и я хлопнул себя по лбу. – Они могут сделать так, чтобы птицы ничего не заметили. Или вообще их убить.

– Вряд ли гости станут пакостить, хотя… кто их разберет? – проворчала Фергия, Аю же добавила:

– Фергия права. Даллаль хороший человек. Он умрет, если останется таким же хорошим.

– О чем ты? – не понял я, но она лишь развела руками. Значит, увидела что-то, чего не могла пересказать: не все видения поддаются описанию. – Ясно… Но зачем рисковать с Чайкой? Хоть слугу бы своего послал!

– Кто вам сказал, Вейриш, что среди его слуг и подчиненных нет соглядатаев и наушников? Даллаль – не последнее лицо в Адмаре, за ним просто обязаны следить.

Я вновь вынужден был признать, что она права, вслух же произнес:

– И что нам теперь делать?

– Ничего. Сидеть и наслаждаться трапезой… Ургуш! Ты там в котле сварился, что ли?! Я не стану тебя есть, и не мечтай! Поторопись! – Фергия откашлялась и продолжила: – Так вот, мы просто мирно беседуем о чем-то личном и любуемся листопадом. Красиво, правда?

– Да, только очень уж непривычно, – признался я.

– Понимаю, но я выросла на Севере, а там так хорошо осенью… Здесь-то не поймешь – лето, осень или зима, потому как ваши пальмы листья не сбрасывают.

– Как это не поймешь? – удивилась Аю. – Ветра другие.

– Вот разве что ветра… – проворчала Фергия.

– В саду теперь красиво, – примирительно сказала Аю. – А потом он снова зацветет?

– Конечно. Снегом уж не стану укрывать, это перебор, – улыбнулась та. – Не в этом году, во всяком случае, а там видно будет. Хорошо, что Лалира тоже видела подобное, а то я замучилась бы объяснять, чего хочу…

Из темноты, особенно густой за пределами круга света, очерченного лампами, вдруг соткался странный силуэт. Он отдаленно напоминал пустынного падальщика – широкая грудь, длинные передние лапы, короткая сильная шея и массивная голова с мощными челюстями – и в то же время был похож на человека, передвигающегося на четвереньках так, словно способ этот ему удобен и привычен.

Я невольно подобрал ноги под стул – это был Кыж, потусторонняя тварь, охраняющая оазис. Ну, во всяком случае, я надеялся, что Фергия не завела еще кого-нибудь в дополнение к джаннае и этому чудовищу!

– Что, едут? – невозмутимо спросила Фергия, и тварь кивнула. – Пропусти. Напугай немного. Так, чтобы лошади не взбесились, но занервничали. И люди тоже.

Кыж снова кивнул и растворился в темноте.

– Он вас слушается? – спросил я зачем-то.

– Будто вы не видите, – усмехнулась она.

– Но почему? Я тогда не спросил, не до того было, но разве он не должен был вернуться в свой мир, когда убил Цургуша?

– После выполнения приказа Ориша он уже ничего никому не был должен и в самом деле отправился бы домой, если бы я не посадила его на цепь, – был ответ. – Не очень крепкую. Выражаясь фигурально, Кыж сам может расстегнуть ошейник и уйти, но, как видите, никуда не девается. И людей по ночам не ест.

– Но почему?..

– Людей почему не ест? Невкусные, наверно.

– Да нет же, отчего не уходит? Я думал, вы привязали его клятвой или кровью, или всем сразу, но…

– Была и кровь, и клятва… подробностей не поведаю, и не просите, – улыбнулась Фергия. – Но я же не зверь – держать кого-то на цепи просто потому, что мне так захотелось! Все это нужно для другого: чтобы Кыж не убил меня саму или того же Ургуша. Ну и вообще, мало ли что ему взбредет в голову? А уйти он волен, только вот пока не собирается. Обходит дозором мои владения, иногда лежит тут, возле веранды, когда я болтаю с Лалирой или играю с Чайкой в ша-мет… Молчит. Кто его знает, о чем думает?

Я оставил свои мысли при себе, а вот Аю спросила:

– Фергия не боится?

– Не слишком, – ответила та. – Кыж не опаснее моря. Оно такое же непредсказуемое и жуткое с виду, но если вырос на его коленях… чего тут страшиться?

– Но море вы знаете, – сказал я. – А это существо…

– Повторяю, они чем-то схожи. Сильные, но с ними можно справиться, если как следует узнать их нрав. Очень опасные, если допустить слабину и проморгать верные приметы. А еще, Вейриш, у них есть берега, из которых они не могут выйти, – серьезно произнесла Фергия.

– Неужели? А как же штормы? Наводнения?

– Для такого море нужно изрядно довести, – ухмыльнулась она. – Обычно оно все-таки не перехлестывает через горы – ни сил не хватит, ни желания не найдется.

– Если море поднимется выше гор – человек не справится, – изрекла Аю.

– Именно так. А с остальным – вполне, – кивнула Фергия и добавила, подумав: – Не знаю, что на самом деле нужно Кыжу. Но покуда он выполняет свои обязанности и не безобразничает, пускай живет.

– Главное, чтобы вам не пришлось отправляться в его мир улаживать какие-нибудь разногласия между духами, – невесело пошутил я, а она ответила без тени улыбки:

– Я этому не удивлюсь. И если вдруг… Дед свою трость сгрызет от зависти!

Я в очередной раз лишился дара речи.

Может, и к лучшему: появился Ургуш и доложил:

– Шади, тут приехали к тебе, говорят, важный человек.

– Ну так пускай движется на огонек, – сказала она. – Не заблудится, поди.

– Гонец сказал, этот человек хочет, чтобы ты встретила его у входа, как подобает… – Тут Ургуш поперхнулся, откашлялся и уныло закончил: – Как подобает, одним словом.

– Передай гонцу – или его хозяин едет, как все приличные люди, на мой огонек, или вовсе никуда не доедет до самого утра, – отрезала Фергия. – Придумал тоже… Иди давай, Ургуш, что встал?

– Шади, это же, – тот понизил голос, – сам главный советник рашудана, а ты не желаешь…

– Чего я не желаю? Лбом в песок потыкаться? Иди, сделай это за меня, если охота, – фыркнула она. – Я не намерена утруждаться. Этот советник не предупредил меня о визите, нарушил мои планы, помешал дружеской беседе – пускай теперь извиняется!

Слуга тяжело вздохнул и исчез в темноте, споткнулся обо что-то, выругался, потом нашел тропинку – желтые, рыжие и алые листья тускло светились над его головой, освещая путь, – и пошел прочь.

– Смешно, – сказала вдруг Аю.

– Что тебе смешно?

– К бабушке Аю иногда приходили люди, не знавшие, как себя вести. Они хотели, чтобы бабушка предсказала им будущее, а сами не умели подумать на час вперед.

Я онемел. Аю никогда не говорила о своем прошлом, о том, что было до ее появления в доме Флоссии! Нет, иногда упоминала, каково быть рабыней, но о родных местах не вспоминала. Я думал – забыла от страха и боли, случается такое, но…

– И что делала бабушка? – с интересом спросила Фергия.

– Ничего. Степные духи делали, – ответила Аю и подлила себе еще душистого травяного напитка – сегодня мы пили не ойф. – Они охраняли и защищали. Как собаки – свое стадо. Не пускали чужих. Убивали дурных. Бабушка умела с ними говорить. Аю только училась…

Она замолчала – так, что я понял: больше мы ни слова не услышим. Аю и без того сказала слишком много.

Но нет, она снова заговорила:

– Кыж не злой. Сам по себе не злой. Не хуже степных собак. Вейриш же не станет браниться, если протянет руку к чужому ягненку, а пастуший пес откусит ему руку?

– Кхм… не стану, – согласился я. – Но я никак не возьму в толк, что ты пытаешься сказать.

– Кыж – дух-охранник. Дух-помощник. Он страшный, да. Наших псов тоже боялись, – сказала Аю. – Но его заставили делать не то, что он должен. Нельзя нарочно травить пастушьих псов на человека. От этого у них в голове что-то ломается.

– Ты ведь только что сказала, что они могут убить вора, – напомнила Фергия.

– Только если он тронет стадо. Просто так – никогда. Могут испугать и прогнать, но не укусят, пока чужак не возьмется за нож.

– Хочешь сказать, Кыж – вроде тех духов, что помогали твоей бабушке? И что предыдущий хозяин не ведал, что творил, когда науськал Кыжа на человека?

– Аю думает так, – кивнула та. – Ориш был юн. Он не знал и не понимал, чего делать нельзя. Даже Кыж его простил, Аю это чувствует. Но Кыж не может вернуться домой. Он испорчен.

– Испорчен? – не понял я. – Как это?

– Он, как пес, сожрал не ту добычу, на которую ему позволено охотиться, правильно я говорю? – произнесла Фергия. – Он не виновен в том, что попался Оришу, но кто спросит? Разорвут в клочья, и все. У духов ведь есть свои понятия о чести и достоинстве, верно, Лалира?

– Конечно, – прогудело откуда-то из темноты.

– Вот видите. – Фергия подлила мне еще напитка. – По всему выходит, Кыж должен как-то искупить свою невольную вину. Как – он и сам не знает. Ну да у него век долгий, сообразит рано или поздно… А теперь тихо – гости едут!

– Нам молчать? – спросила Аю.

– Нет, говорите о чем-нибудь домашнем, – прошипела Фергия. – Вроде, я слышала, Вейриш купил новую шуудэ, вот о ней…

– Очень красивая, но совсем глупая, – сказала Аю. – И ничего не умеет. Эйш еще долго ее не позовет. Зачем звать женщину, которая не знает, что у нее для чего нужно?

– Ничего себе, – присвистнула Фергия. – Откуда же взялось такое диво? Только не говорите, что с Западного архипелага, тогда ее лучше сразу же продать, а то бывали прецеденты…

– Нет, она местная, – встрял я. – Только с юго-востока. Там нравы странные даже по адмарским меркам, северянам не понять.

– Так вы расскажите, вдруг разберусь?

Я начал говорить и так увлекся, что не сразу расслышал фырканье лошадей и человеческие голоса. Впрочем, говорили приглушенно, едва ли не шептали – явно опасались колдовства. И то – вряд ли хоть кто-то прежде видел осенний листопад посреди пустыни!

– Шади, гости пожаловали, – доложил Ургуш и убрался в сторонку, а из конных носилок со всеми предосторожностями слуги под руки вывели… а вернее, не без труда вынесли почтенного Ларсия, главного советника рашудана.